Глава XI
Зуммер ввинтился в мозг, как буравчик. Мэри попыталась, не открывая глаз, тряхнуть головой, поняла, что не может это сделать и окончательно пришла в себя. Вгляделась в дисплей шлема, зло ощерилась и потянулась к подчиненным корветам: ага, порядок, все проснулись. Так, ну что тут у нас? Четыре красавчика, фрегаты. Возможное вооружение… М-да, ничего хорошего, особенно один. Ладно, этот оставим себе. А ходко идут, чтоб им… Сколько еще до системы Тэта? А ведь есть шансы, есть. Не повышать скорость, эпсилон, держать строй, подготовиться к перестроению. Ничего, времени еще валом, чем дольше будем просто уходить, тем меньше «Сент-Патрику» придется идти до перехода. Давайте, милые, раз корветы убегают — значит, они слабенькие, их можно захватить не особенно напрягаясь, верно? Не торопитесь, зачем вам торопиться, мы же еле тащимся… Передают предварительную маркировку целей. Что? Мэтыо, не отвечай, обойдутся. Ишь ты, лечь в дрейф, сейчас-сейчас, вот только броню позолочу — и тут же лягу. Какова наглость, ну надо же! А вот это уже серьезно. Ну ладно, мы вас не звали, вы сами пришли. Перестроение! Коктейли! Ванора, жми!
"Сент- Патрик" отключил маскирующее поле и резко увеличил скорость. Вслед за ним устремились и корветы сопровождения, уже перестроившиеся в «Соломона». "Дестини" держался четко за транспортом, остальные образовывали вершины лучей шестиконечной звезды. Но и преследователи прибавили ходу, и до начала схватки были считанные минуты, а потом и ничего не осталось.
Бой в пространстве — это красиво. Очень. В том случае, если ты сидишь (или лежишь) на мягком диване, и в одной руке у тебя емкость с пивом, а другая обнимает подружку. Голографическая установка окружает тебя чернотой космоса и яркими иглами звезд, вспышки диковинного оружия прекрасны, как орхидеи, динамики сотрясают стены дома грохотом разрывов и воплями атакующих и защищающихся. В самый ответственный момент можно отхлебнуть пивка, чтобы промочить пересохшее горло, а когда лежащая рядом девчонка начнет томно вздыхать при виде мужественной красоты главного героя — никто не помешает тебе переключить ее внимание на себя… Мэри Гамильтон терпеть не могла голопостановки. Именно потому, что слишком хорошо знала, как на самом деле происходит бой между космическими кораблями. И не видела в нем решительно ничего общего с процессом просмотра голофильмов, снятых дилетантами для невежд.
Не то чтобы она считала ложемент первого пилота неуютным. Вовсе нет! Покажите еще мне такой диван, на котором можно было бы расположиться с таким удобством! Не можете? То-то. Не говоря уж о том, что никакое пиво — или что там еще принято пить во время просмотра? — не идет ни в какое сравнение с тем действием, которое оказывает на тренированный организм боевой коктейль серии Д. Но представление о бое как о чем-то красивом, изрядно смазывалось еще до поступления в Корпус, и окончательно терялось курсу к шестому. Хотя, объективности ради, если бы кто-то вел сейчас съемку происходящего, впоследствии эти кадры стали бы гвоздем постановки и принесли бы ее создателям недурные денежки. Но Мэри было не до гипотетической красоты, хотя она и допускала, что при ускоренном показе «Соломон» похож на великолепный цветок с шестью пульсирующими лепестками. У нее на руках была сцепка — пусть даже одна из самых простых. Транспорт, который необходимо было не просто доставить в зону перехода, а обеспечить ему соответствующие направление, время и пространство для разгона перед прыжком. И четыре фрегата преследования. Впрочем, эти сами нарвались и никто им не виноват.
Внимание альфа, угол тридцать, цель два, цели в развороте на восемь-тринадцать-раз. Дельта, падай на третий горизонт, держи альфу. Цель три, залп на десять-четыре два-сем-двадцать, проход. Бета, ждать до четыре-восемь, гамма на тебе. Эпсилон, дзета, угол семьдесят, цель один, залп на пятнадцать-шесть-шесть, — И по внутренней связи: — Наш четвертый, восемь-два ноль-пять-три, залп.
Второй цели не повезло сразу же. Дина, умница, раскрутила корвет так, что торпеды филигранной точностью достали рубку и один из маршевых двигателей, а встречный залп прошел в стороне. Лишенный управления и частично хода, фрегат больше не представлял никакой опасности, а разобраться с абордажиниками, запертыми в оставшемся без автоматики корабле, можно будет и потом. Дела у гаммы и беты были похуже, бете зацепило левый орудийный отсек (хорошо хоть обошлось без взрыва), но в целом ничего страшного не произошло. Четвертый, как Мэри и предполагала, оказался наиболее сильным противником, и потому она не удивилась, что попасть в него ее мальчикам не удалось. Но и сам «Дестини» не пострадал, так что все статно. А вот маневр, совершенный эпсилоном, Мэри просто не поняла. Как не поняла и того, почему она его почти ни чувствует, почему вдруг ослаб «поводок». Если только не допустить, что… Ах ты, сволочь!
