– Вставай, охотник, светает, – сказал Толий, выглядывая из-за шторы и тронув меня за ногу.

– Угу, – ответил, проснувшись и усевшись на лавку.

– Давай собирайся, да завтракать пошли.

Дангара уже не было на топчане. Я подошел к окну, выходящему во двор… да, светает, а вон и Дангар возится с деревяшками у сарая. Оделся и сразу нацепил на пояс перевязь, теперь жилет, собрал вещи и вышел в кухню.

– Садись, ешь, пока горячее, – сказала бабка, указав на миску, в которой были жареные овощи с кусочками мяса, да и на вкус оказалось самое настоящее рагу, съев которое, я запил соком.

– Ты какой дорогой вчера возвращался? – спросил дед.

– А которой туда шли, той и возвращался, – ответил я, вспомнив вчерашние приключения.

– И что? – спросил опять дед, выжидая.

– Ничего, сами нарвались…

– Их двое было только?

– Нет, третий убежал.

– Понятно… вот, возьми, – дед положил на стол стопку золотых монет.

– Что это?

– Награда за убиенных тобой разбойников и душегубов. У нас самих тут не всегда получается за порядком следить.

– Угу, – сделав невозмутимый вид, я ссыпал монеты в кармашек пояса и спросил: – Мне бы воды в бурдюк в дорогу набрать.

– Мать! Набери воды в бурдюк, – обратился дед к бабке, – и поленку вина дай.

Бабка развязала шнурок, которым был привязан бурдюк к торбе, подошла к столу и стала аккуратно переливать воду из кувшина. Затем достала из ящика деревянный цилиндр, напоминающий японскую бамбуковую флягу, на пару литров, вынула со скрипом деревянную пробку и стала наливать туда из винного кувшина вино.

Собравшись и проверив снаряжение, надел на плечи торбу и вышел во двор в сопровождении стариков.

– Благословение Большой Луны тебе в дорогу, – сказала бабка, приложив правую руку к груди и немного наклонившись.

– Спасибо за приют и берегите себя, – ответил я, повторив ее жест, и направился к воротам.

Дангар, отвлекшись от работы, тоже помахал мне рукой.

Со стороны протоки у лодок сидел на мостках и курил трубку мой попутчик. Рядом с ним лежал большой баул, на котором были закреплены колчан с луком и дюжиной стрел и короткое копье с кованым широким наконечником. Увидев меня, он встал и свистнул, после чего из дома вышел водница, все такого же похмельного вида, посмотрел на меня и, кивнув, полез в одну из лодок.

– Как твое имя, охотник? – спросил меня мужик.

– Никитин, – ответил я, снимая с плеч торбу и закидывая ее в лодку.

– Я Тарин, – ответил он, шагнул в лодку и затем стащил с мостков свой баул.

Лодка в длину была чуть больше трех метров, я присел на носу, Тарин посередине, а водница, встав на корме, отвязался и, оттолкнувшись, начал грести, делал он это с очень важным видом и явно со знанием дела, ловко его перекидывая то с одной стороны лодки, то с другой. Лодка легко заскользила по протоке. Каркас лодки был из длинных ровных жердей, связанных веревкой на местах крепления, и обтянут цельным куском толстой кожи какой-то неведомой мне зверюги. Да, если в протоке и было течение, то оно было практически незаметно.

– Чего без ножен? – спросил Тарин, кивнув на мой меч.

– Сломались, – отбрехался я.

– Ну, в каменок прибудем, я тебе покажу, где можно заказать недорого.

– Кстати! – вспомнил я и достал из кармашка десять монет, отсчитал пять штук и передал Тарину.

– Это за вчерашнее?

– Да, я у старосты остановился… вот он с утра и отблагодарил.

– Ну вот, будет на что теперь сапоги починить, – продемонстрировал он мне свои «прошедшие и Крым и Рим» сапоги.

