11
Дробный стук копыт отзывался в голове барабанной дробью. Пыль, взлетавшая из-под тысяч конских копыт, забивалась в нос, лезла в рот, пробивалась под одежду и, смешиваясь с потом, покрывала темной липкой массой лица и руки воинов. Могучий конь нес Славомира в переднем ряду неукротимой лавины всадников. Дружина на полном скаку пронеслась через редкий перелесок и выскочила к низенькой гряде холмов. Враг поджидал дружинников, заняв позиции на холмах. Молниями сверкнули копья, качнувшись над ровной стеной тяжелой пехоты, преградившей путь конной лавине.
Дружинники пришпорили коней и нацелили пики. Волна горячей обжигающей ярости захлестнула Славомира.
«Вперед! Руби! Бей! Ура-а-а! Коли!»
Солнечное, безоблачное небо вмиг заволокло тучами. Сверкнула молния. Раскаты грома потонули в грохоте стали, криках бойцов, ржании коней. Славомир отбил щитом направленное в грудь копье и, привстав на стременах, с размаху рубанул противника мечом. Справа мелькнул знакомый всадник в малиновом плаще и исчез в водовороте битвы. Удар, отбив, еще отбив, финт мечом, удар, еще удар, и булатный клинок легко отсек руку, сжимавшую боевой топор. Перекошенное побелевшее лицо врага исчезло, заслоненное конем. Славомир услышал сочный чавкающий звук и легкий треск черепа, ломаемого лошадиным копытом. Пришпорить коня, и вперед. Вражеский строй был быстро проломлен ударом тяжелой конной дружины. Теперь путь свободен. Поредевшая в горячей схватке дружина взлетела на вершину холма. Но дорогу им преградила плотная пелена тумана.
– Ты той дорогой идешь? – прогремело из тумана.
– Да! Да! – прокричал Славомир. – Я иду своей дорогой!
– Иди, воин.
На Славомира обрушилась тяжелая, давящая, мертвая тишина. Пропали все звуки, за спиной стихли стоны раненых, исчез шелест травы. Ни звона кольчуг, ни стука копыт. Мертвое каменное безмолвие поглотило дружину. Славомир тронул поводья, верный конь, послушно рванув вперед, внезапно споткнулся, и всадник вылетел из седла головой вперед, прямо в туман.
Славомир стоял в пещере, он и еще двое спутников. Знакомый воин в малиновом плаще держал обеими руками тяжелый меч. Из-под его кустистых бесцветных бровей светились холодным пламенем серо-стальные глаза. Чешуйчатая броня плотно облегала богатырский торс, стальной шлем почти касался потолка пещеры своим гребнем. Рядом, опираясь на овальный щит, стоял второй спутник. Длинные русые волосы выбивались из-под шлема, кольчуга двойного плетения носила следы свежих ударов, в правой руке воин держал боевой топор.
– Пошли, что ли, – тихо прошептал первый спутник и двинулся в глубь пещеры.
Стены незаметно расступились, и воины оказались в громадном подземном зале. На полу лежал мелкий речной песок, с потолка струился мягкий зеленоватый свет. В самом центре пещеры возвышался древний алтарь. Гранитные плиты сооружения покрывала причудливая вязь незнакомой письменности. На алтаре сидел, задумчиво перебирая передними лапами четки, гигантский, величиной со среднего носорога скорпион. Насекомое молча смотрело на пришельцев своими блестящими фасеточными глазами, копьеподобное жало покачивалось на длинном хвосте, нависая над головой чудища.