- Эпсилон — центру!
- Здесь центр.
- Капитан Макгрегор застрелена при попытке перейти на сторону противника. На управлении премьер-лейтенант Лоренс.
- Вас понял, эпсилон, прикрывайте дзету.
- Есть.
- Альфа, помоги гамме, дельта, давай ко мне…
И снова закрутилась сумасшедшая карусель. Мэри сыпала цифрами и направлениями, дополняя вербальные команды импульсами, посылаемыми по «поводкам». Первая цель получила-таки свое в результате удачного попадания, вот только лишенный капитана эпсилон не успел увернуться от последнего залпа. Корабли вспыхнули одновременно, и Мэри только охнула от боли, окончательно теряя связь с погибшим корветом. Тем не менее ситуация складывалась не так уж плохо: один корвет погиб, один поврежден, но противников осталось только двое, хоть и более сильных, чем уже нейтрализованные. Они, конечно, еще дадут жару, и расслабляться ни в коем случае нельзя, но «Сент-Патрик» уже начал разгон, и в любом случае эта парочка его не достанет. А кто кого на атомы разнесет, еще поглядим… И вот тут-то «Сент-Патрик», которому полагалось уже приближаться к зоне перехода, позвал на помощь, и Мэри, отдавая команду идти к нему на максимальной скорости, костерила себя последними словами. Как она могла не предусмотреть, что противники разделятся и возле Зоны Тэта в засаде притаились еще два фрегата?!
- Ордер к черту, девочки и мальчики, идем к «Сент-Патрику» на полной, бета, не отставай, тебе не движки повредили, а орудия! — Плохо. Очень плохо. Они, конечно, еще попрыгают, но теперь, когда против четырех с половиной корветов четыре фрегата, причем ни один не задет, и ведь придется прикрывать транспорт с детьми в ближнем бою…
Они успели. Пусть в самый последний момент, но какое это имеет значение? «Сент-Патрик», которому нападавшие повредили маршевые двигатели — где ж вы таких канониров взяли, неужто наши? — беспомощно плыл в пустоте.
Зона перехода была совсем рядом, но с таким же успехом могла находиться на другом конце Галактики. Ванора, умница, не пыталась маневрировать неповоротливой посудиной, что еще сильнее осложнило бы и без того непростую ситуацию и здорово спутало бы векторы стрельбы, но расклад не радовал. И дело отнюдь не ограничивалось тем, что, уворачиваясь от одного противника, гамма подставила борт второму, и их осталось пятеро, причем бету можно было практически не считать. Главная проблема состояла в том, что два фрегата, подкараулившие транспорт у зоны перехода, сбросили абордажные капсулы.
Мэри почувствовала, как вскипела при виде этого зрелища кровь, и без того разогнанная коктейлем. Ярость — недопустимая эмоция дли пилота, тем более для пилота, держащего сцепку, но управлять собой капитан уже не могла. Автоматически продолжая руководить боем, ага, вот вас уже и трое, что съели? — она рявкнула Рори:
- Форсаж! — И рванула к «Сент-Патрику». Одновременная поддержка подчиненных и собственный пилотаж вне ордера задействовало все без исключения ресурсы мозга. На что-то еще восприятия просто не хватало, поэтому Мэри, пронесшаяся почти вплотную к транспорту и сбрившая выхлопом маршевых все абордажные капсулы, не сразу поняла: почему медлит Ванора. Почему не уходит в подпространство хотя бы на том минимуме, который могут дать маневровые? Они в максимальном разгоне уж никак не медленнее движков того, первого, «Гринленда», это ж хоть какой-то шанс для ребятишек… Да и стрельба почему-то стихла…
- Фицсиммонс, в чем дело, чего ты ушами хлопаешь, убирайся отсюда! — заорала Мэри, и только получив в ответ напряженно-растерянное:
- Не могу, зона перекрыта! — вызвала на дисплей полный обзор. Зрелище было еще то. Зона перехода действительно была перекрыта тремя силуэтами, крупными даже здесь, в пространстве.
- Ну и дуры… — ахнул в ушах потрясенный голос Рори. В ответ капитан, чувствуя, как тяжело дышит за левым плечом подступающее безумие, расхохоталась и еле выдавила сквозь смех:
- Это не дуры, Рори, это русские!
Просьба о помощи, отправленная с планеты Бельтайн, была получена одной из эскадр экспедиционного флота Российской империи в тот момент, когда снявшееся с боевого дежурства соединение кораблей направлялось па отдых. Поскольку три крейсера под командованием молодого контр-адмирала Корсакова находились ближе всех к атакованной пиратами планете, решение было принято мгновенно. Собственно, решать было нечего — по вопросу предоставления помощи дружественным и нейтральным мирам Устав не предусматривал двоякого толкования. Корсаков надлежащим порядком уведомил адмиралтейство, получил «добро», и три крейсера ушли в подпространство, наметив точкой выхода из него Зону Тэта.