– Мне бы тоже обувь подобрать поудобнее, – подумал я вслух, посмотрев на свои ноги.

Тарин оглянулся на водницу, который, в состоянии похмельной нирваны, методично греб почти с закрытыми глазами, подвинулся ближе ко мне и тихо сказал:

– И сапоги не по ноге, и одежда на тебе как не твоя… Торба из снаряжения ополченской сотни, старый лук и дорогой меч. Мне все равно, Никитин, кто ты и откуда, но мой тебе совет, как придем в каменок, иди сразу в лаку к портному и подбери одежду по себе… ты за нее, надеюсь, никого не убил?

– Нет. Мне ее подарили хорошие люди, – я не стал отрицать очевидное.

– А с твоей одеждой что приключилось?

– Долгая история.

– Так нам еще плыть и плыть… Я по глазам вижу, что человек ты вроде не лютый, но какой-то ты… эм… не из этих ты мест, это уж точно.

Я поведал Тарину свою легенду, придуманную Варасом, пытаясь обойти «скользкие» моменты.

– Ну понятно… – кивнул Тарин, улыбнулся и добавил:

– Но я тебе не поверил.

– Как знаешь, – пожал я плечами.

– Ладно… не мое это дело. Эй, любезный, – обратился он к воднице, – будь добр, разбуди, как солнце из зенита выйдет, на обед пристанем.

– Разбужу, – ответил тот, не выходя из нирваны.

Тарин, оперевшись спиной на свой баул и сдвинув шапку на глаза, сказал:

– Ты тоже поспи, долго еще плыть… водница разбудит, пристанем к берегу да пообедаем.

– Да, наверное, так и сделаю, – согласился я и тоже примостился поудобнее, из-за высокой травы по берегам протоки все равно не понаблюдать за окрестностями.

Я проснулся от того, что длинное весло громыхнуло где-то рядом. Открыл глаза и увидел, что водница стоит на берегу и привязывает лодку к небольшому деревцу.

– Ну что, Никитин, пообедаем? – спросил Тарин копаясь в бауле.

– Да, можно и пообедать, – ответил я, потягиваясь.

Расположились на берегу, в небольшой рощице. На противоположном берегу поле с высокой травой, за которым виднелся лес. Тарин принес хвороста и развел костер, обложив его небольшими камнями, затем, засыпав в котелок каких-то злаков, залил их водой и поставил на огонь. Я же решил удовлетвориться сухомяткой, съев пару яиц и кусок копченого мяса. Водница же, несколько раз приложившись к своей фляге, явно с крепким алкоголем, потом улегся в лодке и сразу захрапел.

– Пусть отдохнет, – улыбнулся, услышав его храп, Тарин, – а мы поговорим спокойно.

– О чем?

– Ну о том… о том, что ты никакой не охотник.

– Что, так заметно?

– Мне заметно, я сам в охотниках княжеских проходил некоторое время… Даже и не знаю, ты не охотник, не наемный варяг, статью невелик… а какими-то палками на веревке того здоровяка свалил за три удара… и меч этот твой, которого тогда не было при тебе, что говорит о том, что не привык ты к мечу. Много вещей, Никитин, на которые не только я могу обратить внимание.

– Все равно не поймешь, даже если я тебе правду скажу.

– Никитин, мы приплывем в каменок… то, что мы вместе приплыли, многие увидят, и я просто хочу знать, на что мне настраиваться, если что-то вдруг там начнет происходить из-за тебя, там ведь и судейская стража есть, и они разбираться не будут особо, вместе мы или порознь, – сказал без всяких эмоций Тарин, помешивая палочкой булькающую кашу.

– А что может произойти? Остановлюсь где-нибудь, комнату сниму, поживу пару дней… на рынок опять же схожу за одеждой да сапоги куплю по ноге… а потом пойду дальше, или поплыву, как получится.

– Хм… а куда ты вообще направляешься? Ну если это не великая тайна, конечно.

– В земли хартов, наймусь там в охотники.

