Оставив «Советский Союз» и пройдя через нуль-порталы на одном из островов Плейстоцена, древний мохнатый демиург и его двухмесячная длинноногая подружка стояли сейчас прямо в центре огромного зала, стены которого исчезали в светящейся неоновой бездне почти невидимого потолка.

Вокруг них колоннами, укутанными витыми лесенками эскалаторов и стрелами лифтов, стояла, высилась, возвышалась и нависала великая и невиданная Галерея Сандара. Величайшая из сокровищниц Искусственного Мироздания воистину была… Величайшей. Занимая все пространство непомерного огромного космического кольца, опоясывающего по миллиономильной орбите две звезды и две планеты, она состояла из единого коридора, с ответвлениями боковых залов и лестничных маршей, что вели в верхние и нижние уровни. Высота каждого из таких уровней составляла несколько километров, а ширина, безусловно, была сопоставима с высотой планетарной атмосферы. Единственный центральный коридор проходил через все кольцо. Учитывая, что длина кольца-музея тянулась по орбите вокруг двух звезд, а ширина была в два раза больше диаметра планеты Бавей, боковые ответвления от указанного центрального коридора являлись воистину космическими, и для того чтобы пройти их пешком, даже не по кольцу, а поперек него, требовались не месяцы — годы. Искажая реальность, сгибая пространство в единую плавную линию, метровые плиты из вулканического базальта под ногами девушки и демиурга неумолимо скользили в бесконечную, не видимую глазами не осязаемую разумом даль.

Но странную пару — мохнатого кривого уродца и стройную диву с шоколадными волосами — пленяли отнюдь не сокровища Галереи. Завороженный красотой и смелостью своей спутницы, Эливинер не сводил с нее глаз. Более тысячи лет назад отказавшийся от сексуальных связей с женщинами, мужчинами, роботами и животными, киборг-бог-обезьяна, давно полагал, что стоит выше низменных инстинктов смертных. Его синапсы, его рефлексы, и даже химия тела, оставались строго подчинены его могучему разуму. Однако психология человека, даже заключенная в силиконовый мозг полукибернетического организма, оставалась живой и ей было плевать на химию!

Телесный контакт, теплые, почти нежные объятья, совсем лишенные сексуального смысла, но все же являвшиеся в той или иной степени актом близости двух разумных существ, в которых они сомкнулись на борту доисторического линкора во время морской прогулки, затмевал его разум. Этот странный эффект начался еще вчера, когда он провел с ослепительной агнаткой почти целый день, посвященный пустым разговорам. Даже намека не было в этом общении на сексуальность, но все-таки нечто шевелилось в его мозгу, тасуя жизненные установки бессмертного демиурга. Тут многое наложилось: уже тысячи лет он не покупал себе новых рабов и не видел женщин, ведь тестостерон в его крови регулировался особым фильтром, и господь Сэт даже не думал о сексе. Друзья его и подруги давно канули в лету, и круг общения демиурга стал слишком замкнут, а Катрина прорвала этот круг, летящей походкой пройдя сквозь все защитные кольца его закрытого кластера.

Много женщин этот бессмертный Бог видел за миллиард своих долгих лет. Он видел и знал таких, по сравнению с которыми роскошная, но давно неухоженная и слегка взлохмаченная Катрина Бета в своих порезах, синяках и ссадинах показалась бы опытному ценителю помойной нищенкой по сравнению с принцессой, но все же… В ней имелось то, чего он не видел в женщинах все эти миллионы столетий — отчаянной смелости, любознательности, открытости, независимости, силы и способности защищаться. Как сильно отличались от нее те женщины, к которым он привык за время проживания в Искусственном Мироздании — великолепные, но податливые наложницы, выпускницы агнатских школ. А в мире Древней Земли он любил и ценил таких, как Катрина, — воинственных и отчаянных. Возможно, это прозвучало бы глупо из уст кибернетической обезьяны, но он брал ее сейчас не деньгами и даже не собственной купленной в палатах реинкарнации телесной мужской красотой, но чем-то гораздо большим. Чем-то, что можно было назвать человечностью.

— Вот мы и на месте, — сказал он тихо, по-прежнему не сводя с нее глаз.

— Удивительно, — сказала Катрина Бета.