За десять минут до перехода в реальное пространство он пришел на мостик, вежливо отверг формальное предложение каперанга Дубинина принять командование кораблем и занять так называемый адмиральский пост. Каперам доложил о полной готовности к любым боевым действиям, включая возможную высадку десанта на планету, абордаж и атаку, как орудиями крейсера, так и штурмовыми катерами. Оставалось только ждать. Наконец экраны, транслирующие данные с внешних датчиков и потому абсолютно пустые в подпространстве, заторелись, и подавшийся вперед Корсаков увидел бой, кипящий в непосредственной близости от зоны перехода. Судя по всему, четыре — нет, уже три — фрегата атаковали пять юрких корветов и один транспортный корабль, чьи маршевые двигатели, по показаниям корабельного компьютера, были разнесены вдребезги. На глазам Корсакова абордажные капсулы, сброшенные фрегатами, достигли левого борта транспорта, и тут же один из корветов, развив почти запредельную скорость, ринулся туда же. Ого! Вот это да… Несмотря на молодость — ему недавно исполнилось сорок пять — контр-адмирал обладал весьма богатым и разнообразным опытом, но такого прохода над самой обшивкой ему видеть еще не приходилось. Абордажные капсулы сгорели в выхлопе маршевых двигателей мгновенно, а транспорт, похоже, не пострадал вообще, и Никита Корсаков с удовольствием присоединился к скупым аплодисментам в рубке крейсера.
- Определились?
- Так точно. Это «Дестини», корвет бельтайнских ВКС, остальные корветы приписаны к базе «Гринленд», транспорт тоже оттуда.
- Связь?
- Запрос отправлен, ждем ответа.
- Капитан! Капитан! — А, это Мэтью, умница Мэтью, красавчик Мэтью…
- Я капитан, и что? — Мэри все еще хихикала, не в силах остановиться или даже объяснить самой себе, что же ее так насмешило.
- Капитан, запрос с русского флагмана!
Она разом пришла в себя, истерика испарилась, оставив на языке легкий привкус горечи.
- Давай.
- Здесь флот Российской империи, крейсер "Святой благоверный князь Александр Невский". Нами был получен сигнал бедствия из системы Тариссы. Вы нуждаетесь в помощи?
- Здесь ВКС Бельтайна, корвет «Дестини». Прошу взять под защиту транспорт «Сент-Патрик», повторяю, защитите транспорт.
- "Дестини", уточните характер груза на транспорте.
- Транспортный корабль «Сент-Патрик» осуществляет эвакуацию личного состава Звездною Корпуса. Груз — дети, три тысячи детей от пяти до четырнадцати лет! — Мэри почувствовала, что голос изменяет ей, но невидимый собеседник услышал ее и понял, потому что не успела она договорить, как из крейсера веером вылетели тяжелые штурмовики.
Три уцелевших фрегата почти одновременно легли в дрейф, транспорт под прикрытием штурмовиков отходил к дальнему крейсеру. Мэри приняла предложение перевести пассажиров на более защищенный корабль, тем более что на маневровых далеко не уйдешь. Можно было успокоиться, бой закончился, только… а, черт!
- Твою мать! — Корсаков вскочил на ноги и прикипел глазами к экрану. Ближайший к «Дестини» фрегат, буквально несколько минут назад приславший сообщение о сдаче, выстрелил и ладно бы только выстрелил — он же, гад, попал. Да и смешно было бы не попасть с такого расстояния — ловко же он выбрал вектор дрейфа, подлец. О, конечно, канониры «Александра» не зевали, и несколько секунд спусти от фрегата остались лишь разлетающиеся в разные стороны обломки, но "Дестини"…
- Доложить характер повреждений! — рявкнул Корсаков.
- Навигация, связь, управление двигателями, вероятно — жизнеобеспечение, — Дубинин был нарочито бесстрастен, его выдавали только сжатые в кулаки руки.
- Мы можем их вытащить? — контр-адмирал понимал всю бессмысленность вопроса, но удержаться все-таки не смог. Надежда — она такая. Все сдохнут, а она останется.
- Слишком далеко, господин контр-адмирал, — скривился Дубинин. — Если повреждена система жизнеобеспечения, мы просто не успеем, бельтайнцы не используют на корветах скафандры. Мне очень жаль… что они делают?!
Последний возглас относился к «Дестини», который внезапно выпустил пару торпед и подорвал их в опасной близости от корабля. Энергией взрыва корвет отбросило… к крейсеру. Еще одна пара торпед. Еще один взрыв.
- Я вижу, что они делают, но как — не спрашивайте! Кто у них там за пилота, Господь Бог?! Шестая палуба!
- Здесь шестая палуба! — отозвался старик Михеев, из года в год отказывающийся от пенсии и утверждающий, что отдохнет, когда вместе с «Александром» пойдет на переплавку.
- Фаддеич, ты корвет видишь?