Богатырь с мечом толкнул Славомира в бок, выводя из оцепенения, и молча бросился на скорпиона. Молниеносный удар хвостом, и воин отлетел в сторону, двуручный меч оставил только царапину на хитиновой броне чудища. Славомир бросился вперед, занося меч для удара. Третий воин зашел справа, ловким ударом отсек лапу насекомого и отскочил назад, растерянно глядя на круглую дырку в своем щите, пробитом скорпионьим жалом. Щит дымился от стекавших по нему капель яда. Славомир увернулся от шипастой лапы скорпиона, длинные хитиновые когти с тихим скрежетом скользнули по кольчужному рукаву. Удар, и верный меч вонзился в глаз чудища. В этот момент Славомир поскользнулся, падая на спину, он заметил мелькнувшее над головой жало, капли яда обожгли руку. Нога скорпиона выбила из руки щит и обрушилась на грудь воина. Резкая боль сдавила грудную клетку, Славомир, собрав последние силы, ударил мечом. Но тут скорпион качнулся, освобождая воина, и рухнул на землю. Славомир перекатился и вскочил на ноги, в глазах потемнело от боли. Малиновый воин стоял на спине скорпиона, наполовину погрузив свой меч в хитиновый панцирь. Чудище еще скребло лапами, оставляя на камнях глубокие борозды, но смертоносный хвост, отрубленный точным ударом, безвольно лежал на земле.
Славомир поднялся на алтарь. В выемке верхней плиты лежало яйцо. Обычное яйцо, только светящееся изнутри. Славомир бережно взял его, повертел в руках и, решившись, раздавил. Внутри был песок. Обычный песок струйками сыпался между пальцев…
Вой сирены громкого боя сбросил Славомира с кровати.
«Боевая тревога! Экипажу занять посты! Боевая тревога!» – гремел механический голос всеобщего оповещения. Прилуков схватил комбинезон и, натягивая его на ходу, бросился к выходу. Транспортная система подхватила его и, пронеся по своим лабиринтам, через пару секунд выбросила в рубку почти одновременно с Глебом Ливановым. Еще полсекунды, и Славомира приняли дружеские объятия кокона управления. Включился контакт с корабельным мозгом. В голове вспыхнула объемная карта. Флот подходил к системе Тионы. Впереди тускло светила звезда, обычный желтый карлик, висели на своих орбитах планеты, дрейфовали в пространстве астероиды. Славомиру это было знакомо. Он уже один раз проходил через эту систему. То, что было в тот раз, не забывается никогда. Будем стараться, чтобы сегодня все было иначе. Корабли флота неторопливо разворачивались в боевой ордер. Авангардные корветы замедлили свой бег, позволяя догнать себя ударным крейсерам.
– Боевой ордер РА-9, – прозвучал в ушах уверенный голос Сибирцева, – принимаю командование маневровой группой на себя.
«Вот это да! Штатский, земляная крыса командует эскадрой», – удивился Славомир.
– Вас понял, – короткий четкий ответ Явлинова прервал размышления старпома.
– Есть! Курс 386-15 на солнце, – отрапортовал командир «Рарога». Почти одновременно последовали доклады «Святогора» и «Громобоя».
Флот перестраивался в боевые порядки. Три ударные эскадры разворачивались лепестками гигантского цветка, восьмерка клиперов держалась в авангарде, готовая в любой момент отойти к тыловым эскадрам. Пока эти хрупкие кораблики были нужны в передовой плоскости. Их чуткие антенны следили за обстановкой, позволяли видеть все маневры вражеских кораблей. Пока дистанция не сократится до двух прицельных выстрелов, тогда ударные корабли будут ориентироваться только по своим сенсорам, несколько худшим, чем на клиперах. Катероносцы, перестроившись оборонительным диском, держались за ударными силами. Транспортная и десантная эскадры отстали от боевых кораблей, их эскорт растянул свой строй, стараясь создать плотную завесу на возможном векторе прорыва вражеских эскадр. Четверка тяжелых крейсеров полным ходом отходила в сторону почти по нормали к курсу флота, стремясь зайти противнику в спину.
