Мне не было ничего видно, я вставал на носки, пытаясь разглядеть луг перед лесом и дорогу, но ничего. Только спустя полчаса послышался рог со стороны противника.

– Ну что там? – не выдержав, пихнул я в бок впереди стоящего высокого мужика.

– Вроде развернули сотни для пешей атаки, – басом ответил он, не оборачиваясь.

– Кавалерия есть?

– Откуда? Худо у них с кавалерией… зато рубаки славные.

– Посмотрим…

Еще полчаса ничего не происходило, а потом я услышал приближающиеся голоса и крики, захрустели ветки и кусты, и сотник неожиданно крикнул: «Бой». И зазвенело, и началась рубка. Противник не мог полностью втянуться в лес, уткнувшись в нашу оборону и оставив на лугу приличный «хвост» в виде бесполезных в лесу двух сотен лучников, которые сразу попали под обстрел хартов, длинные стрелы с тяжелыми наконечниками падали на них практически вертикально, глубоко проникая в плоть. Да уж, видать, стратег из Палея никудышный… ну был же у него шанс раздавить нас на отходе, и он им почему-то не воспользовался… не сообразил? Может, и так, но факт остается фактом, на этой вылазке он потеряет всех. И словно в подтверждение моих мыслей наш сигнальщик проиграл в рог команду для всадников Ванса, которые как черт из табакерки выскочили из леса, зашли в тыл противнику и, разбившись на группы, начали «водить хороводы», то есть двадцать – двадцать пять всадников, скача по кругу стреляют в спины врагу, весьма эффективно его прореживая. Как только враг сообразил и бросил копейщиков против всадников, Ванс отвел свою сотню и, взяв кольцо большой отряд копейщиков, также продолжали скакать по кругу на безопасном расстоянии и пускать стрелы… Расправившись с копейщиками, всадники снова приступили к «хороводу». А потом прозвучал сигнал к атаке, и мы вытеснили врага из леса и окружили. Большое численное преимущество у нас и упавший ниже плинтуса боевой дух противника сделали свое дело.

Талесу хватило разума не устраивать резню, и окруженным было предложено сложить оружие и сдаться, что они и сделали, к нашей радости. Почти три сотни пленных отвели к лагерю, а один из всадников Ванса проскочил на скорости в посад и выстрелил по воротам старого городища стрелой с очередным посланием. Ответа долго ждать не пришлось, из посада вернулся все тот же старик и передал свиток Талесу. То, что ответ Палея остался прежним, все поняли по реакции молодого князя…

Пленных озадачили заготовить дрова для погребальных костров, а затем собирать тела погибших. Обозникам и кухне была дана команда готовить обед, всем остальным, кто не занят в караулах, отдыхать. Пока Варас готовил обед, я решил поговорить с Тарином, которого застал в воеводском шатре в гордом одиночестве и задумчиво пыхтящего трубкой.

– Что задумался? – спросил я его, присев рядом и тоже достав трубку.

– О том, как долго мы сможем держать в осаде старое городище.

– Угу… и перевал теперь открыт у Ровного Камня и морозы скоро.

– И об этом тоже думаю.

– Здесь место хорошее, до болот два дня пути, два торговых тракта, по одному их них можно в обход городища пройти к перевалу…

– И?

– Ставьте здесь форт.

– Что ставить?

– Постоянный гарнизон в крепости. Двух сотен бойцов достаточно, чтобы закрыть перевал до снегов, если не стоять на Ровном Камне лагерем, а подняться в горы и занять высоты над тропами…

– Ну, говори дальше, – заинтересовался Тарин.

– И к болотам можно будет отсюда посылать бойцов на патрулирование и охрану, в том же имении у Ласа можно гарнизон поставить. Таким образом Талес сможет уберечь княжество от бед, которые вот-вот начнут происходить, и народ начнет роптать… Главам родов не нужно будет переживать за то, что их ополченцы воюют, пока родовые земли грабят твари с болот или икербы.

– Верно говоришь! А как ты назвал это?

– Форт?

– Да, его… расскажи.

– Та же крепость, но поменьше.

– Многие лета назад крепости у хартов были… давно, сейчас уже нет нигде, только в некоторых каменках можно разглядеть древние стены.

– Ну вот, лес есть… прокопать вокруг лагеря ров, – я перевернул одну из шкур и, взяв уголек от кострища, начал рисовать, – вот тут башенки для дозора поставить, и вот так вести стену, не высокую, два человеческих роста достаточно, вынутую землю забить меж деревянных стен, она со временем слежится и будет как камень.

– Сам придумал?

– Нет, – улыбнулся я, – читал про это.

– Инструмент надобно.

– В посаде возьмите. И сразу строить внутри крепости казармы, конюшни… да ту же баню.

– Да, – протянул Тарин, – а ведь за стенами, в тепле, да еще и с баней, можно и зимовать.

– А я про что? И колодец можно вырыть.

– Ты что!

