Глава 9
БРАТЬЯ

– Здравствуй.

– Здравствуй… брат, – секунду помедлив, Борис Ковзан шагнул навстречу вошедшему в палату мужчине.

Две руки соприкоснулись в рукопожатии. Две пары практически одинаковых глаз внимательно смотрели друг на друга. В палате повисла напряженная тишина, тут же прерванная жутким хохотом сумасшедшего. И эти кошмарные звуки, как ни странно, смели тот неизбежный холодок недоверия, возникающий между незнакомыми людьми. Эти звуки напомнили стоящим друг против друга мужчинам, что у них общее горе – неизлечимо больной отец – и что они братья.

– Видишь, как получилось, – лицо Бориса-старшего исказила гримаса, словно от боли, – я с ним, по сути, после прилета и пообщаться не успел.

Борис-младший лишь тяжело вздохнул.

– Пошли, выйдем, тут невозможно разговаривать, – старший брат кивнул на дверь.

Младший брат все так же молча кивнул и направился к двери. Тяжелые двери словно отсекли безумный хохот их отца.

– Черт, никак не могу привыкнуть, что у меня теперь есть брат, – нарушая вновь возникшую тишину, сказал Борис-старший и попытался улыбнуться.

– Я тоже…

Братья вновь встретились взглядами и тут же отвели их в сторону.

– Похож? – Борис-младший выдавил из себя улыбку.

– Как две капли.

Молодые люди вновь посмотрели друг другу в глаза. На их лицах мелькнули улыбки… пауза и, наконец разряжая напряжение, они расхохотались.

– Ладно, Боря. Надо привыкать друг к другу. Тем более что характеры у нас одинаковые и подноготную друг друга мы отлично знаем, – Борис на правах старшего хлопнул своего брата-клона по плечу.

– Это точно!

– Значит, ты тоже летчик?

– А я ничего другого, как и ты, больше не умею!

– Девушка есть?

– Пока нет, – без раздумий ответил младший брат.

– Ну точно как я в молодости!

– Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом!

Братья рассмеялись, но смех быстро стих – за дверью палаты лежал сумасшедший отец, да и они еще только начинали привыкать друг к другу.

– Боря, мне надо это сказать… словом, как ты прилетел из гиперпространства, мне стало неудобно перед тобой.

– Почему?

– Мне же всунули в мозг все твои воспоминания… даже самые сокровенные. Раньше, когда тебя считали погибшим, я считал, что это мои воспоминания, теперь же, я как будто подглядывал за тобой.

– Да… дилемма, – Борис-старший потер рукой лоб. – Ну да ничего. Это не самое страшное. Не вытирать же их у тебя на психокорректоре! Так что не мучайся, все нормально.

– Все равно неудобно.

– Брат, давай замнем этот вопрос. Никто в этом не виноват. Да и у меня особенно ничего такого не было, за что пришлось бы сильно краснеть.

– Ладно, замнем. Но я твой должник! И не спорь!

– Да я и не собираюсь. Даже приятно. Не успел воскреснуть, а мне уже должны! Красота!

И вновь в коридоре вспыхнул смех и тут же потух.

– Боря, – вновь к старшему брату обратился младший, – я разговаривал с академиком Хохловым по поводу болезни отца

– Ну, – старший брат насторожился, боясь продолжения этой темы.

Но она последовала.

– Я спросил о причине его болезни. Он не хотел долго говорить, но в конце концов сказал, что вероятную причину болезни он уже рассказал тебе. И что если я хочу ее узнать, то мне следует обратиться к тебе.

«Я так и знал. Добрый и честный Сергей Павлович солгать не смог, но и правду сказать духу не хватило. И он переправил моего брата ко мне. И что теперь мне говорить?».

– Ты хочешь узнать причину?

– Она связана с тем, что наш отец, как и я, клон?

– Да…

– Значит, я тоже сойду с ума?

Борис-старший не выдержал взгляда своего брата-клона и опустил глаза.

– Не все клоны заболевают СВС, – наконец смог он выдавить из себя.

– Но их становится всё больше и больше! Ты можешь рассказать мне, почему это так происходит?

– Да…

Десять минут старший брат объяснял младшему гипотезу академика Хохлова, десять минут старший брат зачитывал младшему приговор.

Потом наступила долгая пауза. И наконец тихо прозвучало в коридоре:

– Лучше умереть, чем как отец…

Старшему брату на это нечего было ответить.

Разряжая тягостную тишину, Борис-младший спросил:

– Ты еще полетишь в Америку?

– Да. Самолет завтра в десять утра.

– Ты хочешь лететь?

– Да, – твердо ответил старший брат. – Я хочу спасти отца… и тебя тоже.

– Спасай отца, я о себе сам позабочусь.

– И что ты думаешь насчет этой информации от русичей? Этому их Ковзану привиделось, ни много ни мало, а целый катаклизм на территории Соединенных Штатов Америки, – Президент Соединенных Штатов Америки Стивен Чейз, уперев локти рук на стол, чуть склонив голову, смотрел на директора ЦРУ Билла Реда.

– Я только что получил ответ из Чикагского института сейсмологии. – Не отвечая впрямую на вопрос Президента, Ред открыл свой ноутбук и, скользнув по его экрану взглядом, продолжил: – Ученым давно известно, что под Йеллоустонским парком, в принципе, находится супервулкан.

– Что значит – в принципе?

– Дело в том, что об этом вулкане ученые узнали еще в двадцатом веке. Как, впрочем, и о других супервулканах.

– А что, Бог не только нас наградил этим подарком?