До входа в систему оставались считанные минуты. Космофлотцы давно заняли свои посты по боевому расписанию и ждали, когда же начнется? Флагманский крейсер «Каменец», пожирая пространство, мчался вперед. Сигнал боевой тревоги давно смолк, и тишину в корабельных отсеках нарушало только тихое, монотонное гудение реакторов. В самой сердцевине гигантского диска, покрытого метровыми слоями брони, в адмиральской рубке, спеленатый в кокон управления, адмирал Ратибор Кромлев буквально впитывал каскады и водопады информации, стекавшейся с кораблей флота. Рядом с ним в таких же коконах сидели офицеры штаба, все были готовы к бою.
Сейчас от адмирала Кромлева зависело все и в то же время ничего. Планы разработаны и доведены до сведения офицеров. Эскадры построились, катероносцы готовы к бою, конвой откатился назад. Полковник Сибирцев докладывает, что вышел на позицию. Сейчас роль адмирала сводилась только к наблюдению, основную работу по управлению боем возьмут на себя штабисты. Но если что-то пойдет не так, вся ответственность падет на адмирала, и только на него одного.
Почти в центре экрана горел желтоватый шарик звезды ЕН-8243, чуть в стороне почти незаметный дрейфовал в вакууме каменный шар Тионы, цель рейда. Четкими силуэтами светились остальные планеты и тела системы: астероиды, кометы, спутники планет. Прямо по курсу россыпь зеленых точек догонских кораблей. Сверхмощный мозг крейсера захлебывается, обрабатывая данные сенсоров. «Крейсер класса „Коралл“, координаты, скорость, вектор перемещения, отдельный фрегат, дивизион фрегатов, курс, скорость. Крейсер класса „Баобаб“…
Восемнадцать крейсеров и 56 фрегатов идут встречным курсом.
– Поднять щиты! – Динамики доносят голос Асмуда Коржина командира «Каменца». Секунды растягиваются в часы, кажется, что хронометр сломался – так медленно меняются цифры на табло. Но это только субъективное ощущение, дистанция стремительно сокращается. Корабли несутся в надпространстве, обгоняя медлительные неповоротливые фотоны. На виртуальном экране отчетливо виден строй противника: две крейсерские группы и отдельная эскадра эсминцев. Догоны, видимо, планируют связать крейсера людей боем и дивизионами эсминцев ударить прямо по слабо охраняемым катероносцам.
Наконец пройден незаметный рубеж. Только экран мигнул красным, отмечая прохождение точки невозвращения. Пора!
– Катерам взлет, – Ратибор не узнал свой голос, – четыре эскадрильи вектором 18–37, два полка вектор 03–27, два полка истребителей на прикрытие крейсеров, остальным оставаться в резерве. Контр-адмирал Семенов, принять управление катерными группами!
Силуэты катероносцев словно взорвались, выстреливая звенья истребителей и штурмовиков. Клипера дальнего дозора сбросили скорость, прошли сквозь строй эскадр и заняли место в конвойной группе. Ратибор последний раз окинул взглядом строй первой эскадры. Корабли держали строй четко, с точностью до метра, как на параде: «Высокая Радуга», «Винета», «Сирин», «Маршал Жуков», «Адмирал Ушаков», «Черная пелена», всего восемь крейсеров, идущие двумя пеленгами, и тонкая завеса из четырнадцати фрегатов. Еще два соединения такого же состава, точно зеркальные отражения, повторяли маневры первой эскадры. Широкие лепестки цветка раскрылись, готовые принять противника в свои смертельные объятия. Шестерка катероносцев в сопровождении дюжины фрегатов держалась в отдалении.
– Противник на дистанции выстрела, – доложил корабельный мозг. Вспыхнули перекрестия прицелов.
– Огонь! Всем открыть огонь! Штурмовикам в атаку. Распределить цели.