– А что? Придут Хранители и осудят страшным судом?

– Все же нельзя тьму беспокоить.

– Вот ты упертый… а в посаде колодец, а в городище? Чем вырытый в двух тысячах шагов колодец будет отличаться от посадского? Сразу воду можете не пить из него, жгите уголь и через него пропускайте, можно отстаивать с серебром, можно кипятить… Времени-то сколько прошло с тех пор, как опасно было воду пить?

– Много, очень много.

– Вот, из проток, согласен, опасно… но колодец-то?

– Я подумаю… да и что люди скажут. Можно и из посада возить воду.

– А ты не думал о том, что посадский колодец могут отравить?

– Кто ж решится не такое осквернение?

– Тот, кто загнан в угол и которому нечего терять.

Тарин еще раз внимательно посмотрел на схематичный набросок на шкуре, молча походил немного по шатру и потом сказал:

– Сиди тут, я за Талесом.

– Хорошо, – пожал я плечами.

Через пару минут Тарин вернулся с молодым князем, и я снова повторил свои соображения.

– Тарин, готовь две сотни, и пусть выходят к Ровному Камню и занимают перевал. Обоз им пусть соберут, чтобы до снегов хватило, а как лягут снега, могут возвращаться сюда, – скороговоркой выпалил Талес, – и к болотам… сотню пеших и полста конных воинов отправить, эти с болот обычно по паре дюжин тварей приходят, их, главное, вовремя найти и не дать на имения и многодворцы нападать.

В общем, разговор затянулся… чуть позже к нам присоединился потерявший меня Варас, вместе с котелком тушеного мяса. Я нарисовал уже на бумаге эскизы форта, как мог, схватив которые, Талес удалился к себе, вызвав командира обозников и сотников. Варас же предложил сразу ставить в форту кузню и оружейную мастерскую.

Утром следующего дня все войско молодого князя переквалифицировалось в «стройбат», и закипела работа, которой со стороны городища из-за полосы леса не было видно, можно было только услышать, если подойти шагов на двести, но так близко никого не подпускали дозорные. Но этого всего я уже не видел, рано утром я поговорил сначала с Тарином, потом с Варасом, собрался и уехал на юг… один.

– Скажи, Варас… а куда это Никитин уехал? – поинтересовался Тарин, глядя на мой удаляющийся силуэт.

– Он не сказал.

– А почему тебя не позвал?

– Не хочет оставлять Дарину сиротой, случись что, – пожал плечами Варас.

– Ничего не понимаю… А что его так надрало-то?

– Не знаю… он уж пару дней как не в себе.

– А куда поехал хоть?

– Сказал, что на юг.

Первый день пути я потратил на то, чтобы вернуться в сторону Срединного каменка и выехать на один из торговых трактов, что вел на юг, к горам. Дорога людная, мне за световой день навстречу попалось три обоза, да два я обогнал сам. На одном из мостов через протоку наткнулся на дозорный пост – двух крепких мужиков и старика. Они были из многодворца, что в четырех часах пути на юг. Они остановили меня, вполне вежливо справившись, откуда я еду и кто таков сам. Представившись наемником, и что я еду от городища, сообщил им последние новости, но так, вкратце, на что старик сказал, что хотелось бы послушать все более подробно и пригласил меня с ними пообедать. Прикинув, что доехать до многодворца я успею засветло, а эта троица не вызывает у меня никаких подозрений, я согласился.

Приняв из рук старика деревянную миску с горячей похлебкой, я начал свой рассказ. И о молодом князе и его судьбе, и о том, какое решение принял Совет, о том, что городище в осаде, и о подлости и сговоре Хранителей. Сделал акцент на то, что несмотря на военное положение и битву за княженье, Талес в заботе о народе отправил войска и от икербов и от тварей болотных защищать земли княжества. Это очень порадовало троицу караульных и они принялись эмоционально обсуждать услышанное, а я, осушив стакан некрепкого и кислого вина, закурил.

– Скажи, наемник, а откуда ты все это знаешь? – подсел ко мне старик и тоже закурил.

– Что именно?

– Ну про наследника… про Талеса.

– Видел все сам, а с наследником вот как с тобой сейчас разговаривал.

– Иди ты…

– Да, так и есть.

– И как, разумен ли, справедлив?

– Смел и великодушен… и да, справедлив.

– Хорошо, раз так, – задумался старик.

– А конюшня-то есть на постоялом дворе в вашем многодворце.

– Как же не быть, на тракте же стоим, а со стороны, откуда ты едешь, наш многодворец первый на весь день пути, тем и живем… ну еще кожи да веревки продаем.

– Многодворец-то ваш большой?

– Нет, десяток дворов.

Попрощавшись с караульными, я, немного напоив Яра, отправился дальше в путь. До многодворца добрался засветло и, заплатив хозяину за место в конюшне, ужин, завтрак и ночлег, отнес свои вещи в комнату, после чего вернулся в корчму и стал ждать, когда подадут ужин.