- А то! — проворчал Михеев, который не терпел субординации по отношению к себе и сам давненько уже не обращавшийся к кому-либо но уставу. Разве что к императору, но тут случай особый. — Зацепить бы надо, Никита Борисыч, молодцы они — слов нет. — Ну конечно, раз он видит корвет, значит, и маневры его видит тоже, а опыт есть опыт, он не погонами измеряется…
- Давай, Фаддеич, давай, родной!
Автоматика сообщила об открытии внешнего шлюза шестой палубы. Рассчитанный на одномоментный вылет пяти штурмовиков, шлюз вполне годился для того, чтобы пропустить через себя корвет. Гравизахватами управлял, судя по метке, сам Михеев, так что можно было не сомневаться: если «Дестини» вообще можно зацепить, его зацепят. Между тем ослепший и оглохший корвет произвел еще одну детонацию, на этот раз на большем расстоянии. Корсаков дал себе слово, что если пилот жив, он за рюмкой чая вытрясет из него, как тот ухитряется ориентироваться при полном отсутствии показателей внешних датчиков, рассчитывать скорость и вектор движения и управлять кораблем в таком состоянии.
- Есть захват! — Это Захаров, совсем молоденький лейтенант, не научился пока не лезть поперед батьки с ложкой. Ничего, пообтешется, Корсаков и сам готов был орать и прыгать, но не пристало… он же контр-адмирал… и вообще.
- Лазарет!
- Здесь лазарет!
- Подготовьте… сколько там может быть людей? — повернулся Корсаков к старпому. Петр Иванович Савельев, по определению, знал все.
- Пять. Стандартный экипаж такого корвета — пять человек.
- Лазарет, имеем в перспективе пять раненых. Контузия, шок, гипоксия, переохлаждение, декомпрессия. Приготовиться к приему и транспортировке с шестой палубы.
- Есть!
- Ваше превосходительство, — вклинился Дубинин, — надо бы послать туда полроты десанта. Мало ли что, береженого Бог бережет.
- Вы правы, Капитон Анатольевич, распорядитесь, — Корсаков внезапно обнаружил, что фуражки на нем нет. Куда дел, а главное — когда? Поискал глазами, увидел шагах в десяти, под пультами, поднял и привычным движением выровнял положение козырька. — Я вниз, Капитон Анатольевич. Наблюдайте.
- Есть! — Дубинину тоже хотелось вниз, но что поделаешь — оставить мостик он не мог.
- Давление выровнено, ваше превосходительство! — доложил дежурный у шлюза. Десантники подобрались, медики, приволокшие с собой кучу оборудования, застыли, как гончие на сворке. Вот сейчас, еще немного, их спустят и тогда… Никита с удовлетворением заметил в небольшой толпе доктора Тищенко, лучшего — и не только с точки зрения Корсакова — военного врача во всем Экспедиционном флоте. Десяток хмурых техников стояли между десантниками и медиками. Все правильно, сначала пойдут бойцы, потом те, кто сможет вскрыть поврежденный корабль, а уж потом — медицина.
- Отлично. Открывайте. — Никита хотел и боялся увидеть своими глазами, во что превратился красавец-корвет. Картинка на мониторе все-таки остается только картинкой, это быстро усваивают все флотские. Ох, матушка-заступница, да там же не может быть живых, это просто невоз… Как будто в ответ на мысли молодого контр-адмирала аварийный люк начал открываться. В какой-то момент его заело, но в довольно широкой уже щели появились две огромные лапищи, надавили, сдвинули и дали место вполне соответствующему рукам плечу. Корсаков мельком подумал, что этого мужика вполне можно вставить в любую русскую сказку, а еще лучше — в былину. Здоров, чертяка! Аварийный люк плечом отжать мало кому под силу. За спиной Корсакова произошло некоторое движение, сержант вполголоса скомандовал готовность рассредоточившимся у стен десантникам, тихонько засуетились медики, приунывшие было при виде корабля, техники порхнули в стороны, чтобы не путаться под ногами. Между тем люк открылся почти до конца. Трап толи не предусматривался, то ли был безнадежно сломан, потому что конопатый громила, которого Корсаков про себя окрестил Микулой Селяниновичем, попросту спрыгнул на броневые плиты шестой палубы. На поясе его комбинезона, выдавая бортинженера, висело несметное количество самого разнообразного инструмента, но кобуры с личным оружием не наблюдалось, эта часть ремня была вызывающе пуста. Никита одобрительно кивнул: свободная планета или не свободная, наемники они там или нет, а военный этикет знают, молодцы. Тем временем добрый молодец в гравикомпенсаторной броне повернулся к люку, протянул руки внутрь и аккуратно поставил рядом с собой невысокую изящную молодую женщину, чью принадлежность к прекрасному полу не могла скрыть даже броня. Потом сердито буркнул что-то вглубь искореженного корабля и наружу выскользнули два парня, явные близнецы. Они даже пошатывались совершенно одинаково, но тут же ступили в сторону, давая возможность спуститься последнему члену экипажа. Крепко сбитая женщина трудноопределимого возраста, бледная до синевы, с заострившимися чертами лица и ввалившимися глазами неразличимого цвета, спрыгнула на палубу, отмахнувшись от предложенной помощи и лишь слегка опершись рукой о край люка. Огляделась, задержалась взглядом на Никите, безошибочно выделив среди встречающих главного. Приладила на бритую, покрытую металлически-блестящими татуировками голову угольно-серый берет, щегольским жестом смахнула несуществующую пылинку с несуществующего аксельбанта и строевым шагом направилась к Корсакову. Выдержав трехшаговый интервал, вслед за ней двинулись остальные.
