Глава 19
Враги и союзники

Шли вторые локальные сутки «Водолея» на внешней орбите одиннадцатой базы. Магистр не спешил принимать решение, и «Водолею» – частному судну с криминальным пассажиром на борту – было категорически отказано в посадке.

Накануне, едва вынырнув из подпространства, Сова положила корабль в дрейф, заперлась в каюте и с трудом заставила себя связаться с Магистром по телепатическому каналу Оттягивать этот неприятный момент дольше было невозможно. Судя по тому, сколько ей пришлось ждать ответа, Магистр Ритор был очень занят.

– Что у тебя?

Он спросил это таким тоном, будто последние сто лет Сова беспокоила его раз двадцать на дню исключительно по пустяковым вопросам.

– У меня на борту – Симаргл.

Лучше уж было сразу во всем признаться. Но произвести эффект неожиданности ей не удалось.

– Значит, его смерть – все-таки инсценировка.

Как будто он ждал чего-то похожего.

Сове даже не пришлось объяснять, каким образом она оказалась в ненужное время в ненужном месте – сейчас Магистра это не интересовало. Он выслушал переданное ею предложение Симаргла о сотрудничестве, ни разу не перебив, ни разу не изменившись в лице. Она пристально вглядывалась в знаменитый шрам в надежде предугадать, что ей теперь грозит: награда или наказание – но все тщетно. Едва ли в настоящий момент Магистра заботила участь подчиненной – ему предстояло определить участь целой планеты.

– Что мне делать? – Натворив столько дел по собственной инициативе, Сова теперь искренне была готова подчиняться. – Посадить корабль в порту?

– Управление кораблем у тебя? – казалось, Магистр был удивлен.

– У меня, – подтвердила Сова.

Он задумался на несколько секунд.

– Сейчас к тебе подгонят орбитальный изолятор. Состыкуешь с ним «Водолей» и немедленно заблокируешь управление.

– Хорошо. Что потом?

– До того как Симаргла арестуют, постарайся не стать заложницей.

Сова поморщилась, но промолчала.

Арест прошел безмятежно. Сова даже не ожидала, что в этом мирном процессе, совершенном по предварительному сговору сторон, будет задействовано четверо до зубов вооруженных офицеров службы исполнения наказаний. Симаргла такая честь смешила до тех пор, пока его не положили на пол каюты лицом вниз. Сова не выдержала:

– Капитал, потрудитесь приказать своим людям поднять арестованного и снять с него наручники.

Приказ прозвучал так уверенно, что ему повиновались. Этому не помешали даже ее погоны старшего лейтенанта. Впрочем, это были погоны службы внешней разведки, которые оказались не по зубам капиталу тюремных войск.

Ей стыдно было смотреть в глаза Симарглу. Но в этом и не было необходимости: она великолепно чувствовала его состояние каждой клеткой кожи. Воздух потемнел от напряжения, внутренний индикатор опасности зашкаливало. Симаргл подчинялся, но, казалось, он сам не предполагал, как невыносимо будет это подчинение. Сова готова была к тому, что в любой момент он сорвется – и у нее на борту будет четыре трупа.

– У меня для вас одно пожелание, капитан. – Сова старалась, чтобы ее голос звучал высокомерно и презрительно. – Если во время ареста вы испытываете извращенную потребность унижать арестованного, обратитесь в службу психологической помощи. У нас на Лакиоте отличные специалисты. Не сомневайтесь, я непременно отмечу в рапорте ваше поведение.

– Я получил приказ арестовать преступника! – Капитан зверем глядел на Сову, и было с чего: она только что нарушила одну из священных заповедей субординации – сделала выговор командиру в присутствии подчиненных.

– А я получила приказ проконтролировать этот процесс.

Орбитальный изолятор был оснащен несколькими камерами. Симаргла поместили в одну из них. Это была самая просторная камера, оснащенная всеми удобствами, обставленная – по тюремным понятиям – даже с некоторой долей роскоши. Но это была камера. И Сова лучше других понимала разницу между свободой и ее отсутствием.

Капитан терпеливо ждал у двери, пока Сова покинет изоляционный каземат, чтобы заблокировать выход.