Галерея Македонянина казалась настолько огромной, что дальние стеллажи терялись в воздухе, голубом от космических расстояний. Они исчезали в туманной дымке, словно падали в бездну.

Именно — в бездну, без края и без дна, ведь «Гавгамел» являлся кольцом, повторявшим по форме космическую орбиту планеты. При желании внутри Галереи одно за другим как жемчужины на нитке для бус могли поместиться миллионы Бавеев, Чаканов или же Древних Земель.

Но еще более удивительным казалось то, что при этих размерах громадная сокровищница земных древностей оказалась полна до краев. Катрину просто завораживало осознание монументальности этого величайшего из хранилищ искусств и знаний, и восхищение переполняло все ее существо до последней клеточки. Как же велика была Древняя Земля, если созданных ей творений хватило, чтобы заполнить эту немыслимо огромную Галерею!

Как прежде, с самого первого часа их сегодняшнего путешествия, Катрина оставалась облачена в знакомую одежду: джинсовые брюки, футболку и куртку. На кожаном поясе висели шокер и нож, а бластер с запасными батареями спал на ее тонком предплечье и кисти, слегка топорщась под рукавом угловатым холмиком.

Эливинер, очевидно, не возражал против подобной милитаризации. Что для бессмертного полубога всего лишь оружие людей? Сам он, как и положено обезьяне, тащился за Кэти почти совсем без одежды — как видно, механическая обезьяна разгуливала так и на морских просторах ледяного Бавея, и закрытых, согреваемых титаническими кондиционерами залах космической Галереи, температурный режим, а также ветер или его отсутствие киборга мало интересовали. Мохнатое тело по-прежнему закрывал только длинный фартук, скрывающий закрытое волосами срамное место и массивные наручные браслеты, со множеством кнопок и клавиш для управления техникой. Огнедышащий эстимет, прикрепленный к руке хорошенькой девушки, и мирные пульты, прикрепленные к обезьяньей лапе, — составляли необычный контраст.

— Берите все, что здесь есть, — внезапно сказал Эливинер, обведя руками свою сокровищницу. — Смотрите, читайте, трогайте. Все это ваше теперь!

И он помолчал, видимо, не решаясь сказать нечто большее.

— Пожалуй, я приму решение, не дожидаясь объяснений демиурга Саймона Рукса и ответа из правительственных реестров ДНК, — продолжил затем создатель, — Несмотря на все странности с вашим происхождением, вы нравитесь мне, сударыня. Не как секс-агнатка, нет! В этом смысле я давно уже… — он замялся, взглянул на нее на удивление виновато, потом открыто и искренне рассмеялся. — Хотя как агнатка — тоже. Если честно, ваша ослепительная красота просто сводит меня с ума! В общем, если решите остаться у меня, оставайтесь. Вопрос с вашей школой наложниц мы как-нибудь уладим. Денег мне действительно хватит. Влияния и власти — тем более, да и авторитета в Совете акционеров, если на то пошло!

— На самом деле мои агнаты, живущие в Буцефале уже много тысячелетий, когда-то остались тут добровольно. Поверите, но я никого не понуждаю насилием, — Сэт снова рассмеялся, — ибо такому древнему старперу, как я, это совсем без надобности. Кто хочет, остается здесь добровольно, живет в моих дворцах и лабораториях, исполняя нехитрые обязанности по службе, совсем не накладные, учитывая наличие во всех резиденциях современных бытовых роботов. Кто не хочет — может улетать в родной кластер, чтобы когда-нибудь скончаться от старости и вновь стать рабом у другого рабовладельца. При этом моей Галереей, которой так страстно желают завладеть пресыщенные могуществом демиурги, совершенно бесплатно пользуются бесправные агнаты, мои «свободные рабы». Десятки тысяч ученых, проживающих у меня в университетах Граника, имеют свободный доступ сюда, через нуль-порталы, сквозь которые мы только что прошли. И если желаешь — скажи. Ты сможешь стать одним из этих счастливчиков. Точнее — одной из них. Из ученых, а не наложниц…

И Сэт вздохнул.

— А если захочешь разделить со мной ложе, — прозвучали тихо слова, — то разделишь, но я принуждать не буду. Вот только тело сменю… Что скажешь, Катрина Бета?