– Как мне сказали в Чикагском институте, супервулканы находятся также на Флегрейских полях недалеко от Неаполя и близ острова Кос в восточной части Средиземного моря. А также на Камчатке и в Центральной Америке. Но под Йеллоустонским парком супервулкан считается самым мощным.

– Я в этом и не сомневался. В Америке все должно быть самое мощное – самолеты, автомобили, компьютеры, ну и супервулканы тоже, – Президент США невесело улыбнулся. – Ладно, продолжай.

– Тогда же было обнаружено, что территория парка увеличивается на несколько миллиметров в год. Сейсмологи стали утверждать, что извержения этого вулкана случаются каждые шестьсот тысяч лет. Последнее извержение было шестьсот двадцать тысяч лет назад.

– Что-то запаздывает наш супервулкан, – Стивен Чейз чуть улыбнулся.

– Потом, исследуя состав минералов, оставшихся после последнего извержения, ученые пришли к выводу, что этот вулкан умирает, – ровным голосом продолжал директор ЦРУ. – Последний прогноз по извержению называл дату две тысячи семьдесят четвертый год. Но и этот срок прошел.

– А что сейчас там? Есть ли какие-нибудь признаки надвигающейся катастрофы?

– Зафиксирована небольшая сейсмоактивность. Прогнозируется небольшое землетрясение, максимум в три балла. Но это обычное явление для тех мест.

В Овальном кабинете воцарилась тишина – предстояло принять решение. Этих решений: сверхважных, важных и не очень, начиная с тысяча восьмисотого года – когда второй президент США Джон Адамс впервые переступил порог этого небольшого помещения, расположенного в юго-восточном углу Западного крыла Белого дома, было принято превеликое множество. И с каждым годом их роль в истории всего человечества возрастала. Пик пришелся на конец двадцатого – начало двадцать первого веков. Тогда Соединенные Штаты сумели-таки развалить своего главного оппонента на мировую гегемонию – СССР, могли самостоятельно начинать войны, захватывать другие государства или полностью подчинять их своему влиянию. Огромное светило «Pax America» сияло в самом зените. И как всякое порядочное светило, оно медленно, постепенно стало соскальзывать со своей наивысшей точки. А по законам неумолимой математики любое движение с наивысшей точки есть движение вниз. Полуторамиллиардный Китай, как в той русской сказке, рос не по дням, а по часам. И к середине двадцать первого века ему уже стало тесно в восточноазиатской кроватке. Вместе с ростом нового богатыря рос и его зуб на звездно-полосатую страну, проклюнувшийся в уже далеком двадцатом веке, когда американцы не дали Китаю восстановить свою власть над своей законной провинцией – Тайванем. Заботливо лелеемый, обильно орошаемый многомиллиардными вливаниями в армию, этот зуб к концу двадцать второго века вырос прямо-таки до саблезубых размеров. В 2189 году китайский тигр первый раз попробовал на этот зуб американского мустанга – после очередной провокации в Тайваньском проливе у командира эсминца «Вашингтон» не выдержали нервы, и он не прервал боевой цикл своего бортового компьютера. Две «Осы» радостно соскочили со своих стапелей и тут же разворотили бок китайскому многоцелевому истребителю «FC-8». Летчик катапультироваться не успел. Китайцы с берега тут же накрыли «Вашингтон» ракетным залпом. Корабли американской тихоокеанской эскадры нацелили свои форштевни на пролив, оставляя за кормой сладкие Филиппины. По взлетным полосам пронеслись стратегические бомбардировщики. В пусковых шахтах тихо зажужжали разгоняемые гироскопы систем прицеливания ракет.

Тогда в Овальном кабинете, за президентским столом сидел отец Стивена Чейза – Джордж Чейз, семьдесят третий Президент США. Офицер военно-морских сил с главной кнопкой страны находился в соседней комнате. Чейз-старший смотрел на экран видеофона и ждал звонка из Пекина. Звонка с извинениями, которые бы он принял. Нет, конечно, это было бы обставлено требованиями о создании комиссии, о компенсации ущерба и прочих атрибутов дипломатической игры. Не принять извинения Президент сверхдержавы номер один не мог – уже давно самые мощные компьютеры Пентагона просчитали возможные последствия военного конфликта с Китаем. Ядерного конфликта. Иного просто не существовало. В противном случае двухсотмиллионная Америка становилась легкой добычей для полуторамиллиардного Китая. Уже много лет США находились в положении игрока в шашки с их правилом обязательного боя – необходимости применения ядерного оружия. Но после этого обязательного боя китайская шашка или становилась дамкой, или на доске вообще не оставалось шашек.

Джордж Чейз это, естественно, знал. И знал, что это знают китайцы. Зажегся экран видеофона.

– Сэр, наша система «Эшелон» фиксирует повышенную радиоэлектронную активность китайцев. Дешифровка показывает, что они свою армию переводят в высшую степень готовности. – Лицо министра обороны США Майкла Брауна на экране было бесстрастным. – Бомбоубежища в Китае начали приемку людей… Сэр, они готовы воевать, – голос министра обороны чуть дрогнул.

– Спасибо, Майкл. Жди моих распоряжений.

Джордж Чейз, скользнув глазами по потухшему экрану видеофона, посмотрел на закрытую дверь в другую комнату и вздохнул. Там сидел офицер с ядерным чемоданчиком. Еще раз вздохнув, он приказал секретарю:

– Соедините меня с Пекином…

Через час все информационные агентства передали – США принесли извинения Китаю. Из-за горизонта уже явно показалось другое светило «Pax China». Если к их лучам добавить еще лучи от «Pax Russia», то в мире от трех светил явно становилось слишком жарко…

И вновь в Овальном кабинете предстояло принять решение.