– Я вернусь через пятнадцать минут. – Это сообщение предназначалось не столько капитану, сколько Симарглу.

Он впервые после ареста повернулся к ней:

– Не беспокойся. Все идет так, как надо.

Ей бы его уверенность!

Магистр ждал ее рапорта

– Почему не дают разрешения на посадку? – спросила Сова.

– Одиннадцатая база – закрытый порт Ордена, – внушительно напомнил он.

– Но Симаргл арестован.

– Имей в виду, – игнорируя ее вопрос, предупредил он, – и само его существование, и его арест – засекреченная информация. Даже охрана не знает, кого ей было приказано взять под стражу.

– Тем более! Сколько нам еще болтаться на орбите?

– Сколько будет нужно. По крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, что это не провокация со стороны Симарла. Подумай на досуге, какой скандал может разразиться, если хоть одна душа узнает, что Орден за спиной у Федерации принимает на одиннадцатой базе бывшего диктатора Тонатоса!

– Федеральные души вполне могут оставаться в блаженном неведении. Не зря же вы доводите до истерики ответственных за режим секретности.

– О том, что он жив, наверняка известно не только нам. Он – не идиот, чтобы сдаться Ордену, не обеспечив себе гарантий. Сейчас, когда он загнан в угол, он опасен как никогда. Я уже выслал к вам группу экспертов. И твой «Водолей», и самого Симаргла придется просканировать до миллиметра на предмет наличия жучков. Проконтролируй: экспертам и охране запрещено с ним разговаривать.

– А мне можно? – подобострастно поинтересовалась Сова.

– Ты уже наговорилась. Можешь считать себя на «Водолее» под домашним арестом.

– Что? – Сова задохнулась от возмущения.

– Шесть месяцев карантина. – Магистр не намерен был замечать ее обиды. – Под надзором. Я лично проконтролирую.

– Знаете, Магистр, – с ненавистью в голосе начала Сова, – моя лояльность к Ордену уже на исходе.

– Моя снисходительность к тебе – тоже. – Он даже не потрудился переменить тон с делового на угрожающий. – Я устал периодически разгребать последствия твоих выходок без приказа. Все, мне некогда с тобой препираться. А чтобы повысить твою лояльность, я пришлю тебе подборку материалов о личных преступлениях лорда Тонатоса. Изволь ознакомиться.

Ментальный канал свернулся с таким хлопком, что его остаточная энергия наотмашь, как пощечина, хлестанула Сову по лицу.

Заканчивались вторые локальные сутки на орбите. Между орбитальным изолятором и портом зачастили челноки. Прибыли и убыли эксперты, выпотрошив «Водолей» до последнего завалявшегося в грузовом трюме контейнера с засохшим противорадарным покрытием. От чести присутствовать при личном досмотре Симаргла Сова наотрез отказалась.

Она трижды начинала просмотр присланных Магистром материалов. И трижды малодушно отворачивалась от экрана, не желая видеть.

Захваченный пиратами военный корабль был нашпигован камерами слежения. В горячке боя никто не вспомнил, что передатчики по-прежнему работают. Трансляцию перехватил случайно оказавшийся рядом таможенный патрульный катер. Невозможно даже представить, чтобы нападающим удалось близко подойти к военному судну и взять его на абордаж. Но военный корабль-разведчик принял сигнал «SOS». Он сам шел на стыковку, не подозревая о расставленной ловушке. Однако вместо терпящих бедствие его ждали хорошо вооруженные, обученные боевики во главе с Симарглом, будущим лордом Тонатоса. Сова не могла его не узнать. Пусть лицо закрывал непроницаемый шлем, но фигура, жесты, движения – все указывало на него. Они толпой ворвались в стыковочную камеру. Потом драка шла за каждый отсек, а равнодушные камеры пристально смотрели из-под потолка на то, что происходило внизу. В рубке пираты добивали раненых и пленных.

– Трупы – за борт!

Он командовал, и ему подчинялись. Последнее, что она увидела, – как бандиты очищали рубку для своего командира. Потом управление всеми системами перешло к победителям, и камеры ослепли.

