Глава 8
Ночь спал неспокойно, снилась какая-то белиберда из моего мира – то ругался с главным инженером, то возился с мотоциклом в гараже и что-то там не получалось, а под утро проснулся от того, что вот-вот задохнусь. Открыл глаза и обнаружил перед собой хозяйское лемуроподобное создание, которое распласталось у меня на груди и реально храпело, весу в ней прилично, килограмм десять, не меньше.
– Ну-ка слазь, чудовище, – сказал я и спихнул зверя на пол.
– Ты ему понравился, Никитин, – ответила Нава, которая уже что-то готовила у очага, – он вообще к людям редко подходит сам.
– Я Петр.
– Прости, мне трудно выговаривать это слово… но ведь Никитин тоже часть твоего имени?
– Да.
– Тогда позволь мне так тебя называть.
– Хорошо, – кивнул я, – в моем мире есть животные, похожие на него, лемуры называются.
– Это бомл, они давно с людьми.
– А какая от него польза?
– Не поняла?
– Эм… ну в моем мире животных заводят в основном для пользы, кроме того, что они красивые и доставляют хозяевам удовольствие своим присутствием в доме, ну там мышей ловить, на охоте помогать или охранять дом.
– А, понятно… Бомлы чувствуют темных. Зимой, когда ночь длиннее дня и болота замерзают, с темных земель приходят… приходят звероголовые. Бомлы чувствуют их приближение и могут предупредить.
– В смысле звероголовые?
– Они как люди, только голова звериная.
– Ты их видела?
– Только издалека. Ближе к зиме тут недалеко лагерь княжеской дружины встает, для охраны границ.
– И что, прям со звериной головой.
– Не знаю, Никитин, может, и со звериной головой, а может, шлемы такие они делают, чтобы нас пугать… но ничего в них нет доброго, только зло одно и темнота… и мертвых едят.
– Ты сама видела это?
– Почему ты так спрашиваешь?
– Потому что в моем мире много неправильных вещей было сделано из-за предрассудков и непонимания.
– От тебя столько непонятных слов… тебе нужно научиться говорить проще.
– Хорошо… в моем мире, когда в нем были княжества, витязи и тому подобное, людьми было совершено много плохих поступков из-за того, что они верили слухам, полагались на мнение других людей и вообще принимали много судьбоносных решений, не проверив то, что им рассказывают… так понятно?
– Да, понятно… Но я знаю одно, от звероподобных только зло.
– Ясно… если доживу, как сказал Варас, то может, и увижу этих звероголовых.
– Боюсь, что встреча с ними закончится для тебя плохо. Иди, умывайся и садись за стол, – сказала Чернава и кивнула на небольшую миску с водой и кусок грубой материи на лавке у двери.
Умываясь я немного обдумал сказанное Чернавой, и так скажем, меня немного закусило… Умывшись, я сел за стол и сказал:
– Я понимаю, что моя внешность и телосложение в вашем мире вызывают насмешки… мясом не оброс, ростом не удался…
– Не обижайся, Никитин, но так и есть… хилой ты для наших мест.
– Я не обижаюсь… В моем мире есть такое выражение, пословица называется – «внешность обманчива».
– В нашем мире тоже есть такая… эм… пословица, – улыбнулась Чернава, – вот приедет к обеду Варас и испытает тебя… вот и решим, можно ли тебя выпустить дальше границы болот… а то, не ровен час, забьют тебя в первой же драке на любом постоялом дворе… а потом выяснять начнут, откуда такой взялся… и следы к нам приведут… а это уже не очень хорошо будет для нас.
Блин… нарвался, что называется… Нет, ну в принципе КМСа по рукопашке я еще до армии сделал, да и вообще кое-что могу в плане мордобития, и ножевой бой мне знаком… в своем мире, но тут, мечом махать…
– И часто драки у вас бывают?
– Случаются, особенно когда перепьют меда лихие люди.
– И как дерутся?
– По-разному… Когда до первой крови, а когда и до смерти… всякое бывает.
