Глава 7
ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ…

В дом Анри-Жака мы вернулись сильно за полночь. Вернее, нас вернули — бармен вызвал нам такси и перегонку для машины. И потом еще таксист помогал мне выгружать не сильно могущего стоять на ногах доктора. Марат матерился по очереди на трех языках, проклиная свою немочь, коварство хорошего пива и неумеренность в его употреблении. Весьма, надо сказать, метко подбирая метафоры, сравнения и удивительно точно вставляя заковыристые деепричастные обороты.

Я хотел отнести дока в его спальню, но он употребил в мой адрес несколько прилагательных сексуального характера и несколько существительных, удивительно точно подмечающих мою умственную несостоятельность. Тогда я пожал плечами, оставил Марата в гостиной и решил сам подняться к себе. И это стало моим последним осознанным действием в эту ночь.

А утро, как обычно, все расставило по местам — я проснулся от того, что кто-то удивительно метко пнул меня в ребра. Несильно, но очень чувствительно, и из-за этого крайне обидно. А продрав глаза, я обнаружил себя скрючившимся на коврике около двери моей спальни. И дока, в халате и тапочках, нависающего надо мной.

— Доброе утро, пьянь, — поприветствовал меня Анри-Жак. — Кофе на столике в кухне, сэндвичи там же. И обезболивающее для головы тоже можно там найти.

— Да у меня не болит голова, — ответил я еле ворочающимся языком, с трудом понимая, как он помещается у меня во рту, — у меня с похмелья только сушняк.

— Вот и иди, лечи свой сушняк. Заодно потом в душ сходишь, а я пока завтрак закажу.

— Угу, — кивнул я, встал на четыре кости и неторопливо пошел в сторону лестницы. Наверное, я мог бы дойти и нормально, но уж как-то страшновато было экспериментировать. Но перед лестницей пришлось выравниваться — не хотелось даже пытаться спуститься в таком виде. Заодно и проверил координацию движений. Успешно, кстати. Похмелье действительно выразилось только в сушняке, остальные признаки отсутствовали наглухо. Первый признак того, что я не мешал алкогольные напитки промеж себя и пил только хорошее. Какой я умница!

Дойдя до кухни, я почти залпом выпил кофе, и сэндвич провалился, как в черную дыру. Даже аппетит не пострадал, что радует. Так что идея дока насчет завтрака оказалась весьма кстати, и пока я после кофе принимал водные процедуры, с наслаждениям ворочаясь под тугими струями воды, меняя горячую на холодную и обратно, видимо, он сделал все распоряжения. Потому что, спустившись обратно в столовую, уже в нормальном виде, а не в виде похмельного чучела антропоморфного неразумного, я застал внизу пиццу и довольного Марата.

— Присаживайся, бон аппетит и все такое. Вредная еда, но я не диетолог, — рассмеялся Анри-Жак при виде меня.

— Ага, и меня это радует, — отпустил я комментарий, перед тем как воздать должное пицце. — И тебе, док, приятного.

Следующие несколько минут были заняты сосредоточенным жеванием, просьбами передать тот или иной соус, которых в запасниках А. Ж. Марата нашлось изрядное количество, опять жеванием, и наконец, два насытившихся человека с наслаждением откинулись на спинки диванов.

— Спасибо, док, — пробормотал я, прислушиваясь к ощущениям собственной утробы.

— На здоровье, — отозвался Марат. — Кстати, о здоровье. Сейчас у нас с тобой по расписанию моцион, после завтрака. А когда вернемся — продолжим наши экзекуции над твоим разумом.

— Ага, — кивнул я. — Не вопрос.

— Конечно, не вопрос, — проворчал Анри-Жак, — это предписание. Вот выздоровеешь — может быть, дождешься того светлого момента, когда по подобным случаям я буду у тебя хоть что-нибудь спрашивать, а пока просто делай, что говорят.

— Ай-ай, сэр, — ответил я на английском с жутким акцентом. Ничего не могу поделать — интерлингв, в основу которого лег и инглиш в том числе, мне дается легко и как родной. А вот английский у меня вызывает какое-то подсознательное неприятие, знать я его знаю, но акцент и употребление глаголов в не той форме за мной водится. Кхм, забавно, оказывается, я и это вспомнил. Молодец, Птиц, молодец. А вот с каких пор у меня эта неприязнь? С академии или раньше? О, академию вспомнил, отметило подсознание. Собственно, ну да, академию — а если быть точным, то ИГАПО — Имперскую Государственную Академию Правоохраны, да. Именно ее я и заканчивал, факультет оперативного направления. Группа ОП две двойки, всплыло в голове. Черт, вот сами по себе «крючки» выскакивают, и вроде бы ничего не делаю для этого!

