Глава 28
КРУГ
Часть великой тайны, окутывающей Элдерлингов, заключается в том, что те немногие их изображения, которыми мы располагаем, мало похожи друг на друга. Это справедливо не только для шпалер и свитков, являющихся копиями более старых работ и, естественно, содержащих ошибки, но и в отношении тех единичных изображений Элдерлингов, которые сохранились со времен короля Вайздома.
На некоторых из этих изображений Элдерлинги имеют определенное сходство с легендарными драконами: характерные крылья, когти, чешуйчатая кожа и гигантские размеры. Но на других этого сходства нет. Так, на одном гобелене Элдерлинг изображен в виде человека, отличаясь от последнего лишь золотистой кожей и огромным ростом.
Существует теория, согласно которой необычайно малое количество знаний об Элдерлингах объясняется тем, что в свое время они были настолько обычны, что никто не видел необходимости подробно описывать их.
В определенной степени эта теория не лишена смысла. Но достаточно взглянуть в книги и на гобелены, где изображены лошади, чтобы увидеть содержащиеся в этой теории изъяны. Если бы Элдерлинги являлись — подобно лошадям — частью повседневной жизни, их изображения, разумеется, не были бы столь редки.
После совершенно безумного часа или двух я обнаружил, что снова сижу в палатке. Ночь казалась еще холоднее после почти теплого дня, который я провел в городе. Мы сгрудились в шатре, закутавшись в одеяла. Мои спутники рассказали мне, что я исчез только прошлой ночью. Я в свою очередь рассказал обо всем, что видел в городе. Это было встречено с некоторым недоверием. Я чувствовал себя и тронутым, и смущенным одновременно, видя, сколько мучений причинило им мое исчезновение. Старлинг, похоже, много плакала, у Кеттл и Кетриккен покраснели глаза от недосыпа. Шут выглядел хуже всех. Он был бледен и молчалив, руки его подрагивали. Потребовалось некоторое время, чтобы все мы пришли в себя. Кеттл удвоила порции еды, и все мы, кроме шута, усердно набивали свои желудки. У него даже на это не было сил. Пока остальные сидели вокруг жаровни, слушая мой рассказ, он свернулся в комочек под одеялом, а волк уютно устроился рядом с ним. По-видимому, шут был в полном изнеможении.
После того как я рассказал обо всех подробностях моего путешествия в третий раз, Кеттл загадочно прокомментировала:
— Что ж, хвала Эде, что ты был одурманен эльфийской корой, когда тебя схватили, а то бы тебе никогда не сохранить разума.
— Вы сказали — схватили? — переспросил я.
Она нахмурилась.
— Ты знаешь, о чем я говорю. — Она внимательно оглядела всех нас. — Указательный столб — уж не знаю, что это на самом деле. Ты покинул нас мгновенно и мгновенно очутился здесь. Вернулся, вероятно, тем же путем.
— Тогда почему был схвачен один я?
— Потому что среди нас ты единственный чувствительный к Силе, — отрезала Кеттл. — Я смотрела на указательный столб при свете дня. Он сделан из черного камня с белыми кристаллическими прожилками, как и стены города. Ты касался обоих столбов?
Мгновение я молчал, вспоминая.
— Кажется, да.
Она пожала плечами:
— Вот видишь. Обработанный Силой предмет хранит намерения своего создателя. Эти столбы были воздвигнуты, чтобы облегчить передвижение тем, кто умеет ими пользоваться.
— Никогда не слышал ничего подобного. Откуда вы знаете?
— Я просто размышляю о том, что мне кажется очевидным, — упрямо ответила она. — И это все. Я ложусь спать. Я устала. Мы все провели прошлую ночь и большую часть дня, разыскивая тебя и беспокоясь о тебе. А в те часы, когда мы могли бы отдохнуть, волк не умолкая выл.
Выл?
Я звал тебя. Ты не отвечал.
Я не слышал, а то бы попытался ответить.
Я начал беспокоиться, маленький брат. Какие-то силы обрушились на тебя, унесли тебя туда, куда я не мог за тобой последовать, и закрыли твое сознание для моего. Сейчас я, как никогда, близок к тому, чтобы быть принятым в стаю. Но если бы я потерял тебя, это тоже было бы для меня потеряно.
Ты не потеряешь меня, обещал я ему, но не был до конца уверен, что смогу сдержать это обещание.
— Фитц! — настойчиво окликнула Кетриккен.
— Что?
— Давай посмотрим на карту, которую ты скопировал.
Я вынул ее, а Кетриккен достала свою. Мы сравнили их. Было трудно найти что-то общее, потому что масштабы карт были различны. Наконец мы сошлись на том, что фрагмент, который я скопировал в городе, имеет нечто общее с дорогой, изображенной на карте Кетриккен.
Кетриккен изучала руны, срисованные мною с глиняной карты.
— Я встречала такие знаки раньше, — озабоченно заметила она. — Никто уже не может их правильно прочитать. Лишь немногие до сих пор понятны. Они обычно встречаются в очень странных местах. В горах попадаются каменные столбы с такими знаками. Несколько таких камней стоят у западного края моста через Великую пропасть. Никто не знает, когда они были поставлены и зачем. Считается, что некоторые из них стоят над могилами, а другие у границ.
— Вы можете расшифровать хоть какие-нибудь из рун? — спросил я.
— Очень немногие. Они используются в карточных играх. Одни сильнее других… — Голос ее смолк. Она внимательно изучала мой чертеж. — Ни один символ не совпадает в точности с теми, которые я знаю, — проговорила она наконец. Разочарование было в ее голосе. — Вот этот, по-моему, обозначает слово «камень». А других я вообще никогда не видела.
— Мне хотелось бы взглянуть на город, — тихо пробормотал шут. — И на дракона тоже…
Я медленно кивнул:
— Это место и это существо стоят того, чтобы их видеть. Если бы у меня в голове не звучал постоянно зов Верити, думаю, я бы тоже захотел исследовать этот город.
Я ничего не сказал им про сны о Молли и Чейде. Это было слишком личным.
— Захотел бы, не сомневаюсь, — согласилась Кеттл. — И влип в еще большие неприятности. Интересно, хватит ли его привязанности к тебе, чтобы удержать тебя на дороге и защитить от ее притяжения?
