Голова последнего врага покатилась по полу, оставляя за собой кровавый след.

Ал поднял меч в ожидании нападения, но вместо этого черные стены пещеры распахнулись, открыв перед героем сияющую Лестницу Победы. Молниеносный скачок мыши, и Ал оказался наверху. Сердце бешено стучало, в висках стянутых шлемом, пульсировала кровь.

Автоматически Ал отбил рукоятью меча вылетевшую на него из темноты бокового коридора летучую мышь, поздно соображая, что нетопырь мог нести в своих лапах ключ от какого-нибудь ценного сундука или сообщить ценную информацию. Хотя, скорее всего, это была обыкновенная штатная гадость, каких в этой игре находилось с избытком.

Одним прыжком он достиг крыши, все еще не веря в победу и держа меч наизготовку.

Прогремел гром, и черные небеса окрасились вдруг розовыми неонами победы. Ал постоял какое-то время, слушая фанфары славы, после чего снял с головы шлем, мгновенно оказавшись в своей крошечной комнате.

Ал посмотрел на монитор, в котором скукожилась спасенная им Вселенная, и устало плюхнулся на прокуренный диван, откинувшись на подушки.

Он понятия не имел, сколько времени провел за компьютером, день сейчас или ночь. Через плотно забитое щитами окно не просачивался свет и не проходили звуки. Окружающий мир был отставлен на подобающее его рангу расстояние. Вселенная, которую не было необходимости спасать от монстров и пришельцев, не предъявляла на Александра свои права. Может быть, она просто не знала о его существовании или, наоборот, знала и нуждалась в нем, но по какой-то нелепой причине скромно дожидалась своей очереди в приемной супергероя, оттесненная более срочными делами.

Ал попытался расслабиться и блаженно уснуть, как это бывало прежде. Воин победитель вернулся домой с блестящей победой… и… Что-то не давало расслабиться и перестать думать.

Что-то… да не что-то, а настоящая проблема и форменное несчастье. Победа была началом поражения и конца. Победа с привкусом горечи и разочарования.

Он был лучшим, без сомнения, непревзойденным мастером, который достиг своего апогея, зенита славы. Но игра, которую только что в пятый раз выиграл Ал, была контрабандно скаченной хакером Виртом разработкой японцев, которая была еще недоделана и должна была поступить на рынок не раньше чем через три года.

Ал обогнал будущее и был не в восторге от этого.

«Что теперь делать? Опять играть в старье, дожидаясь, когда другие фирмы выкинут на рынок что-нибудь стоящее? Опять же – сколько ждать?»

Победа была поражением и смертью.

Лучший в истории воин стоит с обнаженным мечом на горе из трупов. И никого. Один в поле не воин. Остается сделать харакири, последовав за своими друзьями и особенно врагами в ад, где можно будет продолжить вечную битву. Черт возьми – новый уровень! Суперигра!

Ал усмехнулся. На самом деле был еще путь – научиться самому создавать игры. Была и идея – да что там идея – настоящая мечта. Игра по книге Джеймса Клавелла «Сегун».

Закрытая на тысячу замков, отделенная от остального мира секретным Магеллановым проливом Япония. Начало XVII века, и полувоенный корабль «Эразм» из Роттердама с командой и талантливым и пронырливым кормчим Джоном Блэкторном.

С одной стороны, подозрительные, но любопытные как дети японцы, с их традициями и церемониями. С другой, испанские и португальские иезуиты, организовавшие невиданную до этого, по своим масштабам и выгоде, торговлю с Японией и получившие право на распространение католической религии.

В этой схватке кормчий действовал как настоящий, оказавшийся в игре геймер, но при этом нередко его действия были грубы и глупы. Сколько раз он был на волосок от гибели. Не хватало элементарных знаний о стране, людях и обычаях. Кормчий не имел представления о подводных рифах и отмелях японского характера, стараясь использовать все свои знания человеческой природы с единственной целью выжить.

Идею игры Ал разрабатывал со своим приятелем корейцем Кимом, преподававшим боевые искусства в каком-то богом забытом спортивном клубе.

