Часть первая.
«СУВОРОВСКАЯ КУПЕЛЬ»

Девушка вошла, едва отбили вторые склянки к приему пищи. Она была очень и очень миленькая.

Не красавица, конечно, как принцесса Яна, единственная дочь Великого князя Владимира, но очень даже вполне себе: вьющиеся каштановые волосы, густые брови – наверняка не обошлось без биокосметических средств, – чуть раскосые глаза, выдающие даже сквозь десятки поколений, что в роду не обошлось без малой толики азиатской крови; острый подбородок, с маленькой ямочкой; изящный носик; узкая талия; высокая грудь, к которой так и липли мужские взгляды… Да, весьма миленькая девчоночка. И определенно не старше Осетра, ну разве на год-два. К тому же, когда он глянул на нее во второй раз, появилось ощущение, что где-то он ее уже видел…

Почему она выбрала именно его столик, Осетр понятия не имел – в кают-компании, когда девушка вошла, было полным-полно свободных мест. «Дорадо» же не военный корабль, где весь свободный от вахты экипаж «приступает к приему пищи» секунда в секунду и в одном помещении… Впрочем, нет, имел Осетр понятие, еще как имел – широкие плечи, затянутые в иссиня-черный форменный китель «росомах», даже без звездочек на погонах, производят на женщин сексуально-притягательное впечатление. Об этом десятки фильмов сняты и далеко не все они врут!

На незнакомке было голубое обтягивающее платье, открывающее до середины бедра стройные ножки, и перед Осетром тут же промелькнули несколько весьма смелых картинок, в которых эти ножки были оголены несколько больше, но прежде девушки к столу подошла мегера лет сорока, одарившая смельчака таким взглядом, что картинки тут же попрятались в окопчик полного роста.

Мегера была совсем не похожа на девушку: толстая клуша, рыжеволосая, с круглым лицом, на котором выделялся нос картошкой.

– У вас свободно? – спросила девушка. Голос у нее оказался глубокий и звучный, скорее он подошел бы, на взгляд Осетра, мегере, если бы той мог подойти хоть какой-нибудь голос женских тембров.

– Да, конечно! – Осетр встал и дернул вниз-вверх головой в уставном приветствии, предназначаемом штатским. – Разрешите представиться, кадет Остромир Приданников. Следую на Дивноморье в краткосрочный отпуск по окончании учебы.

– Яна! – Девушка сделала книксен, и Осетр сразу понял, что она не из простонародья. – А это, – Яна сделала изящное движение рукой в сторону мегеры, – няня Аня. Мы тоже летим отдыхать на Дивноморье. На Ривьеру… Вы не будете против, если мы присядем тут с вами?

Будет ли он против? Ну и вопрос!

– Разумеется, разумеется… – Осетр попытался вспомнить, дозволяют ли правила хорошего тона помочь незнакомой женщине сесть, отодвинув для нее стул, но пока он копался в кладовых своей памяти, стряхивая пыль с подходящих моменту знаний, девушка уже угнездилась за столом самостоятельно.

Мегера немедленно последовала ее примеру, и, как ни удивительно, ее движения оказались не менее ловкими. Но вот изящными он бы их не назвал.

– Очень приятно! – запоздало сказал Осетр.

Девушка прыснула в кулачок, и мегера посмотрела на нее с плохо скрытым неудовольствием.

– У вас имя как у дочери Великого князя Владимира. – Осетр не нашел другого начала разговора и почувствовал себя кретин кретином. – Как у принцессы Яны.

Девушка снова прыснула:

– Ну я-то до принцессы не доросла… Интересный витраж! – Она смотрела на огромную картину, украшавшую стену кают-компании, прямо напротив входа. – Почему на нем изображена золотая рыбка?

– Дорадо – латинское название созвездия Золотая Рыба, – пояснил Осетр. – Наверное, у экипажа нашего судна это – нечто вроде тотемного знака.

– Смешно, – сказала девушка, но смеяться на сей раз не стала. – А вам дозволяется рассказывать незнакомым людям, куда именно вы следуете?

Рыжая мегера снова посмотрела на подопечную с откровенным неудовольствием, но промолчала.

– Если в отпуск, то дозволяется, – сказал Осетр. – К тому же, вполне может статься, что, с целью неукоснительного соблюдения режима секретности, я ввел вас в заблуждение. – Он подмигнул, и Яна снова засмеялась.

– Душа моя, – подала наконец голос мегера Аня, – ты же в обществе находишься. Девушке твоего уровня не пристало вести себя словно какой-то официантке.