Я бы снова начал спрашивать, откуда она знает все это, если бы шут тихо не повторил:
— Я хотел бы посмотреть город.
— Сейчас всем надо лечь спать. Мы встанем на рассвете, чтобы завтра пройти как можно больше. Хотя меня и донимают дурные предчувствия, то, что до Фитца Чивэла здесь был Верити, внушает надежду. Мы должны скорее добраться до него. Я не могу больше каждую ночь думать о том, почему он так и не вернулся.
— Грядет Изменяющий, чтобы превратить камень в плоть и плоть в камень. От его прикосновения пробудятся драконы земли. Спящий город задрожит и очнется ему навстречу. Грядет Изменяющий, — сонно сказал шут.
— Писание Белого Дамира, — почтительно добавила Кеттл. Потом она посмотрела на меня и сердито тряхнула головой: — Сотни лет писаний и пророчеств, и все это закончится тобой?
— Я тут ни при чем, — глупо огрызнулся я, заворачиваясь в одеяло и с тоской вспоминая о почти теплом дне в городе. Снаружи завывал ветер, и я промерз до костей.
Я уже засыпал, когда шут коснулся моего лица теплыми пальцами.
— Хорошо, что ты жив, — пробормотал он.
— Спасибо, — сказал я. Я вспоминал игровую доску Кеттл и камни в надежде оставить мое сознание при себе. Я только начал обдумывать задачу и вдруг сел с криком: — У тебя теплая рука! Шут, у тебя теплая рука!
— Спи, — обиженным тоном велела Старлинг.
Я не обратил на нее внимания. Я стащил одеяло с лица шута и коснулся его щеки. Он медленно открыл глаза.
— Ты теплый, — сказал я ему, — ты здоров?
— Мне вовсе не тепло, — горестно сообщил он. — Мне холодно. И я очень-очень устал.
Я поспешно начал разжигать огонь в жаровне. Наши спутники медленно зашевелились. На другом конце палатки подняла голову Старлинг.
— Шут никогда не бывает теплым, — сказал я, пытаясь заставить их понять мою настойчивость. — Его кожа всегда холодная. А теперь он теплый!
— Да? — с непонятной мне издевкой спросила Старлинг.
— Он болен? — устало поинтересовалась Кеттл.
— Не знаю. Я ни разу в жизни не видел его больным.
— Я редко болею, — тихо поправил меня шут. — Но это лихорадка, которая у меня бывала и раньше. Ложись и спи, Фитц. Со мной все будет хорошо. Лихорадка пройдет к утру.
— Так или иначе, но мы должны выступить завтра утром, — неумолимо сказала Кетриккен. — Мы потеряли целый день, задержавшись здесь.
— Потеряли день? — воскликнул я почти сердито. — Мы нашли карту и выяснили, что Верити был в городе. Что до меня, то я не сомневаюсь, что он попал туда так же, как я, и, возможно, вернулся в то же самое место. Мы не потеряли день, Кетриккен, мы выиграли все то время, которое понадобилось бы нам, чтобы найти путь вниз, дойти до города и вернуться обратно. Насколько я помню, вы предлагали потратить день на поиски пути вниз по этому склону. Что ж, считайте, что так мы и поступили и путь был найден. — Я помолчал, сделал глубокий вдох и постарался заставить свой голос звучать спокойно. — Я не хочу ни на кого давить, но, если завтра шут не в состоянии будет подняться, я тоже никуда не пойду.
Глаза Кетриккен заблестели, и я приготовился к бою, но шут остановил нас.
— Я пойду с вами завтра, здоровый или больной, — заверил он нас обоих.
— Тогда все в порядке, — быстро сказала Кетриккен. Потом она спросила куда более мягко: — Шут, я могу что-нибудь сделать для тебя? Я бы не обращалась с тобой столь сурово, не будь нужда так велика. Я не забыла и никогда не забуду, что без тебя не добралась бы до Джампи живой.
Я понял, что речь идет о чем-то, во что я не посвящен, но оставил свои вопросы при себе.
— Я выздоровею. Только… Фитц! Могу я попросить у тебя немного эльфийской коры? Она так хорошо согрела меня прошлой ночью!
— Конечно.
Я рылся в сумке, когда предостерегающе заговорила Кеттл:
— Шут, я тебе не советую. Это опасная трава, и часто она приносит больше вреда, чем пользы. Кто знает, может быть, ты заболел именно потому, что пил ее прошлой ночью?
— Чепуха, — презрительно отозвался я, — я пользовался ею несколько лет и ни разу не болел.
Кеттл фыркнула:
— А если болел, но у тебя не хватило ума это заметить? — заявила она. — Эта согревающая трава дает энергию телу, но смертоносна для духа.
— Мне всегда казалось, что она скорее восстанавливает мои силы, чем отнимает их, — возразил я, найдя маленький сверток и разворачивая его.
Не дожидаясь просьбы с моей стороны, Кеттл встала и поставила на огонь котелок с водой.
— И я никогда не замечал, что она притупляет разум или угнетает дух, — добавил я.
— Этого обычно и не происходит, если принять отвар всего один раз. Но за силы, которые он дает, позже всегда приходится платить. Тело нельзя обмануть, молодой человек. Когда доживешь до моих лет, ты научишься лучше понимать это.
Я замолчал. Я вспоминал те случаи, когда пытался восстановить силы при помощи коры, и у меня появилось неприятное ощущение, что Кеттл права, пусть даже только отчасти. И все же подозрение не помешало мне заварить две чашки вместо одной. Кеттл покачала головой, но легла, ничего больше не сказав. Я сел рядом с шутом, и мы пили наш чай. Когда он вернул пустую кружку, мне показалось, что его рука стала еще теплее.
— Жар усилился, — предупредил я его.
— Нет, это просто тепло от кружки, — предположил он.
Я пропустил это мимо ушей.
— Ты весь дрожишь.
— Немного, — признался он. Потом боль вырвалась наружу, и он добавил: — Мне никогда еще не было так холодно. Меня так трясет, что даже спина болит.
Прижмись к нему, предложил Ночной Волк и подвинулся ближе к шуту.
Я добавил свои одеяла к тем, которые закрывали шута, и забрался в постель рядом с ним. Он не сказал ни слова, но, кажется, стал дрожать немного меньше.
