Глава 4
ЛАГЕРЬ
– Не могу поверить своим ушам и глазам! Сотник Волк, извольте объяснить мне, кто дал вам право покинуть расположение лагеря и участвовать в войсковой операции при деревни Ульцы? Это безрассудство! – неистовствовал воевода Глухарь.
Серега Одинцов во главе Волчьей Сотни вернулся в лагерь Вестлавта через несколько дней после сражения с боркичами. Бойцы только успели поставить палатки, как прибыл вестовой от воеводы и потребовал сотника в штабную палатку. Оказалось, что воевода Глухарь вот уже два дня как вернулся в лагерь, и лютует по страшному.
– Разведка донесла… – попытался вставить хоть слово Сергей, но воевода тут же перебил его.
– И что разведка? Ради отряда боркичей вы сдернули с места целую сотню. Безрассудно и глупо.
– Мы узнали, что на подходе войско противника, и я принял решение расставить капкан, в который в итоге и угодила сотня Ярина.
В углу штабной палатке сидели сотники Кринаш, Ругвольд и Сабутай и, судя по их довольному виду, спектакль пришелся им по душе.
– Мы приняли бой, который в итоге выиграли. Сотня Ярина разбита. Мало кто уцелел из врагов в той сече.
– Что могло потребоваться Ярину в этих местах? Почему он пришел столь малыми силами? Если он знал, что здесь стоит малое войско, то должен был привести куда больше народу, чтобы нас побить. Что за странная вылазка? – сбавил тон воевода, присаживаясь за штабной стол, на котором была расстелена карта княжества Боркич.
– Не могу знать. Попытка разговорить пленных не принесла желаемого результата. Солдаты не знали на что шли, а сотника Черепа не удалось захватить в плен, – тут же ответил Серега.
Он не знал, почему решил скрыть от воеводы информацию. Это решение пришло внезапно. И Одинцов подчинился своей интуиции. Пусть ломает голову старый хрыч, посмотрим до чего ему удастся додуматься.
– Как вы знаете, положение дел на фронте оставляет желать лучшего. Из двенадцати городов?крепостей княжества нам удалось захватить пять. Мы бы давно присоединили эту землю к Вестлавту, если бы не вмешательство барона Верчера и барона Каптинуса. Проклятые стервятники решили поживиться за нас счет. Им удалось подчинить себе четыре города, практически вся южная часть княжества приняла их власть. Пока они действуют слаженно, но уверен, что в итоге они перегрызутся между собой, а сильнейшему достанется все. В любом случае, южная часть считайте для нас потеряна. Князем принято решение не распылять силы, а сосредоточиться на Болеславе Боркиче.
Воевода Глухарь взял со стола колокольчик и погремел им. Тот час на зов явился вестовой, на вид совсем мальчишка, даже усами не обзавелся, но всем своим видом он выражал, что понимает серьезность своего положения. Глаза блестели, словно две начищенные латунные пуговицы.
– Налей вина, – приказал воевода.
Вестовой тот час принес пару кружек и бутыль с вином. Наполнил кружку и протянул ее Глухарю.
– Значит так. Вот что я вам скажу. Князь Боркич отчаянно не хочет сражения с нами, поэтому он отступил к столице. Надеяться, что мы сцепимся с баронами стервятниками и перегрызем друг другу глотки. Бароны уже и так потрепали наше войско, давая понять всю серьезность своих намерений, так что гадюшник мы трогать не будем. Но настала пора устроить князю Боркичу кровавую баню. Терпение наше иссякло.
Воевода припал к кружке с вином и на время умолк.
Сергей стоял напротив него и размышлял. По сути, он на чужой войне. Наемник что с него взять. Он понимал, что у Вестлавта есть счеты к Боркичу, но это не его счеты. Хотя он подписал контракт и теперь должен идти до конца. К тому же, князь Болеслав Боркич объявил его врагом номер один и попытался подослать убийц. Правда, убийцы так и растворились в сражении при деревне Ульцы. А были ли они вообще? Но волновали Сергея совсем не эти вопросы. Лоскутные государства часто воюют друг с другом. Земли переходят из рук в руки. Порой горожанин мог заснуть в одном государстве, а проснуться в другом. И такое положение дел вело к тому, что на политической карте мира нет сильного игрока. Нет государства способного долго и стабильно существовать, диктуя свои законы окружающим. Нет стабильности и надежности. По сути, когда нет сильного, то все остальные одинаково слабы. Насколько Сергей уже мог понять, такое положение дел длилось не одно столетие. И это казалось Одинцову неестественным, словно кому?то выгодно держать местных князей по своим клеткам, чтобы не дай бог они не увидели, что двор большой и не попытались его сделать своим. Кому это могло быть выгодным? Ответ напрашивался сам – магикам. Но почему? Зачем? Неужели только ради процветания торговли? В это как?то не особо верилось. Что?то тут было нечисто.