– Офицер Эвери, вас вызывает изолятор.

Зачем она им нужна? Неужели нельзя обойтись без ее присутствия в тюремном блоке?

– Офицер Эвери, вас вызывает изолятор. Пройдите в изоляционную камеру номер один.

Только не сейчас! Она не хотела его видеть. Лучше домашний арест, лучше шестимесячный карантин, лучше пожизненная ссылка на двадцать вторую базу.

«Трупы – за борт!»

«Стреляйте по ногам!»

Сколько он всего успел за свою долгую жизнь… Кем только не был: пиратом, контрабандистом, грабителем, шантажистом, но всегда – убийцей.

«Трупы – за борт!»

Прежде чем войти, она долго рассматривала его сквозь прозрачную дверь камеры. Он сидел за столом, где располагалось виртуальное рабочее пространство, и, судя по сосредоточенному выражению лица, работал. Секунда – и он почувствовал ее взгляд, оторвался от монитора. Он не мог ее видеть – дверь была прозрачна лишь с одной стороны, но Сове показалось, что он смотрит ей прямо в глаза.

Панель плавно отъехала в сторону, Сова перешагнула через комингс.

– Ты обещала вернуться через пятнадцать минут, – упрекнул он ее.

Она молчала. Говорить не было необходимости: если она чувствует его биополе со всеми оттенками эмоций, то и он – не толстокожий чурбан. Сейчас он полностью раскрыт. Доверяет. Не считает нужным защищаться от нее.

– Что случилось?

Он смотрел на нее так, словно заботился о ней.

А перед глазами ползли картинки его прошлого: расправы на захваченных судах, сухие отчеты оперативников по заказным убийствам, трупы, трупы, трупы…

Она не сказала ни слова Но он понял.

– Ну что ж, я знаю, что случилось.

Еще бы! Он же телепат. Она ведь тоже давно забыла, что с ним нужно постоянно держать оборону.

– Что теперь?

Он еще старался говорить спокойно. Но если она раскроет рот для ответа – ей не сдержаться.

– Разве ты раньше не знала, кто я? – В его голосе появился вызов.

И Сова приняла его.

– Проект «Колыбель», – сквозь зубы прошипела она.

– Надо же! – Он презрительно оскалился. – Неужели Магистр выдал тебе и эту информацию? Твой служебный статус растет быстрее, чем я думал. Как видишь, планеты в Федерации взрываются не только по приказу лорда Тонатоса, но и по решению вашего Капитула. Что тебя удивило? Ты не знала, что двести лет назад планета «Колыбель» была уничтожена именно Орденом? Так поинтересуйся у Магистра отчетами об операции «Мертвый сезон».

– Лжешь!

– Я продал Ордену эту информацию очень давно.

– Лжешь!

– А ты наивно думаешь, что Орден не торгует информацией, как все остальные? Торгует. Особенно когда речь идет о вашем престиже. Я выменял на нее целых три своих преступления.

– Не понимаю.

– Что тут непонятного? За то, что я обещал не публиковать в прессе результаты собственного расследования взрыва планеты «Колыбель», мне скостили срок по трем приговорам: за взрыв планеты, где погибли люди, за взлом компьютерной системы банка Скорпиона и за взятие в заложники депутата Федерального Парламента, после которого и состоялась сама сделка с Орденом. Прежде чем спасать от смерти такую сволочь, как я, нужно было заглянуть в архив Ордена. Там наиболее полная коллекция моих деяний, но в официальном отчете этих трех преступлений уже нет.

– Ты – нелюдь!

– Не больше, чем ты! Здесь мы похожи, трансогенет Лаэрта Эвери.

Он знал и это.

– Я жалею, что вытащила тебе с Тонатоса! Тебе надо было задохнуться там, в своем дворце! Воздух от этого стал бы только чище!

– Не стоит так раскаиваться! – В голосе Симаргла гремела уничижительная издевка. – Твоя роль во всем случившемся очень невелика. Мое соглашение с Орденом будет исполнено и без твоей неоценимой помощи.

– У тебя не будет никакого соглашения с Орденом!