Он вновь замолчал, а Кэти не двигалась. Глаза ее внезапно наполнились влагой. Признаться, она совсем не ожидала такого финала, хотя внутренне, в сердце своем была, наверное, готова к нему. В этом мире циников и садистов даже просто встретить подобного человека являлось немыслимой удачей. И, тем более, в ее положении.

Что мог сказать Флавий Аэций Катилина, останки которого еще прятались внутри ее головы?

Что другого выхода у него просто нет? Что везде за вратами Шестимирья его ждут мучительные пытки и безвозвратная смерть? Что за возможность прикоснуться к тайнам неведомой цивилизации Нулевого Синтеза он готов продать душу? И даже если кто-нибудь сейчас, прямо здесь, в этом месте, предложит ему стать демиургом Нуля с безумным богатством бессмертного рантье в обмен на обещание отказаться от доступа в Галерею Сандара, он станет долго думать, размышляя, стоит ли менять кладезь бесценных знаний на всего лишь вечную жизнь?!

Что он мог сказать?

Что в душе Катрина не является женщиной и, вероятнее всего, при первой возможности, будет вынуждена сменить свое совершенное тело длинноногой агнатки, созданное для мечты и воздыхания романтических юношей, обратно на крепкую оболочку лихого сабельного рубаки? Коренастую, жилистую и с пропеченным на солнце лицом?

Что он мог сказать? Ничего…

Но что могла сказать сама Кэти?

Повинуясь неведомому порыву, она подошла к скрюченной мохнатой обезьяне и обняла ее со всей силой благодарности, со всем преклонением перед многомиллионолетним старцем, владельцем душ и триллионов кредо, который, несмотря на все это, оказался способным на простое человеческое милосердие и любовь. Обняла крепко и дружески, так, как кавалерист Катилина, должно быть, обнимал товарищей на поле брани, перед лихой атакой или по возвращению из похода. И — как могла бы, наверное, сама Кэти, будь она «обычной» девушкой, обнимать своих нежных любовников.

— Спасибо, — прошептала агнатка, уткнувшись в щекочущий щеку мех. — Спасибо вам, Сэм.

А в голове ее бурлил хаос. Там летали от стенки к стенке, танцуя в кружащемся хороводе, какие-то мысли, слова, обрывки фраз…

«Галерея Сандара! — вот первое слово. — Доступ разрешен!»

«Трампи! — А это второе. — Контакт зафиксирован!»

Какая-то сила влилась в ее руки. Сердце бешено застучало.

Перед глазами быстро-быстро запрыгали шипящие, сумрачные картинки.

…Вот Кэти идет, как робот, машинально переставляя ноги, выходит из дверей адаптационной камеры: Седанский ИЦ. Высшая школа. Всего лишь месяц назад.

…Вот она на татами, поджав под себя колени, стоит в позе смирения и по команде Артели перекатывается в Dum-Rat, вопреки своей воле, синхронно взмахнув ногами.

…А вот она бежит со всех ног вместе с Мерелин по пылающим коридорам школы, бездумно, бессмысленно, безрассудно, срубая бластером пылающие фигурки ни в чем не повинных когнатов.

Программа работала! Невидимо для других…

Сэм Эливинер Тивари, древний бог Сэт из древнего Мироздания, потянулся на цыпочках и ткнулся лицом ей плечо.

— Как чудно, Катрина, — прошептал киборг, — вдыхать твой запах, тонуть в твоих волосах.

И всем своим обезьяним телом он прижался к ее высокой груди. Но — нежно, как прикасаются к божеству. Шкура рыжей обезьяны казалась мягкой и шелковистой, словно шерстка ласкового котенка.

— Цвет шоколада, цвет сладости! — снова шепнул Эливинер, и улыбка старейшего из демиургов при этих словах казалась улыбкой ребенка, обнимающего единственную, неповторимую, любящую богиню-мать. — Ты прекрасна, Катрина Бета…

— Цвет дерьма, господин, — почему-то ответила Катрина ровным, необычайно холодным голосом.

Одним движением, молниеносным и до отвращения отработанным она сорвала с пояса шокер и внезапно воткнула его прямо в пах обнимающего ее шимпанзе.

Рот Кэти двигался сам по себе, как будто губами и языком двигал кто-то иной, и слова вылетали сами. Руки действовали как в игровом шутере: игрок за кадром отдал ей команду, а тело выполнило приказ четко и слаженно, без остановок. Это был Катилина!

