День прошел просто отлично. Вернувшись от импресарио, Осетр вытащил из чемоданчика браслет, отыскал в информатории Янин номер, установил с нею прямую связь и договорился встретиться на пляже.

До обеда купались, а когда солнце вышло из-за утеса, принялись поджариваться на солнце. Точнее, конечно, больше прятались в тени, потому что доподжариваться до солнечного ожога можно было очень быстро.

В общем, все было прекрасно.

Но, придя на обед, Осетр вновь напрягся. И пусть интерьер пансионатного ресторана не имел ничего общего с тем залом, что он увидел во сне, все равно ему было страшно. Он даже не интересовался, что подают, заталкивая в рот пищу безо всякого удовольствия. Дамы пару раз взглянули на него непонимающе, но вопросов не задавали. Наверное, Яна думала, что он вспоминает, как отрубил руку Небесному Мстителю. А няня, скорее всего, решила, что парень по уши втрескался в ее подопечную. И не ошиблась, Осетру это было уже ясно.

В общем, когда обед закончился, он вздохнул с облегчением.

После обеда дамы отдыхали, а Осетр после небольшой прогулки, решил, как и вчера, побывать в тренажерном зале.

Ближе к вечеру, когда он вернулся с тренировки, браслет ожил. Это была Яна.

Она опять была на ты:

– Слушай, мы хотим слетать в ближайший город. Там сегодня концерт фонтанов. К нам тут как раз пришел агент из бюро. Полетели с нами, а?

Ну разве можно отказать такой девушке? А главное, с какой стати-то?

Вылетели через полчаса. Глайдер на сорок человек был заполнен.

К счастью, на Яне было вовсе не зеленое открытое платье, которое Осетр видел во сне, поэтому бояться было нечего. В полете быстро перезнакомились с отдельными попутчиками.

Один из соседей, оказывается, уже бывал на представлении и с удовольствием рассказал, что их ждет. Оказывается, в соседнем городе, носящем смешное название Каламберск, есть дворец с десятками фонтанов самой разной конструкции. Время от времени местный симфонический оркестр устраивает концерт, сопровождаемый игрой фонтанов и способов их подсветки.

Играли, как сказала Яна, «Ламбахскую симфонию» Вольфганга Амадея Моцарта. Осетр совершенно не знал этого древнего композитора, но симфония ему понравилась. А уж взметающиеся ввысь и опадающие в ритме музыки фонтаны, в брызгах которых играли лучи мощных разноцветных подсветников, и вовсе выглядели великолепно. Все были в восторге.

Потом выяснилось, что организаторы запланировали ужин прямо здесь, в Каламберске, после чего должно было состояться второе отделение концерта.

Няня решила не ужинать, и такое решение можно было только приветствовать. Она осталась в комнатах отдыха при дворце фонтанов, а Яна и Осетр составили компанию решившим поужинать.

Вот тут-то в местном ресторане и обнаружился уже виденный Осетром интерьер: золотистые стены и светильники в виде антилопьих голов. Осетра как громом поразило, и во время ужина он сидел ни жив ни мертв, а тут еще Яна спросила, не забегал ли он к Ивану Небежинскому, не поинтересовался ли здоровьем.

Он лишь головой помотал, ожидая ТЕХ слов, из сна.

– И я, к стыду своему, за целый день о нем не вспомнила. Надо бы завтра обязательно сходить, правда?

– Да, конечно, – пролепетал Осетр.

– Что с тобой? Что тебя так взволновало?

– Ты, – пролепетал Осетр.

Яна благодарно улыбнулась и потерлась носом о его щеку, и это прикосновение едва не вышибло из Осетра дух.

Сейчас. Сейчас она проворкует: «Хочешь, я тебе что-то скажу»…

– Хочешь, я тебе что-то скажу, – проворковала Яна.

Осетр замотал головой, потом судорожно закивал, и Яна посмотрела на него с некоторым удивлением. А у него сердце грохотало в ушах, словно колокола Успенского собора в Петрограде.

Сейчас, сейчас все кончится. Будто и не начиналось…

– Ты мне очень нравишься, – сказала Яна, – но есть одна маленькая проблема… Мой папа когда-то хотел стать «росомахой», закончил вашу школу, но не прошел «суворовскую купель» и был отчислен. Теперь он очень не любит «росомах.

И как Осетр не сдерживался, у него вырвался громкий вздох облегчения.

Боже, да пусть папа не любит «росомах» хоть сто раз, главное, чтобы она их любила… Нет, не их! Одного. Того, которого зовут Остромиром Приданниковым. И больше ему ничего не надо. Он справится с любым папой. Он его просто обаяет…

– Я думала, ты испугаешься, а ты так вздохнул, будто у тебя гора с плеч свалилась. Странный ты все-таки…

«Милая ты моя Яночка! – сказал ей мысленно Осетр. – Да ты просто не представляешь, какая гора свалилась с моих плеч!»

Он улыбнулся и хотел ей рассказать про свой вчерашний сон. Но не стал.

Они закончили ужин в прекрасном настроении, и, покидая ресторан, Осетр подмигнул ближайшей антилопьей голове. Теперь этот ресторан был для него лучшим рестораном в Галактике. Теперь Осетру нечего было опасаться, каким-то образом ему удалось обмануть судьбу, а цену этого обмана он, возможно, никогда и не узнает. Ну и плевать!

Они вернулись на скамейки, расставленные вокруг дворца фонтанов, и прослушали-просмотрели симфонию номер тридцать три си-бемоль мажор все того же Моцарта. Так сказала Яна.

И не было сейчас в целом мире человека счастливее Осетра.

Потом они летели назад и всю дорогу проговорили, не обращая внимания на всех остальных. Никто им не мог помешать, потому что они никого вокруг не слышали. Даже няню Аню. Впрочем, она молчала. Видимо, не очень верила в то, что с ними происходило.

И не было в целом мире человека счастливее Осетра.

А потом, когда они вернулись в «Ласточкино гнездо», каким-то непостижимым образом им удалось вообще удрать от няни Ани и спрятаться в номере Осетра, и там случилось то, о чем Осетр мечтал все последние дни, и это было уже просто заоблачное счастье. Точнее, совсем заоблачным оно бы стало, останься она на всю ночь, но ведь надо и честь знать. Правила приличия для того и существуют, чтобы эти самые приличия соблюдать.

Поэтому Осетр проводил ее до дому и сдал из рук в руки подозрительно посматривающей на них няне.

И отправился в собственный номер – упиваться счастьем.