Алекс прочел «Сегуна» раз десять, изучая мельчайшие ходы и незаметные ступени этого нового для него лабиринта. Джон Блэкторн был авантюристом, желавшим стать первым в истории голландским кормчим, добравшимся до Японии. Откуда он рассчитывал, собрав валяющееся под ногами золото (согласно легендам того времени, Япония ассоциировалась с Эльдорадо – страной золота), с честью, славой и немалыми барышами вернуться домой.

Алекс мечтал об этой игре. Оказавшись на месте Джона Блэкторна, он, без сомнения, ни на секунду не забыл, что это игра, и выиграл.

Джон Блэкторн не знал языка, Ал достаточно сносно говорил на японском. Правда, кормчий хорошо знал свое дело, и здесь Ал был слабее впервые севшего за комп юзера. Но зато Ал вместе с Кимом давно занимались дзюдо и оба владели техникой боя на самурайских мечах. Ал, по словам учителя, достиг уровня, которого редко добивается европеец. Традиционно в восточных единоборствах лучшими спортсменами считались азиаты. А значит, подобное утверждение сенсея чего-то да стоило.

Искусство владения самурайским мечом принесло ему победу на устроенной под Москвой игре по новому роману Эрика Морвилла о рыцарях круглого стола.

Ал поднял глаза – напротив него на стене висел плакат, сделанный с той игры три года назад. На нем одетый в кольчугу и кожаные латы, с длинными золотыми волосами и голубыми глазами стоял он сам. Роль короля Артура шла ему, как никому другому. «Ал был необычным, невероятным королем, – так писали о нем в бумажной прессе и Интернете. – Во время решающего поединка с Черным Лордом он применил технику владения самурайским мечом, принеся своему войску долгожданную победу».

Правда, вместе с Алом на роль легендарного короля пробовался и Ким, но ему отказали. Где это видано, чтобы английского короля играл кореец? Любой другой на месте Кима отступил бы и не позорился, но тот лез на рожон. И, в конце концов, даже поссорился с Алом из-за короля Артура. А потом так и вовсе исчез в неизвестном направлении.

Потом Ал исполнил другую свою мечту – отправился в Японию с целью совершенствования языка и посещения могилы своего героя – легендарного кормчего Уильяма Адамса, послужившего прототипом Джона Блэкторна в романе «Сегун». Путешествие было организовано японским обществом. Разумеется, еще в России Ал выяснил настоящее имя своего любимого персонажа, но называл его, как это и было написано в романе Блэкторн. В этом имени ему чудились две составляющие: Блэк – черный, и Тор – скандинавский бог, друг и соратник Одина. Конечно, расскажи он о своих домыслах знакомым, они без сомнения подняли бы Ала на смех. Но сам Ал любил Черного Тора Блэкторна, который от этого, пусть придуманного, родства с богом делался еще значительнее и привлекательнее.

Джон Блэкторн, или Андзин-сан, как его называли японцы, был похоронен на Миуре, недалеко от прославленной своими самураями Камакуре.

Ал постоял над могилой в окружении сопровождающих его японцев.

– Вы знаете, Андзин-сан – это особая фигура в истории Японии, – затараторил на достаточно хорошем русском, маленький, очкастый япошка, достающий Александру до локтя. – Японцы рюбят Андзин-сан. Эта могира – местная достопримечательность, о ней говориться в туристическом проспекте. – Как и почти что все японцы, очкарик не выговаривал «л», буквы, которой никогда не было в их алфавите.

– Гранит покой хранит, – улыбнулся Ал, ища глазами приглянувшуюся переводчицу, с которой рассчитывал пообедать после экскурсии.

– Интересная штука история. Борьшинство, например, считают Андзин-сан светловолосым и высоким европейцем. Тем не менее я могу доказать, что это не совсем так. Священник – отец Себастью, – он говорил на японский манер – Себастью, а не Себастьян, – который повстречал команду голландского судна одним из первых, дар детарьное описание каждого чрена команды, приложив к нему портреты. Все это он отправил своему церковному начальству в Осака. Он считал, что господин Адамс-сан и его люди – пираты, неоднократно нападавшие на прибрежные деревеньки и убивающие рыбаков. Господин Себастью надеялся, что рисунки помогут опознать их и вынести приговор.

– Каким же он, по-вашему, был? – Ал нахмурился. Он привык верить роману, как непреложной истине, и вдруг кто-то посмел усомниться, да еще и в таком важном деле, как внешность главного героя.