– Оно уже есть. И поверь, оно будет скрупулезно исполняться обеими сторонами. Потому что если через каждые тридцать часов мои люди не будут получать от меня кодированный сигнал, в Мировую Сеть выплеснется такое количество компромата и грязного белья ваших политиков, что это будет самое крупное кладбище карьер за всю историю Федерации. Я держу в голове около шести тысяч кодов, и только я знаю, как именно их использовать. Уверяю тебя, за тридцать часов ни один шифровальщик не повторит мое кодирование, ни один потрошитель мозгов не найдет ментосканированием глубину залегания памяти о шифрах. Я пригрозил опубликовать все, что у меня есть, если ваш Магистр не проявит сговорчивости. И шесть часов назад он получил приказ из Совета безопасности Федерации. Сомневаюсь, что он рискнет его нарушить. Конечно, в вашей Федерации очень любят закон с большой буквы. Но гораздо больше закона в Федерации любят власть с большой буквы. Ни ты, ни Магистр теперь уже не в состоянии расторгнуть этот договор. Хочешь, я скажу то, что тебе знать не положено? Тебе только что досталось назначение координатором проекта по Тонатосу. Догадайся, кто на этом настоял?

Он в гневе отвернулся от нее. Сова потрясенно переживала услышанное. Когда он снова повернулся к ней, издевка исчезла, уступая место усталости. Наверное, он не рискнул заснуть все эти двое суток.

– Можно было сразу предположить, что Магистр захочет сделать из тебя моего сознательного врага Мне нужно было предвидеть и это. И не допустить. Что теперь?

Он говорил так тихо, что оглушенная Сова едва могла его слышать.

– Я не желаю в этом участвовать. Все, с чем ты соприкасаешься, начинает вызывать у меня… – Она никак не могла найти нужного слова, и, наконец, бросила ему в лицо: – …Омерзение!

Он отлично умел владеть лицом. Только рука непроизвольно потянулась к простреленному плечу, будто его до сих пор беспокоило полученное ранение.

– Лучше бы ты пристрелила меня на Тонатосе, – заметил он. – Другого я бы убил за такие слова. Тебя – не могу. Слишком много общего.

– У нас нет ничего общего!

Он печально усмехнулся.

– Каждый из нас уже давно запутался в реальности другого. Попробуй теперь порви эту нить.

Она не хотела ему верить.

Он двинулся к компьютеру и на ходу бросил ей через плечо:

– Оставь меня, мне нужно работать.

У них действительно было много общего: каждый был способен убить другого. В любом случае, это был единственный способ избавиться друг от друга.

Одиннадцатая база так и не приняла Сову. Ей пришлось на челноке покинуть орбитальный изолятор с пристыкованным к нему «Водолеем». Челнок доставил ее прямо на борт рейсовика, шедшего на Лакиот. Сове было все равно, куда лететь. Лакиот так Лакиот.

О докторе Гауфмане она вспомнила за пару минут до отправки челнока и решительно направилась в свою каюту. Хорошо, что у нее никогда не было тяги к излишней аккуратности. Распотрошенная медаптечка, содранный с руки Симаргла пластырь-парализатор и мятые, испачканные в его крови салфетки по-прежнему валялись на прикроватном столике: отправить их в утилизатор сразу после окончания перевязки Сова как-то не подумала. Ну что ж, теперь трансогенет Лаэрта Эвери имела полное моральное право пустить все это в ход. Она тщательно упаковала образцы чужой ДНК в герметичный пакет.

Магистр сдержал слово: за ней установили надзор. Ненавязчивый, чтобы не раздражать ее излишним круглосуточным контролем, но вполне ощутимый. Ее куратором на время карантина и реабилитации был назначен приор медицинской службы со степенью доктора психологических наук. Сова не возражала против его опеки, но попытку подсадить на нее жучок хорошо известной ей системы «Овод» заметила и пресекла на корню. Куратор не смутился (психологи на Лакиоте вообще не имели привычки смущаться), но вторую попытку предпринимать не стал. Сова поселилась в научном городке по соседству с Командором в типовой квартирке, щедро нашпигованной жучками и закладками. Выводить всю эту технику из строя не имело смысла. Зато теперь, по возвращении к себе после реабилитационных процедур, Сове было с кем поздороваться.