Первым движением — согнутым коленом — Флавий Аэций оттолкнул от себя сраженную электрической мукой мерзкую тушу обезьяны. Нервы киборга с броней из божественного металла оставались обычными — для любви, и ишед, не разрушаемый даже в цветке водородного взрыва, не спас своего владельца всего лишь от болевого шока!

Вторым движением катафрактарий шагнул вперед, вонзил острый наконечник анода точно в глаз поверженному противнику и снова нажал на спуск. Мучительная молния еще раз прошила «Трампи», но уже не в пах, а внутрь черепа — через глаз. Глазной белок лопнул и тут же пропекся, как неудавшаяся яичница. «Говорят, — мелькнула чья-то чудовищная мысль, — глаза обезьян едят!»

Самое страшное, Катрина совершенно не понимала, что делает. Руки, ноги, корпус, язык, даже глаза ее двигались сами по себе, совершенно независимо от сознания, что в паническом ужасе билось в самом дальнем углу черепной коробки. Оттуда, из глубины собственной головы, с отвисшей от удивления гипотетической челюстью, экс-наложница взирала сейчас на кровавую феерию, происходящую где-то снаружи — за пределами собственного тела, очерченного границами собственной покрывшейся мурашками кожи.

А вокруг разворачивался настоящий фильм ужасов, и Катрине Бете — тому маленькому комочку самосознания, что пряталось у нее внутри тела, не хватало лишь кресла, чтобы окончательно осознать себя пассивным зрителем этой короткой драмы. Драмы под заголовком «Предательство»!

«Да уж, — мелькнула отвлеченная мысль, — теперь старейший из демиургов, не станет выкупать нас из рабства…»

Нас?!

В багровом свете, из застилающего глаза огнедышащего тумана легат Катилина снова явился в мир.

«Меньше слов, — закричал он ей, — двинулись!»

Третьим движением, резким, как выпад удава, кавалерист раскрытой ладонью вбил в стену клавишу блокировки, защелкнув замки на дверях.

Четвертым движением, отточенным, как поворот шестеренки, откинул в сторону шокер.

С пятым — он прыгнул к Трампи, распростертому на каменных плитах.

А шестым движением, скупым как дрожание воздуха на жаре, коснулся висящего в воздухе силя, вызывая к жизни ту силу, ради которой было создано прекрасное тело Кэти.

Привычно, в красном облаке как бы из капелек развеянной в воздухе крови, перед девушкой раскинулся интерфейс, мигнула на уровне пупка виртуальная клавиатура, и отпечатки ладоней-щупалец для управления модулями Сети. Она вложила в них руки.

Теперь мириады байт информации кружились за стенами комнаты, видимые для ее зрения тшеди, кружились, наполняя своим сиянием могучие башни стеллажей и палетт. Теперь она ясно видела, что стеллажи и палетты, состоят из кассетных комплексов по тысяче дисков в каждом, бесконечными рядами уходящих вдаль, скрываясь за изгибом титанического кольца Гавгамел в миллионах миль от него и… прямо вдоль единственного коридора. Стенки эти были прозрачными для ее всевидящего зрения, и сквозь бетон, стекло и стальные манжеты Кэти четко чувствовала, как сверхдлинные, изогнутые дугой кассетные линии уходят в немыслимую даль и где-то за пределами человеческого зрения, на другом конце кластера соединяются, замыкая круг, со стеллажами, что стоят за ее спиной. Круг замыкался. Вихри электронов, благодаря которым, она увидела все это, вдруг замелькали вокруг нее, заполнили воздух и все окружающее пространство.

По-прежнему не контролируя тело, агнатка внезапно осознала сам смысл своих действий. Неожиданно быстро ее виртуальные щупальца-руки, одетые в невидимые перчатки для работы с сетевым интерфейсом шныряли вдоль полок. От ближайших палетт — и вдаль, в бесконечность, как губка слизывая хоровод огоньков-сигналов. Эти мигающие огни, как видно, хранители архивированной информации, срывались с места словно юркие светлячки и с бешеной скоростью, немыслимым галопом мчались вдоль линии ее удлинившихся виртуальных щупалец. Они неслись к ее голове, скрываясь внутри нейроразъема, а затем — через короткий контур, замкнутый на ее шунт, скользили в компьютер «Хохотуна», безобидно припаркованного возле «охранной» планеты Табу почти в восьмистах миллионов километров отсюда.