— Док, — позвал я, — я еще кусок вспомнил. Оказывается, я ИГАПО заканчивал. ОПшник, если ты знаешь.

— Правоохрана? Не удивлен. А вот ОП мне ни о чем не говорит, извини, я немного другое учебное заведение оканчивал.

— А какое, если не секрет? — поинтересовался я с максимально скучающей рожей, которую смог скорчить.

— Университет Здоровья на Волге, — пожал плечами Анри-Жак, — ничего секретного.

— Да, действительно, — рассмеялся я. — Всего-то русский универ на русской же планете, ничего секретного для доктора-француза.

— Юноша, — улыбнулся мне док, и в глазах его блеснули ехидные огоньки, — чтобы вам было понятней, Волга входит в ВМО, Вольные Миры Окраины, если вы вдруг не в курсе. И уже полстолетия как Империя не является для нее метрополией. И моя alma mater — свободное учебное заведение, которое за весьма скромную плату готово учить хоть французов, хоть амеров, хоть сегунатских. Нет преград для стремления к знаниям, понимаешь?

— Отчего ж не понять, — фыркнул я. — Особенно хорошо понимается желание того самого студента окончить именно русский университет на другой планете, потратиться на перелет и учиться в чужой языковой среде. Да, чего уж тут непонятного!

— Оставь свой сарказм, я на Волге и родился, в семье замечательного волжанина французского происхождения, имеющего солидную практику в Новоастраханске, — парировал Анри-Жак. — И больше тебе скажу, мой пытливый друг, если ты пороешься в базах данных, то наверняка найдешь справочник номеров жителей Волги. И в нем скорее всего найдешь контору мэтра Марата, Жака Марата, адвоката. Это мой отец.

— Твой? Или Анри-Жака Марата, выпускника Университета Здоровья? — подколол я врача.

— У тебя опять возникли сомнения в том, что я и есть Анри-Жак Марат? — прищурился он.

— Не сомнения, нет, это некорректное выражение. Скорее, легкое недоверие к данной информации.

— Ты дурак, Игорь, прости уж за прямоту. Ну, сколько, сколько раз тебе надо сказать, что меня зовут именно так, и то, что ты от меня сейчас услышал, и является деталями моей биографии? — он слегка картинно покачал головой.

— Да нисколько, какое мне, в сущности, дело? — пожал я плечами, и в самом деле не понимая, что я опять прицепился к отсутствию у дока акцента. Не то у меня из головы не вылезала история с моим вузом, не то очень глупо казалось называть сородича иностранным именем.

— Ладно, — примирительно начал док, — это все действительно неважно, на самом деле… — но закончить ему не дали. Посреди его фразы с лужайки перед его домом донесся визг тормозов, и по окнам хлестнула очередь из чего-то, по звуку очень напоминающего штурмовую винтовку.

Я поймал себя на том, что уже лежу на полу и прижимаю к полу своего целителя.

— Слезь с меня, противный мальчишка! — завопил Анри-Жак. — Это, во-первых, не в моем стиле и не в моих привычках, а во-вторых, абсолютно бессмысленно! Дай мне подойти к обзорным окнам!

— Ща еще из чего-нибудь врежут, — проорал я в ответ, стараясь перекричать следующую очередь, которую опять выпустили по нашим стеклам.

— И что? Стекла бронированные, я сейчас опущу жалюзи, включу режим повышенной безопасности и вызову полицию! Слезь с меня, извращенец беспамятный!

Я откатился в сторону, и, стараясь стелиться над полом как можно ниже, рванул к лестнице на второй этаж. В комнате у меня было оружие, а без него сейчас я чувствовал себя крайне неуютно, несмотря на заявления Марата о том, что стекла-де крепкие и все такое. На каждую броню найдется калибр покрупнее, а ждать, пока нападающие сообразят, из чего по нам долбить надо, мне совершенно не улыбалось.

В комнате я вытащил из сумки свой автомат, растянул замки лямок, превращая сумку в подобие тактического рюкзака, закинул ее себе за спину и только тогда подошел к окну. Ну, блин, как и следовало ожидать! Перед входом отирался немаленький внедорожник, за ним, используя его как укрытие, пряталось двое бойцов. Насколько мне было видно отсюда — в легкой, но все ж таки штурмовой броне. Черт побери, это не полиция и не спецслужбы, эти сначала бы дверь открыли. Да, по ним из моей пукалки стрелять — только боезапас тратить, держу пари, что внедорожник бронированный и даже колеса у него пуленепробиваемые.