Пакет доктору Гауфману она предусмотрительно передала через Командора. Ее собственные контакты наверняка тщательно отслеживались.

Первый месяц карантина прошел незаметно: Сова не знала ничего о ситуации вокруг Тонатоса и не желала знать. Даже новостной канал в квартире оказался кем-то предусмотрительно заблокирован.

Несмотря на ее скептическое отношение к работе психологов, реабилитационные процедуры давали положительные результаты. Возможно, потому, что у Совы не было ни малейшего шанса сбежать из медицинского центра, и лечение впервые проходило по тщательно разработанному плану. Приор с докторской степенью нашел в Сове пациентку крайне запущенную, но не безнадежную. Ему не помешало даже то, что во время индивидуальных и групповых сеансов Сова старательно избегала откровенности. Он находил, что женщины гораздо более устойчивы к воздействию стресса, чем мужчины, и был полон оптимизма. Визируя расписание ее занятий на месяц вперед, приор лично вписал в него групповое посещение музыкального театра и участие в соревнованиях по фехтованию. Чтобы пациентка не забыла, в какое время и в какой очередности ей посещать тренажерный зал, бассейн, коллективные тренинги и индивидуальные сеансы, ей на шею повесили микрокомп, мягким голосом сообщавший: «Офицер Эвери, через полчаса вас ждут в мед-центре в комнате пятьсот три», «Офицер Эвери, психологи будут рады вас видеть через десять минут в зале номер пять во втором реабилитационном корпусе». Если бы Сова даже захотела впасть в депрессию, у нее на это элементарно не хватило бы времени. Разве что по пути от научного городка к медцентру и обратно, который она, по требованию приора два раза в день утром и вечером проделывала пешком, без всякой попытки поднять в небо глайдер. Но на этом пути ее из солидарности сопровождал бодрый Командор, ни на секунду не прерывающий рассказа о своих научных достижениях и проектах. Сова так соскучилась по этому научному сумасшествию, что даже согласилась прочитать несколько его докладов и предисловие к докторской диссертации.

Пару раз на выходные с Киферона прилетал Лорис. Исследования генетической патологии Киферона топтались на месте, и Лорис, похоже, нуждался в реабилитации ничуть не меньше, чем она.

В начале второго месяца на ее персональный домашний компьютер пришел приказ Магистра составить рапорт по Тонатосу. Сова пожала плечами и вежливо ответила, что «плохо себя чувствует». Повторный приказ она получила дней через десять. Она потратила еще десять минут на то, чтобы в письменном виде изложить Магистру просьбу о переводе в шифровальное управление.

Наверное, Магистр решил, что реабилитация проходит слишком хорошо – в конце второго месяца Сова дождалась, наконец, ментального вызова.

– Интересно, я когда-нибудь получу рапорт по Тонатосу?

Магистр был чем-то исключительно доволен и потому вопрос свой задавал не ради получения ответа, а ради объяснения формальной причины своего вызова.

– Во время нахождения на лечении запрещается… – по памяти начала цитировать Сова.

– У меня заключение твоего лечащего врача, – ласково оборвал он ее.

– Тем более. У меня тяжелая форма неосознаваемой напряженности, осложненная психологической усталостью и отсутствием положительной мотивации к службе. Последнее – в особо запущенной стадии.

– А как же шифровальное управление?

Магистр пребывал в столь хорошем настроении, что изволил шутить. Сова искренне разделяла его чувство юмора.

– Не в ближайшие пять месяцев. Карантин, лечение… А потом – еще и положенный мне отпуск. В общем, еще полгода шифровальному управлению придется как-нибудь обойтись без меня.

– Боюсь, за столь длительный срок ты вообще забудешь, что такое устав Ордена.

– Что вы, Магистр, я регулярно читаю его на ночь.

Некоторое время они, лицемерно улыбаясь, смотрели друг на друга.

– Ладно, я верю, что реабилитация идет успешно. Кстати, у тебя наивысшие показатели скорости восстановления после стресса. – И тут же без всякого логического перехода сообщил: – Тебя повысили в звании.