— Я не помню, чтобы ты хоть раз болел в Оленьем замке, — тихо сказал я.
— Я болел, но очень редко и не распространялся об этом. Ты ведь помнишь, мы с целителем не выносили друг друга. Я никогда не доверил бы свое здоровье его укрепляющим и слабительным. Кроме того, что хорошо для вашего народа, иногда совершенно бесполезно для меня.
— Разве твой народ так сильно отличается от моего? — спросил я через некоторое время.
Шут задел тему, которой мы редко касались.
— В некотором роде, — вздохнул он и поднес руку ко лбу. — Но иногда я сам себе удивляюсь. — Он глубоко вздохнул и резко выдохнул, как будто испытывал боль. — Может быть, на самом деле я даже не болен. Я сильно изменился за прошедший год, как ты заметил. — Последнюю фразу он прошептал.
— Ты вырос, и у тебя появился цвет.
— Это не все. — Улыбка скользнула по его лицу и увяла. — Думаю, теперь я почти взрослый.
Я тихо фыркнул:
— Я считал тебя взрослым уже много лет, шут. Я думал, что ты стал мужчиной раньше меня.
— Правда? Как забавно! — тихо воскликнул он, и на мгновение его голос стал почти прежним. Потом глаза шута закрылись. — Я засыпаю, — сказал он.
Я ничего не ответил, только потеплее укрылся одеялом рядом с ним и поднял свои стены. Потом провалился в мутное забытье, которое было чем угодно, но не спокойным сном.
Я проснулся перед рассветом с ощущением опасности. Рядом со мной тяжелым сном спал шут. Я коснулся его лица и обнаружил, что оно по-прежнему теплое и влажное от пота. Я откатился от него и заботливо подоткнул под него одеяло. Потом добавил в жаровню несколько веток драгоценного топлива и быстро начал одеваться. Ночной Волк немедленно насторожился.
Выходишь?
Только принюхаться.
Мне пойти?
Грей шута. Я ненадолго.
Уверен, что все будет в порядке?
Я буду очень осторожен. Обещаю.
Холод был как пощечина. Полная тьма. Через пару секунд мои глаза привыкли к ней, и все равно я не видел почти ничего, кроме палатки. Даже звезды были затянуты облаками. Я стоял неподвижно на ледяном ветру, напрягая все чувства, чтобы понять, что насторожило меня. И не Силой, а Даром я прощупывал темноту. Я ощутил наш отряд и голод сбившихся в кучу джеппов. На одном зерне они долго не протянут. Еще одна забота. Я решительно отбросил это и продолжил обследование. Я замер. Лошади? Да. И люди? Кажется, да. Внезапно Ночной Волк оказался рядом со мной.
Ты чуешь их?
Ветер не с той стороны. Пойти посмотреть?
Да. Но оставайся невидимым.
Конечно. Пригляди за шутом. Он скулил, когда я оставил его.
Вернувшись в палатку, я тихо разбудил Кетриккен.
— Возможно, нам грозит опасность, — прошептал я. — Лошади и люди, может быть, на дороге. Я еще не уверен.
— К тому времени, когда мы будем уверены, они уже нагонят нас, — угрюмо сказала она. — Буди всех. Я хочу, чтобы мы были готовы выйти на рассвете.
— Шута еще лихорадит, — сказал я, нагибаясь и тряся за плечо Старлинг.
— Если он останется здесь, его лихорадка быстро пройдет. Он умрет. И ты с ним. Волк пошел посмотреть, в чем там дело?
— Да.
Я знал, что она права, но мне по-прежнему было трудно заставить себя разбудить шута. Он двигался как одурманенный. Пока мои спутники поспешно собирались, я быстро натянул на него куртку и добавочную пару гамаш. Я завернул его во все наши одеяла и поставил снаружи, пока остальные разбирали и грузили палатку. Потом тихо спросил Кетриккен:
— Какой вес могут нести джеппы?
— Больше, чем весит шут. Но на них нельзя сидеть верхом, и они очень пугливы с живым грузом. Мы можем попытаться, но шуту будет неудобно, а джеппами станет трудно управлять.
Это был ответ, которого я ожидал, и он меня не обрадовал.
— Какие новости от волка? — спросила Кетриккен.
Я потянулся к Ночному Волку и был испуган, обнаружив, как трудно мне было коснуться его сознания.
— Шесть всадников, — сказал я ей.
— Друзья или враги? — спросила Кетриккен.
— Он не может знать, — объяснил я и спросил у волка:
Как выглядят лошади?
Очень соблазнительно.
Большие, как Уголек, или маленькие, как горные лошади?
Что-то среднее. И один вьючный мул.
— Они на лошадях, не на горных пони, — сказал я Кетриккен.
Она покачала головой:
— Мои земляки не пользуются лошадьми так высоко в горах. Они ездят на пони. Будем считать, что это враги, и действовать соответственно.
— Будем драться или отступим?
— И то и другое, разумеется.
Кетриккен уже вытащила свой лук из седельной сумки одного из джеппов. Теперь она натягивала его, чтобы держать наготове.
— Сперва мы найдем удобное место, чтобы устроить засаду. А потом подождем. Пошли.
Это было легче сказать, чем сделать. Это вообще было возможно только благодаря исключительно гладкой дороге. Мы начали этот день, когда свет был еще только намеком. Старлинг вела джеппов. Я шел вслед за ними вместе с шутом, а Кеттл с посохом и Кетриккен с луком следовали за нами. Сперва я позволил шуту попробовать идти самому. Он медленно поплелся вперед, и, когда джеппы стали неумолимо удаляться от нас, я понял, что так дело не пойдет. Я закинул его левую руку себе на плечо, обнял за талию и потащил вперед. Очень скоро он начал задыхаться и с трудом не позволял своим ногам безвольно волочиться по земле. Неестественное тепло его тела пугало меня. Я грубо гнал его вперед и молился, чтобы нам встретилось какое-нибудь укрытие.
На горе, что высилась слева от дороги, произошел обвал. Он унес с собой добрую половину дороги, а на той, что сохранилась, осталась огромная куча камней и земли. Старлинг и джеппы с сомнением осматривали ее, когда мы с шутом доковыляли до них. Я посадил его на камень, и он застыл, закрыв глаза и опустив голову. Я закутал его в одеяло и подошел к Старлинг.