– Ясно, – сказал Тарин, подув на кашу в ложке, и снял пробу, – схорониться, значит, хочешь. Тебя ищут?

– Нет, с чего ты взял?

– Все, кто бегут от судейской стражи и суда Хранителей, бегут или к хартам или в предгорья, поближе к икербским многодворцам, тем, кто уже не кочуют и живет ремеслом. Ну или охотники там на время останавливаются, от долгих охот отдыхают, птицу из лука постреливая… но ты ведь не охотник.

– А чего тогда ты со мной напросился, если так опасаешься неприятностей из-за моей компании?

– Я не опасаюсь… я умею их избегать, предотвращать, и самое главное, я умею создавать неприятности другим. А с тобой я напросился потому, что с тобой может быть интересно, – улыбнулся он, – я уже четыре лета как не на службе у князя… скучно. И в наемниках походил, и купеческую охрану мечом владеть учил, последнее время разбойников выслеживал, но скучно… А с тобой, думаю, будет не скучно… могу пойти к тебе в помощники, тебе в твоем деле наверняка нужен будет помощник и умелый мечник.

– Тарин, да нет у меня никакого дела!

– Пока нет… – рассмеялся Тарин, а потом, пристально посмотрев мне в глаза, добавил: – Тогда давай ты ко мне в помощники… тебе же все равно чем заниматься, лишь бы подальше от глаз… верно?

– Верно, – вздохнув, ответил я, – а ты, стало быть, охотник за головами?

– Не понял, – сказал Тарин, не донеся ложку до рта.

– Ну разбойников всяких и душегубов за деньги ловишь?

– А… ну да, только не ловлю… просто убиваю. Только я бы сначала отдохнул немного, отлежался… последнее дело было очень трудное, и помощник на нем погиб, – погрустнел Тарин и чуть отодвинул ворот, под которым была повязка с проступившей кровью, – надо только его родным долю отвезти, туда и направляюсь. А твой дом где, родные есть?

– Нет у меня ни дома ни родных.

– Никитин… нашу с тобой встречу Большая Луна благословила и осветила вчера.

В ответ я только хмыкнул и улыбнулся… Может, так оно и есть, и прав Тарин в том, что мне не стоит «маячить по городам и весям», а укрыться где-то в тихом месте или прибиться к кому в помощники и находиться на окраинах княжества, набираясь знаний и опыта этого мира. Ведь есть очень большая вероятность, что кто-то такой же наблюдательный, как Тарин, раскусит меня на раз, и этот кто-то окажется из судейской стражи или вообще тем самым Хранителем, о котором говорила Чернава.

– Так что скажешь? – не сводил с меня своих проницательных глаз Тарин, продолжая с аппетитом уплетать кашу.

– Я согласен… только захочешь ли ты в помощники человека, который из лука стрелять не умеет да и с мечом я не особо управляюсь.

– Да, – отмахнулся, засмеявшись, Тарин, – можно и болотного кота научить полено приносить… на твоем амулете написано, что ты того кота сам добыл. Это же твой амулет, ты его не снимал ни с кого?

– Мой, – ответил я и, достав из кармана еще один клык, протянул Тарину.

– Ого! Не маленький был.

– Да, не маленький.

– Расскажи, как взял ты его.

– Ловушку сделал и заманил… используя себя же как приманку, – сказал я, бессовестно соврав, но рассказывать про дробовик не было никого желания.

– Хитро, ловко. Мне нравится, значит, сладится у нас с тобой дело… а с мечом управляться и с луком я тебя научу… только вот плечо заживет.

– Вина?

– А есть? Хорошее?

– Да, мне бабка старосты налила с собой в дорогу.

– Не откажусь.

– Тогда кружку доставай.

Выпили по кружке вина, после чего покурили на двоих трубку Тарина и стали собираться.

– Хватит храпеть! – слегка пнул Тарин водницу по свисающей с борта ноге. – Плывем дальше.