Глава 12
Планета Рамина. Княжество Переяславское. Изборск. 17.07.1804 год от Исхода
Хунские лесники гнали росский отряд грамотно. Видно, нашлись в их войске умельцы и знатоки лесов. На одном из привалов прикинули: так вышло, что за их тремя сотнями идут три тысячи лесников, да по дорогам и тропам еще пять тысяч пехотинцев топают. «Видно в последнем налете кого-то серьезного завалили, а может, разозлили их сильно, вот и открыли на нас сезон охоты», — подумал сотник.
Ну да по порядку. Как Ратмир и думал, Изборск долго удерживать не стали. Помурыжили степняков три дня под стенами, а когда те рванулись на решительный штурм, из города ушли, на прощание подпалив его со всех сторон. Отблески пожарищ в ночи были видны даже за тридцать километров, где находился его отряд. Огонь и разбор завалов на тракте отвлекли степняков еще на два дня.
В это время отряд молодого княжича уже был на границе леса и степи. Целей было много, но хотелось ударить побольней, и потому ждали еще трое суток. Наконец дождались. Появились передовые полки хунского войска — нескончаемыми стальными колоннами тянулись они по выгоревшей от солнца степи. Одна колонна за другой заступали на Торговый тракт, ведущий к горным перевалам, а от них — к Переяславлю. Россы пропустили четыре такие колонны, в каждой навскидку было тысяч по десять солдат. Налет решили организовать на пятую колонну, так как за прохождением хунов понаблюдать успели и мнение о них уже сложилось. Место для налета подобрали заранее и ничего нового придумывать не стали. Зачем? Тактика отработана, а если она эффективна, то и менять ее смысла нет. Удар, отскок — в лесной войне это основной маневр.
Ранним утром колонна хунских войск собрала свой лагерь в степи и вошла в лес, то есть пересекла границу Изборского наместничества. На пятом километре было удобное место, там деревья вплотную подступали к тракту и была возможность быстро отойти в чащобы. Вот в этом месте и затаились росские сотни. Было подмечено, что, как правило, первые десять километров командиры хунов вместе со своим штабом двигались впереди всего войска. Потом командир садился в расшитые носилки, которые всю оставшуюся часть пути несли здоровенные рабы. Было непонятно, то ли это ритуал такой, то ли чья-то прихоть, но во всех колоннах, прошедших до этой, было именно так. Поначалу хотели взять пленного и расспросить, но поскольку хунского никто не знал, а с кублатским также никто не дружил, то от этой идеи отказались.
Торговый тракт был каменным, порядка восьми метров шириной, а построили его еще при деде Ратмира для караванов, идущих через степь с востока. Солдаты хунов, размеренно переставляя ноги, шли по росской земле, а впереди на низкорослых лошадках ехали их командиры. Впечатление они производили странное: все в блестящих финтифлюшках, на боку у каждого широкий меч, да в халаты желтого цвета укутаны целиком. Что еще было непонятно, так это огромное количество всяческих флагов и вымпелов ярких расцветок. Зачем им столько, удивлялись росские воины, сидя ночами возле небольших костерков, долго спорили и ответа не находили.
— Стрелки вперед, — выкрикнул Ратмир, поднимаясь с подготовленным к бою луком в руках из высокой травы на опушке.
Все три сотни россов поднялись одновременно с ним, и каждый шагнул на три шага вперед, выходя на открытое место.
— Бей! — подал следующую команду сотник.
Расстояние до тракта было метров пятьдесят, а хуны как-то потерялись, да и слишком быстро появились россы. Ни передовой отряд, ни их командиры не успели ни щитами прикрыться, ни отступить. Залп. Залп. Залп. Каждый раз по три сотни росских стрел летели в сторону вражьего войска и находили свою цель в мешанине и столпотворении тел. Всего было дано двадцать залпов.
— Отходим, — опять подал команду Ратмир.