— Это старая осыпь, — заметила она. — Может быть, нам и удастся пройти через нее.
— Может быть, — согласился я, уже подыскивая глазами место, подходящее для такой попытки. Снег завалил камни, надежно укрыв их от глаз. — Я пойду вперед и поведу джеппов. Сможешь идти за мной и вести шута?
— Думаю, да. — Она посмотрела на него. — Ей совсем плохо?
— Он может идти, если есть рука, на которую можно опереться. Стой на месте, пока не пройдет последнее животное. Потом иди по нашим следам.
Старлинг согласно кивнула головой, но не выглядела довольной.
— А разве нам не нужно подождать Кетриккен и Кеттл?
Я задумался.
— Нет. Если эти всадники догонят нас, я не хочу оказаться прижатым к этим камням. Лучше перейти осыпь.
Я хотел бы, чтобы волк был с нами, потому что он вдвое лучше меня держался на ногах и реакция у него была лучше.
Не могу прийти. Они меня заметят. По обе стороны дороги отвесные скалы, а они между тобой и мной.
Не думай об этом. Просто следи за ними и держи меня в курсе. Они быстро двигаются?
Они ведут своих лошадей и много спорят об этом. Один очень толстый. Он говорит мало, но он не медлит. Будь осторожен, брат мой.
Я сделал глубокий вдох и, так как все варианты казались мне примерно одинаковыми, пошел наудачу. Сперва это была просто россыпь камней на дороге, но за ней возвышалась стена огромных глыб, мерзлой земли и острых осколков. Я стал подниматься вверх по этой сомнительной тверди. Вожак джеппов двинулся за мной, а остальные без страха и сомнения побрели следом. Вскоре я обнаружил, что налетевший снег образовал на камнях тонкую ледяную корку, под которой часто скрывались расщелины и ямы. Я беспечно сделал очередной шаг, и моя нога до колена провалилась в трещину.
Когда я освободил ногу и огляделся, мужество чуть не изменило мне. Слева тянулась бесконечная осыпь, поднимавшаяся к отвесной каменной стене. Я шел по груде каменных осколков. Если случится обвал, я соскользну к краю дороги и свалюсь в пропасть. Меня вдруг начали пугать мелочи: джепп, нервно потянувший за повод, который я сжимал, ветер, внезапно изменивший силу, и даже мои собственные волосы, упавшие на глаза, стали смертельно опасными. Дважды я падал на четвереньки и полз. Оставшуюся часть пути я шел согнувшись, тщательно проверяя, куда ставлю ногу, и с опаской перенося на нее свой вес.
За мной двигались джеппы, послушно трусившие за вожаком. Они были не так пугливы, как я. Я слышал, как сдвигаются камни, и маленькие лавины скатывались, чтобы со стуком осыпаться в пропасть. Джеппы не были связаны, если не считать повода на первом животном. Мне все время казалось, что кто-то из них упал. Они тянулись за мной, как поплавки на рыбачьей сети, а далеко позади виднелись Старлинг и шут. Один раз я остановился, чтобы посмотреть на них, и проклял себя за то, что взвалил на девушку-менестреля такую невероятно сложную задачу. Они шли гораздо медленнее, чем я, Старлинг вцепилась в шута и за них обоих выбирала места, куда ставить ноги. Сердце мое бешено заколотилось, когда я увидел, как она споткнулась и шут тотчас растянулся на камнях рядом с ней. Потом она подняла голову и увидела, что я смотрю на нее. Она сердито махнула рукой, делая мне знак идти дальше. Я пошел. Больше я ничего не мог сделать.
Осыпь кончилась так же внезапно, как началась. Облегченно вздохнув, я ступил на ровную поверхность дороги. За мной спустился вожак джеппов и все остальные животные, которые перепрыгивали, точно козы, с одного камня на другой. Как только все они благополучно спустились, я насыпал на дорогу немного зерна, чтобы удержать их на одном месте, и полез назад, на камни.
Я не увидел ни Старлинг, ни шута.
Мне хотелось бежать. Но я заставил себя идти медленно и двигаться по следам джеппов. Я говорил себе, что легко разгляжу их яркую одежду на унылом серо-бело-черном фоне. И разглядел. Старлинг сидела неподвижно на одном из обломков, а шут растянулся подле нее на камнях.
— Старлинг, — тихо позвал я.
Она подняла голову. Глаза ее были огромными.
— Вокруг нас все покатилось. Маленькие камни, а потом большие. Я стояла неподвижно, чтобы дать осыпи пройти. А теперь я не могу поднять шута и не могу нести ее. — Она боролась с паникой.
— Сиди спокойно. Я иду.
Я видел, в каком месте треснула корка и начали осыпаться камни. Я оценил то, что увидел, и пожалел, что так мало знаю об обвалах. По-видимому, движение началось где-то наверху. Мы были достаточно далеко от края дороги, но если камни покатятся, они тотчас снесут нас в пропасть. Я взял себя в руки и положился на разум.
— Старлинг! — снова позвал я. Это было не нужно, она и без того смотрела только на меня. — Иди ко мне. Очень медленно и осторожно.
— А шут?
— Оставь его. Когда ты будешь в безопасности, я вернусь за ним.
Одно дело знать, что поступаешь правильно. Совсем другое — следовать решению, которое смахивает на трусость. Я не знал, о чем думала Старлинг, когда медленно поднималась на ноги. Она не выпрямилась полностью, но медленно шла ко мне, согнувшись. Я закусил губу и молчал, хотя мне очень хотелось поторопить ее. Дважды мелкие камешки сыпались из-под ее ног. Они летели каскадом, увлекая за собой, поднимая другие, более крупные, и падали в пропасть. Оба раза она застывала, согнувшись, устремив на меня отчаянный взгляд. Я стоял и глупо думал, что я буду делать, если каменная лавина понесет ее в пропасть. Бездумно брошусь вслед за ней или буду смотреть, как она падает, и навеки сохраню страшную память об этих черных молящих глазах?
Но наконец Старлинг достигла более крупных камней, на которых стоял я. Она вцепилась в мой рукав, и я обнял ее, чувствуя, как она дрожит. Через несколько бесконечных мгновений я отстранил ее от себя.