Магистр и в самом деле ознакомился с ее медицинской картой и был намерен внести свою лепту в создание положительной мотивации к исполнению служебного долга.

– И кто я теперь? – не без любопытства поинтересовалась Сова.

– Капитан внешней разведки.

– Какая честь! Это – за Симаргла?

– Нет. Это – за Зория.

– Я отрежу Симарглу язык, – мрачно пообещала Сова.

– Ну, кто-то же должен давать объяснения событиям на Тонатосе, раз ты не утруждаешься писать рапорты.

– Зачем я вам понадобилась?

– Ты назначена координатором по проекту Тонатоса.

Наверное, Магистр считал это новостью. Сова не удержалась:

– Я знаю об этом уже два месяца.

– Я подумаю насчет языка, – нахмурившись, заметил он. – Мысль заманчивая.

– В чем будет заключаться моя задача?

– Как обычно – оперативная связь внутри проекта. Генштаб заседает на одиннадцатой базе. Начало операции – через месяц.

– Хотелось бы знать подробности.

– Прибудешь на одиннадцатую – получишь допуск к материалам.

– Когда мне прибыть?

– Через две недели.

Судя по всему, Магистр смирился с требованием Симаргла о ее участии в деле, но собирался свести его к минимуму. Нелепо вводить в проект координатора за две недели до начала, если только нет цели сделать его присутствие чисто формальным. По этому поводу Сова переживать не собиралась. Спасибо приору со степенью доктора психологических наук и его ежедневным тренингам – теперь она могла спокойно отойти в сторону от удара по своему самому больному месту – по самолюбию.

– Хорошо. Как скажете.

Магистр посмотрел на нее подозрительно.

– Так приятно, когда ты не препираешься по мелочам.

На его месте Сова опасалась бы препирательств по-крупному.

Одиннадцатая база – штаб военного флота Ордена – встретила Сову ажиотажем и суетой. В порту не было свободного причала – для подготовки к выдвижению в зону предстоящего конфликта с мятежным Тонатосом сюда стягивали боевые корабли штурмовой эскадры. Казармы были переполнены, военный городок кишел десантниками, возбужденными предвкушением долгожданного реванша. Сове бодро отдавали честь и смотрели с завистливым восхищением: еще бы, такая удача – привезти в руки Ордена главного преступника Федерации. Изредка попадающиеся в толпе генералы взирали на нее отечески, во взглядах отчетливо читалось обещание быстрой карьеры и разумного покровительства. От этого бережно поддерживаемое Совою внутреннее равновесие вдруг пошатнулось, дав крен в сторону раздражения. Она утопила глаза под козырьком форменной фуражки, чтобы их выражение не настораживало окружающих, на нижнюю, видимую часть лица приклеила приветливую улыбку, и окунулась в месиво мундиров и погон.

До старта оставалось дней пять – Сова всячески оттягивала свое прибытие в штаб. Впрочем, ее никто и не торопил. Магистр забыл о ее существовании, едва удостоверившись в том, что Сова не претендует на деятельное участие в процессе. Симаргл… Этот наверняка забыл о ней еще раньше.

Рапорт о прибытии к месту службы был принят у Совы руководителем сектора по Тонатосу в разведуправлении. Он же без всяких препирательств выдал ей допуск к материалам предстоящего похода. Грифа «сверхсекретности» на них не было – все сведения предназначались для внутреннего служебного пользования. Сова обосновалась в портовой гостинице и без особого энтузиазма принялась не спеша готовить себя к участию в проекте завоевания Тонатоса.

С планом операции Сова, дотянув до последнего, решилась ознакомиться за сутки до старта – и засиделась за полночь.