Голос у рыжей оказался на удивление звонким.

Осетру пришло в голову, что этим дамам стоило бы поменяться тембрами. От такой перемены они бы только выиграли: Яне прибавилось бы прелести, а мегере – внушительности.

– Ай брось, няня! Мы же, в конце концов, не на великосветском приеме! Правда? – Девушка повернулась к Осетру, в глазах ее плясали чертики. Они были настолько заразительны, что и Осетр позволил себе некоторую вольность.

– А вы не замечали, какие у вас с няней интересные имена?

– И чем же они интересны? – спросила девушка с простодушным видом.

– Они – перевертыши… – Осетр четырежды рубанул указательным пальцем воздух, обозначая ритм: – А-ня!.. Я-на!..

Девушка снова рассмеялась:

– Это называется «палиндром»… Но на самом деле я – Татьяна. Просто папа меня с самого детства прозвал Яной… А за что вам дали отпуск, если не секрет?

Осетр немедленно задрал нос:

– За успехи в учебе и боевой подготовке. Все выпускные экзамены и зачеты на отлично сдал.

– И «суворовскую купель»?

– Нет, она мне еще предстоит – после возвращения из отпуска. А откуда вам известно о «суворовской купели»?

– А у меня папа школу «росомах» заканчивал. Он и рассказывал.

Осетр подумал, что болтушка немедленно примется расписывать незабвенные подвиги папиной молодости, но тут Яна поймала взгляд мегеры и немедленно прикусила язычок.

К столу подошел лощеный официант, сияющий приветливой улыбкой, принес меню, отпечатанные на бежевом папире. Выглядели меню весьма внушительно. Как и все вокруг.

Нет, Осетру на «Дорадо» все больше и больше нравилось. С транспортом, по крайней мере, повезло, а дальше видно будет…

Транссистемник отвалил от центрального орбитального вокзала Нового Санкт-Петербурга всего два часа назад. А уже через четыре, убравшись подальше от оживленных окрестностей звезды, носящей по Общему галактическому каталогу номер 335748 (среди обычных людей более известной под именем Чудотворная; а в просторечье и вовсе Чудо), туда, где начало прыжка не сорвет с околозвездной орбиты ничего крупнее мелкого астероида, должен был, как раньше говорили, лечь на курс к Дивноморью. Правда, на пути к модному в пределах всей страны курорту транссистемник должен был заскочить в какую-то дыру (Осетр даже не запомнил названия тамошней звезды, да оно его не очень-то и занимало), но крюк, как следовало из объяснений агента турфирмы, был небольшой, а в дыры тоже иногда требуется залетать – во-первых, и там люди живут. А во-вторых, технология нынешних космических путешествий такова, что иной крюк короче прямой траектории.

– После обеда обещали показать новый фильм, – сказала Яна, быстро просматривая меню. – Вы не собираетесь на него?

– Душа моя, – вновь подала голос мегера Аня, – мне кажется, вы надоедаете офицеру.

Наверное, ее беспокоило, что чересчур оживленный разговор воспитанницы с молодым человеком может скомпрометировать подопечную…

Дура рыжая! Как будто разговоры за обеденным столом могут скомпрометировать того, кто летит на модный курорт! Да ведь там люди друг перед другом в купальных костюмах гоголем ходят!

«Офицер» принялся в свою очередь знакомиться с меню, бросая исподтишка короткие взгляды на девушку. Та перелистывала странички легко и непринужденно, было видно, что ей не раз доводилось общаться с официантами. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что Осетр в такой ситуации едва ли не впервые? В школьной столовой официанты те же, что и дневальные в казарме. То есть ты сам и твои школьные товарищи, по очереди, как положено, сегодня ты в наряде, завтра – Беляй Капустин…

– Хочу блинов с икрой и сливочным маслом, – сказала Яна. – Почему в меню нет блинов?

Лоб девушки пересекла капризная морщинка.

Няня Аня растерянно посмотрела на официанта, но лощеный лишь развел руками.

– Душа моя, я же тебе говорила еще дома, что на этом корабле кавказская кухня. Давай возьмем лобио. И не морщись так, я тебя умоляю!

– Я не хочу фасоли. – Голос Яны прозвучал еще более капризно. – Я хочу блинов с икрой и маслом.

На Осетра вдруг накатило раздражение.