А тем временем из козырька окна опустились толстенные жалюзи, лепестки которых были направлены под углом около тридцати градусов к горизонтали. Более того, эти жалюзи явно еще и выполняли функции ставен, поскольку располагались за стеклом от меня. А что? Удобно, кстати. Вот был бы у меня снайперский комплекс какой-нибудь, я бы сейчас открыл свое окно, просунул бы ствол промеж пластин, по размеру судя, у меня бы это получилось, и привет горячий! Машина бы ребятишек не спасла.

Сверху что-то прогрохотало, и я не сразу сообразил, что это чьи-то шаги по крыше. Вернее, бег, судя по скорости, но не важно. Важнее то, что я понятия не имею, есть ли с крыши ход на чердак, и если есть — то какая там дверь. Потому я бросился на выход, стремясь найти лестницу наверх, и подняться повыше. Убедиться, так сказать, что сверху тоже все прикрыто. Но перед лестницей я встретил дока, который успел не только нацепить на себя бронежилет, но и вооружиться штурмовым карабином фирмы S&W, производящимся в САК.

— О, Анри-Жак, вы на войну собрались? Дом же хорошо защищен? — Ирония, да, а что мне еще оставалось?

— Если б собрался на войну, то экипировался бы получше. А сейчас заткнись и вали на минус второй, из лаборатории туда ведет лестница. И там жди меня, понял? — судя по интонации, док не в настроении был выслушивать мои сентенции.

— Чего уж там непонятного, в самом деле, — я пожал плечами и отправился в указанном Анри-Жаком направлении.

На минус втором у этого милого человека, как оказалось, штаб обороны. Нет, не шучу — мониторы сканеров и камер, опоясывавших весь дом и участок, пульт управления оборонными системами, и даже система управления ловушками, которые, как оказалось, опоясывали участок. Например, в данный момент двое нападавших находились в зоне действия милого бревна, которое падало с дубообразного дерева рядом. Не летально, но чертовски неприятно, должно быть. Я не преминул это проверить, и невезучих дурачков снесло примерно тремя центнерами (навскидку) дерева.

Они быстро поняли, что правила поменялись. И начали метаться туда-сюда, затрудняя мне подсчет этих потенциальных клиентов патологоанатома. Пришлось внимательней наблюдать за мониторами, и через примерно две минуты выяснил: их двенадцать человек. Ну, и плюс два, которых я снял бревном. Черт, как они поместились в машину?

Ответ нашелся быстро — над домом пронесся аэромоб, ненадолго зависнув над лужайкой и сбросив нападающим какой-то ящик. Блядь! Это ж похоже на портативный осадный плазмобой! Если так дальше пойдет — они расковыряют нашу скорлупку! Но в этот момент из-за моей спины раздался голос Марата:

— Игорь, что там происходит?

— Да полный ужас, док. Они, похоже, осадник приперли. Еще немного — и у нас тут все весело будет.

— Так, понятно. Игорь, а теперь поступаем проще. Я сейчас вызываю полицию, пускай они разбираются. А ты… А ты сейчас открываешь вон ту, — здесь он махнул рукой в сторону одной из стен, — дверь и выходишь через тоннель в сквере, через три квартала отсюда. Ибо показывать тебя полиции мне не очень хочется. Иначе неминуемы дурацкие вопросы, подписка о невыезде и все прочее.

— Док, мне это не кажется хорошей идеей. Поскольку ты все ж таки не боевик, а до прихода полиции…

— До прихода полиции они не выковыряют меня из моей норы. Поскольку я старая лиса и подготовлен к подобному развитию событий. Игорь, не спорь со мной. Кроме всего прочего, я не уверен, что наши визитеры ограничатся тем количеством участвующих лиц, которое мы здесь наблюдаем. Двигай отсюда. Потом вернешься, продолжим.

— Ты уверен?

— Я не просто уверен, я твердо знаю, что именно так и стоит поступить. Тебе, похоже, не стоит сейчас оставаться на Ариэле. Я не очень понимаю, откуда они тут взялись, но как-то ты засветился.

— Как? — заорал я и тут же осознал ответ. Я клинический кретин, по-другому не сказать. Я же логинился в банковской системе с местного терминала, это же проходило через местные сервера связи, пакеты могли перехватить! Ответ элементарен, а я идиот. Клинический кретин, как и было сказано.

— Не знаю я, как! Да это и неважно. Важно то, что по мою душу подобные орлы явиться не могли. Нет у меня таких друзей, парень.