Она скачивала Галерею Сандара!

Одновременно и синхронно отдельная пара щупалец оглаживала голову поверженного Эливинера. Одна из линий нащупала «вход» — таблетку нейрошунта, волшебный амулет хеб-седа, от которого не мог отказаться даже обожествленный акционер Корпорации. Тело из неразрушимого металла вздрогнуло под шерстью влюбчивой обезьяны. Линия щупальца утончилась и влезла внутрь, через шунт, всасывая в себя сокрытую часть информации, которую Сэм Эливинер Тивари не доверил своей Галерее. Рукс оказался прав: шунт делал демиурга бессмертным, но только не в присутствии электромагнетика, способного считать его память вместе с прочей кодированной информацией. А именно — вместе с его душой.

Вот и все — финал приближался. Цветастые огоньки вместе с жизнью бурным и пенистым водопадом стремительно истекали из тела господа Сэта в шунт длинноногой убийцы, затем на «Хохотун» и оттуда — в не известные Кэти дали. Последнее обстоятельство девушку необычайно смутило. Она доподлинно знала, что шокером убить человека возможно только при очень большом старании и даже в случае смерти матрица мертвеца должна отправиться в Сеть, чтоб стать материалом очередного воскрешения.

Но здесь происходило нечто совершенно иное. Под ее собственными виртуальными руками-манипуляторами, подстегнутыми чьей-то злой волей, сознание и разум ее единственного благодетеля неумолимо истекали в ничто. В ничто — вместе с жизнью и информацией, сокрытой в его «бронированной» ишедом голове. Эливинер медленно умирал, превращаясь из живого, мыслящего существа в бездумную, лишенную памяти оболочку. Нет, это она убивала его! Не бластером и не шокером, а медленно, капля за каплей выпивая душу и память, не давая им просочиться наружу, к крошечному блоку гиперлинка, вмонтированного в нейрошунт, для передачи в далекую аппаратуру реинкарнации. Лучший из известных ей людей, умирал прямо у нее на руках и… от ее собственных рук!

В безумном ужасе Катрина Бета неистово застонала.

Скорость прохождения данных при этом казалась просто невозможной!

Своим сумрачным зрением тшеди, внезапно объявшим весь кластер, одним взглядом, целиком, как объемную, но подробнейшую голограмму, девушка видела, что, повинуясь внезапному сигналу тревоги, патрульные корабли Буцефала, спрятавшиеся на космодромах каждой из планет и колец, надрывая двигатели и изрыгая проклятия глотками экипажей, «прыгают» к Галерее Сандара через нуль-порталы, нацеливая лазерные турели на точку входа в кольцо. Беглая наложница могла наблюдать, как стремительно и безжалостно разворачивают свои чудовищные межгалактические орудия линкоры Древней Земли — цилиндры Табу и Эксцесса.

И понимала, что все это — тщетно. Никто не станет расстреливать место, где лежит тело хозяина кластера, из космических орудий. Никто не посмеет нанести вред самому ценному из его сокровищ — хранилищу информации, за которое власть предержащие особы Мироздания Корпорации согласились бы отдать половину всех своих никчемных вселенных. А если посмеет, то не сможет, ведь ишед неразрушим!

Гораздо более космических кораблей и жерл космических пушек ее волновало другое: по широким коридорам, отгороженным от Катрины тонким листом стальных врат, запертых на обычный магнитный замок, неслись обычные люди. Охрана создателя кластера, та самая, которой он так брезговал во время ее визита. Их руки сильны, икры — выносливы, а под темными рукавами курток висят наручные бластеры с тупоносыми жерлами излучателей, в которых спит смерть.

Но сердце Кэти работало на удивление спокойно. От первых бешеных мгновений, когда оно сорвалось на задыхающийся бег, от ее удивления и растерянности, не осталось и следа. Как видно, чужая, направляющая ее воля теперь контролировала не только действия, но и синапсы физической оболочки. Или это она сама? Грудь вздымалась размеренно и плавно, как на тренировке.

Вздох-вздох. Выдох!