– На мечах?
– По разному, и на мечах и на кулаках, а вообще как кому удобно.
– Понятно, – ответил я и задумался. «Ну ладно, принимаю мое попадалово в этот мир как свершившийся факт… и что дальше? Ну пристроился пока у добрых людей, повезло… а потом? Не буду себе льстить, и судя по рассказам, мужики в этом мире не чета мне. Кроме того, надо как-то устраиваться самому, не буду же вечно столоваться в доме у колдуньи, хоть и симпатичной… татуировки только эти… да и по возрасту она меня постарше будет, лет на пять – семь, наверное… а то и на сто! Колдунья же…»
– О чем задумался, Никитин? – спросила Чернава и поставила передо мной тарелку с нарезанным соломкой мясом. – Ешь.
– Думаю, как жить дальше…
– А что ты умеешь делать?
– Я хорошо умею делать то, что в вашем мире начнут делать не раньше чем через много сотен лет…
– Это плохо. Ты стрелять умеешь?
– Из этого? – кивнул я на висящий на стене лук.
– Да.
– Нет, не умею.
– И мечом не владеешь?
– Нет. Ножом в ближнем бою, может, и смогу что…
– Плохо. Очень плохо, Никитин.
– Вот и я про это… Ну, патроны пока есть.
– Патроны… ты бы забыл пока про это свое оружие… примут за колдуна да на суд к Хранителям сведут… это если повезет, а так и забить могут. А у Хранителей даже не знаю, как повернуться все может.
Аппетит пропал совсем, я вышел на улицу и, присев на бревно, закурил. Через некоторое время вышла Чернава с луком в руках.
– Иди, я научу.
– Перед смертью не надышишься, – махнул я рукой.
– Ты умирать собрался?
– Нет, не хотелось бы… это такая пословица.
– Тогда вставай.
Я встал и подошел к ней.
– Вот держи, попробуй натянуть пустую тетиву.
Я взял лук, он был не таким легким, как мне показалось, и самое главное, он был не деревянный, величиной чуть больше метра. Точнее не совсем деревянный. Рукоять лука была деревянной с кожаной обмоткой, а вот плечи, похоже, какая-то кость, что ли…
– Из чего он сделан?
– Из ребер молодого вола.
– В моем мире луки делали из дерева в основном… ну сухожилия вроде тоже использовались.
– Здесь делают луки так… давно так делают, – пожала она плечами, – давай, попробуй натяни.
Вспомнив детские игры в индейцев и Робин Гуда, я принял стойку и попробовал натянуть тетиву… Максимум, что я выжал, так это еле вытянул чуть дальше локтя.
– Ого! Это какое же усилие надо сделать?
– Хилой… Ох и хилой же…
– Да ладно тебе… А до каких пор вообще тянуть надо?
– До уха.
Изрядно пыхтя и напрягаясь, попробовал еще раз… До плеча – вот мой максимум.
– Дай… – забрала у меня лук Чернава, – смотри.
Она достала из колчана стрелу, особо не напрягаясь, натянула тетиву до уха и практически не целясь выстрелила в столбик забора, попав ровно в середину. Мне стало вообще тоскливо… мало того что у меня есть все шансы попасть со своим дробовиком – единственным оружием, которым я худо-бедно владею, под местную инквизицию, так еще и баба мне нос утерла… Я начал прохаживаться взад и вперед, всем своим видом показывая – «могла бы и промахнуться хотя бы».
– Я подумаю, Никитин, как тебе помочь… но это будет только половина дела, придется просить Вараса, чтобы взял тебя в помощники, там ты быстро сил наберешься.
– В кузню?
– Да.
– А возьмет?
– Не знаю… вот приедет и спроси его.
– Может, ты попросишь?
– Нет… так не принято. Ты мужчина… так что сам.
– Попробую, – вздохнув, ответил я.
До обеда занимался с луком, все пытался его победить. Но пока не удавалось, кроме того, несколько раз саданул себе тетивой по внутренней стороне предплечья, да и пальцы уже ничего не чувствовали и посинели от резкого срывы тетивы.