— Теперь иди. Это недалеко. Когда доберешься, оставайся там и не давай джеппам разбегаться. Ты поняла?
Она быстро кивнула и втянула в себя воздух. Потом она пошла по тропе, которую проложили мы с джеппами. Я дал ей отойти на безопасное расстояние и сделал несколько шагов к шуту.
Камни заметно шевелились под моей тяжестью. Я подумал, не разумнее ли было бы пойти выше или ниже по склону, чем шла Старлинг. Я решил было вернуться назад к джеппам за веревкой, но не нашел, к чему ее привязать. И все это время я продолжал двигаться вперед, один осторожный шаг за другим. Шут не шевелился.
Камни покатились вниз из-под моих ног, подпрыгивая и набирая скорость. Я встал как вкопанный, а очередная волна сыпухи неслась мимо меня. Я почувствовал, что одна из моих ног начинает скользить, и, прежде чем смог взять себя в руки, сделал непроизвольный шаг вперед. Поток мелких камней становился быстрее и сильнее. Я не знал, что делать. Я подумал о том, чтобы упасть плашмя, но быстро решил, что тогда кувыркающимся камням будет только легче унести меня с собой. Ни один из них не был больше моего кулака, но их было так много! Я застыл на месте и успел сосчитать до десяти, когда камни наконец остановились.
Потребовалось все мужество, чтобы сделать еще один шаг. Некоторое время я изучал почву, потом выбрал место, которое казалось наиболее безопасным. Я перенес свой вес на эту ногу и медленно выбрал место для следующего шага. К тому времени, как я дошел до распростертого тела шута, моя рубашка прилипла к спине, а зубы болели — так сильно я их сжимал. Я опустился на колени подле него.
Старлинг подняла угол одеяла, чтобы защитить его лицо, и он лежал закрытый, как мертвец. Я отогнул одеяло, чтобы посмотреть на его глаза. Лицо его было ужасного мертвенного цвета, губы сухие и потрескавшиеся, веки покрыты желтой коркой.
— Шут! — мягко позвал я, но он не ответил. Я продолжал говорить, надеясь, что какая-то его часть услышит меня. — Я собираюсь поднять тебя и нести. Почва очень плоха, и, если я споткнусь, мы свалимся в пропасть. Когда я возьму тебя на руки, ты не должен двигаться. Совсем. Ты меня понимаешь?
Он вздохнул немного глубже. Я принял это за согласие и осторожно подвел руки под его тело. Когда я выпрямился, шрам от стрелы в спине заныл. Пот заливал мне глаза. Я снова упал на колени, прижимая к себе шута и пытаясь совладать с болью и обрести равновесие. Одной ногой я нащупал опору и начал вставать, но камни тут же понеслись мимо меня. Я боролся с ужасным желанием крепче обхватить шута и бежать. Грохот осыпи, казалось, никогда не кончится. Когда же наконец все стихло, я дрожал от усилий стоять неподвижно. Мои ступни были засыпаны мелкими камнями.
— Фитц Чивэл!
Я медленно повернул голову. Кетриккен и Кеттл догнали нас. Они стояли на горе выше меня, далеко от осыпи. Обе они, казалось, были в ужасе от моего положения. Кетриккен первая пришла в себя.
— Мы с Кеттл собираемся перейти осыпь. Стой, где стоишь, и не двигайся. Старлинг и джеппы уже там?
Я с трудом кивнул. У меня так пересохло во рту, что я не мог говорить.
— Я возьму веревку и вернусь. Буду спешить, как могу.
Еще один кивок с моей стороны. Мне нужно было бы повернуться, чтобы следить за ними, поэтому я их больше не видел. Вниз я тоже не смотрел. Ветер завывал, камни потрескивали под ногами, и я смотрел на лицо шута. Он не много весил для взрослого мужчины. Он всегда был худым, кости у него были как у птицы, и он больше полагался на свой язык, чем на кулаки и мышцы. Но когда я стоял и держал его, он с каждой секундой становился тяжелее в моих руках.
Я почувствовал, как шут слегка пошевелился.
— Замри, — прошептал я.
Он открыл глаза и посмотрел на меня. Потом облизал губы.
— Что мы делаем? — прохрипел он.
— Мы как вкопанные стоим в самом центре осыпи, — охрипшим голосом объяснил я.
— Думаю, я могу встать.
— Не двигайся! — приказал я.
Он вздохнул немного глубже и хрипло спросил:
— Почему ты всегда оказываешься рядом, когда я попадаю в такие переделки?
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — уклончиво ответил я.
— Фитц!
Я подавил желание закричать и посмотрел вверх, на Кетриккен. Ее силуэт выделялся на фоне неба. С ней был вожак джеппов. На плече у нее висел моток веревки, конец которой был привязан к сбруе джеппа.
— Я собираюсь бросить тебе веревку. Не пытайся поймать ее. Дай ей упасть, потом осторожно подними и обвяжи вокруг пояса. Понял?
— Да.
Она не могла расслышать мой ответ, но ободряюще кивнула мне. Веревка пролетела мимо меня. Она разбудила стайку камешков, и их суетливого движения было достаточно, чтобы мне стало нехорошо. Веревка легла на расстоянии вытянутой руки от меня. Я посмотрел на нее и ощутил отчаяние. Я напряг волю.
— Шут, ты сможешь держаться за меня? Я должен попытаться поднять веревку.
— Думаю, я могу стоять, — отозвался он.
— Может быть, и придется, — неохотно признал я. — Будь готов ко всему. Но что бы ни случилось, держись за меня.
— Только если ты обещаешь держаться за веревку.
— Сделаю, что смогу, — мрачно кивнул я.
Брат мой! Они остановились там, где у нас был лагерь прошлой ночью.
Не сейчас, Ночной Волк.
Трое пошли вниз, как ты, а трое остались с лошадьми.
Не сейчас!
Шут поднял руки и неловко сжал мои плечи. Я вцепился в него левой рукой и каким-то образом высвободил правую. Я едва сдерживал безумный смех. Все это было так глупо, бессмысленно и опасно! Из всех способов, какими я мог бы умереть, этот никогда не приходил мне в голову. Я встретил взгляд шута и увидел в его глазах тот же панический смех.