– Билл, а если… если русичи просто блефуют? Про этот вулкан под Йеллоустоном они и без Ковзана могли легко узнать.

– А они и не скрывают этого. Ковзан просто увидел в своей голове «картинку» с гигантским катаклизмом. А их ученые путем умозаключений и анализом всевозможных данных пришли к выводу, что Ковзан, скорее всего, видел будущее извержение под Йеллоустоном. А блефовать русичам незачем. Посмотреть, как мы будем выкарабкиваться из такой ситуации – эвакуировать полстраны неизвестно куда?

– Хотя бы. Затраты-то будут колоссальными.

– По последним политическим раскладкам, по-моему, русичи наши стратегические партнеры. Китай все же у них под боком, а не у нас. Вот если бы Китаю они пихнули такую дезу, я бы это понял, – директор ЦРУ последние слова произнес задумчиво, как бы еще раз пытаясь найти причину, из-за которой русичи могли бы проявить коварство. – Хотя… давайте, сэр, поступим так. Завтра Ковзан прилетает опять к нам. И мы его пропустим через детектор лжи. Многое тогда прояснится. Русичи нас поймут, – добавил он, упреждая очевидный вопрос. – Уж слишком много триллионов тянет из нас эта информация от них.

Вечерний город неуклонно погружался в сладкую пучину удовольствий и развлечений. Громады небоскребов приоделись сверкающей всеми цветами радуги рекламой. Украшенная, как елка, миллионами лампочек, на фоне вечернего неба, перечеркнутого разноцветными лазерными лучами, красовалась Эйфелева башня. Во многих местах гремела зажигательная, веселая музыка. И все же Париж уже утратил статус города развлечений номер один. Поговорка: «Увидеть Париж и умереть» становилась анахронизмом. Уже не мелькали возбуждающе женские фигурки в темноте Булонского леса, и не светили красным светом опознавательные огни плотских утех на Пляс Пигаль и Рю Сен-Дени. То, что не могло потушить слабое, немощное дуновение: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа», враз задул могучий порыв: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного!»

Оказалось все довольно просто – забить нескольких проституток и их сутенеров камнями на Пляс Пигаль, а бордели и секс-шопы превратить в медресе и чайханы. И вот уже знаменитые французские кутюрье изощряются в узорах на темном покрывале женской чадры. Франция отплясала уже свой канкан и превратилась в мусульманскую страну, а знаменитый «Мулен Руж» – в роскошное медресе. От былой светскости остались лишь многочисленные рестораны и кафе, по прежнему зазывающие посетителей яркими огнями вывесок и веселой музыкой.

Темно-вишневый «пежо» ловко втиснулся между мощным «лэндкрузером» и тщедушным «фиатом». Невысокий полный мужчина с густыми черными волосами неспешно покинул машину и вошел в небольшой ресторанчик с вспыхивающей неоновыми огнями вывеской «Людовик» на входе. К нему тут же подлетел официант в фирменном голубом костюме.

– Мсье, пожалуйста, проходите. Ваш столик свободен. Мсье, как обычно? – на лице обслуги застыло стандартное дружелюбно-угодливое выражение.

Вошедший мужчина, откинувшись на спинку кресла, не глядя на склонившегося перед ним официанта, небрежно бросил:

– Да, только вчерашний бифштекс уж слишком был с кровью. Меня потом всю ночь мучила изжога, – в безразличном тоне говорившего мелькнули капризные нотки, – поэтому сегодня сделайте его a point, – легкий вздох сожаления.

– Слушаюсь, мсье, – официант поспешил исполнять заказ.

Через сорок минут, любовно разместив в своем желудке бифштекс с картошкой фри, которым нисколько не помешал попавший туда несколькими минутами раньше суп-пюре из креветок и шампиньонов, мсье Жан Сулар неспешно потягивал превосходное божоле «Тер Нуар». Спешить было некуда. Рабочий день закончился, а дома, после развода с женой, его никто не ждал.

«Может, поехать на набережную и покататься на прогулочном катере по Сене? – Мозг лениво искал себе развлечения на ближайшие несколько часов, отлично понимая, что завтра вновь закрутится беличье колесо пресных, неинтересных будней. – Нет, что-то прохладно. Да и автопилот у меня в машине что-то барахлит. Домой бы доехать. А-а, доеду. И чем позже, тем лучше».

– Официант!

К Жану Сулару тут же подлетел мужчина в фирменном голубом костюме.

– Бокал мартеля.

– Слушаюсь, мсье.

Еще через час нетвердой походкой француз направился к выходу.

«Господи, опять набрался. Так и алкоголиком недолго стать. А-а, не стану. Скоро эти черножопые абреки запретят, как и грозятся, распитие спиртных напитков в общественных местах, тогда сразу все и вылечимся. От блуда нас уже вылечили, и от алкоголизма тоже вылечат. И-ик, а кто не вылечится, того забьют камнями».

– Мсье, приходите еще.

– А? Что?

– Мсье, приходите еще, – официант тут же повторил свою фразу.

– Да пошел ты!

– Мы всегда рады видеть мсье в своем ресторане, – сохраняя на лице все такое же дружелюбно-угодливое выражение, служащий ресторана послушно отошел от посетителя.

«Господи, и поругаться не дадут. Понатыкали везде этих биороботов. Ну и как нормальному человеку прикажете разрядиться после трудового дня?». Стеклянная дверь ресторана безотказно сделала пол-оборота, выпуская мужчину на улицу.