Последовал легкий толчок отдачи вакуумных импульсаторов «Каменца». Крейсера открыли энергичный огонь по приближающемуся противнику. Фрегаты пока молчали, слишком большое расстояние для их скорострелок, но вскоре в дело вступят и они. Картина боя на секунду помутнела и подернулась рябью: щит принял и поглотил импульс вражеского крейсера. Подчиняясь приказам адмирала, первая эскадра развернулась наперерез догонам, вторая и третья же плавно повернули, стремясь охватить противника с флангов. Вскоре все корабли вошли в огневой контакт с противником.
Бой запомнился в виде разрозненных отрывков. Корабли маневрировали, осыпая друг друга импульсами резонаторов. Фрегаты держались позади крейсеров, поддерживая их огнем своих скорострелок. Иногда они организованно выскакивали вперед, стремясь прорваться к противнику на дистанцию уверенного торпедного залпа. Иногда получалось, иногда нет. Крейсер «Мечник» уже через 24 секунды после первых залпов покинул строй, получив прямое попадание торпеды. Край семисотметрового диска корабля был жестоко исковеркан, лохмотья рваного металла окружали пятидесятиметровую пробоину. На корабле боролись за живучесть, отрезая переборками разгерметизированные отсеки. Орды ремонтных киберов самоотверженно бросались на пробоины, стараясь восстановить герметичность. В бою корабль, потерявший четырнадцать человек экипажа, больше не участвовал.
– Уничтожен эсминец, два попадания в крейсер типа «Баобаб», – бесстрастным металлическим голосом докладывал корабельный мозг. На экране кружился сумасшедший хоровод красных и зеленых точек. Вторая и третья эскадры взяли в тиски ударную группу догонов. Эскадрильи катеров четкими ударами расчищали путь первой эскадры, схватившейся в ближнем бою со второй догонской группой.
Ратибор вовремя среагировал на изменение обстановки и перебросил на передний край еще три полка катеров. Это помогло минимизировать потери. Эфир заполнился разноголосицей: приказы, доклады, просьбы о помощи и огневой поддержке, тревожные сигналы SOS спасательных капсул. Приемники улавливали в этом хаосе скрежетоподобные переговоры догонов.
Сражение шло с перевесом на стороне людей, но противник не отступал. Крабы держались как титановые. Вот штурмовик сбросил торпеды и через секунду исчез в пламени вспышки, но его торпеды нашли свою цель, овал догонского крейсера раскололся на три части и выпал в обычное пространство из надпространственного континуума, в котором шел бой.
Потерявший управление руссколанский фрегат столкнулся с догонским эсминцем. Оба корабля в мгновение ока превратились в облако газа в яркой вспышке аннигиляции. Еще один догонский «Коралл», атакованный со всех сторон роем катеров, выпал в пространство глыбой расплавленного металла. Эскадрилья истребителей «Дракон» прорвалась почти к борту вражеского эсминца, поливая его корпус огнем скорострелок. Следом за истребителями к цели подошли три «Полкана», видимо скорострелки «Драконов» вывели из строя мелкокалиберные импульсаторы догона, и штурмовики отстрелялись, почти не встретив сопротивления. Целых три торпеды разнесли вражеский корабль на атомы.
В память Ратибора намертво врезался штурмовик «Полкан», вырвавшийся из гущи сражения с двумя спасательными капсулами на буксире. «Надо наградить экипаж катера», – механически отметил адмирал.
Пятерка догонских эсминцев прорвалась к катероносцам, но была вовремя встречена и буквально превращена в излучение конвойными фрегатами и катерами прикрытия. Тем не менее одна торпеда пробила огромную дыру в ангаре «Озерска». Погибли, сгорели в ядерном пламени все люди, находившиеся в этот момент на ангарной палубе. Целых 23 человека. Катероносец сохранил свое место в строю, но прекратил принимать катера.
Три импульса один за другим пробили щиты «Каменца» и прожгли обшивку. Вышли из строя две зенитные батареи и торпедный аппарат, на боевых постах были ранены люди. Погиб торпедист. Асмуд Коржин резким маневром вывел корабль из-под обстрела. Ответным залпом крейсер сжег почти подобравшийся на дистанцию торпедного выстрела эсминец.