В Ордене никогда не пренебрегали планированием. Результат двухмесячной работы Академии Генштаба, лучших стратегов и тактиков, холеного интеллектуального потенциала Ордена, состоял из вводной, описательной и заключительной частей с исчерпывающим перечнем действий всех родов войск во время высадки на планету и дальнейшей наземной операции. Опираясь на данные разведки, агентурные сведения и на любезно предоставленную лордом Тонатоса информацию, Академия разработала сценарий захвата и удержания власти в столице, постепенного наведения порядка миротворческими силами в провинциях, создания военных округов и зон спецконтроля. Отдельные главы посвящались взаимодействию со средствами массовой информации и пропаганде легитимности оккупационного процесса в свете федерального законодательства. Заключительная часть плана освящала перспективы политического устройства Тонатоса и его будущего в рамках Федерации.

Сова еще не дочитала этот объемный документ и до середины, когда ее охватило неверие в достижимость запланированного. План был по-научному солиден и внушал уважение к проделанной над ним работе, но Сова охотнее поверила бы в то, что Тонатос просто расстреляют из космоса, чем в то, что этот план может когда-либо сработать. Что-то важное ускользало от внимания, какое-то несоответствие, соринка в глазу раздражала, заставляла с сомнением кривить губы: «Не будет так!». Нет, не будет. Или она просто мстительно критикует все, что исходит от Ордена, заранее желая поражения всем его замыслам?

Машина Ордена работала как слаженный, давно обкатанный и безотказный механизм. Академия Генштаба учла практически все – географическое расположение столицы и космопорта, концентрацию войск, их подготовку и оснащение, настроения местного населения и уровень поддержки Симаргла в столице и в провинциях, влияние связи и информации. Орден намеревался поставить планету под свой полный контроль – от вооруженных сил до финансовых потоков. Во всем этом процессе Симарглу отводилась лишь роль послушной марионетки, которую опытные кукловоды будут держать на виду и дергать за ниточки, разыгрывая перед всей Федерацией талантливую пьесу под названием «Хвост змеи».

Сова отхлебнула остывший кофе. Военные планы высадки оказались отличным снотворным. Полночи перед компьютером, на жестком стуле, уставившись в экран, – и литр выпитого кофе звонко плещется внутри. Хорошо жить нормальным людям – они могут скушать какой-нибудь стимулятор умственной активности и, ни разу не зевнув, трудиться ночь напролет. Они могут вколоть себе допинг, и их мозг будет исправно шевелить извилинами столько времени, сколько понадобится. Они могут, в конце концов, с удовольствием выпить кофе – и сон пройдет. На Сову не действовали лекарства, и кофе она пила скорее ради самовнушения, чем в ожидании эффекта от кофеина.

Итак, Симаргл – в роли марионетки. Сова заставила себя думать в этом направлении.

Симаргл чрезвычайно плохо подходил на эту роль. Соринка в глазу вдруг выросла до размера бревна. План Ордена был хорош всем, но в нем не было сердцевины – самого правителя Тонатоса. Личность, способная оказать значительное, если не определяющее влияние на всю ситуацию, от внимания стратегов Ордена как-то ускользнула. И напрасно. Действия этого персонажа, с точки зрения Совы, надлежало учитывать в первую очередь. Даже если сам персонаж – в плену, под круглосуточным надзором, лишенный всякой самостоятельности и инициативы. Лишенный ли? Зная Симаргла, вполне логично было бы ждать от него какого-нибудь подвоха даже после смерти.

Впрочем, допуск к материалам ей дали, очевидно, не для того, чтобы она высказала свои сомнения. К тому же были основания подозревать, что помимо официального плана существует и парочка секретных протоколов к нему, которые ей никто не удосужится предоставить, так что Сова не испытала чувства благодарности за оказанное доверие. Не так уж она и лукавила, отправляя Магистру рапорт о переводе в шифровальное управление – никакого желания участвовать в окончательном покорении когда-то суверенного Тонатоса у нее не было. Ее порыв плюнуть на все и сбежать вполне укладывался в замысел Магистра ограничить ее участие в предстоящей операции. Но, положив начало этому процессу, Сова считала крайне безответственным малодушно самоустраниться от его результата. Ее активного участия в финале драмы никто не требовал, так что ей предстояло досмотреть спектакль в качестве зрителя. Искушенного – но все-таки зрителя. Сова дала себе слово ни во что не вмешиваться и сохранять спокойствие и нейтралитет.