– Пора дать генеральное сражение! – внезапно провозгласил воевода Глухарь. – И мы готовы к этому. Войско Вестлавта после сражения у Тихих холмов разделилось на несколько частей по стратегическим соображениям. Теперь настала пора объединения. Через три дня мы выступаем. На полях Гордуора мы дадим генеральное сражение князю Боркичу. Там все решится. Готовьте сотни к походу. Все свободны. Сотник Волк, останьтесь.
Кринаш, Ругвольд и Сабутай поднялись, поклонились одновременно, словно до этого долго репетировали, добиваясь синхронности, и покинули штабную палатку. Одинцов продолжил стоять, точно нашкодивший школьник в приемной у директора. Так нынче чествуют победителя.
– Этот сотник Череп не просто так тут оказался. Его очень любит князь Боркич, и если он отправил своего верного пса в эти края, значит кто?то ему очень сильно насолил. И я догадываюсь кто. До меня дошли слухи, что князь по каким?то своим соображением очень сильно невзлюбил сотника Волка. Говорят, что когда?то давно им уже доводилось встречаться. Так ли это? – искоса посмотрел на Серегу воевода.
– Не понимаю, к чему этот разговор, – откровенно сказал Одинцов. – Даже если мне и довелось раньше встречаться с князем, то на меня эта встреча не произвела неизгладимого впечатления, чтобы крепко осесть в памяти.
– Хорошо сказал, – ухмыльнулся воевода. – Вина хочешь?
– Не откажусь.
Глухарь наполнил кружку и протянул ее сотнику.
– После боя в твоей сотне образовались бреши. Сколько потерял людей?
– Двадцать три человека убитыми. Четырнадцать тяжело ранены. Им требуется покой. Даже санитарный караван может убить их. Остальные отделались легкими ранениями.
– Это плохо. Очень плохо и несвоевременно, – задумался воевода. – Несколько дней назад наши солдаты захватили вольный город Рибошлиц. Он лежит на пути к Гордуорским полям. Заглянем на огонек к героям, там мы пополним твою сотню. Я пытался сохранить свежий резерв, но твое самоуправство испортило все планы. То что ты сделал возле замка Дерри тебе было прощено, поскольку ты принес нам на блюдце замок. Но сейчас, не смотря на то, что ты и вышел победителем из сражения, это капля в море, которая возможно может испортить нам главный праздник.
Серега отпил вина, размышляя над услышанным. Что?то неладно в датском королевстве, единственный вывод, который он мог сделать из всего этого. Пожалуй, служба в регулярной армии ему не по душе. Подчиняться командирам, которые все время темнят и занимаются интригами, прозванными по?научному стратегией, Одинцову не нравилось. В прежней жизни он был винтиком в огромной машине, но здесь он чувствовал свою уникальность и прозябать в армии совсем не хотел. Если уж воевать, то за свое княжество. Если уж командовать, то своей армией.
В этом мире все так нестабильно. Лоскутные государства все время лаются друг с другом, рвут одеяло на части. Быть может, удастся вырвать землю и для себя, а потом, чем черт не шутит, он сможет навести порядок и объединить земли под свое начало. Идея звучала смело, даже чересчур нагло. Но некоторое время назад мысль, что он станет сотником и станет известен в нескольких государствах, выглядела абсурдным. Так что все в наших руках.
– Тяжелораненых придется оставить здесь. Подумай и позаботься об этом.
Сергей кивнул, допивая вино. По тону воеводы чувствовалось, что разговор окончен. Одинцов поставил пустую кружку на стол и, не прощаясь, вышел из палатки.
* * *
После выволочки, которую устроил воевода Глухарь, спать совсем не хотелось. Серега решил прогуляться по лагерю, голову освежить, да подумать о наболевшем.