Она остановилась в метре от Корсакова, скользнула глазами по погонам, вскинула правую руку к кромке берета, так, что пальцы уперлись в изображение креста на виске, и затворила на унике:
- Господин контр-адмирал! Разрешите представиться! Капитан Мэри Александра Гамильтон, военно-космические силы планеты Бельтайн, командир корвета «Дестини». Благодарю вас за оказанную помощь.
- Никита Борисович Корсаков. Без чинов.
- Есть без чинов.
- Господин Корсаков, позвольте еще раз поблагода…
Она покачнулась и взмахнула, ловя равновесие, отнятой от виска правой рукой. Корсаков шагнул вперед и ловко подхватил ее под локоть. Капитан криво усмехнулась:
- Извините, господин Корсаков. В определенные дни женщинам лучше не летать…
Никита начал было понимающе улыбаться в ответ, но его остановил ужас на лице маленькой женщины. Та подалась вперед и что-то быстро спросила на языке, незнакомом контр-адмиралу, он улавливал только некоторые корни слов. Ах ну да, конечно, на Бельтайне в ходу кельтик… Капитан повернула голову, явно с трудом сфокусировала взгляд на подчиненной и ответила короткой фразой на том же языке (Корсаков разобрал «Бельтайн» и просьбу что-то сделать), с каждым произнесенным словом все сильнее опираясь на поддерживающую ее руку. Потом снова посмотрела на Никиту, попыталась выпрямиться:
- Господин Корса… — И начала оседать.
Корсаков, справедливо гордившийся своей реакцией, перебросил левую руку с локтя бельтайнки на плечи, правой подсек под колени, тут же перед ним словно из пустоты материализовался походный операционный стол, на который он бережно положил свою ношу, и время рвануло скачками.
Доктор Тищенко пытается добраться до запястья безжизненно свесившейся руки и не может: слишком плотно прилегает гравикомпенсаторная броня. Крохотуля срывается с места, подскакивает к столу и с размаху бьет себя ладонью правой руки по сгибу локтя левой. Жест крайне неприличен, но никто не успевает отреагировать, потому что из открывшегося клапана в подставленную ладонь выпадает маленькая пустая ампула, которую она протягивает Тищенко с лаконичным комментарием:
- Боевой коктейль. При месячных нельзя. Капитан истекает кровью.
Доктор хватает ампулу, бросает в анализатор, несколько секунд морщась, как от зубной боли, разглядывает данные, выведенные на развернутый кем-то из медтехников виртуальный дисплей и выдает словесную конструкцию, которая при всей своей краткости заставляет стоящих у стен десантников разинуть рты в завистливом восхищении.
- Как снимается эта штука?! — рычит он в пространство на унике и тут же его сносит смерч, здоровенный, бешеный, конопатый смерч. Огромные руки рвут с пояса непонятного назначения железяки, пляшут над телом, находя невидимые сочленения, и броня начинает отваливаться кусками. Руки, шея, плечи, торс…
- Аааааааах… — вырывается одновременно у всех присутствующих на палубе, потому что нательный комбинезон, когда-то белый, от подмышек вниз красный, зловеще красный и влажный. Всплеск металла у горловины, рывок, другой…
- Она ваша, док! — роняет детина, зло пинает попавшийся ему под ноги наплечник, отходит от стола и окровавленной рукой обнимает за плечи кусающую губы девушку. Щупальца экпресс-диагноста обвивают запястья, приникают к шее, медтехник монотонно бубнит:
- Дыхание — ноль. Давление — ноль. Сердечная деятельность — ноль.
Но это совершенно излишне, ведь казенная прямизна параллельных линий на дисплее говорит сама за себя. Тищенко что-то командует своим подчиненным, они оставляют тщетные попытки нащупать вены на руках и шее и теперь, судя по всему, пытаются войти в паховую артерию, прилаживают капельницу с полудюжиной флаконов и хитрой системой трубок подключения. На лицо с посиневшими губами и желтыми пятнами у висков опускается кислородная маска, а на руках врача появляются перчатки электрошокера.
Удар. Резкий запах озона. Тело на столе изгибается дугой и падает обратно, но картина на дисплее остается неизменной, и Тищенко самому себе резко командует по-русски:
- А ну еще!
Удар. Голова запрокидывается, обнаженные груди дразнят потолок заострившимися от холода сосками, но в этом нет ничего эротического, потому что проклятые линии по-прежнему безнадежно прямы, как лучи лазера…
- Врешь, безносая, не отдам, — сипит Тищенко, — еще!