Вздох-вздох. Выдох!

Незримый кукловод как будто бы говорил ей — спокойно, время у тебя еще есть!..

Наконец Галерея скачалась вся, и передача данных сама собой пресеклась. Голова киборга-шимпанзе отныне была пуста. Кольцевые палетты Галереи Сандара — тем более.

С беззвучным для других визжанием и свистом виртуальные щупальца-руки втянулись в ее интерфейс, как лента рулетки. На краткое мгновение повисла мертвая тишина. Бесконечные ряды галерейных башен более не сияли байтами — они были ободраны и пусты. Зато, как только с них переключилось внимание оператора, тысячами огоньков засверкало другое: замигали, заискрили, запульсировали наполнявшие кольцо компьютерные приборы.

Кэти ахнула — она видела все: от ближайшего выключателя света до гигантских электродвигателей, удерживающих планету-кольцо на орбите. Вот только клавиша выключателя висела от нее в полуметре, а нуль-генераторы — на противоположном конце звездной системы, отделенные от беглянки миллионами километров вакуума, горнилом двух солнц и парой вращающихся планет.

И все же агнатка видела их и коснулась. И крепко схватила. И дернула на себя. Тело по-прежнему двигалось как машинка с закрученной внутри распрямляющейся пружиной, на «автомате», механически и бездумно…

«Первая фаза завершена, — сказала ей пустота. — Галерея Сандара скачана полностью. Уничтожить кластер!!»

И она стала УНИЧТОЖАТЬ.

В то же мгновение на одном из кораблей, висящем на самой дальней границе кластера, ожил аппарат связи.

— Сикх Артели?

— Да, хапи Рукс.

— Код для связи с объектом передан вам на почту. Воспользуйтесь им.

— О, господин, все будет сделано в наилучшем виде, не извольте сомневаться.

— Хватит болтать, Артели! До вероятностного контакта осталось не более трех минут. Всех людей — на мостик, боевая готовность! А сами берите с почты код и вперед! Вы, вообще, следите за объектом?

— Конечно!

— Ну смотрите, Артели, упустите этот шанс, я вас по миру пущу!

Чертыхнувшись, абонент отключился.

Смахнув со лба пот, Артели быстро считал с почты таинственные коды. Кодов было три.

Первый — стандартная программа нейроконтроля, так называемый пси-доминатор, которым оборудовались мозги всех постельных агнаток. Помимо знаний о позах и телодвижениях, старательно вбиваемых Артели на занятиях по этике секса, в голову каждой наложнице записывали кодированный протокол, обеспечивающий полное подчинение рабыни ее господину на уровне подсознания и рефлексов. После «прошивки» рабыней можно было управлять, диктуя команды голосом лично, через шунт или телефон. Сбежав из школы, Катрина сумела избежать этой процедуры, и Артели, можно сказать, просто наверстывал упущенное.

Вторая программа была еще проще — собственно она была первой, обеспечивавшей работу всех остальных. Когда-то подобной программой пользовалась сама Катрина Бета, чтобы подключаться к Сети из помещений ИЦа № 166, из закрытого кластера для выращивания агнаток. Это была программа пиратской связи, быстрая, но невидимая для отслеживающих устройств, по крайней мере в течение нескольких часов. Этого, как полагал демиург Рукс, должно хватить Артели для выполнения задуманного.

И, наконец, третья программа являлась самой сложной. Эс Си Рукс называл ее «протоколом инициации», аналогом химической пластинки, но только в электронной форме — точно такой когда-то он инициировал Кэти впервые, дав ей возможность путешествовать во время снов по Сети.

Выделив дрожащей ладонью в своем интерфейсе все три программы, Артели дождался, пока последние байты информации перекачаются в шунт беглой агнатки, и наконец активировал пси-доминатор, уже настроенный в процессе перекачки непосредственно на объект. Изображение с глазного нерва Катрины старательно транслировалось ее шунтом прямо ему на экран.

Наблюдая за действиями беглянки, Артели подносил к пухлым губам микрофон, и ожидаемые фразы пронзали воздух и космическое пространство.

— Галерея Сандара! Доступ разрешен!

— Трампи! Тактильный контакт зафиксирован!