Неожиданно все стихло. Бой прекратился. Шесть догонских крейсеров и две дюжины эсминцев удирали врассыпную, отбиваясь от яростных атак катеров. Один крейсер вспыхнул маленькой звездой и, потеряв ход, выпал в пространство. Через несколько секунд вторая вспышка отметила место его гибели. Ратибор бросил взгляд на хронометр и не поверил своим глазам – бой длился всего четыре с половиной минуты, для него эти минуты растянулись как три часа.
Прямо по курсу на орбите второй планеты системы Тионы дрейфовали четыре тяжелых крейсера и три эскадрильи катеров. Как символ победы рядом с сигарообразной тушей «Рарога» проплывали оплавленные обломки орбитального форта.
Доклады о потерях были неутешительны. Почти все корабли получили повреждения. Крейсера «Старогорск», «Звездоград», «Жуков», одиннадцать фрегатов и 86 катеров погибли. Два тяжелых, три ударных крейсера и катероносец требовали серьезного ремонта. Катерные группировки были боеспособны только на 50 процентов.
– Могло быть и хуже, – тяжело вздохнул Ратибор, обращаясь к самому себе.
– Флот, перестроиться ордером Р-1. Десант, подтянитесь! – Голос адмирала обрел прежнюю твердость. – Начинаем высадку.
Маневровая группа полным ходом уходила от разворачивающегося за спиной сражения. Догонские эсминцы, как стаи волков, набрасывались на эскадры людей. Штурмовики волна за волной шли в самоубийственные атаки на вражеские крейсера и линкоры. Десятки самонаводящихся торпед выискивали свои жертвы в хаосе битвы. Четкие плоскости построений ударных крейсеров, как всесокрушающие, ледяные торосы, плыли в этом аду. А четверка тяжелых крейсеров уходила от сражения, со стороны казалось, что они позорно бежали.
Прямо по курсу рос серо-зеленый диск Тионы, на экранах горели яркие отметки догонских кораблей: три крейсера, восемь эсминцев и, самое страшное, два орбитальных форта. Набитые до отказа тяжелым вооружением, закованные в силовую броню гиганты спокойно поджидали горсточку руссколанских кораблей. Русичи не испугались, они просто выполняли приказ: очистить орбиту. Вот на экранах «Муромца» загорелись перекрестия прицелов.
– Катерам на старт. Связать боем корабли. – Сибирцев отдавал приказы спокойным будничным тоном, как будто всю жизнь командовал боевыми эскадрами. – Крейсерам уничтожить форты. Распределить цели.
Ритмичные толчки стартующих катеров были ответом. Очереди «Полканов» и «Драконов» понеслись навстречу противнику. Прицелы крейсеров впились в силуэты догонских фортов. Огонь! Огонь! Огонь!
Мягкий толчок торпедного аппарата, разорванный пополам эсминец, ревущие от перегрузок реакторы, плавящаяся броня, вырывающийся через пробоины воздух. «Муромец» резко изменил курс, сбивая наводку вражеским артиллеристам. Переборки корабля стонали от чудовищных перегрузок. Рядом с крейсером прошли две торпеды и взорвались, расстрелянные зенитками следовавшего позади «Святогора». Гравикомпенсаторы тонко пищали, выравнивая перегрузки.
Славомир Прилуков пристально вглядывался в трехмерный экран, стараясь не пропустить тот момент, когда его штурмовики и истребители прорвутся через заградительный огонь догонского крейсера. Есть! Звено истребителей проскочило через огонь зениток и прошло почти у самого борта вражеского корабля, сжигая огнем своих скорострелок орудийные башни и выносные элементы антенн. Заодно каждый катерок сбросил по две маломощные торпеды, снаряженные обычной взрывчаткой. Зенитный огонь ослаб, и сразу два звена «Полканов» отстрелялись торпедами.