Увлекаться не стоило, и все россы, разбившись по сотням, утекали в глубь леса по заранее разведанным тропам. Через три часа сотни соединились и расположились на привал. Все как всегда, но прошел час, и дозорные доложили, что по лесу идут хуны, причем идут очень грамотно и осторожно. Порешили встретить их боем, но толку не было. Хунские лесовики почуяли их, и завязалась перестрелка, а в лесу от нее особого прока нет. Сотник дал команду на отход, и вовремя, так как под прикрытием передовой группы, завязавшей перестрелку, еще два отряда обходили их с флангов. Вырвались тогда, хотя пятерых потеряли.
Дальше был постоянный и изматывающий бег по лесам, прорывы сквозь заслоны и запутывание следов. Теперь все прижали их к Гиблым Топям. Дальше бечь было некуда, топь непроходима и тянется на многие километры, а с трех сторон подходили хунские солдаты. Хуны на рожон не лезли, понимали, что переиграли россов.
Ратмир валялся на взгорочке и пытался отдышаться, усталость была неимоверная, а ноги судорогой сводило. Вокруг в точно таком же состоянии сидели и лежали на земле воины его отряда.
К сотнику подошел Богдан Рык.
— Что, десятник, отбегались мы с тобой, завтра хуны навалятся всей толпой — и нам конец, — сказал ему княжич.
— Погодь, может, еще и вырвемся. — Голос десятника был глух.
— На прорыв сил нет, сам знаешь, дядька Богдан. Нечего тешить себя надеждами пустыми.
— Да не про то я. Ахмет, подь сюды. — Десятник махнул рукой за спину.
К Ратмиру подбежал тарк, которого он определил в свою сотню после первого боя с кублатами. Воевал парень неплохо и в лесах, как ни странно, двигался вполне прилично.
Ахмет упал рядом с княжичем и быстро зашептал:
— Бачька, не горюй. Места эти Ахмет знает. Ахмет нукером у самого Хитрого Дзанга был. Товар туда-сюда возил, мало-мало товар, но дорогой. Есть тропа, бачька, есть. Проведу, верь Ахмету.
Ратмир посмотрел на Богдана, и тот сказал:
— Был слух, что купец Братило через степь контрабанду получает, как раз от Хитрого Дзанга.
— Добре, сейчас привал полчаса, и поведешь, Ахмет.
— Да, бачька. Ты Ахмета воином сделал, свободу дал, Ахмет не продаст. Только мест плохих там много, делайте, как Ахмет скажет.
— Посмотрим, — устало пробормотал Ратмир. — Иди, Ахмет, отдохни, коль выведешь, то не забуду.
В путь тронулись только через час — пока всех подняли да раненых перевязали, время и прошло. А еще через какое-то время, растянувшись длинной цепью, весь отряд шел за Ахметом по Гиблой Топи. Болото, оно болото и есть — грязь, жижа чавкающая и вонь непереносимая. Однако жить хотелось, шанс был, и Ратмир его использовал.
Ахмет шел по вешкам — торчащим из болота жердям с намотанными на них кусками овечьей шерсти. Замыкающие отряд воины эти жерди вынимали или обламывали под болотной жижей. Так что когда хунские солдаты дошли по следам россов до топи, то увидели только следы, уходящие в болото. Посланная в Гиблую Топь полусотня назад не вернулась, а собранные для уничтожения россов силы еще несколько дней кружили вдоль своего края болота.
По Гиблой Топи отряд Ратмира шел несколько дней, перебираясь от одного полузатопленного островка к другому. Наконец показался другой край нескончаемого болота, и росский отряд выбрался на берег. Все рухнули на твердую землю, но рассиживаться молодой сотник никому не дал, а заставил людей идти еще два часа до места, где находилась одна из лесных баз. Вот там уже и был настоящий отдых, с помывкой и горячей пищей. Заодно посчитали и потери — поход к границе обошелся отряду в семь десятков погибших.