Вестлавтский лагерь засыпал. Повсюду горели костры, словно стая светлячков собралась на снежной поляне. Несли службу ночные дозорные. В полном боевом облачении с копьями наготове сторожили покой спящего лагеря. Одинцов задержался на холме, где в землю был вкопан стяг его сотни – черное полотнище с оскаленной волчьей мордой, развевающееся по ветру. Возле него неподвижно стоял солдат, один из его бойцов. Недавно он варился в котле сражения, а сейчас безмятежно наблюдал за спящим, покрытым легкой простыней снега полем. А на вид совсем мальчишка. Лет восемнадцать может уже и стукнуло. При виде командира он вытянулся и заметно напрягся. Одинцов махнул рукой, отдавая команду "вольно". Дозорный расслабился, но все же старался не смотреть в сторону командира.
Серега услышал тихие осторожные шаги позади себя, но не оглянулся, зная, что это кто?то из своих.
– Что не спится, Волк? – спросил его сотник Кринаш.
Одинцов не ответил. Он помнил насмешливое выражение лица сотника, когда воевода распекал его.
– И ведь не скажешь, что в этих местах война идет, – задумчиво произнес Кринаш. – Мы не могли прийти к тебе на помощь. Ослушаться приказа воеводы нельзя. Тебе почему?то сходит с рук дерзость и самоуправство. Но вздумай, кто из нас пойти против слова Глухаря тот час был бы разжалован в рядовые и тянул бы лямку в той же сотне, которой недавно командовал.
– Твои извинения приняты, – грубо сказал Серега.
– А я и не извинялся. С чего ты взял? – Кринаш удивленно хмыкнул. – Ты выскочка, ты чужак. Таких как ты не любят и вряд ли полюбят. Я тоже чужак. Родился в княжестве Гарим. В детстве я часто наблюдал, как на гладиаторском ринге люди сражаются с фартерами, бойцовыми псами. Я знаю, на что они способны. Убить их очень тяжело. Поэтому я сильно удивился, когда тебе удалось справиться в одиночку с двумя псами. Это заслуживает уважения. Но. Я начинал свой путь простым рядовым. Десять лет назад мне довелось сражаться против упаурыков…
Кринаш покосился на Одинцова. Серега хранил спокойствие, хотя вопросы роились в его голове. Кто такие эти упаурыки? Что происходило десять лет назад? Как не попасться на таких простых историях, которые похоже здесь знают даже необразованные мальчишки.
Кринаш словно почувствовал неуверенность Одинцова и решил просветить его.
– Десять лет назад с востока к границам княжеств пришла угроза. Империя Упаурык двинула свои войска на запад. Ни одно княжество или баронство в одиночку не могло справиться с армией упаурыков. Тогда князья приняли решение объединить армии и отразить угрозу. Нам удалось выстоять. Даже ягарыки, элитная гвардия востока не смогла сломить наше сопротивление. Многие из солдат в нашей армии сражались тогда с восточными безумцами. А что делал в то время ты? По возрасту, ты подходишь. Если ты где?то служил, то должен был попасть на ту войну. Если не служил, то чем занимался?
Одинцов криво усмехнулся, но предпочел промолчать.
– Никто о тебе ничего не знает, Волк. Поэтому ты никогда не станешь в нашей среде своим. Пока тебе сопутствует удача, ты на коне. Но если удача отвернется от тебя, ты окажешься под копытами, и жизнь растопчет тебя. Так что опасайся…
– Вот смотрю я на тебя, – оборвал откровения Кринаша Одинцов, – и думаю о том болоте, в котором вы все привыкли вязнуть. Ваша жизнь это сплошная война с трясиной. Вы так привыкли к ней, что когда появляется человек, способный бесстрашно ходить по болоту, очень ему удивляетесь, начинаете его ненавидеть и всеми силами пытаетесь спихнуть его в свою трясину, чтобы он не выделялся, был таким как все. Тонуть вместе всегда приятнее, чем чувствовать чье?то превосходство. Так вот, хочу тебе доверительно сообщить…
Серега заговорщицки осмотрелся по сторонам и понизил голос до шепота.