Сбор личного состава был назначен на утро понедельника. Сове было предписано прибыть на флагман, где базировался штаб операции. Накануне она связалась с ремонтными доками порта, чтобы на всякий случай проверить, как исполняется оставленное ею распоряжение о профилактическом ремонте «Водолея». И тут ее ждала первая неожиданность: борт триста двадцать шестой «Водолей» не только прошел профилактический ремонт, но уже был загружен в двести шестнадцатый истребительный отсек флагмана.

– От кого поступил приказ? – поинтересовалась Сова.

– Информация не предоставляется в устной форме.

– Это мой корабль!

– Информация не предоставляется в устной форме, – терпеливо повторили ей. – Обратитесь с запросом в Управление порта.

«Ни во что не вмешиваться», – напомнила себе Сова и принялась за экипировку. То, что «Водолей» будет под рукой, ее вполне устраивало.

Новая полевая форма с погонами капитана самолюбию не льстила. К тому же, кроме формы, ее воинственный вид ничем не подкреплялся: личный бластер с «защитой от дурака», положенный ей как офицеру, согласно уставу флота, при сходе в порту надлежало сдавать на хранение. Во время же рейса оружие полагалось только командирам и боевым постам. Остальной личный состав получал в руки средства уничтожения себе подобных исключительно после сигнала боевой тревоги.

На флагман она прибыла в числе последних, но без опоздания. Выбрала ближайшую к двести шестнадцатому отсеку одноместную каюту, выполнила все правила внутренней безопасности: сообщила центральному компьютеру крейсера, кто занял каюту номер «1065», звание, должность, личный идентификационный код и прочую чепуху на случай точного опознания трупа при неблагоприятном стечении обстоятельств. После чего для очистки совести попыталась попасть в рубку управления, чтобы отрапортовать о прибытии. Отрапортовать не пришлось: в штабную рубку ее не пустили по причине перманентного заседания Генштаба. Сова поморщилась от унижения, но пережила. И черт с ними! «Ни во что не вмешиваться!» Флагман прогрел двигатели и поднялся на среднюю орбиту.

Полдня она усиленно не вмешивалась: читала, лежа в каюте, грызла предусмотрительно прихваченные с собой яблоки и всячески проявляла «спокойствие и нейтралитет». Надо сказать, что политика невмешательства утомляла до чрезвычайности. К вечеру Сова совершила вылазку в столовую. Есть, правда, не хотелось, но хотелось взглянуть на штабные физиономии. А еще лучше попасться на глаза Магистру, с которым ее отказались соединять по внутренней связи. Вызывать Магистра по телепатическому каналу не имело смысла. Что она могла бы ему сказать? О чем спросить? «Не нужна ли я вам в этой суперважной миссии?». И услышать вежливое «нет»? Ни Магистра, ни старших офицеров штаба в столовой она не встретила. Единственное, что ей удалось выяснить у дежурного – что Магистра на флагмане нет и не будет. Она вернулась в каюту и съела последнее яблоко.

Старт эскадры затянулся на несколько часов. Еще сутки флагман болтался на средней орбите, принимая боеприпасы и десантные боты, и, наконец, загруженный до отвала людьми и техникой, медленно, как объевшийся удав, пополз на стартовую позицию перехода. Яблоки кончились, и Сова привычно кусала нижнюю губу. Выходить из каюты не хотелось. Можно было, конечно, сходить в смотровую башню и посмотреть момент начала подпространственного перехода, когда привычное сияние звезд сменяется абсолютной чернотой, вызывающей ужас и восторг одновременно. Но в смотровую наверняка, как сельди в бочку, набились жаждущие впечатлений новички. К тому же там ее ждали глупо-завистливые взгляды, от которых Сову уже мутило. Она без особого интереса посмотрела старт через встроенный монитор каюты. Еще пару часов она убила, проигрывая компьютеру в покер. Машине было проще: она не страдала человеческим азартом. Сова, правда, тоже не страдала, но усиленно притворялась, что теперь вот страдает. По внутренней связи до нее никому не было никакого дела. Наконец, устав страдать ожиданием неизвестно чего, Сова выбрала музыкальную программу и задремала под классическую мелодию древнего менуэта.