На привале, с корзинами, полными фруктов, на пути к плоту я встретила мужчину с шикарной гривой темных волос, спадающих на плечи крупными кудрями, и такой же замечательной ухоженной бородой. Он нес огромную связку плодов, похожих на миниатюрные бананы с ярко-оранжевой кожурой. Поскольку таких даров леса я еще не видела, то заинтересованно остановилась, опустив корзины на землю.

— Привет, а где ты их нашел? — спросила я.

— Где нашел, там уже нет, — ехидно улыбнулся гривастый. — Я же не спрашиваю, откуда ты взяла свои фрукты.

— Ну, у меня и так все ясно. С деревьев.

— У меня тоже, — засмеялся мужчина. — С кустов.

— Вот ведь… — я обиженно фыркнула. — Я хотела предложить поменяться, — мужчина с интересом заглянул ко мне в корзины и удивленно присвистнул. — Предлагаю на вес, — и подумав, добавила. — И не торгуюсь.

Он с сомнением посмотрел на меня, но потом кивнул. Мы быстро обменялись большей частью плодов. Заметив, что гривастый не стремится обмануть, я доверила взвешивание (конечно, примерное) ему.

— Меня Захаром зовут, кстати, — представился мужчина.

Кажется, я уже слышала это имя, вот только когда и в каком контексте?

— Приятно познакомиться. Пантера, — кивнула я, старательно напрягая память. — Кстати, ты не против ответить на несколько вопросов? Мы тут анкетирование проводим…

— Я уже отстрелялся, — рассмеялся гривастый. — Как у тебя жизнь? — с непонятным любопытством поинтересовался он. — Я слышал, ты вполне нормально устроилась и с группой живешь дружно.

— С чего бы нам ссориться, — пожала плечами я, и внезапно вспомнила. — Кстати, это ведь ты проголосовал за то, чтобы меня не выгонять, тогда, в самом начале? А я так тебя и не поблагодарила…

— А я не ради благодарности голосовал, — улыбнулся Захар. — Кстати, раз уж лично познакомились, приходи на нашу свадьбу.

— Какую свадьбу? — удивилась я, привыкнув, что в этом мире люди сходятся и расходятся без всяких там официальных церемоний.

— А вот послезавтра придешь и узнаешь. Если, конечно, ничего неожиданного не вылезет, и начальник нашего плота перестанет мешать моей личной жизни.

Вот что-что, а это я прекрасно понимаю! Сразу вспомнилась до сих пор вгоняющая в краску реплика Севы насчет оборотня и второго этажа.

— Сильно мешает? — сочувственно спросила я.

— Бывает. Но меня ему не одолеть, — ожесточенно сверкнул глазами Захар. — Вопит о равенстве и демократии на нашем плоту, а сам ни предложений, ни возражений даже выслушать не хочет! Ну ничего, я не позволю так со мной обращаться. Меня ничто не держит: если и дальше против моей Марфочки возражать станет, я просто уйду с его плота.

— А куда? Насколько я знаю, лишнего места ни у кого нет, — недоуменно сказала я. — Может, лучше подождать с уходом, пока не остановимся на большой привал рядом с бамбуком?

— Есть общаги, на них всех принимают, — кивнул Захар в сторону одного из крупных, но открытых и достаточно густо заселенных плотов. — Вот у них там настоящее равенство.

— Но ведь там же самая беднота собралась!

Захар чуть не упал от смеха.

— Где ты здесь вообще бедноту видела? — немного успокоившись, спросил он. — Нет, на общагах просто собрались те, кто ценит свободу и возможность выбора больше некоторых удобств. А кто хочет простой комфортной жизни — идет к царю. Вон, Посвященные когда-то тоже не слишком зажиточной группой считались, нет?

— Ну, это только пока на одном месте долго стояли и всю еду в округе обобрали, — встала я на защиту своей группы.

— С остальными такая же ситуация, — пожал плечами Захар. — Я бы даже больше сказал: сейчас, пока мы плывем, у всех нас благодать. Честно говоря, иногда мне хочется, чтобы эта река никогда не кончалась. Так ты придешь?

Я кивнула, задумчиво глядя в сторону плотов, названных Захаром «общагами». А ведь и правда, решив для себя, что большими группами едут только самые малоимущие, я и не пыталась узнать про них больше. А, наверное, стоило бы. Пообещав себе в следующий раз не спешить с выводами, отправилась домой.

Предыдущим вечером мы заметили, что мох не спешит выпускать карминовую дымку взамен сбитой дождем, да и утром ситуация не изменилась. В честь окончания сезона спороношения красного мха (который, по моему глубокому убеждению, ознаменовал окончание сезона дождей) мы решили устроить генеральную уборку и помывку.

Уборка состояла в обильном поливе закрытых от дождя помещений речной водой из универсального ведра и протирании бамбуковых стеблей мокрыми пучками травы. Все постели собрали в себя за это время столько грязи, что были торжественно выкинуты на берег, а взамен каждый из нас притащил по несколько охапок свежей травы.

Первыми вымылись Детовские жены и гости плота, после чего настала очередь остальных женщин из нашей группы. Хотя мне, в отличие от них, ведро для купания без надобности, я решила не отставать от коллектива и мыться вместе со всеми.