— Готово, — сказал я ему и наклонился.
Мышцы мои сводило судорогами.
Мои пальцы всего на ладонь не дотянулись до веревки. Я посмотрел наверх, где беспокойно ждали Кетриккен и джепп. Я понял, что вдобавок совершенно не знаю, что буду делать, если достану веревку. Но мои мышцы были уже слишком напряжены для того, чтобы остановиться и задавать вопросы. Я заставлял свою руку двигаться к веревке, хотя чувствовал, что правая нога начинает скользить.
Все произошло одновременно. Шут конвульсивно сжал меня, когда весь склон пришел в движение. Я вцепился в веревку, но все еще скользил вниз. Прежде чем она натянулась, я каким-то чудом успел обмотать ее вокруг себя. Над нами Кетриккен уводила джеппа. Я видел, как он споткнулся, приняв на себя часть нашего веса. Джепп уперся ногами в землю и продолжил движение. Веревка натянулась, впиваясь в поясницу. Я держался.
Не знаю, как я управился со своими ногами, но я это сделал и даже стал переставлять их. Я чувствовал, что медленно раскачиваюсь, как маятник, на натянутой веревке, а камни катятся у меня под ногами. Внезапно почва стала тверже. Мои сапоги были полны мелких камешков, но я не обращал на это внимания, судорожно цепляясь за веревку и двигаясь через осыпь. Теперь мы уже были гораздо ниже тропы, по которой я шел в первый раз. Я не стал смотреть вправо, чтобы узнать, насколько мы близки к пропасти. Я сосредоточился на том, чтобы держать шута и веревку, не забывая переставлять ноги.
Внезапно я обнаружил, что иду уже по крупным камням, далеко от рыхлой осыпи, которая чуть не унесла наши жизни. Кетриккен над нами продолжала уверенно двигаться вперед, и мы шли за ней, а еще через несколько минут мы оказались на надежной заснеженной земле. Я бросил веревку и осел на дорогу вместе с шутом. И закрыл глаза.
— Вот. Выпей воды. — Это был голос Кеттл, и она протягивала мне мех с водой.
Кетриккен и Старлинг поднимали шута. Пока я сидел, приходя в себя, что-то царапнуло мое сознание. Внезапно я вскочил на ноги.
— Их шестеро, а трое ушли вниз, как и я! Так сказал волк…
После этих бессвязных слов все удивленно уставились на меня. Кеттл вливала в шута воду, но он выглядел очень плохо. Ее губы были поджаты от тревоги и недовольства. Я знал, чего она боится. Но страх, внушенный мне волком, был гораздо сильнее.
— Что ты сказал? — тихо спросила Кетриккен, и я понял, что они думают, будто сознание опять блуждает.
— Ночной Волк шел за ними. Шесть человек на лошадях, один мул. Они остановились там, где мы вчера разбивали лагерь. И он сказал, что трое из них пошли вниз, как и я.
— Ты хочешь сказать, в город? — тихо спросила Кетриккен.
В город, эхом отозвался Ночной Волк.
— Как это может быть? — спросила Старлинг. — Кеттл сказала нам, что указательный столб работал только для тебя, потому что ты был обучен владению Силой. Никто из нас не попал вниз.
— Значит, они тоже обучены Силе, — мягко проговорила Кеттл и вопросительно посмотрела на меня.
— Круг Регала, — сказал я и содрогнулся.
Тошнотворный страх охватил меня. Они были ужасно близко и знали, как причинить мне такую сильную боль! Всеобъемлющий страх перед этой болью захватил меня. Я боролся с паникой.
Кетриккен застенчиво похлопала меня по руке:
— Фитц, им нелегко будет пройти осыпь. Я сниму их стрелами. — Она сама выбрала эти слова.
Была определенная ирония в том, что королева пыталась защитить королевского убийцу. Каким-то образом это отрезвило меня, хотя я и знал, что ее лук не может спасти нас от группы.
— Им не нужно подходить к нам близко, чтобы напасть на меня. Или на Верити. — Я глубоко вздохнул и внезапно услышал в своих собственных словах еще кое-что. — Им совершенно не нужно физически приближаться к нам, чтобы напасть. Но тогда зачем они проделали такой длинный путь?
Шут приподнялся на локте и потер побелевшее лицо рукой.
— Может быть, они пришли сюда вовсе не для того, чтобы напасть на нас? — медленно проговорил он. — Может быть, они хотят чего-то другого?
— Чего? — спросил я.
— Чего хотел Верити? — Голос шута был слабым, но казалось, он очень тщательно обдумывает каждое слово.
— Помощи Элдерлингов? Регал никогда в них не верил. Он только надеялся, что благодаря им Верити уйдет с его пути.
— Возможно. Но он знает, что история о смерти Верити придумана им самим. Ты сам утверждал, что этот круг выжидал и шпионил за тобой. Что им может быть нужно, кроме Верити? Сейчас Регал должен не меньше королевы удивляться тому, что Верити до сих пор не вернулся. И ему приходится задуматься о том, что могло заставить бастарда забыть о жажде мести и идти неизвестно куда. Оглянись, Фитц. Ты оставил за собой след крови и увечий. Регал мог заинтересоваться, куда он ведет.
— Тогда зачем им нужно было спускаться в город? — спросил я. И еще один, куда более неприятный, вопрос: — Откуда они узнали, как туда попасть? Мне помогла случайность, а откуда узнали они?
— Возможно, они гораздо лучше тебя владеют Силой, или они пришли сюда, зная гораздо больше, чем ты. — Кеттл говорила, осторожно подбирая слова, но в ее голосе не было никаких сомнений.
Внезапно все стало для меня ясным.
— Я не знаю, почему они здесь. Я знаю только, что собираюсь убить их, прежде чем они доберутся до Верити или причинят мне какое-нибудь зло. — Я поднялся на ноги.
Старлинг смотрела на меня. Думаю, в это мгновение она ясно осознала, кто я на самом деле. Не романтический принц в изгнании, который непременно совершит что-нибудь героическое, а убийца. И притом не слишком удачливый.
— Сперва отдохни немного, — посоветовала мне Кетриккен. Голос ее был твердым и сочувствующим.