Криво усмехнувшись, шеф проститутской школы вжал пальцем тумблер, активируя убийственную программу своей лучшей воспитанницы…

— Цвет дерьма, господин, — прошептал он в трубку, не отрывая глаза от происходящего на экране… — Глаза обезьян едят.

И наконец:

— Галерея скачана полностью! Уничтожить кластер!!

Спустя мгновения Табу… исчез.

Электромагнетики повелевали машинами.

Двигатели взревели, и невообразимо огромная планета-кольцо чуть качнулась. Километровые палетты внутри кольца рухнули вниз, будто лишенные фундамента небоскребы — в столбах из пыли, с дождем из обломков и со страшным скрежетом, царапающим ужасом саму душу. Если бы кольцо не было создано из ишеда, оно бы просто лопнуло.

Космические тела Буцефала сейчас казались Катрине легкими, словно надувные игрушки. Она коснулась стальной громады шестой планеты Табу, и могучий мозг чудовищного линкора активировал нуль-пространственный переход. В мгновение ока стальная планета прыгнула прямо в центр одной из пылающих звезд — внутрь ядра сияющего во тьме Альмагеста. Броня из ишеда выдержала давление и температуру внутри кипящего термоядерного котла: спеклись только люди и корабли, находящиеся на открытых площадках космического цилиндра, но вот сама звезда не выдержала снаряда из божественного металла внутри своего чрева.

Огненный шар пошел темными прорехами, трещинами и выбросил в пустое пространство мириады фантастических протуберанцев. Секунда, другая и, слившись в сплошной пузырь, они пожрали смертельно близкий к звезде Бавей. От страшной вспышки Белая планета растаяла, льды ее обратились в кипящий пар.

«Отлично! — мелькнуло в черепе. — Очередь за Эксцессом».

Железный спутник — точная копия только что сгинувшей внутри термоядерного горнила «сторожевой планеты», повторил маневр своего собрата, прыгнув точно в центр второго светила кластера. Рамка нуль-портала мигнула, открыв проход внутрь Фароса, и раскаленное вещество из портала, опалило изумрудные секции кольца Граник. Продираясь сквозь поток плазмы, под страшным давлением из центра ядра вырывающийся из раскрытого нуль-портала, Эксцесс протаранил вторую звезду изнутри как бронебойный снаряд.

Космос заполнила тишина…

В этой вязком и немыслимом молчании времени и пространства Кэти видела сквозь прозрачную для нее броню Галереи, как от удара военного спутника звезда вздрогнула и исторгла из своих недр гигантский огненный мячик. Облако раскаленного газа вырвалось из солнечных пор, и танцующий рядом на дрожащей гравитационной узде черный Чакан превратился в пепел и радиацию.

Тем временем три огромных кольца-музея — Гидасп, Граник и Гавгамел — стали медленно поворачиваться, влекомые в стороны своими чудовищными движками. Граник дотронулся до Фароса, тем самым порвав себя пополам. Тонкий обод как будто лопнул от взрыва, разорванный взбесившейся гравитацией, и прекрасные заповедники его секций обратились в пустыню за один человеческий вздох. Гидасп — самый дальний — одним краем сблизился с Гавгамелом, столкнулся и вздрогнул, треснув сразу в десятке мест. И лишь Гавгамел, кольцо Галереи с броней из божественного металла, висел пока в этом хаосе неуязвимой стеной.

Наконец открытые Табу и Эксцессом порталы схлопнулись. Обе раненые звезды, вспыхнув гигантскими пузырями космических взрывов, стали пожирать окружающее пространство своими алыми, раздувшимися от боли телами…

Рукс и Артели смотрели на эту картину через экраны видеофонов.

Катрина — сверхчувствами тшеди сквозь алую пелену.

А на периферии кластера, вынырнув из пустоты, появились первые корабли ССБ…

Табу исчез, а висящие на его орбите корабли судорожно закружились в хаотическом хороводе. От выброса гравитации и страшного вакуумного удара большинство обычных синтетических кораблей, стоящих на приколе, в мгновение ока разорвало на составляющие. Человеческие трупы и ошметки техники разлетелись по всему обширному элипсообразному пространству, который еще недавно занимала огромная бронированная планета.

Но ишедные броненосцы уцелели. Их также болтало, швыряя бортами на останки других космических тел, однако бронированные божественным металлом корпуса выдерживали любые удары. Внутренняя гравитация спасала людей, что находились внутри от мгновенной смерти и даже качки, однако везде на бортах и палубах царили ужас и паника.