– Он был среднего, для европейца того времени, роста. – Японец вытащил из кармана пиджака электронную записную книжку: – Четыре фута восемьдесят четыре дюйма – один метр шестьдесят сантиметров на наш современный расчет, с черными волосами и карими глазами. В то время как господин Краверр пишет… – Он снова посмотрел в электронный блокнот.

Но Ал опередил его:

– Высокий, выше всех в его команде. По нашим расчетам, один метр восемьдесят сантиметров, с золотыми волосами и голубыми, точно у сиамской кошки, глазами.

– Граза были темными и воросы тоже. Себастью-сан подробно описал всех членов команды, – поклонился японец.

– «Этот человек высокий, с золотистыми волосами и бородой, с голубыми глазами и непонятной бледностью кожи особенно там, где она была прикрыта одеждой, и краснотой там, где на нее светило солнце»… Это слова старосты Андзиро – Муры. – начал цитировать Ал. – «Я считал, что все люди черноволосые и с темными глазами. Китайцы такие, я видел китайцев. А разве китайцы – не весь мир? Почему отец Себастью так ненавидит этих людей? Потому что они поклонники сатаны? Так голубые глаза и золотистые волосы – метка сатаны?»

– Темные. Извините. Так пишет Себастью-сан – черовек, привыкший делать подробнейшие отчеты. Я не думаю, что кто-нибудь стар бы держать его на месте осведомитеря, имей он обыкновение искажать факты. Ошибся писатерь. – Японец снова низко поклонился Алу, зрительно сделавшись при этом еще меньше. – Кроме того, Андзин-сан был сутурым, страдающим подагрой черовеком. Удивитерьно, как он мог держать в руках катану, когда стар самураем?

– Держал, и еще как! – Ал чувствовал, что теряет терпение. – Конечно, свидетельство остается свидетельством, но отец Себастьян мог и не разобраться в пиратах, их же было двенадцать вместе с Джоном Блэкторном.

– Тринадцать. Я проверяр в гравном архиве Осаки. На самом дере пиратов было тринадцать. Но тут уж виноват не писатерь-сан, а сами инквизиторы, которые, по одной версии, считари, что число тринадцать не счастривое чисро. А по другой, вся команда воспринимарась ими как нечто единое, но выбиварся один черовек, который сразу же был назван отцом Себастью опасным и которого тут же выдерири и взяри под свое покровитерьство японцы.

– Понятно. Значит вы хотите сказать, что отец Себастьян в своем доносе написал, что на корабле было двенадцать человек команды и стоящий над ними кормчий. Грубо говоря, матросня отдельно, начальство отдельно. Спасибо за ценные сведения.

Ал церемонно поклонился, и японец ответил тем же.

На самом деле внутри Ала все переворачивалось от столь несвоевременных комментариев, хотя вполне возможно, что японец был прав. Ал ведь в основном руководствовался книгой, а дотошный очкарик просиживал в архивах.

Хотя это по большому счету ничего не меняло, выдумка та же реальность, если в нее поверишь всем существом. И нельзя же так, в самом деле, лезть со своими грязными инквизиторскими письмами на драгоценные страницы книги!

Реальность далекого прошлого не пользовалась у Александра заслуженным уважением, хотя он изучал одежду и обычаи древней Японии, мог порассказать о кодексе чести бусидо и славных походах.

Но больше всего его занимал сам роман. Так, он знал все входы и выходы из деревни, куда судьбе было угодно забросить команду «Эразма», а точнее, как это описывал Джеймс Клавелл.

Ал даже нарисовал карту деревни, нанеся на нее пристань с рыбацкими лодками и расположенную серпом к бухте деревню со всеми ее домами и рисовыми полями.

Разработал рисунки боев, создал несколько сценарных ходов. Все это он вот уже четыре года предлагал в фирмы, изготавливающие компьютерные игры, но так ничего и не добился. Не удалось организовать и игру по «Сегуну». Игровики хоть и признавали задумку интересной, но уж слишком нереальной в наших условиях.

Кучка европейцев и целая армия японцев со всей экипировкой. Где мы возьмем столько азиатских лиц и столько самурайской амуниции вместе с мечами?

Теперь Александр лежал на своем диване, смотрел в потолок и не знал, что делать.