– Скоро. Очень скоро. Привычный тебе мир изменится. Все уже не будет таким, как ты привык видеть. Те, кто тонул и не поймут всех изменений, утонут. Те же кто вовремя почувствует куда дует ветер, и попробует изменится, возможно окажутся на коне. В древности было проклятие: "чтоб ты жил в эпоху перемен". А древние знали толк в проклятиях. Так вот эпоха перемен приближается, друг мой. И только ты можешь определить по какую сторону баррикад хочешь оказаться. Советую об этом подумать. Потому что я не намерен тонуть в вашем болоте, а если потребуется, я взорву его.
Одинцов развернулся, скользнул взглядом по задумавшемуся Кринашу и направился к себе.
В палатке было темно. Лишь только еле тлел огонь в походном очаге. Похоже, Лех Шустрик спал. По возвращении в лагерь Серега решил не расставаться с другом, тем более в его шатре было где развернуться. Отдыхать совсем не хотелось. Сна ни в одном глазу. Где?то тут была припасена бутылочка красного вина, да и не одна, если не изменяет память. Серега забрался в сундук, куда складывал все барахло, копящееся с момента назначения его сотником. На самом дне он нашел запечатанную бутылку.
– И мне достань, – послышался голос Шустрика. – Все равно ты громыхаешь, словно слон в посудной лавке. Тут никакого сна не будет.
– А ты ворчишь, как сварливая старуха, – ответил Серега, доставая вторую бутылку вина.
На столе он нашел две кружки. Из них уже явно пили до этого, и наполнил их вином. Одну протянул Шустрику, выглядывавшему из?под мехового одеяла, и расположился на соседнем ложе.
– Через пару дней выдвигаемся. Раненные останутся в лагере, – сообщил Одинцов.
– Ты это о чем? – с подозрением спросил Шустрик.
– Ты ходить не можешь. Поэтому тебе лучше остаться в санитарном лагере, – мрачно заметил Серега, делая добрый глоток вина.
– Одинец, ты меня не оставишь в гниющем лагере. Если надо, то я заберусь верхом и последую за тобой. Ну и что, что у меня ноги сломаны, зато у доброго коня они в полной сохранности. Так что его ноги, мои руки и голова. Получится отличная компания.
Шустрик явно разнервничался. В полусумраке шатра его глаза блестели от возбуждения.
Серега взял пару деревянных брусочков и положил их в очаг. Заметно холодало, к утру в палатке будет царить мороз.
– Уговорил. Куда я без тебя.
– Кстати, пока ты тут прохлаждался в гостях у воеводы, я взялся читать сочинение Корнелиуса Кнатца. Томик, который ты забрал на память о графе Улафе Дерри. И хочу сказать тебе, что это очень увлекательное сочинение.
Одинцов глотнул из кружки. Вино сегодня пилось чудесно.
– А я так и не смог читать. Скучное чтение. Очень много сложно нагроможденных слов, потока сознания какого?то. Одно слово графоманщина.
– Что ты сейчас такое сказал? Я ни черта не понял, – заявил Шустрик.
Серега вином поперхнулся. Откуда обитателю этого мира знать о графоманах. Они даже читать умеют один на сотню.
– Ладно. Не бери в голову.
– По мне так замечательная книга, – оценил Шустрик.
– Я думал, что прочитаю, и многое узнаю о Железных землях, когда мне еще доведется там побывать. Но продраться сквозь всю эту галиматью, не смог. Так что либо придется отступиться, либо насиловать разум, – произнес Сергей.
– Не переживай. Я тебе переводить буду. По мне так увлекательное сочинение. Хотя если верить всему, что там написано, то просто голова раскалывается, пытаясь вообразить все это. Правда, некоторые штуки, которые провозят ристеры из Пустоши, тоже не поддаются объяснению.
– Стоп. Ты о чем? Что за ристеры? Что за Пустошь? – заинтересовался Одинцов незнакомыми терминами.
– А ты что в первый раз об этом слышишь? – спросил Шустрик, припадая к кружке.
– Точно так. Мне еще многое предстоит узнать в твоем мире. Так что рассказывай. Глядишь, за этими разговорами, и сон придет. А то ни в одном глазу.
– Пустошь граничит с империей Упаурык, восточные кочевые племена, объединенные под сильной рукой правителя. Лет десять назад у нас были с ними проблемы, которые к счастью успешно разрешились…
– Я уже слышал об этом, – удивил Леха Одинцов.
– С другой стороны Пустошь примыкает к Железным землям. Пустошь это огромные пустые пространства, заполненные песком. Кажется, что там никто не живет, но это ошибочное мнение. В Пустоши обитают кочевые племена нелюдей…
– Что за нелюди такие? – удивился Серега.