Артели осклабился — к черту! Ему был нужен единственный кораблик. Один из всех и ничего более. Темной тушкой яхта «Гоготан» болталась где-то с краю хаотического облака, как припаркованная одной из последних, а значит — дальше от центра гравитационных возмущений.

Старший помощник, видя явный интерес Артели к известной бронированной яхте, предложил протиснуться к желанному судну, маневрируя между обломками и наплевав, разумеется, на опасность. Но Артели лишь покачал головой — зачем? Лишний риск всегда казался ему излишним.

— Экстренный запрос! — заорал он в гипер. — Объект «Хохотун» 018–256 КА-01! Вызывает «Око»! Готовы к прыжку? Повторяю: вы готовы к прыжку?

Если бы Катрина слышала ответ, она бы очень удивилась. Голос ее «дворецкого» — корабельного мозга — звучал, как всегда, необычайно чопорно:

— Не извольте сомневаться, господин Артели. К вашим услугам, сикх, мы открыты всегда.

— Так прорывайся оттуда на хрен! — заорал шлюхофермер ещё громче. — Ко мне на стыковку, живо!

«Хохотун» ожил, зашуршал двигателями и внезапно остановил свое хаотическое вращение в туче обломков. Выглядело это настолько резко, насколько резко может выглядеть остановка на месте вошедшего в штопор истребителя.

Бронированная яхта пулей прошила разделяющее пространство, тараном раскидав в стороны попавшиеся на пути корабли. Корпус из ишеда не получил и царапины, а все попавшиеся на пути яхты суда разорвало ударами в клочья.

Артели захохотал.

Его люди уже бежали надевать скафандры для выхода в космос, ибо следовало торопиться, чтобы успеть перебраться всем скопом на борт «броненосного» корабля, пока никто из местных не смекнул, что к чему, — но бывшего директора школы шлюх раздирал просто гомерический хохот.

— Йенг — идиот. А Катрина — кукла!

Не переставая ржать, Артели облачился в космический доспех, нахлобучил прозрачный шлем и поспешил к люку перехода, только что установленному наемной командой на борт космической яхты.

Походя, он глянул в иллюминатор — да, местным, похоже, было уже не до них.

Взорвавшиеся звезды в тумане визжащих протонов медленно расцветали двумя гигантскими пузырями. Пузыри раздувались со скоростью, близкой к околосветовой, и все же огромный размер кластера Буцефал превращал титанические взрывы лишь в медленно расцветающие бутоны фантастического цветка. Медленно-медленно цветки эти пожрали сначала останки центральных планеты системы — Чакана и Бавея, а затем разорванные куски кольца Граник, с мечущимися в пространстве замерзшими трупами мамонтов и динозавров.

Но даже это было не все. С другой стороны от границы кластера к раздувающимся с каждой секундой пузырям двух взорвавшихся звезд спешили пылающие останки порванного в клочья третьего кольца. А меж ними в потоке неистовой радиации и гравитационных возмущений кружился вокруг своей оси, длиной в десяток астрономических единиц, неохватный Гавгамел, бесценная Галерея Сандара, опустошенная рабыней для постельных утех.

И где-то там, разорванная в клочья или разрываемая силой множества притяжений, умирала та, что все это сотворила, главное орудие его торжества — Катрина Бета! Проклятая беглая девка. Шлюха, возомнившая себя свободной. Воплощение зла и порока, явившееся, чтобы покарать Шестимирье. О да! Вавилонская дева явилась, и для сокровищницы господа Сэта воистину наступал судный день, день гибели трех прекрасных колец-музеев, день страшного Армагеддона.

Оттолкнувшись от порога космического шлюза, Артели порхнул в переход. Гравитация здесь отсутствовала, поскольку шлюз был «экстренным», и тело, заточенное в скафандр, свободно парило между белыми натяжными стенами в алюминиевом каркасе.

Справа от него темнела чернота космоса без звезд — граница разрушенного кластера Буцефал, а слева продолжали шириться, поглощая миры, две взорванные звезды.

«Дело сделано, мой господин, — прошептал про себя Артели. — ДЕЛО СДЕЛАНО!!!»