Короткий приказ для увлекшихся боем пилотов, и катера перестроились, выходя на следующую жертву. За кормой вертких скоростных «Полканов» и «Драконов» вспыхнуло клокочущее, бьющее протуберанцами ядерное пламя.
В этот момент очередной импульс потряс крейсер. Бой длился уже сорок девять секунд, и корабль успел получить немало попаданий чудовищных импульсов вражеского форта. Славомир оторвался от картины боя, мысленным приказом вызвал на экран схему крейсера.
На занявшем все пространство перед взглядом старпома разрезе корабля выделялись многочисленные черные пятна повреждений. Капитан первого ранга Прилуков сердцем почувствовал боль в истерзанном корпусе «Ильи Муромца», нервную дрожь оптоволоконных каналов и волноводов, передававших сигналы управления от корабельного мозга и коконов боевых постов. В мозгу тонкой пульсирующей струной пели реакторы, барабанной дробью звучали залпы излучателей. Славомир не заметил, как отключил адаптер и сорвал предохранители.
Мозг пронзила ослепительная вспышка сладкой ласковой боли. Включился прямой, настоящий Прямой контакт с корабельным мозгом, «один на один». Славомир мчался в надпространстве прямо навстречу вражеской орбитальной крепости, он обрел новые силы, слился с кораблем в одно целое. Или это корабль слился с человеком, обрел душу и разум?
Край сознания уловил приказ Сибирцева, адресованный командиру «Святогора»: «Атаковать вторую цель». Явлинов и Ливанов попытались вернуть себе управление кораблем, но были моментально изолированы в своих коконах. Только Всеслав Бравлинович понял, что произошло с крейсером, и отстраненно наблюдал за боем. «Муромец» несся вперед причудливым зигзагом, уворачиваясь от импульсов догонских резонаторов. Зенитные батареи сбивали торпеду за торпедой, импульсаторы и торпедные аппараты крейсера били точно в цель.
Чудесная, невозможная по всем законам биологии связка человека и сверхмощного электронного мозга творила чудеса. Со стороны казалось, будто ожила древняя легенда о Кузнеце, оседлавшем Дракона. Казалось, тяжелая девятисотметровая туша «Муромца» обрела маневренность космического истребителя. Или просто звездная касатка получила человеческий разум.
Весь горизонт занял огромный, закрытый плотной серой облачной пеленой шар планеты. Казавшийся крошечным и безобидным на фоне Тионы, пятикилометровый, испещренный свежими шрамами форт приближался. Крейсер шел неровным, хаотичным зигзагом, обманывая вражеских наводчиков и артиллерийские компы. После очередного резкого маневра, подчиняясь воле Славомира Прилукова, «Муромец» вышел к планете и, резко сбрасывая скорость, выпал в пространство. Доли секунды, и крейсер нырнул в мезосферу.
Атмосфера планеты искажала и гасила импульсы вражеских вакуумных резонаторов. Она служила идеальной броней, правда, и свои импульсаторы не могли стрелять, но это было не важно. И возросшая плотность окружающей среды не позволяла идти в надпространстве. «Муромец» проплыл прямо под догонским фортом, выпустил торпеды и резким маневром вырвался из гравитационных объятий планеты. Противник не успел ничего предпринять.
Скорость, реакторы на форсаж, нырок в надпространство, и за кормой корабля сработали термоядерные боеголовки торпед, превращая бронированную глыбу крепости в ионизированный газ. На орбите Тионы на минуту вспыхнуло новое солнце. На «Муромце» этого уже не видели, корабль шел в надпространстве, обгоняя свет. Только гравитационные и тахионные сенсоры улавливали судороги рвущегося за спиной пространства.