Удар. Слабый всплеск на мониторе, несмелый, робкий… Следующий уже увереннее, потом еще один…
- Ну давай же, девочка… давай, капитан… держись, голубушка… ты сильная, ты справишься… бормотание врача как будто плетет защитную сетку, которой его мелькающие руки опутывают лежащее на столе тело. Уколоть, подключить, нажать… Лица техников застыли, как маски, слаженным быстрым движениям позавидовал бы самый навороченный автомат. — Давление… дерьмо, а не давление… ладно, пока и так сойдет, плохой ритм, рваный… ничего… сейчас доберемся… ты только держись… стабилизация минимальная… хрен с ним, нам хватит… погнали, погнали! — И, уже в створе шлюза, в коммуникатор, во весь голос: — Губанов, капсулу в режим критической кровопотери, готовь весь заменитель крови, какой есть и кардиоводитель, мы на подходе!
Экипаж «Дестини» глядит вслед умчавшимся медикам, стоя по стойке «смирно» и отдавая честь, и у Корсакова мелькает мысль, что, не смотря ни на что, увидеть своего капитана живой они уже не рассчитывают.
Контр- адмирал, провожающий взглядом испарившихся в направлении лазарета врачей — Тищенко, не доверяя никому и ничему, вскочил на один из нижних выступов стола и так и поехал, на ходу продолжая свои малопонятные непосвященному манипуляции, — обернулся к команде «Дестини». Осиротевшей команде — чтобы это понять, не надо было быть психологом. Хороший у них командир, правильный. Малышка — метр пятьдесят? точно не больше — решительно шагнула вперед.
- Господин Корсаков! В отсутствие капитана Гамильтон обязанности командира корабля выполняет второй пилот, навигатор Элис Вирджиния Донахью, Линия Донахью, премьер-лей-генант ВКС Бельтайна. Позвольте представить нам экипаж.
Корсаков кивнул.
- Премьер-лейтенант Рори Найджел О'Нил, Линия О'Нил, бортинженер, двигателист.
Конопатый громила лихо козырнул.
- Премьер-лейтенант Джон Марк Рафферти, Линия Рафферти, канонир левого борта, медик.
Это один из близнецов, тот, что чуть заметно пошире в плечах.
Премьер- лейтенант Мэтью Лукас Рафферри, Линия Рафферти, канонир правого борта, связист.
Отличить от брата можно только по перебитому носу, в остальном — как горошины из одного стручка.
- Господин Корсаков, разрешите поинтересоваться вашими намерениями в отношении экипажа? — девчушка нервничает, но фасон держит изо всех сил. Последних, надо полагать.
- Мисс Донахью, господа, я прошу вас быть почетными гостями на «Александре». Боцман!
- Здесь боцман! — И когда только успел? Впрочем, иного Корсаков и не ожидал.
- Проводите экипаж корвета «Дестини» и гостевые апартаменты. — И по-русски: — Степан Степаныч, ты уж расстарайся, чтобы все было по высшему разряду. Люди только что из боя, да еще и командир в лазарете… сам понимаешь… переодеться там, поесть, медиков пригони прямо туда — вон как их шатает…
- Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, сделаем в лучшем виде, — боцман перешел на уник, несколько корявый, ну да знание языков при его службе не главное.
- Прошу за мной, господа. Не угодно ли воспользоваться транспортом — корабль у нас большой, путь неблизкий…
Экипаж «Дестини», явно еще не пришедший в себя, расселся в неизвестно откуда взявшейся машине. Боцман лично занял место водителя честь, которую, на памяти Корсакова, не оказывал никому и никогда. Впрочем, слухи по кораблю разносятся быстрее поросячьего визга, да и интонация адмирала была вполне однозначной.
Ну что ж. Капитан «Дестини» в лазарете, и если ее вообще можно вытащить с того света Тищенко вытащит. Экипаж тоже пристроен, уж боцман позаботится, чтоб как сыр в масле. Пора подумать и о делах.
Два часа спустя Корсаков уже представлял себе картину целиком. Уцелевшие корветы сгруппировались возле «Сент-Патрика» и через одного из капитанов сообщили о готовности подчиняться указаниям неожиданных союзников. Дети с транспортника были переведены на два крейсера и размещены со всеми возможными удобствами — экипажи и десантники охотно потеснились. На сдавшиеся фрегаты были высажены призовые партии, экипажи перегнали на «Сент-Патрик» и накрепко заперли в трюме. Призовые команды также перешли на транспорт в ожидании того момента, когда можно будет разобраться с экипажем третьего подбитого фрегата, и теперь транспорт медленно шел к Бельтайну под прикрытием штурмовиков и уцелевших корветов. Фрегаты оставили в состоянии свободного полета до той поры, когда будет время ими заняться. Корсаков предложил после призового аукциона полученную сумму разделить поровну между русскими и бельтайнцами, чего последние, судя по радостному изумлению, не ожидали. Эскадра, оставив позади транспорт, полным курсом шла к Бельтайну. Контр-адмиралу переслали запись с «Бориса» и Корсаков, не без оснований полагавший себя стреляным воробьем, почувствовал, как перехватило горло. Они проходили через шлюз в мелком строю — мальчики и девочки с абсолютно бесстрастными лицами. Некоторые старшие несли малышей. На левой руке — правая отдавала честь. И детишки тоже отдавали честь, рискуя свалиться, цепляясь левыми ручонками за рукава комбинезонов старших. Солдаты. Все.