– Я сам не видел их, поэтому ничего сказать не могу. Тут надо бы пораспрашивать ристеров.
– А ристеры кто такие?
– Ты меня перебивать будешь или историю слушать? – возмутился Шустрик. – Пустошь богата разными ценными штуковинами, очень похожими на нены, но… как бы это сказать, старыми что ли. Словно их создали несколько столетий назад. Многие из этих штуковин не поддаются объяснению, их свойства не изучены. Время от времени в Пустошь уходят караваны, состоящие из ристеров – охотников за сокровищами. Не все из них возвращаются назад живыми. Но кто приходят с добычей, обогащаются знатно. Многие после удачного похода, завязывают, перебираются на родину, покупают дом, лавку и живут в свое удовольствие. Кто?то остается навсегда в профессии. Опасность она, знаешь ли, притягивает.
Одинцов ухмыльнулся. Эти ристеры очень напомнили ему сталкеров из любимой книги.
– Кто?то из правителей снаряжал исследовательский отряд, но он не вернулся назад. У восточных народов даже проклятие такое есть: "да заберет тебя Пустошь". Кто же это был? Кажется, прежний граф Оранж.
Серега улыбнулся. С каждым новым днем, прожитым в этом мире, он находил все больше и больше загадок и странностей. Когда?нибудь он сможет разгадать этот шифр, и познать мир. Быть может, ради этого придется дожить до седин и шлейфа внуков…
А чего это он о внуках то задумался? Поймал себя на мысли Сергей. Странная мысль. Чем дальше он находился здесь, тем меньше вспоминал о прежнем мире, и тем меньше думал о возвращении. Похоже, он нашел свое место в новом мире и теперь врастал корнями в новую жизнь.
Серега допил вино, поставил на стол кружку и пустую бутыль. Сбросил плащ, отстегнул меч с пояса, а вот бронник снимать не стал, лень взъелась. Меч поставил у изголовья кровати так, чтобы в случае опасности он мог беспрепятственно до него дотянуться.
– Давай спать. Утро вечером мудренее, как говорится. А во время перехода, у тебя будет время рассказать мне, что ты прочитал в книге достопочтенного Корнелиуса Кнатца. Может быть в твоем пересказе, книга не будет мне казаться такой ужасной, – произнес Одинцов, стаскивая с себя сапоги.
Серега забрался на ложе, закутался в одеяло и стоило голове коснуться походной подушки, как он провалился в сон.
* * *
Сон был беспокойным и вязким, словно паутина. Малейшая попытка проснуться лишь только сильнее сковывала тело. И вот уже вроде спишь с открытыми глазами и видишь шатер, охваченный огнем, только пошевелиться не можешь. Остается наблюдать за тем, как пламя подкрадывается к тебе и медленно начинает облизывать кожу, после чего она напоминает печеное яблоко. Затем чернеет и сворачивается в пепел, и вот ты уже горишь. Только нет боли, словно все чувства умерли раньше, чем несчастное обреченное тело.
Одинцов очнулся, словно вынырнул из затягивающего на дно омута. Он не успел оправиться от страшного сна, как заметил скользнувшую по стенке шатра тень. Тихий шорох снаружи, скрип камешков на дорожке и приподнимающийся полог…
В этот момент Сереге почудилось, что он все еще мальчишка десятиклассник, отправившийся с друзьями в туристический поход на Карельский перешеек, и вот друзья решили его разыграть, дождались, пока он уснул и лезут к нему в палатку, намереваясь привести в действие свой коварный замысел. Не на того напали. Серега, превозмогая сонное оцепенение, взметнулся с ложа, в два шага преодолел расстояние до выхода, вцепился в человека снаружи, пытавшегося тайно проникнуть в палатку, и рванул на себя.
Да уж, мазать ему морду зубной пастой, явно никто не собирался. На него ошарашено смотрел незнакомый низкорослый человек, одетый в черный обтягивающий костюм, похожий на акробатическое трико. По нынешней погоде в таком облачении даже до нужника без угрозы для собственной жизни добежать нельзя. А тут акробат явно в дальний путь собрался. Вон губы уже синие и мелко дрожат. Но самое странное было в другом. Человек был чернокожим, отчего его неестественно белые глаза выделялись в ночной темноте. Может, он конечно и не негр, или как тут их афрочингачгуков называют, может он чем?то вымазался, чтобы незаметно пробраться в вражеский лагерь. Только Сереге этого стресса хватило. Он вытаращился на мужика, словно советский школьник на первого увиденного в метро африканца, и с трудом сдержался, чтобы не закричать: "Ба, да это же негр".
