51

Он выжил. Его в последние секунды, как в дешевом боевике, успели отбить свои. Но часто, очень часто Рем Даскинс думал, что для него лучше было бы погибнуть как настоящему мужчине, в бою, чем превратиться в инвалида. Да, медицина творит чудеса, и за полтора месяца его вновь поставили на ноги, но медицинская комиссия по окончании курса реабилитации дала однозначное, категоричное заключение «к строевой не годен». Перегрузка свыше пяти g могла стать для него фатальной. В реальном бою таких полно, он сам не раз испытывал восемь и даже десять.

Максимум, на что он теперь мог рассчитывать, это на какую-нибудь бумажную работу в отдаленной части, штабы и без того плотно заняты, или даже преподавательскую, но опять-таки без допуска к полетам.

Но и здесь его ждал облом. Все вакантные места даже в самых отдаленных частях, на самых забытых богами планетах уже заняли генеральские и полковничьи сынки, тут же, с началом войны переведшиеся, а по сути бежавшие из действующей авиации. А среди преподавателей и без того боевых инвалидов хватало, что означало полное увольнение со службы.

В качестве компенсации «на и отвяжись» ему дали очередное звание, соответствующую пенсию да орден с пригоршней медалей на грудь.

Отставка в двадцать девять лет!

«О да, теперь я понимаю тебя, Ригель, – мысленно разговаривал со своим бывшим командиром Рем, хлебая из горлышка что-то темное и содержащее не менее сорока процентов спирта. – Когда тебя поперли в захолустье из-за этого дурацкого обвинения, это все равно что увольнение, и ты уволился. Теперь я понимаю твою злость…»

Даскинс даже в наемники податься не мог, по примеру своего бывшего ведущего, не столько по здоровью, туда и не таких принимали, сколько из-за того, что большую часть охранных фирм разорились, какие-то принудительно закрыли власти, и оставшиеся без работы воевали на стороне Союза. Понятное дело, что Рем наняться к врагам не мог.

Рем пил и тупо пялился в ТВ-терминал, перепрыгивая с одного канала на другой не задерживаясь ни на одном больше чем на три секунды. Вот какие-то новости. Даскинс прислушался, потому как показывали боевые корабли.

– …вторая атака на цитадель мятежников также не принесла полной победы… – вещал диктор.

– Можно подумать, в прошлый раз у нас была победа… хоть какая-то.

Дальше шло что-то невнятное, и Рем, имевший прямое отношение к армии, заподозрил неладное. Почти не показывали реальных картинок с места боя, как при трансляции первого вторжения на Касабланку. Тогда разгром флота СНМ представляли как полный успех.

«Либо показывать нечего, – подумал он, – либо показывать нельзя».

Решив, что верно, скорее всего, второе, Рем отодвинул от себя бутылку и стал искать информацию. Более или менее реальную картину можно почерпнуть из сайтов, поддерживаемых мятежниками. Во время любой войны противоборство противников, как известно, идет во всех сферах, в том числе и на информационном поле.

Зайдя в Сеть и загрузив адрес сайта, поддерживаемого сочувствующими Союзу независимых миров, с которыми хакеры Конфедерации нещадно боролись, (набранный, к счастью, еще работал) Рем Даскинс увидел то, что так старались скрыть официальные власти. Он увидел настоящую катастрофу, постигшую флот.

«Похоже, я еще легко отделался», – невольно подумал Рем.

Спустя месяц после того, как отремонтировались корабли, Флот повторил попытку уничтожения орбитальной ремонтной станции Касабланки. Корабли от звезды до планеты дошли без проблем. Их никто не беспокоил. Вообще. А вот дымовую завесу поставили не в пример гуще прежней. По сути Касабланку окружало настоящее дымное кольцо, особо плотное в районе станции, достигавшее едва ли не полсотни километров в диаметре.

Флот противника подрос до пятнадцати кораблей. Между флотами с дальних дистанций завязалась вялая перестрелка, конфедераты не хотели повторять старых ошибок и сразу же послали на штурм станции бортовую авиацию, ни много ни мало, а четыреста самолетов, для чего в систему подтянули два полноценных авианосца.

Противник также выдвинул навстречу свою авиацию, триста бортов и зачем-то еще три рейдера. Но побоища между ними не случилось. Мятежники, словно струхнув, побежали назад под прикрытие спасительной завесы, а вот рейдеры, будто бы растерялись, что остались одни, запоздали с разворотом, не успели набрать скорость и в итоге оказались в самой гуще «протонов».

А конфедераты рады стараться – разнесли грузовички из ракет. Впрочем, один рейдер, это Рем заметил отчетливо, особенно при хорошем увеличении, рванул несколько раньше, чем его поразила тяжелая ракета.

Блеснули три беззвучных взрыва, синхронных взрыва, и там, где только что неслись в атаку четыреста «протонов», не было никого. Уцелевшие машины, беспорядочно вращаясь, разлетались во все стороны, но ясно, что их пилоты после такой встряски не жильцы. Ну, в лучшем случае такие же инвалиды, как и Насос.

– М-мать… – выдохнул Даскинс и надолго приложился к горлышку ополовиненной бутылки, оставив в ней едва ли четверть.

В этом термоядерном взрыве, не выпустив ни одного снаряда, не сбив ни одного «стрижа», не говоря уже о том, чтобы выполнить задание, погиб почти весь свет истребительной авиации Конфедерации «Категории-А». От того, что было, осталось процентов двадцать, не больше.

После такого конфедераты сами попытались применить ядерное оружие, но их торпеды не проходили к целям и наполовину дистанции, перехваченные сначала брандерами, а когда они кончились (сорок штук), ядерные торпеды контрторпедировали обычными торпедами.

Так и ушли конфедераты не солоно хлебавши, но обещая вернуться.

«И это есть вторая атака на цитадель мятежников, также не принесшая полной победы?!» – возмутился Рем, вспомнив слова диктора.