Да что же это за мир такой — Бельтайн? Он, конечно, помнил кое-что из начитанных в Академии курсов, но помнить — это одно, а увидеть пятилетних (не более!) детей в форме… Нет, без старпома тут не разобраться. А вот и он, легок на помине. По первости Корсаков удивлялся вездесущести Савельева и его способности при любых обстоятельствах оказываться в нужное время в нужном месте, потом привык. Люди князя Цинцадзе, вот уже на протяжении добрых тридцати лет возглавлявшего службу безо пасности империи, обладали данным свойством в полной мере, и Корсаков научился это ценить, перешагнув через свойственную многим военным кастовую неприязнь к голубым мундирам.
- Присаживайся, Петр Иваныч. Что скажешь?
- Зависит от того, что именно вас интересует, Никита Борисович.
- Прежде всего, персоналии. Конкретно командир «Дестини». Я не ошибаюсь, далеко не всякий бельтайнский корвет имеет собственное имя?
- Вы не ошибаетесь, Никита Борисович. Этот самый командир — или будет правильнее сказать "эта самая"? — действительно крайне любопытная личность и то, что корабль имеет не только номер, целиком и полностью ее заслуга. Извольте взглянуть, — с ловкостью фокусника Савельев извлек неизвестно откуда кристалл с информацией и вызвал на экран изображение. Женщину на голографическом снимке Корсаков узнал с большим трудом — слишком велик был контраст между измученным, умирающим человеком, которого он увидел на шестой палубе, и этим иронично-спокойным лицом, венчающим собой парадный китель, на котором было тесно орденам.
- Можете полюбоваться, какова. Итак, Мэри Александра Гамильтон. Первая странность: в досье нет упоминания о Линии, к которой принадлежит госпожа Гамильтон. Да вы и сами, нанерное, заметили во время представления — единственная из всех, капитан Гамильтон не назвала свою Линию. Линия Гамильтон существует, но… Объяснение простое — в родословной указана только мать, Алтея Элизабет Гамильтон, отец неизвестен, и если учесть, как относятся к своей работе бельтайнские генетики, можно предположить, что…
- Постойте. — Корсаков надавил указательным пальцем левой руки на висок. — Алтея Гамильтон? Та самая?
- Именно. — Савельев серьезно кивнул. — По крайней мере, по материнской линии наследственность безукоризненная, но кто отец? Ладно, я не вижу смысла копаться в белье давно погибшей женщины. Хватит и того, что ее дочь осиротела, будучи полугодовалым младенцем. Кого бы ни избрала капитан Алтея Гамильтон в отцы своему ребенку, выбор она, судя по результату, сделала неплохой. Далее. До определенного момента биография стандартная — учебный центр, Звездный Корпус… Кстати, вы в курсе, что на Бельтайне ребятишки, отправляющиеся на обучение в этот самый Корпус, пяти лет от роду принимают присягу? Госпожа Гамильтон на данный момент в неполные тридцать три имеет почти двадцать восемь лет чистой выслуги, и это если не считать боевых. Окончила Корпус за девять лет, притом что стандартным срок обучения — двенадцать. Лучшая по результатам за четырнадцать предыдущих лет. Следующие четыре года провела в монастыре Святой Екатерины Тариссийской в ранте послушницы. Обычная бельтайнская практика: тарисситовые шахты расположены в поясе астероидов, зоне, крайне сложной для полетов, поэтому лучших выпускниц Корпуса по классу пилотов отправляют туда с целью поддержания планетарной экономики. Восемнадцати лет поступила сразу на третью ступень Академии Свободных Планет на Картане. Военный факультет, кафедра командования. Отзывы преподавателей самые благоприятные в том, что касается учебы. Отмечена некоторая неуравновешенность характера и склонность сначала бить, потом разговаривать. Закончила четыре оставшиеся ступени за три года. С отличием. По окончании курса обучения присвоено звание капитана. Первый контракт — Небесная империя. Именно госпожа Гамильтон управляла яхтой, которая прошла насквозь систему Хэйнань и вернулась обратно, неся на борту нового императора. Результат — орден "Великая Стена" и титул "Госпожи, сохраняющей преемственность". Уникум, как ни крути, в Галактике она такая одна. Затем были два года на Рах Мехшапа. Орден Святого Христофора — это так, побрякушка, но все-таки. Потом ее нанял Бург, и за четыре года капитан Гамильтон стала командором ордена "Солнечного ветра". Командором. Вам нравится?
- Я в восторге, — пробормотал Корсаков. И орденах он разбирался и прекрасно видел по снимку, с кем ему пришлось иметь дело, но сухой комментарий Савельева придавал обыденному знанию совершенно особый колорит.