С расположившегося рядом сквера Людовика XVI приятно пахнуло прохладой. В голове несколько прояснилось.

«Нет, все же надо меньше пить. Решено. С завтрашнего дня ничего крепче шабли в рот не беру. Как там наши сарацины говорят: "На Аллаха надейся, а ишака привязывай". "На сарацина надейся, а и своя голова на плечах есть"», – очередной раз успокоив себя обещанием больше не пить, француз подошел к своему «пежо».

Автоматика, опознав хозяина, услужливо открыла дверь. Плюхнувшись на водительское сиденье, Сулар привычным движением ткнул кнопку включения автопилота. Бортовой компьютер тотчас отозвался вспыхнувшим на приборной доске транспарантом: «Автопилот включен. Введите маршрут».

«Ну что, домой? Домой… et ta soeur», – указательный палец зло ткнул в кнопку с лаконичной надписью «Maison».

Автомобильный компьютер, по сотне раз за секунду сверяясь с бортовыми локаторами, аккуратно вывел «пежо» из узкого прохода между машинами и виртуозно всунул в несущийся поток машин на улице. Набирая скорость, темно-вишневая машина быстро проскочила улицу Лавуазье и свернула на бульвар Малерби. Развалившись на сиденье, Жан Сулар затуманенным взором смотрел на проносящийся за стеклами машины пейзаж городских улиц. Вот уже вдали показались огни его дома.

Мгновенье – и уютный свет многочисленных окон небоскреба слился в один мощный слепящий поток, который к тому же еще и оглушающее заревел автомобильным сигналом. На миг перед глазами ничего не понимающего француза мелькнуло что-то желтое, тут же расцветшее красными кругами одновременно с обрушившейся болью, которая сразу же милосердно распахнула черное ничто… Жан Сулар так и не успел понять, что его в лицо и в грудь ударила подушка безопасности собственного же автомобиля.

– Мсье Байор?

– Да, кто говорит?

– Заведующий хирургическим отделением больницы Сент-Винсент-де-Поль Марк Моран.

– О, господи, что случилось?

– Не волнуйтесь, мсье. К нам после автомобильной аварии поступил больной по фамилии Сулар.

– Жан Сулар?

– Именно так, мсье. И он просил вам это передать.

– Что с ним случилось?

– Его автомобиль потерял управление, вылетел на встречную полосу и столкнулся с другим автомобилем. В результате у Сулара сильное сотрясение мозга, как, впрочем, и у водителя встречного автомобиля. Скорости машин в момент столкновения были высокими. Им жизнь спасли подушки безопасности.

– Как долго он пробудет у вас?

– Недели за две, я думаю, мы его сможем поставить на ноги.

– Ясно. Спасибо, что позвонили.

– Не за что, мсье, – экран видеофона погас.

С минуту управляющий таможенной службой аэропорта имени Шарля де Голля Ксавье Байор задумчиво барабанил пальцами по столу. Затем решительно нажал несколько кнопок на видеофоне.

– Мсье Абу, здравствуйте.

– Здравствуйте, мсье Байор.

– С мсье Суларом случилось несчастье. Он попал в автомобильную аварию. Так что, по-видимому, его недельки две не будет. Поэтому с завтрашнего дня принимайте руководство над третьим терминалом. Приказ я завтра подпишу. Надеюсь, что работа там будет продолжаться так же четко, как и при мсье Суларе.

– Не беспокойтесь, мсье Байор. Я вас не подведу.

«Завтра надо бы его подстраховать. Первый раз все же. Хотя как раз завтра ничего сложного на третьем терминале и не предвидится. Все стандартные рейсы. Только один чартер с Тайваня. Цирк привезет. Абу справится – он парень смышленый». Покончив с повседневными делами, мсье Байор поспешил из своего кабинета в гостиную, куда скоро, судя по струившимся по квартире запахам, мадам Байор подаст свое фирменное блюдо – телячья голова с зеленым соусом тартар!

Уже вкушая лакомство и запивая его ароматным полусухим «Руж де Франс», мсье управляющий таможенной службой аэропорта Шарля де Голля ощутил какое-то смутное беспокойство. Но ароматный запах жареных телячьих мозгов мгновенно вышвырнул из человеческих мозгов какие-либо мысли, не связанные с этой аппетитной ноздреватой массой.

– Дорогая, на этот раз ты превзошла саму себя. От твоей телячьей головы можно просто потерять свою!

Сотрудники четвертого бюро министерства государственной безопасности КНР – оперативно-техническое обеспечение операций – могли крутить дырки на своих кителях под новые награды – в Париже успешно прошла полевые испытания система «Чужая рука». С ее помощью через антенну автомобиля можно было перехватывать управление машиной, едущей в режиме автопилота. Система дистанционно сканировала бортовой компьютер автомобиля, определяла коды доступа и через радиоканал закачивала в компьютер небольшой файл, который переводил управление машиной на пульт системы «Чужая рука». Оставалось только в нужный момент на этом пульте повернуть руль куда следует. Через десять минут инородный файл-убийца самоликвидировался…

Жан Сулар родился под счастливой звездой. Окажись водитель встречного автомобиля порасторопней и избеги лобового столкновения, любитель бифштексов с кровью не пострадал бы. Но завтра утром на выходе из своего подъезда его бы ждал снайперский выстрел из дома напротив. МГБ Китая всегда старалось предусмотреть несколько вариантов развития операции.

– Как правильно я вас понял, монсеньер Родригес, вы предлагаете мне добровольно снять свою кандидатуру на пост Папы Римского, – государственный секретарь Ватикана Иван Поддубный произнес эту фразу спокойным, вежливым тоном, не спеша перебирая в руках четки.