Я покачал головой:
— Я бы отдохнул, но когда еще представится такая возможность? Я не знаю, как долго они пробудут в городе. Надеюсь, они задержатся там на некоторое время. Я не собираюсь спускаться, чтобы там встретиться с ними. Силой они владеют гораздо лучше меня, в борьбе разумов я им не соперник. Но я могу убить их тела. Если они оставили наверху лошадей, солдат и запасы, я могу отнять это у них. Когда они вернутся, они окажутся в ловушке. Ни еды, ни укрытия. Вокруг — даже если они вдруг вспомнят, как охотиться, — вокруг нет дичи. Больше у меня такого прекрасного шанса не будет.
Кетриккен неохотно кивала. Старлинг выглядела больной. Шут опустился на одеяла.
— Мне следовало бы пойти с тобой, — тихо сказал он.
Я взглянул на него и попытался сдержать удивление в своем голосе:
— Тебе?
— Просто у меня чувство… что мне нужно пойти с тобой. Ты не должен быть один.
— Я не буду один. Ночной Волк ждет меня.
Я быстро нашел своего брата. Он лежал на животе в снегу немного ниже по дороге от солдат. Они развели небольшой костер и готовили ужин. От этого волку хотелось есть.
Будет у нас конина сегодня?
Посмотрим.
Я повернулся к Кетриккен:
— Могу я взять ваш лук?
Она скрепя сердце передала его мне.
— Ты умеешь с ним обращаться? — спросила моя королева.
Это было прекрасное оружие.
— Достаточно для наших целей. У противников нет никакого достойного упоминания укрытия, и они не ожидают атаки. Если мне повезет, я успею убить одного из них, до того как они поймут, в чем дело.
— Ты застрелишь человека, даже не бросив ему вызов? — слабым голосом спросила Старлинг.
Я увидел, как в ее глазах рушатся последние иллюзии. Тогда я сосредоточился на своей работе.
Ночной Волк!
Мне гнать лошадей в пропасть или просто по дороге? Они учуяли меня и начинают волноваться. Но люди не обращают на них никакого внимания.
Я бы хотел заполучить груз, который на них навьючен, если это можно устроить. Почему убийство лошади беспокоит меня больше, чем убийство человека?
Посмотрим, рассудительно ответил Ночной Волк. Мясо есть мясо, добавил он.
Я повесил на плечо колчан Кетриккен. Снова поднимался ветер, обещая снегопад. При мысли о том, что мне предстоит во второй раз пересекать оползень, у меня тряслись поджилки.
— Выбора нет, — напомнил я себе.
Я поднял глаза и увидел, что Старлинг отворачивается от меня. По-видимому, она приняла мое замечание как ответ ей. Что ж, в некотором роде это и был ответ.
— Если я потерплю неудачу, они пойдут за вами, — осторожно проговорил я. — Вы должны уйти отсюда так далеко, как только сможете. Идите, пока совсем не стемнеет. Если все пройдет хорошо, мы скоро догоним вас. — Я нагнулся над шутом: — Ты сможешь идти?
— Некоторое время, — уныло ответил он.
— Если будет нужно, я его понесу, — с тихой уверенностью произнесла Кетриккен.
Я посмотрел на высокую женщину и поверил ей. Я кивнул.
— Пожелайте мне удачи, — сказал я им и повернулся к осыпи.
— Я с тобой, — внезапно заявила Кеттл. Она перешнуровала свои ботинки и встала. — Дай мне лук и следуй за мной.
На мгновение я лишился дара речи.
— Почему? — спросил я наконец.
— Потому что я знаю, что делаю, пересекая эту скалу. И владею луком не только «достаточно для наших целей». Могу спорить, что подстрелю двоих, прежде чем они поймут, что происходит.
— Но…
— Она хорошо справилась с оползнем, — спокойно заметила Кетриккен. — Старлинг, веди джеппов. Я понесу шута. — Она посмотрела на нас непроницаемым взглядом, — Догоняйте, как только сделаете свое дело.
Я вспомнил, что однажды уже пытался уйти от Кеттл. Если она вознамерилась отправиться со мной, то пусть уж лучше идет рядом, а то еще возникнет у меня за спиной, как призрак. Я сердито посмотрел на нее, но кивнул.
— Лук, — напомнила старуха.
— Вы действительно хорошо стреляете? — спросил я ее, неохотно подчиняясь.
Странная улыбка появилась на ее лице. Кеттл посмотрела на свои скрюченные пальцы:
— Я не стала бы говорить тебе, что умею делать что-то, если бы не умела. Кое-какие из моих прежних навыков все еще при мне.
И мы начали взбираться на каменный завал. Кеттл шла впереди, нащупывая дорогу посохом, а я по ее требованию шел следом. Она не говорила ни слова, только смотрела на землю, на свои ноги и на посох. Я не понял, чем она руководствовалась, выбирая дорогу, но рыхлые камни и снежный наст оставались неподвижными под ее быстрыми шагами. Это выглядело таким простым делом, что я начинал уже чувствовать себя дураком.
Теперь они едят. Никто не караулит.
Я передал это сообщение Кеттл, и старая женщина мрачно кивнула. Я беспокоился, сумеет ли она сделать то, что необходимо. Одно дело — хорошо стрелять из лука, и совсем другое — застрелить человека, который мирно обедает. Я вспомнил слова Старлинг и подумал, найдется ли в мире хоть один человек, который встал бы и бросил вызов, прежде чем убить всех троих. Я коснулся рукояти моего короткого меча. Что ж, давным-давно Чейд обещал мне именно это: убивать для своего короля, не рассчитывая на славу и почести, которые получают его солдаты. Впрочем, не могу сказать, что среди моих боевых воспоминаний есть воспоминания о славе и почестях.
Не откладывая, мы начали спуск с осыпи, двигаясь быстро и осторожно. Кеттл заговорила очень тихо:
— Теперь мы можем идти. Но когда доберемся туда, дай мне выбрать место и сделать первый выстрел. Когда человек упадет, покажись и привлеки их внимание. Они не заметят меня, и я смогу сделать еще один.
— Вы делали такие вещи раньше?
— Это не так уж сильно отличается от нашей игры, Фитц. А теперь нам лучше помолчать.