- Затем были разного рода мелочи, вроде "Звездного паруса" от Венецианской Республики, двух крестов Вашингтона от американцев и "Цветущей ветви" от Сегуната. Последний контракт был заключен со скандинавами и принес ей полный «Драккар». Не видел бы своими глазами — не поверил бы.
- Гм. А почему в таком случае она до сих пор только капитан? Сколько она летает — двенадцать лет? И?
Савельев пожал плечами:
- Бельтайнская традиция. Экипажи корветов в званиях не растут. Первые пилоты — капитаны, остальные члены экипажа — премьер-лейтенанты, с самого начала и до отставки.
- Интересная система. Впрочем, в чужой монастырь… А кстати, вы сказали — кафедра командования. Допустим. А почему в таком случае корвет? Они что, не летают на крупных кораблях? — Корсаков потянулся за сигарой, взглядом предложил собеседнику, но тот покачал головой.
- Не летают. Для перевозки десанта используются транспортные корабли, доставку десантников к месту боевых действий обеспечивает наниматель.
- У них еще и десантники есть? — восхитился Никита.
- Есть, как не быть. Причем это тоже Линии, и подготовку они проходят также с пяти лет. Что же касается госпожи Гамильтон, то командование в ее случае заключается в способности держать так называемую сцепку, управлять в бою не только своим кораблем, но и теми, к которым тянутся «поводки». Наша гостья способна держать на сцепке ордер «Хеопс», а это сорок кораблей не считая ее собственного. Правда, проверить эту способность на практике ей довелось только полдюжины раз, но результаты впечатляют.
- М-да… И при этом — капитан. Любопытно, как же они при таком подходе организуют конкуренцию и стремление личного состава к росту. — Корсаков действительно не мог представить себе успешно работающую систему замороженных званий. Старпом откинулся на спинку кресла и снисходительно улыбнулся. Эту его улыбочку всезнайки контр-адмирал терпеть не мог, но мирился, считая неизбежной и, в общем, приемлемой ложкой дегтя в действительно огромной бочке меда, состоящей из знаний обо всем и обо всех.
- А вот тут, Никита Борисович, мы и подходим к корветам, имеющим собственные имена. Право дать кораблю имя надо заслужить. Именные корветы, в отличие от номерных, делаются на заказ с учетом всех особенностей каждого члена экипажа. Индивидуальные ложементы. Индивидуальные панели управления. Индивидуальная компоновка приборов и систем. За возможность пригласить на службу экипаж именного корвета наниматели только что не дерутся, суммы собственно контрактов, страховых и премиальных выплат взлетают до небес. Это выгодно Бельтайну и это выгодно самому экипажу. Осмелюсь предположить, что госпожа Гамильтон женщина отнюдь не бедная. И потом — престиж. Их ведь на сегодняшний день всего полтора десятка, именных кораблей.
- Лихо… Какие из бельтайнцев пилоты, мы с вами имели удовольствие наблюдать, а вы, как я погляжу, аккуратно подводите меня к мысли, что на боргу «Александра» сейчас находится лучший из них.
Савельев сдержанно кивнул, соглашаясь с выводами контр-адмирала. В этот момент пришел вызов из лазарета. На экране возник мрачный Тищенко.
- Новости, Станислав Сергеевич? Не томите! — подался вперед Корсаков.
- Новости, да. Во-первых, я не понимаю, почему бельтайнцы именуют это свое варево боевым коктейлем; адский компот — более подходящее название. Слыхать я о нем слыхал, но вот в руках подержать довелось впервые. Это надо ж было додуматься: замешать совершенно безумную концентрацию нейро- и физиостимуляторов с самым мощным антикоягулянтом из всех, существующих на данный момент… Если эту дрянь ввести мне или вам, смерть будет очень быстрой и крайне неприятной. Моя пациентка потеряла столько крови, что вообще непонятно, как она ухитрилась вести бой и своими ногами выйти на палубу. Любой нормальный человек при такой кровопотере умер бы еще примерно за час до того, как она потеряла сознание в момент доклада вам. Фантастический организм, я с таким не сталкивался. Совершенно невозможная скорость кроветворения, заменитель крови отторгается, но только в тех объемах, в которых ему на смену приходит собственная кровь. При этом, прошу заметить, на выходе имеем только заменитель, к которому этот чертов коктейль цепляется, как репей к собачьему хвосту, а вся кровь остается в организме. Думаю, примерно через полчаса можно будет попробовать ее разбудить и посмотреть, в каком состоянии мозг. Собственно, именно поэтому я с вами и связался. Клиническая смерть вообще, а в результате кровопотери в особенности, может повлиять на мыслительные процессы самым непредсказуемым образом, от истерического припадка до амнезии. Поэтому было бы нелишним пригласить в лазарет экипаж корвета, чтобы в тот момент, когда госпожа Гамильтон откроет глаза, ее окружали знакомые лица.
- Ну, это не проблема, Станислав Сергеевич. — Корсаков поднялся на ноги и слегка потянулся. — Я извещу их лично, прямо сейчас. Подождите будить пациентку до нашего прихода.
- Разумеется, — кивнул врач и отключил связь.