Человек?тень в первую минуту опешил от такой наглости, но пришел в себя куда быстрее, чем Серега. Одинцов не уловил движения, но почувствовал, как что?то металлическое ударило его в живот, скользнуло по пластинам доспеха, царапая их и ушло в сторону.
Вот тут шутки кончились. Протрезвление пришло мгновенно. Серега дернул мужика на себя и саданул кулаком промеж глаз. Испачкался в чем?то, все таки африканец не настоящий, а мазутом каким?то перемазан. Так и знал, что повсюду обман и надувательство честных граждан. Человек?тень крутанулся, сбрасывая чужую хватку, взмахнул рукой. Серега отпрянул назад и ощутил, как в миллиметре от шеи скользнуло лезвие ножа.
Ни черта себе, акробат фортели выкидывает. Надо с ним поосторожнее быть, а то все честолюбивые планы накроются медным тазом из?под мокрого белья. И чего он все время тот проклятущий таз вспоминает? Вот же напасть то какая.
Одинцов перехватил руку акробата с ножом, попытался взять ее на излом, но мужичок змеей выскользнул из его захвата и ушел куда?то в сторону, размазался тенью по пологу шатра и упал на Серегу, словно коршун на добычу, ударив ногами в грудь. Сергей словно с замковым тараном столкнулся. Дыхание мгновенно перехватило, он отлетел к кровати, перекувыркнулся через нее и оказался на полу.
На другой кровати пошевелился Лех Шустрик, приоткрыл глаза, спросонья выругался:
– Что за пьяные пляски? Веселье продолжается?
И тут же получил удар в голову. Крепко его приложили. Шустрик откинулся на ложе и не шевелился.
Этой минутной задержкой Серега воспользовался, схватив ножны с мечом. Тень скользнула к нему и попыталась ударить ножом сверху. Одинцов отмахнулся и заехал обидчику ножнами по лицу. Обнажить клинок времени не было, поэтому Серега использовал ножны как биту, обрушив ее на голову человеку?тени. Нож он выронил, только вырубить его не удалось. Ошеломить разве только малость. Акробат упал на колени, попытался встать, затряс головой, но тут Серега не растерялся и крепко его припечатал, словно палач, опуская меч на шею осужденного. Тень растянулся на полу и больше не подавал признаков жизни.
Серега сел на ложе, переводя дыхание, и только тут обратил внимание на шум, доносящийся снаружи. Он слышал что?то до этого, но ему было не до нарушителей спокойствия. Со своим бы разобраться. Натянув сапоги, Серега выбежал из шатра, сжимая в руках ножны с мечом как бейсбольную битву.
На улице творился какой?то хаос. Горели факелы возле палаток, ржали встревоженные лошади. Несколько человек кружились в железном танце. Одного из них Серега сразу узнал. Десятник Лодий отчаянно рубился с тремя братьями?акробатами, очень похожими на того псевдо?негра, который лежал успокоенный на полу командирского шатра. Волк ринулся было на помощь товарищу, но был остановлен свалившейся на него сверху тенью.
Да, сколько же их тут! Хотелось закричать. В голову ударили чем?то тяжелым. Серегу повело. Он не глядя, отмахнулся ножнами, почувствовал, что угодил во что?то мягкое. Глаза заливали пот и кровь. Серега уже почти ничего не видел. Он ударил наугад. Видно промахнулся, потому что тут же получил сильный удар в живот. Скорее на интуиции, Одинцов взмахнул ножнами и, словно заядлый гольфист ударом снизу вверх выбил половину зубов нападающему. Утерев кровь с лица, Серега смог осмотреться.
Лодий уже справился с одним противником. С двумя оставшимися он не сражался, а танцевал. К тому же вел партию он, навязывая свою стратегию.
Надо бы позвать на помощь, разбудить лагерь. Нападение среди ночи. Вдруг этих акробатов тут целое войско, но Одинцов не стал этого делать. Он точно знал, что это пришли по его душу. По всей видимости, те самые профессионалы, которых привел Череп. А раз они тут из?за него, значит это дело личное.
