25

Флот чистки также не обошли стороной. Получив списки арестованных, Каин Иннокент прямо-таки офонарел только от одного количества схваченных «врагов народа». Лишь под расстрельной статьей «пятьдесят восемь» числилось сто сорок человек, это не считая еще четырехсот с лишним по менее серьезным статьям, но и им ничего хорошего не светило. Хорошие такие тюремные сроки.

Адмирал тут же затребовал связь с Давидом Сукерманом.

– Майор, вы совсем офигели?!

– Что такое, адмирал?.. – опешил глава местного отделения КФБ.

С ним подобным тоном, да еще применяя сходные выражения, никто не разговаривал уже очень давно, с того самого момента, как он надел погоны солдата невидимого фронта.

– О чем вы?

– Он еще спрашивает, о чем это я?! Я о том, что вы обескровили мой командный и средний офицерский состав!!! Вот что случилось! Я, вашу мать, как воевать должен, скажите мне, пожалуйста?! Кто будет управлять кораблями?!!

– Успокойтесь, господин адмирал, – вернул себе самообладание Давид Сукерман. – Все арестованные виновны согласно нашему УК СНМ, и это подтверждено спецсредствами. Я прекрасно понимаю всю опасность подобного изъятия офицерского состава из системы управления кораблями и в целом Флотом и, поверьте, адмирал, мои люди подошли к этому делу очень тщательно, чтобы не нарубить дров. Я в этом вопросе их сам лично инструктировал. Так что вы, можно сказать, отделались малой кровью. В конце концов, оставлять этих людей на своих постах еще опаснее.

– И вы говорите мне, что ваши люди не нарубили дров?! – наигранно удивился Каин. – Да вы изъяли у меня тридцать процентов людей! Это ли не рубка дров?! Это самый настоящий лесоповал!

– Но и держать откровенных врагов Союза в составе Вооруженных сил и Флота, да еще на командных местах тоже не дело. Они же в любую ответственную минуту могли предать нас, совершить диверсии, не выполнить вовремя приказ, и все закончилось бы крахом.

– Не сходите с ума, майор Сукерман, – уже жестко сказал Каин Иннокент, отбросив крикливый тон. – Ваш гребень слишком частый… и вместе с блохами вы выдираете волосы. Это смахивает уже на паранойю. Вы испугались нападения и гребете всех подряд, и это никак не способствует нормализации обстановки ни в целом ни в частности, спокойствию и доверию. Верните мне моих людей и не забудьте извиниться перед каждым.

– Я не подчиняюсь вам, адмирал.

– Я это прекрасно знаю, майор. Но раз вы не хотите уладить все в узком кругу тет-а-тет, то придется обращаться к вашему непосредственному начальству. Пусть сам глава КФБ вас приструнит, а то вы на местах слишком много стали себе позволять. Власть сказывается на вас не самым лучшим образом. Лучше бросьте все силы на поиск настоящих виновников.

– А не слишком ли много вы стали позволять себе, господин адмирал? – процедил сквозь зубы задетый за живое Давид Сукерман.

– Не слишком.

– А вот мне кажется, что наоборот, – прищурился глава отделения КФБ на Касабланке. – Я бы даже сказал, что ваше заступничество за этих вражин очень даже подозрительно.

– О! Я так и вижу, как у вас руки чешутся меня проверить на полиграфе с сывороткой правды! – откровенно засмеялся Каин. – Я вам больше скажу, вы бы скончались от инфаркта, узнав, что я думаю обо всем этом! Но, к счастью для меня, у вас руки коротки. Адмиралитет и генералитет проверяется центральным управлением КФБ, подчиненное непосредственно главе Комитета.

– Это так… и я в связи с последними высказываниями, разговоры-то пишутся, настоятельно рекомендую им вас проверить с особой тщательностью.

– Рекомендуйте. Вот только мы еще посмотрим, чьи рекомендации окажутся более весомыми.

Иннокент и Сукерман мерили друг друга взглядами с мониторов средств связи.

– Я все сказал, – произнес Каин и отключился.

У него еще слишком много работы, чтобы играть с кем-то в гляделки. Вне зависимости от того, какое решение примет глава местного отделения КФБ, Иннокент решил все же связаться с Артуром Баренцевым и утрясти этот вопрос на самом верху, чтобы бойцы невидимого фронта не перегибали палку в борьбе с таким же невидимым врагом.

Плохие отношения с Сукерманом – это, конечно, не есть хорошо, но Каин по-другому не мог. Ведь все, кто обвинен по 58-й статье, если суд признает их виновными, а он их признает таковыми (куда он денется?) подлежат расстрелу. И вообще этот бардак с расстрелами нужно прекратить в принципе. К чему людей зазря губить?

Снова пришел адъютант с докладом.

– Надеюсь, на этот раз новости хорошие? – с умоляющим взглядом поинтересовался Каин.

– Так точно, сэр!

– Ну, тогда давай… И свободен.

– Есть, сэр.

Иннокент взял листок и прочитал донесение. Новости действительно оказались хорошими. Через неделю с конвейера перепрофилированного завода должен сойти первый «стриж», изготовленный полностью на Касабланке за исключением двигателей. Их завозили с Акинареса, да так интенсивно, что забили ими все склады хранения. Но это тоже хорошо. Лучше пусть будет излишек, чем нехватка. Опять же можно попытаться наладить выпуск торпед. Каин решил заняться и этим вопросом самым плотным образом.

Оставалось только решить, стоит ли являться на торжество по такому случаю? Агенты Конфедерации все еще не выявлены, и они наверняка приготовят к данному моменту какую-нибудь гадость, даже несмотря на тщательнейшие проверки на безопасность со стороны КФБ.

«Президента там точно не будет», – с легкой усмешкой подумал Каин.

Джуд Блэлок после атаки на Белый дом вообще старался «светиться» на людях как можно меньше всюду видя опасность. Что ж, его можно понять. После того как смерть обдала его своим дыханием, он ее очень сильно испугался.

«А боюсь ли смерти я? – пасмурно подумал Каин Иннокент. – Нет? Тогда почему вечерами, когда становится совсем невмоготу, я не могу спустить курок?»

Может, это не позволяет сделать чувство долга? В конце концов, он дал слово Виктору Баренцеву исполнить задуманное им, дабы защитить человечество от возможной угрозы. Или это просто отговорка слабака?

«Если вышибить мозги, то все угрозы и данные клятвы станут мне до одного места…» – подумал он.

Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Иннокент вновь постарался погрузиться в работу. Его Флот почти полностью отремонтирован, и он взялся за укрепление орбитальной ремонтной базы. С этим имелись определенные трудности, ведь станция по сути своей гражданская, и для защиты малопригодна. Но сделать это нужно хотя бы затем, чтобы она не развались от одного залпа или единственной достигшей ее торпеды. А того и другого на нее вскоре обрушится в избытке.