– Ну хорошо, понеслись опять! Стрингеры! Взяли быстренько – ну, кому говорю, взяли!

Около полуночи фронт теплого воздуха достиг нашей округи, и снег превратился в жидкую грязь. Продольная балка-стрингер из пермапласта весила пятьсот фунтов, и тащить ее было не сахар, не считая даже, что она была покрыта ледяной коркой. Каждая команда стрингеров состояла из четырех человек – по двое на каждом конце балки. В паре со мной шла Роджерс.

– Сто-о-й… – выкрикнул парень, шедший за мной, имея в виду, что сейчас балка выскользнет у него из закоченевших пальцев. Хоть и пермапластовая, она вполне могла бы сломать человеку ногу. Мы все разжали пальцы и отпрыгнули в сторону – одновременно. Балка, подняв фонтан грязевых брызг, рухнула на землю.

– Черт тебя подери, Петров, – сказала Роджерс. – Может, тебе лучше перейти в Красный Крест или еще куда? Растакая балка не нарастак тяжелая.

Обычно наши девушки гораздо осмотрительнее в выборе выражений, но Роджерс можно было понять.

– Нухршо-о! Стрингеры, вперед! Склейщики! Не отставать!

Два человека нашей бригады склейщиков бросились бежать, раскачивая своими ведрами.

– Манделла, давай двигай. А то я что-то отморожу.

– И я, – поддержала девушка. Больше с чувством, чем с логикой.

– Раз-два – взяли-и!

Мы подхватили чертовку и потащились к мосту. Он был готов примерно на три четверти. Похоже, второй взвод нас обгонит. Мне-то было бы все равно, но только взвод, первым закончивший мост, домой полетит на вертолете, а нам придется тогда четыре часа шлепать по грязище, и отдыха у нас сегодня тоже не будет.

Мы установили балку на место и начали прилаживать фиксирующие скобы к опоре. Девушка из бригады склейщиков начала уже выплескивать смолу на балку, хотя мы не успели ее закрепить. Ее напарник ждал по другую сторону моста. Настильщики дожидались своей очереди у подножия, каждый из них поднял над головой лист упроченного пермапласта словно зонтик. Они были сухие и чистые. Интересно, заметил я громко, за что им такая честь выпала? Роджерс высказала несколько предположений, красочных, но маловозможных.

Мы направлялись за следующей балкой, когда проводящий полевые занятия (имя его было Дагльстайн, но мы звали его «Нухрош») засвистал в свою свистульку и проревел:

– Нухро-ош, солдаты, десять минут перекура! Курите ежели есть что. – Он сунул руку в карман и включил обогрев наших комбинезонов.

Мы с Роджерс присели на край стрингерной балки, и я вытащил кисет. Скруток с травой у меня было полно, но их не разрешалось курить до вечера. С табаком у меня был только сигарный окурок, дюйма на три. Я закурил – и после пары затяжек почувствовал себя не так уж плохо. Роджерс тоже затянулась, но только за компанию, тут же скорчила гримасу и вернула окурок обратно.

– Ты еще учился, когда тебя призвали? – спросила она.

– Ага. Как раз получил диплом об окончании. Физика. Хотел стать преподавателем. Она невесело кивнула.

– А я на биологическом…

– Долго? – Я зачерпнул полную пригоршню снеговой каши.

– Шесть лет. Я бакалавр. – Она водила ботинком из стороны в сторону, нагребая холмик замерзающей грязи и мокрого снега, похожего на кристаллы перемороженного молока. – И отчего так получилось, отчего эта сволочь началась?

Я вздохнул. Вопрос требовал ответа, вроде тех, что нам предоставляли ИСООН. Интеллектуальная и физическая элита планеты, коей должно спасти человечество перед лицом тельцианской угрозы. Вот дерьмо. Все это только гигантский эксперимент. Хотят попробовать, не удастся ли навязать тельцианам столкновение на поверхности планеты.

Нухрош дунул в свисток на две минуты раньше, чем положено – как и всегда, – но я и Роджерс и еще два наших стрингера могли сидеть с минуту, пока склейщики и настильщики приканчивали нашу последнюю балку. Костюмы быстро остывали, так как обогрев уже выключили, но мы из принципа не трогались с места.

Вообще-то никакого смысла не было в тренировке на холоде. Типичная армейская полулогика. Конечно, там будет холодно, но ничего похожего на лед или снег. Даже по своему определению входная планета находится в зоне температур, близких к абсолютному нулю. Коллапсары совсем не греют – и если вы почувствуете холод, значит, вам пришел конец.

Двенадцать лет назад, когда мне было всего десять лет, был открыт коллапсарный прыжок. Направьте предмет с достаточной скоростью прямо в коллапсар – и вот он уже выпрыгивает где-то совсем в другой части Галактики. Быстро нашли закономерность, позволяющую определить место выхода: объект как бы движется в начальном направлении вдоль «линии» (то есть вдоль эйнштейновской геодезической линии) и выпрыгивает в пространство, когда эта воображаемая «линия» упирается в другой коллапсар. Причем объект выпрыгивает в обычное пространство в том же направлении и с той же скоростью, с какой он вошел в первый коллапсар. Время перехода между двумя коллапсарами практически ноль.

Явление задало работы физикам и математикам. Им пришлось пересмотреть теорию одновременности, потом разобрать до основания здание общей теории относительности и собрать его снова, включив необходимые изменения. И политики тоже очень обрадовались, потому что теперь они могли послать корабль с колонистами на Фомальгаут с меньшими затратами, чем раньше обходилась посылка двух человек на Луну. Политики были бы рады отправить массу людей на Фомальгаут совершать невиданные подвиги, вместо того чтобы эти люди не давали им спать спокойно дома, на Земле.

Каждый колонистский корабль сопровождался автоматическим зондом. Зонд следовал за кораблем примерно в двух миллионах миль. Уже были получены данные о существовании входных планет – скальных мирках, вращающихся вокруг коллапсаров. Зонд, в случае, если корабль врежется в такую планету на скорости в 0,999 световой, должен вернуться домой и сообщить о печальном событии.

Именно такого рода катастрофа никогда не случалась, но однажды все-таки зонд вернулся домой один. Информация, им доставленная, была проанализирована, и оказалось, что корабль колонистов был атакован чужим кораблем и уничтожен. Это произошло в окрестностях Альдебарана, в созвездии Тельца, и так как выговаривать слово «альдебараниане» несколько неудобно, враг получил имя «тельциан».

Корабли переселенцев начали отправлять в полет под защитой военных крейсеров. Потом крейсера начали совершать рейсы самостоятельно, и в конце концов Группа Колонизации уступила место ИСООН, то есть Исследовательским Силам при ООН. Ударение на слове «силы».

Потом какой-то умник в Генеральной Ассамблее родил идею, что следовало бы подготовить группу людей, способных вести наземные боевые действия и охранять входные планеты ближайших коллапсаров. Это привело к Элитарному Призывному Закону 1996 года и появлению самой элитарно набранной армии в истории военных сражений.

И вот мы, пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин, все с коэффициентом интеллекта выше 150 и необыкновенной силы и выносливости, самым элитарным образом месили грязь в центральной Миссури, размышляя при этом о практичности умения строить балочные мосты на планетах, где единственная жидкость являет собой случайную лужицу жидкого гелия.