— Ага, а по системе обороны и не скажешь.

— Вот поэтому теперь и нет. Раньше были, к слову говоря. Просто закончились, я здесь давно живу, — и с этими словами Анри-Жак нехорошо усмехнулся.

— У тебя с полицией вопросов не будет?

— У меня? У порядочного налогоплательщика? Не смеши меня, Игорь.

— Кстати, о налогах. Я же с тобой так и не расплатился, док, — я начал снимать с плеча сумку.

— Нет, — остановил меня Марат. — Когда я тебя доделаю, тогда и будешь расплачиваться. А сейчас хватит рассусоливать, вали отсюда.

— Как скажешь, — я пожал плечами. — Где там твоя дверь?

— Минутку, — он что-то нажал на пульте, и кусок стены просто провалился вниз, открыв освещенный коридор потайного хода. Я не стал заставлять повторять мне еще раз и просто ретировался в этот тоннель, махнув доку на прощанье. Не люблю долгие прощания, честно говоря.

Шел я минут сорок, неблизкий путь получился. Топал и топал, кляня себя за безголовость, за выход на международные банковские сервера под своим логином, за неприятности, которые доставил Марату, за глупую идею засветиться в сети… Маразм.

Выход из тоннеля оказался лестницей наверх, которая заканчивалась люком. И рычагом рядом с ним. Я потянул за него, и люк бесшумно раскрылся. А когда я выбрался наружу, в тихий сквер, люк закрылся обратно, и когда я попытался рассмотреть его снаружи — то не смог найти, откуда я вылез. Отлично замаскирован люк оказался. Док, черт тебя побери, ну ты и параноик!

Я пошел в сторону ворот сквера, которые прекрасно видел. Предстояло понять, где я нахожусь, и выбираться в сторону космопорта. Вот же сволочи, черт их побери, не дали спокойно вылечиться! Скорее всего, кстати, опять привет от Витасервов. Больше особо не от кого, если я все правильно понимаю. Для всяких Сахара и «мерзавцев» я не Игорь Соловьев, а Майкл Скол, так что это многое объясняет.

Ну, парни, держитесь. Вы меня расстроили, а я такого не прощаю. И рано или поздно я до вас доберусь, а тогда вам лучше бы молиться заранее. Поскольку мое испорченное настроение, мое прерванное лечение, да просто разрушение такой прекрасной компании, вам обойдутся очень, очень дорого. И поверьте мне, счет я выставлю не в финансах, если что.

Так, сам себя накручивая, я дотопал до шоссе и принялся ловить машину. Сложное это оказалось дело, на данной местности. Все, что двигалось по шоссе, проносилось мимо меня, делая вид, что меня здесь не существует. Черт побери, мне что, до космопорта через весь город пешком топать? Эй, боги, чем я вас так прогневал? Что за бред такой, никому деньги не нужны?

Это мое нытье в небеса тут же оправдалось. Рядом со мной остановился седан, желтого цвета, с фонарем-шашечками на крыше. За рулем сидел молодой парень залихватского вида. Почему-то он тут же навел меня на мысль о том, что только-только получил водительские права и пошел работать в такси, чтобы кататься на казенной машине.

— Мне в космопорт. Пять рублей, русских. Берешь?

— Беру! — весело ответил водитель.

Я открыл заднюю дверь, закинул туда свою сумку и плюхнулся в машину. Парень нажал на акселератор, и такси шустро дернуло по трассе. Не так шустро, как спорткар Марата прошлым вечером, но вполне резво. И через двадцать минут с небольшим мы въехали в терминал, черт бы его побрал.

Зашел в службу обслуживания. Расплатился по счету за ремонт и заправку, вернее, почти расплатился. Налика не хватило, и я попросил добросить меня до моего борта, чтобы там дорассчитаться. Оказывается, солидных клиентов тут привечают, и никакой проблемы в моей просьбе не было. Мне выделили человека, который помог мне пройти все формальности, довез меня до корабля, зашел со мной внутрь, получил от меня недостающую сумму и десять рублей чаевых и очень быстро исчез.

Тест систем показал, что кораблик мой в полном ажуре. Прямо даже и не верилось, черт. Ладно, хрен с ним, время покажет. Я забрался в пилот-ложемент, запуская программу подготовки к старту и запросил коридор для взлета. Через минуту с небольшим на мой корабельный терминал упал файлик с расчетом трассы взлета, и я с удовольствием нажал на сенсор, запускающий старт в автоматическом режиме.