Конечно, ничего особенно трагического не произошло, он мог сыграть в игру еще. Но, а это он знал твердо, каждая новая победа будет приносить меньше радости, нежели предыдущая, пока все это не начнет набивать оскомину, превратившись в нудную и ничего не значащую каждодневную обязанность.

Нет. Уходить нужно сразу. Пока живо само ощущение победы, пока он еще что-то чувствует. Только вот вопрос – куда уходить?

Хорошо бы научиться выключать свое сознание на несколько лет, уснуть и проснуться, когда японцы создадут новую игру. Игру, ради которой стоит жить.

Или… Он повернул голову в сторону тумбочки, на которой стоял пузырек с эликсиром, изготовленным сэром Маразмусом по средневековому рецепту алхимиков. Сэр Маразмус – игровое имя мужа сестры Александра Аленки. Рецепт же он скачал с какого-то библиотечного сайта или получил в подарок от французских игровиков. Ал не вдавался в подробности.

– Это настоящий рецепт самого Просперуса Кунна, который в пятнадцатом веке в Праге получил философский камень. – Внушал Александру мудрый Маразмус. – Знаешь, как он его получил? Думаешь долгими опытами? Черта с два! Он выпил эликсир и скользнул в книгу своего предшественника, раввина Руди Шейнца и выудил оттуда секрет камня.

В книгу, это все равно что в созданное подсознанием автора информационное пространство. В виртуальную реальность. Так более понятно?

Почему-то Маразмус считал Ала идиотом и каждый раз пытался это подчеркнуть.

Автор пишет книгу, прописывая второстепенные действия и не говоря о главном. Но это главное все равно находится в подсознании автора. А значит, оказавшись в книге, ты можешь выудить то, что писатель знал, но не сказал, как это сделал Кунн.

Ал протянул руку и взял пузырек с эликсиром.

«Конечно, трижды презренный Маразмус мог мухлевать, дать отраву и затем на правах родственника захапать квартиру и дорогущий комп с ультрасовременными прибамбасами. Но с другой стороны, держать в руках эликсир алхимиков и не принять его равнозначно…»

Ал встал и закрыл на секретный пароль компьютер.

«Не все ли равно, чему это равнозначно». Он сел в кресло, положив на левый подлокотник книгу Клавелла и на правый привезенный из Японии короткий самурайский меч. Бывали часы, когда Ал думал о том, что ему еще придется воспользоваться этим мечом, но фантазия его при этом простиралась не далее пошленького перерезания вен в ванной. Не поперек, как это обычно показывают в кино, а вдоль, чтобы уже наверняка. Впрочем, ни на что более серьезное он все равно решиться бы не смог. Мысль о харакири пугала его, заставляя душу в который раз эмигрировать в пятки.

Сегодня перед Алом был пузырек с эликсиром. В любом случае, даже если он бы и оказался ядом, смерть от отравления представлялась Алу менее болезненной, нежели от меча. И сегодня, после победы в игре, он не собирался отказываться от такого замечательного вызова – оказаться в Японии начала XVII века.

У Джона Блэкторна не было знаний языка – Ал худо-бедно говорил по-японски. Кормчий не владел мечом – Ал изучил самурайскую технику в совершенстве, кроме того, у него был этот самый меч.

Мало этого – он знал наперед, что должно будет произойти с кормчим и его командой. А знание – сила! И еще одно – то, чего не было у янки при дворе короля Артура, чего были лишены почти все герои историй с попаданием в прошлое или другой мир, – Ал делал все в трезвом уме и здравой памяти. Совершенно сознательно и продуманно. Ал шагал в бездну, и уже бездне следовало думать и решать, что делать с кадром, который вторгся в нее не корысти ради, а игрового азарта для…

Он не знал, сумеет ли забрать с собой меч и книгу, но надеялся на это.

Ал откупорил пробку и, зажав нос, выпил содержимое пузырька. После, положив правую руку на рукоятку меча и левую на глянцевый переплет, он откинулся на спинку кресла, ожидая изменений.

Теперь его задачей было обнаружить команду нидерландского корабля, втереться в доверие к кормчему, доказав свою необходимость для команды.

В горле и животе жгло. Перед глазами клубился туман. Проваливаясь в темноту, Ал сжал меч и книгу, готовясь к решительному прыжку в неизвестность и силясь не извергнуть из себя проклятый эликсир.