Серега убедился, что беззубый боец уже не опасен, и вытащил меч из ножен. Неспешной походкой в правой руке клинок, в левой ножны он направился на помощь Лодию, хотя ему помощь, по всей видимости не очень то и была нужна.
Переступив через обезглавленное тело акробата, Серега набросился с холодной яростью на одного из противников Лодия. Работая двумя руками, словно молотобоец, он мигом переломил ход сражения. Акробат сначала пытался сопротивляться, но сил у него не хватило. Сперва он пропустил удар ножнами в голову, а затем и сам не заметил, как оказался нанизан на клинок, словно утка на вертел. Стряхнув мертвеца с лезвия, Серега обнаружил, что Лодий тоже закончил. Он стоял над трупом с перерезанной шеей и вытирал об акробатическое трико меч.
– И что это такое было? – спросил Серега. – Поспать гады не дадут.
– Думаю, это по твою душу пришли, – ответил Лодий.
– Почему ты так решил? – заинтересовался Волк.
– Если бы они хотели убить воеводу, то с какой стати им лезть в твой шатер?
Серега усмехнулся, наклонился над головой акробата, лежащей в паре метров от туловища, и провел рукой по ее щеке.
– Чем это они измазаны?
– Специальный состав. Ночью невидимы, и даже собаки их не почуют.
Одинцов вытер руку о штаны и распрямился.
– Мне знакома эта техника работы. Эти люди из Гильдии наемных убийц.
– Ты уверен?
– Мне ли не быть уверенным. Я не только узнаю их технику, но и вижу отличительные знаки. Видишь на правом запястье у него словно шелковый платок обернут вокруг руки? Это цех невидимок. А это и не платок вовсе, а один из ножей. Невидимки стоят очень дорого, если их отправили по твою душу, значит ничего не жалко, чтобы тебя остановить.
– У меня возле шатра один, и один внутри. Они были живы, когда я отправил их считать звезды. Думаю, скоро им это занятие надоест, и тогда можно будет с ребятами по душам потолковать, – сказал Одинцов.
Лодий горько усмехнулся.
– Ну, это вряд ли. Невидимки живыми в руки не даются. Скорее всего они уже мертвы.
– Брось ты, я их только вырубил. Они на жмуриков совсем не похожи были.
– Организм сам отдаст команду на ликвидацию, как только почувствует опасность быть взятым в плен. В теле каждого члена гильдии живут сотни маленьких магических частиц, которые отвечают не только за оздоровление, но и за безопасность. Уверен, что если ты сейчас зайдешь к себе в палатку, то найдешь только гнилую лужицу.
– Какую такую лужицу? – не понял Серега.
– Эта магическая дрянь в крови превращается в кислоту и съедает все тело.
– Разбуди Дорина, Черноуса, Вихря и Бобра. Надо тут прибраться, пока весь лагерь не проснулся. Им не стоит это видеть.
Лодий коротко кивнул и бросился выполнять поручение командира.
Серега вернулся в свой шатер. Там где еще недавно лежало тело, виднелась только вонючая темная лужа. К ней даже приближаться было противно, не то что смотреть, а уж подумать, что это кому?то придется убирать…
Одинцов боком обошел ее, добрался до кувшина с чистой водой, плеснул пару раз себе в лицо и направился к Леху. Шустрик лежал на одеяле и ровно дышал. Жив, пройдоха и как всегда проспал все самое интересное.
Серега сел рядом с другом и облегченно вздохнул. Кому он понадобился? Зачем устраивать за ним охоту? Человека пытаются устранить силовым методом, когда он либо кому?то очень сильно мешает, либо когда он представляет серьезную угрозу. Но кому мог помешать простой сотник? Кто его так сильно боится?
Голова от ночного боя разболелась. Хотелось завалиться в кровать и спать беспробудно, но отдыха впереди не предвиделось. Полночи еще трупы убирать, так чтобы никто и не догадался о ночном происшествии.
Серега нашел лехов кувшин с вином, болтнул и довольно крякнул. Свой кувшин он еще перед сном опустошил, а вот Шустрик оказался слаб, и кое что все?таки оставил. На пару глотков хватит, чтобы справиться с головной болью. Серега выпил из горла, бросил кувшин на пол, поднялся и направился прочь из шатра руководить похоронными работами.