Взвыли шифты, «Счастливчик» мягко оторвался от полосы и начал набирать высоту. Я откинулся в кресле, одновременно запуская систему контроля плазменных противометеоритных испарителей. Да-да, тех самых, моих любимых. Зачем? Да фиг его знает, не могу ответить. Как минимум потому, что не знаю. Просто дурацкое предчувствие, если честно.

Ну да, кто бы сомневался! Глупо было бы надеяться, что все пройдет гладко! На орбите меня ждал систершип того урода, который угробил Баррета. Вот так встреча, откровенно говоря! Как же я рад! Вот теперь я повеселюсь, черт бы их побрал!

Я включил маневровые системные, бросив на них большинство мощности реактора. Для залпа испарителей мне хватит и того, что есть в накопителях. А вот вам, парни, сюрприз: я не буду от вас удирать. Лоб в лоб, суки! Лоб в лоб! И я посмотрю на крепость ваших нервов, мрази.

Дистанция стремительно сокращалась. Крейсер почему-то не стрелял, не то стремясь подпустить меня поближе, не то надеясь, что я отверну и подставлю трюм или борт. Верх мне подставлять уж больно не с руки было — я заходил на них из верхней полусферы. Не то чтобы плоскости наших векторов сильно пересекались, но градусов пять-семь расхождения было.

Они наконец-то занервничали и впаяли в меня из трех лазерных пушек. Молодцы, мальчики, по лобовой броне прошлись. Идиоты. Я же грузовик, малый, но грузовик. У меня ж лоб закрыт и тепловыми экранами, и броней. Мне ваши когерентные лазеры, с такой малой фокусировкой, вот прямо сейчас — что слону дробины. А у меня для вас припасен подарочек, мальчики! Принимайте!

Я выстрелил сразу из четырех испарителей. Точкой фокусировки (если это выражение применимо к противометеоритникам) я назначил их рубку. И в тот момент, когда пучки раскаленной материи покинули свои стволы, я дал энергию на передние шифты, выполняя эдакую «петлю Нестерова» в безвоздушном пространстве. А на тактическом экране я наблюдал прелестную картину: встреча четырех пучков плазмы, свежей, отлично прогретой, с рубкой крейсерка. Милейшая встреча, жаль что вы ее не видели, право слово. А вот экипажу крейсера не понравилось, как я погляжу, иначе с чего бы они начали плеваться в пространство дыхательной смесью, судя по струйке, вырывающейся из их брони.

А вот теперь пришла пора сваливать. За бой на орбите меня явно никто по головке не погладит. И плевать, что первые выстрелы были с крейсера, я, по законам ВМО, должен был броситься бежать и голосить в пространство о том, что меня обижают. Лузерские законы, никогда их не понимал. Вот на планетах ВМО, на большинстве из них, я имею право носить оружие, обороняться, отстреливаться. А в их пространстве я имею право только звать на помощь. И какой идиот, скажите мне, эти законы писал?

До точки перехода я долетел за полчаса. Крейсер за мной не гнался, как и патруль. Вернее, патруля я даже на радарах не видел — провалились они, что ли? Вот хорош бы я был, если бы голосил о помощи, поскольку вряд ли бы успел ее дождаться. А ведь обшивку крейсерка я повредил только в районе рубки, остальной экипаж скорее всего не пострадал. И пускай они теперь объясняют патрулю, что они делали на орбите Ариэля, по кому они стреляли и все прочее. А я отсюда пошел, пожалуй. Причем куда-нибудь, например, в русский сектор ВМО. На Закат, на Бежевику, на Мирный, на Окалину. Короче говоря, в любое место, где говорят на родном мне языке и не пытаются мне впарить маразм за оргазм.

Но… Еще ничего и никогда не получалось так, как хотелось бы. Вернее, как хотелось бы в идеале. Мою посудину тряхнуло, и система заполошно заорала, сообщая мне, что у меня повреждения в маршевых движках. Кто стрелял? Радар показывал пустое пространство вокруг в радиусе выстрела, и тут же «Счастливчика» тряхнуло еще. На этот раз повреждения оказались более неприятными: мне повредило гипердрайв. И самое неприятное, что это произошло в тот момент, когда спасительное зеркало гиперпространства уже открылось передо мной. И прыжок на Бежевику, который я успел заложить в машину, грозил мне стать последним в моей летной карьере, поскольку маяки выхода бортовой комп тут же потерял. И меня втянуло в гипер, заставляя чуть ли не лом задницей перекусывать. Но полной герметичности, судя по ощущениям, я так и не добился…