– Да, монсеньер Поддубный. Так сказать: «Pro bono publico». В этом случае монсеньер Миньон гарантирует вам ваш нынешний пост государственного секретаря Ватикана, – последние слова кардинал Хорхе Родригес произнес медленно, делая паузы между словами, словно боясь, что его собеседник может не понять их смысл.

– И отчего такая щедрость! – славянин даже не пытался скрыть сарказм своих слов.

Его собеседник склонил голову, словно прося прощения у кого-то невидимого за такое неделикатное поведение русича.

– У монсеньера Миньона доброе сердце, болеющее за судьбу Церкви, и оно ему подсказывает, что на этом посту вы еще принесете много пользы во славу Христа, – наконец проговорил он.

– К сожалению, пребывая на посту, на котором я приношу много пользы во славу Христа, я очень часто мог убедиться в том, что даже среди высокочтимых кардиналов почему-то разные понятия об этой славе. Почему-то некоторые считают славой поступиться основами нашей веры в угоду сиюминутным конъюнктурным соображениям ради вящей славы Аллаха! – Иван Поддубный произнес это, не повышая голоса, но по тому, как он резко положил, почти бросил свои четки на стол, можно было догадаться о его эмоциональном состоянии.

Испанский кардинал был неплохим психологом, и он сразу понял, что таким путем он от русича нужного соглашения не получит. Поэтому он решил действовать более прозаически, по опыту зная, что очень часто не возвышенные, а обычные мирские, приземленные доводы оказывают на человека куда большее влияние, чем разговоры о высоких материях.

– Монсеньер Поддубный, давайте рассуждать здраво. Сегодня лишь один недобранный голос не позволил монсеньеру Миньону стать двести восемьдесят пятым Папой Римским. И вполне возможно, что этот голос он уже получит завтра, на утреннем голосовании. В любом случае это вопрос недолгого времени. Так что изменится от того, что вы снимете свою кандидатуру? Вы просто ускорите избрание нового папы. – Испанец сделал паузу и, скользнув взглядом по лежащим на столе четкам госсекретаря Ватикана, закончил более быстрым, словно опасаясь, что его перебьют, тоном: – Плюс сохраните за собой высокий пост.

«А действительно, что изменится? Если не завтра, так послезавтра Франсуа Миньон станет Папой Римским. Это уже очевидно. Его сторонники весьма активно ведут в этом направлении работу. С каждым днем тающее число моих сторонников – наглядное подтверждение этой работы. Осталось уговорить еще одного. Так к чему упорствовать? Зачем оттягивать тот момент, когда с балкона собора Святого Петра раздастся: «Nuntio vobis gaudium magnum – habemus Papam!» и сидящий напротив меня Хосе Родригес представит огромному скоплению народа, стоящему внизу, Франсуа Миньона – нового Папу Римского».

– Ваше снятие своей кандидатуры будет объяснено желанием поскорее обрести нового пастыря для христианских душ в столь трудное для церкви время. – Видя, что Поддубный задумался, монсеньер Родригес торопливо зачастил дальше: – И реальной оценки своих возможностей. Ваш авторитет поэтому не уменьшится в глазах ваших сторонников.

«Они хотят абсолютной победы для своего кандидата. Хотят, чтобы его авторитет был незыблем. Авторитет, перед которым добровольно склонил голову даже ярый противник всяческих уступок исламу Иван Поддубный».

– И еще один момент, – тон испанца перешел на доверительный. – При Павле X, желая поддержать его начинания, вы вторым после него извлекли из себя чип сбора информации, тем самым лишая себя права на вторую жизнь. Нет, нет, мы уважаем ваши убеждения, – тут же торопливо добавил Родригес, видя направленный на него холодный взгляд русича, – но коль точка зрения покойного Павла X не будет больше являться официальной и будущий Папа Римский собирается отменить энциклику «О второй жизни», не разумней ли пересмотреть свои убеждения? Со своей стороны будущий папа обещает помочь своим авторитетом восстановить вам чип сбора информации, и, таким образом, вы получите вторую жизнь. Кардиналы ее всегда получали, – при последних словах испанский кардинал не смог сдержаться, и его губы дрогнули в непроизвольной довольной улыбке.

«Так, теперь мне еще предлагают стать предателем. Покрасовался перед телекамерами и на обложках глянцевых журналов: „Верный соратник Павла X Иван Поддубный не захотел отставать от своего учителя и друга и также вынул из себя надсмотрщика!". Красиво, эффектно! А когда друг умер, суетливо запихнул электронную гадость себе в голову вновь».

– Leonem mortuum etiam et catuli mordent, – тихо, как бы про себя, пробормотал русич.

– Простите, не расслышал, – с лица испанца не сходила дружелюбная улыбка.

– Передайте монсеньеру Миньону… – отчетливый, несколько даже агрессивный тон госсекретаря Ватикана вмиг согнал улыбку у его собеседника.

А в голове говорившего неожиданно раздался, как тогда, в уже далеком детстве, яростный рев труб с фрески «Страшный суд» Микеланджело, возвещавших о конце света. И под это звуковое сопровождение апокалипсиса в преисподнюю проваливаются грешники, раздавленные осознанием своей вины и неотвратимости ответа и расплаты. И самое страшное для них – взгляд Иисуса Христа – Высшего Судьи.

– …Передайте монсеньеру Миньону, что я не буду снимать свою кандидатуру, – еще громче продолжил русич. – А там пусть судит Всевышний. Это Его Высшее Право – судить.

– Почему ты не посоветовался со мной! – выкрикнутая тонким фальцетом фраза взвилась вверх, ударилась об потолок и тут же рухнула вниз.