— Ничего себе у тебя волосы растут, — в очередной раз восхитилась Юля, когда я распутала тридцатисантиметровые лохмы. — Мне бы так.

— А мне бы не так, — покачала головой я. — Знаешь какая это пытка, когда шевелюра с такой скоростью отрастает?

— Зато какие прически делать можно, — мечтательно зажмурилась астроном, в свою очередь расплетая шикарную рыжеватую косу.

— Зато не успеешь подстричься, как снова в глаза лезут, — возразила я.

Последнюю фразу услышал Росс, не преминувший съехидничать:

— Предлагаю услуги хвостовыдергивателя и неожиданнопугателя. Для знакомых оборотниц скидки!

— Да ну тебя, — с улыбкой отмахнулась я, пытаясь отмыть расчесанные пряди в воде, но природная краска намертво въелась в волосы. — Слушайте, девчонки, может, мне побриться? — спросила, задумчиво рассматривая красно-карминовые пряди. — А то мне этот цвет не нравится, а он никак сходить не хочет.

— Давай помогу, — с готовностью предложила Надя. Вскоре она сдалась, убедившись в бесплодности своих трудов, и удивленно покачала головой. — Действительно, не отмывается.

Вскоре выяснилось, что и к моей коже карминовая пыльца прилипла прочно, особенно на спине. После тщательного купания все ученые приобрели свою природную расцветку, только у светлокожей Веры на теле сохранился слабый красноватый оттенок. И лишь я по-прежнему оставалась ярко-красной. Если на руках и передней стороне тела (исключая шею и лицо) натуральный цвет еще чуть-чуть угадывался, то волосы, лицо, шея и спина (особенно треугольная область от плеч к копчику, которая у мужчин-оборотней покрыта шерстью) оставались сочно карминовыми, несмотря ни на мои усилия, ни на помощь подруг. Это помогло мне решиться, и, невзирая на все возражения, я всё-таки сбрила волосы — уж очень нервировал их кровавый оттенок.

— Н-да, мне теперь все попугаи завидовать будут, — пытаясь рассмотреть спину через плечо, потянула я.

— Ну в худшем случае это только пока верхние слои кожи не сменятся, — утешила меня Надя.

— Сама знаю, — кивнула я. — Но худший случай, похоже, в моем случае равен лучшему.

— Народ, слышали, Алина рожает! — математик неожиданно выскочил из кустов к плоту.

— Какая еще Алина?.. Рожает?!! Где? Как? — все девушки нашего плота, включая меня, дружно побежали в указанную Игорем сторону. И не важно, что женщина совсем незнакомая, ведь это первые роды у представительницы их вида. Рядом с местом действия уже собралась целая толпа: народ переговаривался, обсуждал знаменательное событие, гадал о поле будущего ребенка.

— Тихо, тихо, успокойтесь! — покой роженицы и ее мужа охраняли царские стражники, не подпуская народ к плоту, где, в шалаше, проходило таинство. Но гораздо лучше его слов на толпу подействовал женский крик, в котором смешались боль и наслаждение.

— Ну же, давай, — шепотом поддержала неизвестную роженицу Надя, до боли сжав пальцами мое запястье.

Я посмотрела на подруг. Еще бы им не волноваться — никак, скоро самим предстоит пройти через то же самое. Осторожно отняла руку у Нади и пошла выбираться из толпы. Отсюда я все равно ничего не увижу, слишком ростом не вышла. Добравшись до ближайшего к плоту дерева, я залезла повыше. Так и толкаться не придется, и на ребенка посмотреть смогу.

Через несколько минут из домика на плоту раздался радостный мужской вопль, а еще чуть позже оттуда вышел гордый отец, поднимая над головой ребенка.

— Мальчик!

Мой взгляд приковался к младенцу. С первого взгляда он походил на помесь человека и лягушки. Примерно на треть меньше нормального новорожденного, не просто пухленький, а прямо-таки толстенький. Младенец замахал руками, и я невольно обратила внимание, что между пальчиками у него перепонки, доходящие почти до ногтевой пластинки. Кстати, и на стопе тоже природные ласты, да и сами пальцы длиннее, чем у человеческих детей. На лице обращал на себя внимание узкий, из-за слипшихся ноздрей, нос и глаза, периодически затягивающиеся беловатым третьим веком. А ведь у взрослых людей этого вида нет перепонок, пальцы на ногах нормальной длины, нос другой формы, да и третьего века я ни разу не замечала… Интересно, этот мальчик нормальный или тоже какой-нибудь полукровка, навроде моих?

Однако окружающих людей необычный облик младенца нисколько не смущал. Вокруг звучали восторженные разговоры и поздравления счастливому отцу. Понаблюдав за людьми, я решила, что с ребенком все в порядке, ведь когда я родила полукровок, все инстинкты подсказывали, что они неправильные. А раз все считают, что мальчик так и должен выглядеть, значит это — правда. Я присоединилась к поздравлениям, а потом поспешила вернуться домой, чтобы побыть в одиночестве. И эти люди еще называли меня нечеловеком! Да достаточно посмотреть на ребенка, чтобы понять, что они совершенно такие же.

Единственное, что меня немного беспокоило, так это вопрос, а как выглядят нормальные дети моего вида?