Все они такие, эти маменькино-папенькины детки. Коли в голову что вошло, разбейся, но выполни. Пусть даже для этого надо заказать сверхскоростной курьер, который только и способен догнать транссистемник на маршруте! И совсем не важно, что сверхскоростные курьеры перевозят лишь почту государя-императора, которую не доверишь хи-волнам, распространяющимся в гиперпространстве!.. Вынь да положь! Да, вот уж достанется кому-то женушка!

– А я бы, пожалуй, съел лобио, – сказал он, не столько потому что действительно испытывал священный кулинарный трепет перед фасолью и блюдами из нее, сколько решив пойти наперекор этой смазливой пустышке.

– Вот видишь, душа моя, – сказала няня Аня. – Офицер не станет кушать невкусное. Давай, и мы возьмем лобио.

Вот ей-то точно надо было есть не блины, а овощи. Глядишь, весу сбавится… И вообще, сейчас начнется: ложечку – за папу, ложечку – за маму, ложечку – за соседа-офицера…

Девушка испытывающе посмотрела на няню – будто пыталась понять, в чем ее хотят обмануть, – потом перевела взгляд на Осетра. И вдруг снова улыбнулась:

– Ладно, давайте ваше лобио.

От этой улыбки все раздражение с души «офицера» словно ветром сдуло. И в самом деле, чего это ему в голову взбрело! Не такая уж она и капризуля!.. И не пустышка совсем! И вообще «росомахи» не раздражаются, даже на врага! Тем более – на симпатичных женщин! Мы – гвардейцы, и этим все сказано!

К лобио дамы заказали лепешки-лаваши и кувшинчик, наполненный розового цвета жидкостью – шербетом, как тут же выяснилось. А Осетр попросил обыкновенного ржаного хлеба и, в придачу, блюдо под названием «долма», потому что понятия не имел, что это за штука – в школьной столовой такое не готовили. Сейчас его могла остановить только цена, но ту, что стояла в меню, отпускные, выданные школьным казначеем, вполне могли выдержать. Правда, сделав заказ, он тут же подумал, что погорячился, что не стоило бы производить эксперименты над собственным желудком, но поворачивать оглобли назад было уже поздно. Зачем демонстрировать Яне свое незнание? В конце концов, вряд ли ему принесут что-либо совсем уж несъедобное. Не во Фрагербритском Союзе находимся, где, как известно, кушают лягушек.

Долма и в самом деле оказалась вполне съедобной. И даже вкусной. Она отдаленно напоминала голубцы, вот только завернут был фарш вовсе не в капустные листья. Спросить, что это за растение, Осетр постеснялся. Позже справимся через информаторий…

Яна уписывала лобио так, что за ушами трещало. О блинах она, похоже, давно и думать забыла.

– Вы мне так и не ответили, – сказала она, покончив с обедом, – пойдете фильм смотреть?

– А что нам покажут?

– «Брань и свет». Знаете?

Осетр кивнул.

В «Брани» рассказывалось о гипотетической войне, начавшейся с вероломного нападения Фрагербритского Союза на родную Империю и направленной на аннексию центрального куска Третьего галактического рукава с парой сотен обитаемых миров. Описание битв между армадами рейдеров императора Наполеона XXV и росскими линкорами захватывало читательское внимание в цепкие лапы безудержного интереса, а если учесть, что в «Брани» была еще и прекрасно выписанная любовная линия между звездным пехотинцем Никитой Болконским и «графинечкой» Людмилой Ростовой, то роман имел обширный успех не только у мужской части Росской Империи. И неудивительно, что киношники пожелали создать собственную версию модного произведения современной литературы.

В школе «Брань и свет» показали в первую же неделю после премьеры, но Осетр был не прочь посмотреть картину еще раз. Тем более что Людмилин брат Андрей Ростов, героически отдавший жизнь за освобождение звездной системы ОГК 336564, был «росомахой»…

– Душа моя, я полагаю, что офицер вряд ли склонен смотреть такие глупости. – Мегера вновь поедала Яну недовольным взглядом.

– Отчего же? С удовольствием бы посмотрел!

– Вот! – Похоже было, что Яна с трудом удержалась от того, чтобы не показать няне язык. – Так присоединяйтесь к нам, Остромир…

«А почему бы и нет? – подумал Осетр. – Почему бы и не провести отпуск в компании молодой симпатичной девушки. Тем более что, находясь рядом с няней, она никак не будет скомпрометирована присутствием будущего „росомахи“. Даже если мы будем ходить гоголем друг перед другом. В купальных костюмах.…»

– С удовольствием присоединюсь!