В серванте мелко задребезжала посуда. Вслед за ней завибрировали нервы у мужчины.

– Кто тебе дал право самостоятельно принимать такие решения! – новые слова с визгом метались по комнате, казалось, еще сильнее заставляя дребезжать посуду в серванте. – Ты, не посоветовавшись со мной, снял огромную сумму с нашей семейной карточки. И все ради какой-то собаки. Как ты мог!

– Грета, сколько раз можно повторять, что я это сделал ради нашей дочери, ради Ники!

– Зачем?! Ника в порядке. После проведенной психокоррекции она стала значительно лучше. Девочка сейчас проводит значительно больше времени за компьютером. Она за эти несколько дней поставила себе в компьютер развивающих игр больше, чем за весь прошлый год. Ника всего лишь несколько дней походила в школу, а учителя уже мне сообщают, что она очень изменилась.

– Еще бы не изменилась! После того, как у нее в голове потоптался самый мощный психокорректор, я удивляюсь, как она еще нас с тобой помнит!

– Не утрируй, Джон! Учителя говорят, что она стала более усидчивой, спокойной, больше не смотрит мечтательно в окна и не думает бог весть о чем, вернее о том, чтобы поскорей кончились уроки, и она бы побежала играть с этим псом!

А за окнами гостиничного номера неистовствовал Старый Верный. Могучее и красивое творение природы подбрасывало на несколько десятков метров в небо кубометры горячей воды и пара и своим низким гулом заставляло вибрировать все кругом.

– Усидчивой, спокойной… да она стала похожа на робота! Да, папа, нет, папа, спасибо, папа. А в глазах даже искорки радости нет, будто не десятилетний ребенок, а столетняя старуха.

– Это все твои фантазии, Джон. Слышишь, фантазии. И ради этих фантазий ты потратил огромную сумму денег! Подумать только, пятьдесят тысяч долларов! Если ты считаешь, что у детей должны быть животные, ты бы мог за сотню долларов купить ей великолепного кота, а не тратить такие деньги на клонирование пса, от которого был только вред!

– Я смотрю, тебя только деньги и беспокоят! Больше нечего!

– Потому что ты их мало зарабатываешь. Потому и беспокоят.

Семейный скандал докатился до своего стандартно-финансового финала и закончился также стандартно – раздраженным хлопаньем двери за выскочившим из комнаты мужчиной.

«Значит, Дик погиб. И папа только его клонировал. – Девочка, только что зашедшая в дом, замерла в коридоре. Где-то в глубине хлопнула дверь. – Папа снова поругался с мамой и выскочил в кабинет». Мозг автоматически легко дешифровал звуки не раз наблюдаемой сцены и так же легко вспомнил другую сцену… Дик, лежащий в луже крови, и слезы в его глазах. И несколько белых лепестков роз, пропитанных кровью, словно мягкий снег, спустившийся с небес…

Боль накатилась мгновенно, как тогда. Взбунтовавшийся мозг бушевал в выстроенной ему психокорректором клетке.

«Взрослые врут. Мама врала, что она не хотела смерти Дика, что все получилось случайно. Отец врет, что Дик не погибал, и хочет вместо него подсунуть мне клона. Ну зачем они все время врут!» – девочка развернулась и выскочила из дома.

– Джон! – мисс Симпсон рывком распахнула дверь в кабинет мужа.

– Что еще?

– Посмотри, который час!

– Десять вечера.

– А Ники все еще нет дома, и ее мобильный не отвечает! Несносная девчонка, она вечно его отключает! – В голосе Греты Симпсон было больше надежды на это, чем гнева. – Ты куда?

– Посмотрю возле гейзера, может, она там!

Лучи автомобильных фар, словно огромный циркуль, стали очерчивать дугу, в точности повторяя поворот дороги. Ели, кустарник, валуны, выхваченные на мгновение из мрака, тут же вновь погружались в ночь. В ярком свете в метрах двадцати от дороги мелькнуло какое-то белое пятно – цвет необычный для этих мест в это время года.

Несмотря на быстротечность промелькнувшей картинки, сидящий за рулем джипа человек успел многое увидеть, сказались несколько лет тренировок, научившие его мозг мгновенно схватывать все, включая мельчайшие детали. Кроме белого пятна водитель джипа увидел склоненную голову и тонкие ручки, обхватившие такие же тонкие ножки, высовывавшиеся из задравшейся юбки. На валуне, в двадцати метрах от дороги сидела девочка.

Тормозные диски тут же намертво вцепились в свою добычу, гася скорость автомобиля. Мгновенно погасли фары. Заскрипели камни под тяжелыми шагами. Яркий кружок света фонаря, словно ищейка, обнюхивающая землю, сноровисто пробежал несколько метров и остановился около добычи – загорелая девичья нога с заголившейся до верха бедра юбкой казалась нереальным видением в этой темноте среди дикой природы. Мужчина оглянулся. Окружавший пейзаж, словно залитый светом желтой луны, казался выдернутым из какой-то сказки. Автомобиль на дороге, отсвечивавший в призрачном лунном свете, с красными огоньками габаритных огней казался персонажем из этой сказки. Правда, непонятно – злым или добрым. Разрывая тишину, стрекотали цикады…

– Э… малышка, послушай, что ты тут делаешь в такое время?

Услышав голос, девочка вздрогнула и подняла голову. Лицо оказалось заплаканным.

– Э, постой. Да ты дочь смотрителя парка!

Ребенок молча кивнул головой.