– Тебе точно надо к скоморохам на городскую площадь… на праздниках народ веселить, – услышал я голос Вараса, который вместе с Дариной стоял у забора на тропе от озера, – а говорил, что в дружине был…
– Был…
– И чему тебя там научили, кроме как этими пат… патронами стрелять?
– Много чему, – уже не скрывая обиды, резко ответил я.
– А ты не серчай, – нахмурился Варас, – я что вижу, то и говорю… И кулачному бою обучен?
– Обучен… хочешь проверить? – завелся я.
– А давай, – радостно ответил Варас.
– И зачем тебе это? – спросила, стоя в дверях дома, Чернава.
– Не боись, Нава, не зашибу… так, если только бока помну немного. Ну что, Никитин, покажешь, что ты умеешь?
– Покажу, – ответил я и пробубнил себе под нос: – «Чем больше шкаф, тем громче падает».
Варас снял широкий кожаный пояс и, намотав его на ножны, аккуратно приставил их к забору, потом снял жилет и рубаху, обнажив поистине богатырское тело.
– Ну подходи… не боись, – поманил он меня рукой.
Я тоже разделся до пояса и направился к нему, представляя, насколько комично я выгляжу рядом с ним.
– Готов? – спросил Варас, когда я приблизился к нему на пару метров.
– Да.
– Э-э-ть! – Широко размахнувшись, нанес он свой первый удар, который не достиг цели, что заставило Вараса чуть завалиться вперед… – Э-э-ть! – Второй удар, и я снова поднырнул под руку, но в этот раз я смачно вложился ему по печени.
– Ух! Вертится-то как, – сказал улыбаясь Варас.
Он наступал на меня, размахивая своими «кувалдами», а я уклонялся от ударов либо перемещался с линии атаки, заставляя противника периодически терять равновесие. Наконец он подловил меня, сделав что-то вроде «обманки», и я поймал первую оплеуху, которую все же успел заблокировать, но при этом грохнувшись на траву.
– Вставай, чего разлегся? Или сдаешься?
– Вот еще, – ответил я, поднимаясь и чувствуя, что левую руку он мне отсушил напрочь.
Так… он двигается немного в раскачку, переваливая вес тела при этом то на одну ногу, то на вторую… вот он замахивается правой, удар… нырок, не попал…
вот пошла левая рука… его нога чуть оторвалась от земли… а я, снова резко сместившись с линии атаки, оказался сбоку и при этом врезав ногой ему под колено опорной ноги классический «лоукик», когда он, потеряв равновесие, начал заваливаться, добавил ему прямой ногой.
– Вставай, или сдаешься? – спросила брата Чернава и громко расхохоталась.
Ох и зря она это… после ее фразы самолюбие кузнеца было уязвлено больше, чем то, что он оказался на траве. Варас резко поднялся и буквально побежал на меня… не обращая внимания на мои удары. Ну и надо сказать, что я реально испугался, увидев этот бешеный, несущийся на меня «бронепоезд». Прорвавшись в клинч, он, обхватив меня руками, оторвал от земли и начал сдавливать. У меня внутри все захрустело и стало невозможно дышать…
– Ну что, теперь сдаешься? – продолжая сдавливать, спросил Варас.
Что было сил я выгнулся назад, а потом резко впечатался ему в нос своим лбом. Его «жаркие объятия» сразу ослабли, он отпустил меня… немного попятился назад и, немного покачнувшись, сел на задницу.
– Хватит! Первая кровь пролилась! – крикнула Чернава.
– Батюшка! – Дарина подбежала к нему.
Тяжело дыша, я опустился рядом с Варасом на землю и сказал:
– Надо холодное что-то приложить.
– Да ладно, первый раз, что ли, – ответил Варас, улыбаясь и утирая поданной дочерью тряпицей кровь, – а ты молодец… необычно правда как-то бьешься.
– Как умею…
– Идите, умывайтесь да и проходите в дом… обедать, – сказала Чернава.