Соединение лежало в дрейфе, планета была надежно блокирована. Истребители сожгли два скоростных катера, пытавшихся прорваться с осажденной Тионы. Команда «Муромца» в авральном порядке ремонтировала свой корабль. К счастью, серьезных повреждений не было, основные отсеки уцелели, несколько пробоин, оплавленная броня, разбитые зенитные батареи, сожженные датчики и внешние сенсоры, перебитые магистрали, заклинившие ворота ангара. Среди экипажа потерь не было.
Сейчас ремонтные роботы бегали по обшивке корабля, меняя поврежденные локаторы, сенсоры, скорострельные автоматы. Полдюжины гусеницеобразных медлительных «Трилобитов» затягивали пробоины термопластом (защиты никакой, но до ремонтной базы потерпит). Трое космофлотцев в скафандрах высшей защиты, отчаянно ругаясь, с помощью десятка роботов демонтировали огарок антенны.
Четвертый флот разгромил основные силы догонов и приближался к планете. Десантные авианосцы вырвались вперед и плавно охватывали каменный шар с боков. За ними следовали катероносцы. Верткие быстроходные фрегаты уже заняли позиции над верхней границей атмосферы, сменив катера тяжелых крейсеров.
Всеслав подумал, что сейчас на ангарных палубах и в ремонтных цехах катероносцев творится сущий ад. Авиамеханики всеми силами стараются восстановить поврежденные катера, перевооружить и подготовить для удара по планете как можно большее число машин. Впрочем, точно такая же картина творилась в ангаре «Ильи Муромца». Ратибор Святославович стремился использовать все свои ресурсы, создать подавляющий перевес в силах.
Пока войска не заняли надежные плацдармы на поверхности, общее командование высадкой осуществлял командующий флотом. Это чувствовалось по энергичным приказам, сыпавшимся в эфир, и четким действиям эскадр. Такова была манера Кромлева – действовать быстро, на пределе и за пределом возможностей, не давая противнику ни секунды отдыха. Только вперед, пока враг не успел ничего понять и подготовиться к ответу. Адмирал почти всегда успевал опередить противника на пару темпов и бил только концентрированно, создавая локальный перевес в силах. В отличие от большинства случаев, сегодня общий перевес был на стороне Кромлева, но он не расслаблялся. Действовал в своей привычной, жесткой манере, навязывая противнику бешеный темп операции.
В отличие от экипажа «Муромца», Всеслав не удивился, когда капитан первого ранга Прилуков подключился к корабельному мозгу без адаптера. Сибирцев еще на «Рынде-14» собирался списать героя на тыловую базу под надзор врачей, но не хотелось обижать Кромлева. В конце концов, именно благодаря Прилукову «Муромец» отделался царапинами, тогда как «Рарог» и «Громобой», штурмовавшие второй форт, получили серьезные повреждения и требовали срочного ремонта, желательно на специально оснащенной базе.
Сразу после боя Всеслав отдал личный приказ, запрещающий трогать каперанга Славомира Владимировича Прилукова (награждать можно, а наказывать – увольте), он решил взять этого человека под свою опеку и после завершения операции передать в Исследовательский Центр СГБ на Голуни. Феномен Славомира Прилукова требовал тщательного всестороннего изучения. Всеслав представил себе, что будет, если удастся готовить пилотов, способных выдерживать прямой контакт со сверхмощным корабельным мозгом. Боевая мощь флота вырастет на порядок.
Всеслав своими глазами видел, как обычный крейсер превратился в настоящую, неуязвимую машину смерти. Уничтожив форт, старпом самостоятельно разорвал контакт с «мозгом» и, вежливо извинившись, передал управление командиру. Судя по показаниям медицинских датчиков кокона, состояние Прилукова было в норме, только слегка повышенное артериальное давление и чрезмерный уровень гормонов в крови. Впрочем, на пониженный уровень адреналина не мог пожаловаться ни один человек, принимавший участие в сражении или наблюдавший за боем с судов сопровождения.