Мужчина несколько мгновений стоял, что-то обдумывая, затем порывисто сел и протянул руку к задравшейся юбке. Черная рука негра красиво контрастировала с нежно-бронзовым загаром ноги. Девчушка испуганно отпрянула.

– Поправь юбку, холодает, замерзнешь, – в темноте блеснула белозубая улыбка.

Девочка порывисто оправила юбку.

– Послушай… Ника, – мужчина на мгновение запнулся, вспоминая имя девочки, – давай я отвезу тебя домой.

Ника отрицательно мотнула головой.

– Но твои родители сейчас наверняка волнуются. И если ты сейчас не вернешься домой, они обратятся в полицию. Ты хочешь, чтобы тебя искала полиция?

Вновь отрицательный жест головой.

– Тогда поехали домой.

Девочка, не двигаясь, продолжала сидеть на валуне.

– Почему они все время мне врут? – наконец со всхлипыванием произнесла она.

– Ника, я понимаю, ты поссорилась со своими родителями. Это бывает. Но это не причина убегать из дома. Поверь мне, твои родители будут сейчас рады помириться с тобой. С ними надо дружить. Ты еще слишком мала и слаба, чтобы самостоятельно жить. Согласна?

После паузы девочка нехотя утвердительно кивнула головой.

– Вот и отлично. Поэтому мы сейчас едем к тебе домой, – произнеся это, мужчина тут же подхватил легкое тельце девочки на руки и пошел к машине. В тишине продолжали яростно стрекотать цикады…

– Джон, надо звонить в девять один один. Уже почти одиннадцать. Ты объездил все окрестности, ее мобильный не отвечает. Скоро ночь, а если медведь, не дай бог?

– Я сам позвоню.

– Нет, я. Тебя они уговорят подождать еще, мол сама придет. Я тебя знаю, – миссис Симпсон решительно нажала кнопку вызова экстренных служб. – Алло, говорит Грета Симпсон. У меня пропала десятилетняя дочь. Отель «Old Faithful». Нет, я там не отдыхаю, а работаю. Помощником администратора. Я же сказала – десять лет! Нет, это уже поздно! Моя дочь позже девяти домой не приходит. Нет, у подружек она не задержалась. И ее мобильный не отвечает! Что значит «ожидайте, приедем»? Необходимо начать поиски немедленно. Не забывайте, что мы тут находимся среди диких зверей, туристов. Я буду жаловаться…

– Ма, никуда не надо жаловаться. Я тут.

– Доченька!

– Здравствуйте, миссис Симпсон. Здравствуйте, мистер Симпсон, – рядом с Никой в дверях комнаты стоял постоялец из двести шестого номера, его левая рука лежала на плече девочки. Черный цвет мужской кисти резко выделялся на белом фоне блузки, и казалось, что у девочки словно погон на плече.

– О господи, что-то случилось?

– О, нет, нет. Не волнуйтесь, мэм. Просто я возвращался с прогулки и встретил вашу очаровательную дочь. И она попросила меня подбросить ее домой. Вот и все.

– О, спасибо мистер… – миссис Симпсон запнулась, вспоминая фамилию постояльца.

– Кинг, мэм. Мистер Кинг. И не стоит благодарности, – на молодом лице негра блеснула белоснежная улыбка.

– Спасибо, мистер Кинг, – Джон подошел к нему и крепко пожал руку.

– Не стоит, мистер Симпсон, не стоит. Ну я пойду, не буду вам мешать. Пока, Ника, – молодой человек улыбнулся девочке, – и слушайся своих родителей.

– Спасибо, мистер Кинг, – Ника улыбнулась в ответ приведшему ее мужчине.

Практически бесшумно за молодым мужчиной захлопнулась входная дверь.

– Несносная девчонка. Разве можно так волновать свою мать? – тут же раздалось за ней.

«Взрослые врут. Они все врут».

– Значит, операция «Удар орла» идет строго по намеченному плану?

– Да, товарищ Председатель, – министр государственной безопасности Китая Ван Цзябао ответил мгновенно, не колеблясь.

– Где сейчас русич? – последовал неожиданный вопрос.

Но и он не смог смутить министра безопасности.

– После того как он уцелел после катастрофы над Атлантикой, его подобрали спасательные службы Норвегии…

– Это ты мне уже докладывал. Где сейчас русич?

– Мы смогли отследить его до приземления в Бориспольском аэропорту. Сейчас вся наша агентурная разведка в Руси и в США брошена на контроль перемещения Ковзана. Для этой же задачи переориентированы два спутника радиотехнической разведки. Могу с уверенностью сказать, что русич сейчас находится в Киеве или в его пригороде. На территории Соединенных Штатов Америки его нет.

– Это хорошо, – после некоторой паузы проговорил Председатель КНР Ли Чжаосин. – Пусть он там пробудет еще два дня, а большего нам и не требуется. Правильно я говорю, товарищ Ван?

– Так точно, товарищ Председатель! В пятницу мы завершим операцию «Удар Орла».

– О развитии операции докладывайте мне каждые три часа.

– Слушаюсь, товарищ Председатель.

– И вот еще что. Снабдите участников операции «Удар Орла» фотографиями этого русича. Этого русича, видимо, любит их Бог. Поэтому я не исключаю, что в самый ответственный момент он может появиться на месте событий. Пусть наши люди к этому будут готовы и, если понадобится, примут надлежащие меры. Вам ясно, товарищ Ван?

– Так точно, товарищ Председатель. Сегодня же фотография Ковзана будет у наших людей.