Я знал, что Кеттл никогда прежде не убивала подобным образом, если вообще убивала. Я начал сомневаться в том, что разумно было отдавать ей лук. В то же время я эгоистично радовался тому, что она со мной. Я боялся потерять мужество.
Может быть, ты начинаешь понимать, что охотиться лучше в стае?
Может быть.
Мы обогнули выступ горы, и перед нами открылся лагерь. Все три гвардейца беззаботно сидели вокруг костра, ели и разговаривали. Лошади уловили наш запах и начали тихо пофыркивать. Но поскольку волк уже некоторое время держал их в напряжении, мужчины не обратили на это никакого внимания. Еще пока мы шли, Кеттл положила стрелу на тетиву и теперь держала лук наготове. В конце концов, это было просто. Безобразное, бездумное, но простое убийство. Она спустила тетиву, когда один из людей заметил нас. Стрела угодила ему в грудь. Остальные двое вскочили на ноги, повернулись, увидели нас и нагнулись за своим оружием. За эти секунды Кеттл успела прицелиться второй стрелой и выпустила ее как раз тогда, когда несчастный гвардеец обнажил меч. Ночной Волк внезапно выскочил сзади и повалил последнего. Он прижимал его к земле, пока я не подбежал и не прикончил человека мечом.
Все это произошло быстро и почти бесшумно. Три мертвеца лежали на снегу. Шесть нервных, покрытых потом лошадей, один бесстрастный мул.
— Кеттл, посмотри, какая у них есть еда, — сказал я ей, чтобы отвлечь от этой ужасной картины.
Она перевела взгляд на меня и медленно кивнула.
Я перевернул тела и внимательно осмотрел их. Эти солдаты не носили цветов Регала, но происхождение двоих совершенно точно можно было установить по их лицам и покрою одежды. Из Фарроу. Третий, когда я перевернул его, чуть не заставил мое сердце остановиться. Я знал его в Оленьем замке, не очень хорошо, но достаточно для того, чтобы помнить, как его зовут. Таллоу. Я сел на корточки и смотрел на его мертвое лицо, стыдясь, что не могу вспомнить ничего, кроме имени. Я решил, что он перебрался в Тредфорд, когда Регал перевез туда двор. Многие слуги тогда уехали. Я пытался внушить себе, что не имеет значения, где он начал. Закончил он здесь. Скрепя сердце я продолжил работу.
Я сбросил тела с края скалы. Пока Кеттл разбирала съестные припасы, откладывая то, что мы могли взять с собой, я снял с лошадей всю упряжь и кладь. Все это последовало за телами гвардейцев. Я проверил их сумки и не нашел почти ничего, кроме теплой одежды. На муле была только палатка. Никаких бумаг. Зачем они нужны членам круга Силы?
Гони лошадей вниз по дороге. Вряд ли они вернутся к хозяевам.
Так много мяса, и ты хочешь, чтобы я прогнал их?
Если мы убьем здесь одну, это будет больше того, что мы можем съесть и унести. Остатки накормят тех троих, которые еще вернутся. У них тут есть вяленое мясо и сыр. Я прослежу, чтобы сегодня твой желудок был полон.
Ночной Волк был недоволен, но послушался меня. Думаю, он гнал лошадей дальше и быстрее, чем требовалось на самом деле, но они, по крайней мере, остались живы. Я не имел ни малейшего представления, каковы их шансы в горах. Скорее всего, они станут добычей снежной кошки или пищей для воронов. Внезапно я почувствовал, что ужасно устал от всего этого.
— Пойдем? — глупо спросил я Кеттл, и она кивнула.
Она запаковала для нас хороший запас еды, но я сомневался, что смогу проглотить хоть кусочек. То немногое, что мы не смогли унести и не смог съесть волк, полетело в пропасть. Я огляделся:
— Если бы я осмелился прикоснуться к этому проклятому столбу, я бы сбросил и его.
Она посмотрела на меня так, будто я предлагал ей сделать это.
— Я тоже боюсь прикоснуться к нему, — сказала она наконец, и мы оба отвернулись.
Вечер опускался на горы, когда мы шли по дороге, и ночь быстро следовала за ним. Я шел за Кеттл и волком по осыпи почти в полной темноте. Ни один из них, по-видимому, не боялся, а я внезапно почувствовал себя слишком усталым, чтобы беспокоиться о себе.
— Не позволяй своим мыслям блуждать, — упрекнула меня Кеттл, когда мы наконец спустились с груды камней и снова вышли на дорогу.
Она взяла меня за руку и крепко сжала.
Мы шли некоторое время уже в полной тьме по гладкой широкой дороге, лежавшей перед нами. Волк бежал впереди, время от времени возвращаясь, чтобы проверить, тут ли мы.
Лагерь уже близко, подбодрил он меня после одного такого перехода.
— Сколько времени ты занимался этим? — спросила меня Кеттл чуть погодя.
Я не стал делать вид, что не понимаю вопроса.
— С тех пор, как мне исполнилось двенадцать, — сказал я ей.
— Сколько человек ты убил?
Это было сказано не так холодно, как можно было предположить. И я ответил ей серьезно:
— Я не знаю. Мой… учитель не советовал мне считать. Он сказал, что это ни к чему не приведет.
На самом деле он выразился не совсем так. Я помнил его слова очень хорошо. «После первого это не имеет никакого значения, — сказал Чейд. — Мы знаем, кто мы есть. От того, сколько раз ты убил, не станет ни лучше, ни хуже».
Сейчас я задумался, что он имел в виду, когда Кеттл сказала в темноте:
— Я уже убивала один раз. Раньше.
Я не ответил. Пусть она расскажет, если захочет, но на самом деле я не хотел этого знать.
Ее рука в моей начала дрожать.
— Я была в ярости, когда убила ее. Не думала, что у меня получится, она всегда была сильнее. Но она умерла, а я жива. И поэтому они выжгли из меня все и выгнали. Отправили в вечное изгнание.
Ее рука нашла мою и сжала ее. Мы шли дальше. Я увидел впереди крошечный огонек. Скорее всего, это была жаровня в нашей палатке.
— Это было невероятно, то, что я сделала, — устало сказала Кеттл. — Такого не случалось никогда раньше. О, между кругами, очень редко, соперничая за любовь короля… Но я вызвала на дуэль Силы члена собственного круга и убила ее. Это было непростительно.