За иллюминатором глазу не за что было зацепиться – на высоте двадцати пяти километров не было ни тучки, ни облачка. Самолет, казалось, просто застыл в воздухе. Но легкое гудение говорило, что это, конечно же, было не так. Разогнанная до четырех махов, обильно нафаршированная электроникой, смесь металла и пластика жадно глотала пространство.

– Зря ты со мной полетела.

– Борис, ты хочешь наконец-то поругаться со мной? – голос Феклы был раздраженным. – Вопрос решен! Понимаешь, РЕШЕН. На карту поставлено слишком многое. Поэтому нужно подстраховаться во всем. Если на месте ты что-то такое увидишь, но не сможешь понять что, то я тебе помогу. Знаешь, как бывает, человек увидел, казалось бы, самую обычную вещь, и тут он понимает, что она о чем-то важном ему говорит. Но что именно, он никак понять не может. Оно ускользает от него словно тень.

– И эту тень ты мне поможешь поймать?

– Не иронизируй. Если ты любимец самого Бога и герой гиперпространства, это еще не означает, что ты все можешь сам. Даже у Иисуса были помощники.

– Да я и не иронизирую, – парень несколько смутился от такого напора, – я так…

Молодые люди переглянулись и тут же рассмеялись.

– Я, между прочим, довольно известный и даже модный психолог. И довольно много беру за частные консультации.

– Ого! Учитывая, сколько времени ты угробила на меня, мне не расплатиться с тобой до конца жизни!

– Ты сам это сказал!

– Язык мой – враг мой! – Борис притворно тяжело вздохнул. А затем, уже улыбаясь, добавил: – Ну что, больше на меня не сердишься?

– Ну как можно долго сердиться на такого мужчину – летчик Военно-космического флота, герой гиперпространства.

– Фекла, теперь иронизируешь ты.

– Все, больше не буду!

И вновь в салоне самолета раздался смех.

– Слушай, а почему тебя назвали Феклой? Такое необычное имя.

– На этом настоял мой дедушка. Фекла означает по-древнегречески Божия слава. Согласно христианской истории в Иконии, это место сейчас находится в Турции, жила восемнадцатилетняя девушка Фекла, дочь знатных и богатых родителей. Восхищенная проповедями апостола Павла, она приняла учение Христа, оставила жениха и презрела все сладости мира. Апостол Павел называл ее своей первой дочерью, которую он возродил благовествованием. По прошению матери Фекла была осуждена на сожжение, но Бог обрушил на огонь воду и град. В результате многие зеваки погибли, а девушка вышла из огня невредимая. Удалившись в пустыню, она начала лечить людей. Рассказывают, что однажды один из языческих жрецов воспылал к ней страстью и попытался овладеть ею. Фекла с легкостью повергла его с коня на землю. Жрец долго потом отлеживался, а затем принял христианство. Он заказал портрет Феклы художнику. Впоследствии этот портрет стал иконой и дошел до наших дней.

– И та Фекла похожа на тебя, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Борис.

– Так, по крайней мере, говорят люди, – девушка сказала это спокойным, обыденным тоном.

– Твой дедушка очень любит тебя и Бога.

Фекла не успела ответить. Самолет чуть тряхнуло, и он ощутимо стал проваливаться вниз – в восьмистах километрах уже была Камчатка, и бортовой компьютер «ИЛ-224» начал выполнение предпосадочного маневра. Девушка рефлексивно схватилась за руку Бориса. Тот успокаивающе улыбнулся:

– Все нормально. Прошли звуковой барьер и начали заходить на посадку. Через пятнадцать минут будем на месте. Жаль, не успели договорить.

– Ничего, я думаю, у нас еще будет время на это.

– Обязательно будет!

– Стив, у меня для тебя потрясная новость!

– Меня назначают начальником отдела?

– Я же сказал, потрясная, а не офигенная.

– Гм… интересная у тебя градация, Боб. А как ты скажешь, если, к примеру, узнаешь, что твоя подружка от тебя залетела?

– Для описания стихийных бедствий мой язык скуп. Вероятность урона оцениваю только в баллах.

– Ну и каков же балл?

– Одиннадцать баллов – ветер вырывает деревья и сносит крыши домов.

– Вот на счет сноса крыши ты верно подметил!

Молодые люди так громко расхохотались, что сидящие за другими столами люди в институтской столовой повернули головы в их сторону.

– Боб, не стоит здесь привлекать к себе внимания. Мы не на вечеринке.

– То же относится и к тебе, Стив!

– Так что за потрясную новость ты мне хотел сообщить?

– Мне из верных источников стало известно, что к нам в институт пришел запрос, знаешь откуда? – говоря это, молодой человек чуть наклонился над столом к своему собеседнику и понизил голос.

– Не томи, выкладывай.

– Из Лэнгли! – голос Боба перешел на шепот.

– И что они хотели? – его примеру последовал Стив, также перейдя на шепот.

– Спрашивали, фиксируем ли мы что-нибудь странное в районе Йеллоустонского парка.

– Боб, а кто тебе это сказал?

– Источник достоверный, сомнению не подлежит. Информация добыта в боевой обстановке, – лицо молодого человека расплылось в самодовольной усмешке.

– Кэти, секретарь директора?

Боб театрально скромно потупил глаза.

– Ох, доиграешься ты до одиннадцати баллов.

– Типун тебе на язык!

– Ну и что ответил наш шеф? – Стив попытался сделать безразличное лицо.

Это не укрылось от Боба.

– А примерно то, что ты сейчас попытался изобразить на своем лице, – с иронией ответил он. – То есть он ответил, что ничего страшного там не происходит. Так, мелочь. Возможно небольшое землетрясение силой в три балла.

– Кретин!

– Тсс!