11
Словно ответ на вопрос, «гроб» с щелчком резко открылся, точно выехал ящик из стола. В следующую секунду оттуда восстал «мертвец». Удивление, переросшее в ошеломление, превратило всех на несколько мгновений в статуи. Этого агентессе хватило с лихвой, чтобы открыть стрельбу с двух рук из «тихих» пистолетов, разя всех наповал.
Сорвав маску, Марьям выпрыгнула из своего кокона, так по-идиотски раскрытого, и попыталась спрятаться за каким-нибудь контейнером, но, увы, ничего не получилось, все уже спешили на странный шум. Ее спасла только запоздалая реакция охранников, ну никак не ожидавших такого поворота событий. Вступать в безнадежную перестрелку с превосходящим числом и вооружением противником она не собиралась, как не собиралась сдаваться. Имелся еще один сюрприз, предусмотренный и на случай раскрытия.
Укрывшись за контейнером, от которого срикошетило несколько пуль, агентесса, присев, вдавила кнопку на часах, и в тот же миг сработала система самоликвидации кокона. Всех, кто успел подбежать к месту происшествия, хорошо приложило осколками и ударной волной, надолго выведя их из строя.
– Поспите мальчики, целее будете…
Марьям, подхватив трофейный автомат и несколько обойм к нему, поспешила на выход из грузового отсека. Осталось еще только трое заслуживающих внимания противников: один охранник и два комитетчика. Экипаж не в счет. Они гоняться за ней не будут.
Агенты КФБ требовались ей живыми, хотя бы один. Она быстрее своих оппонентов добралась до шлюзового отсека, потому что он располагался ближе к грузовому отсеку, чем к кают-компании.
Как того и ожидал лейтенант Лайн, допрос с помощью полиграфа капитана, первого помощника и боцмана ничего не дал. Диаграммы бежали ровные, значит, допрашиваемые давали правдивые ответы. И по ним выходило, что никакого запрещенного, незарегистрированного груза и тем более людей на судне нет.
«Или о нем капитан и его команда ничего не знает, – подумал Фридрих. – Такое тоже бывает. Теперь все зависит от того, нашли ли что-нибудь ребята…»
И тут корабль тряхнуло в третий раз. Но как-то иначе, чем первые два раза. Эхом прошелся по коридорам гул.
– Что это было? – быстро спросил лейтенант у капитана.
– Не знаю…
– Это из… из грузового отсека, – холодея, сказал боцман.
– Это взрыв, – добавил сержант из бывших абордажников.
Абордажнику можно верить на все сто. Ему ли, бывалому бойцу с десятками абордажей торговцев за плечами, не знать о взрывах в замкнутых пространствах кораблей.
– Ч-черт!
Фридрих Лайн схватился за рацию и попытался вызвать начальника досмотровой команды. Но на связь никто не выходил. Вместо этого на связь с командиром охранников вышел один из его подчиненных.
– Что?! – взглянул на него лейтенант.
– На судне посторонний. Он находился в контейнере, в специальном укрытии… это он рванул. Несколько человек убиты, остальные тяжело ранены.
– Проклятье!
Лейтенант потратил несколько секунд на раздумья, а потом махнул рукой:
– За мной! Он не должен покинуть судно!
Выскочив из кают-компании, лейтенант остановился, не зная куда двигаться, к шаттлу или же к ходовой рубке «Фаербола». Он еще никогда не попадал в подобные переплеты и невольно бросил вопрошающий взгляд на абордажника. Этот бугай олицетворял само спокойствие, даже стыдно как-то мельтешить перед ним.
– Нужно разделиться… – сказал он.
– Точно. Ноэль, давай к рубке, – послал лейтенант своего помощника, – а мы к шаттлу. Не думаю, что он уже там, мы его встретим.
Абордажник согласно кивнул, поддерживая распределение сил.
– Побежали…
Группа разделилась, и лейтенант побежал за абордажником, почувствовав себя в родной стихии боя. Но, увы, по пути к шлюзовому отсеку противник им на дороге не встретился, только ошалелые члены команды, выбегавшие кто откуда, коих сержант чудом не поубивал чисто рефлекторно, но все же вовремя отводил ствол вверх.
Одного из членов экипажа они встретили у шлюзовой камеры.
– Чужие были?! – буквально набросился на него лейтенант.
– Д-да…
– Сколько?!
– Один…
– Где?!
– Он побежал туда… к рубке… после того как понял, что в шаттл не попасть…
Люк в переходный отсек действительно закрыт, и на шаттл чужому в любом случае не пробраться. Пилот просто не откроет, увидев, что за бортом кто-то посторонний. Не откроет, даже если будут угрожать расправой кому-то из досмотровиков, не говоря уже о членах экипажа самого грузовика.
– Хорошо… побежали к рубке, – позвал за собой абордажника лейтенант. – Прихлопнем его там. Сейчас, только Ноэля предупрежу…
Но стоило им сделать всего несколько шагов прочь из шлюзового отсека, как сзади раздалась короткая очередь, и Фридрих Лайн почувствовал, как у него за спиной рухнуло тело абордажника. А в следующую секунду упал он сам с прострелянной ниже колена левой ногой. Боль тут же сковала все его тело и сознание.
Из шлюзовой камеры шагнула женщина с автоматом наперевес.
– Спасибо, – поблагодарила она матроса, положив руку ему на плечо, – ты сделал все как надо, и Конфедерация не забудет твоего мужественного поступка по охране Закона, по достоинству наградив. А теперь иди.
– Д-да, мэм… спасибо, мэм…
– Ну а ты чего разлегся? Вставай и руки держи на виду. Любое резкое движение и ты труп. Понял или повторить?
Лейтенант с трудом поднялся. Женщина запаслась еще боеприпасами к автомату.
– Вы что, мадам, совсем спятили? Вам же ни за что не скрыться от нас на этой калоше…
– А кто говорит про этот грузовик? Нет, я полечу на вашем, быстроходном и безопасном. Но сначала вызови своего напарника.
– Какого напарника?
– Не юли. Вас двое было. Давай.
– Хорошо…
Лейтенант, презирая себя за то, что попался, да еще женщине, под дулом автомата вызвал Ноэля, сказав, что противник задержан, и приказал ему срочно явиться на швартовую палубу.
– Не убивай его хотя бы.
– Не буду.
И действительно, с Ноэлем она поступила гораздо гуманнее, просто врезав ему прямо в лоб прикладом, когда тот только просунул голову в люк. На лбу у него начала пухнуть красная шишка. Фридрих даже не подозревал, что так бывает – она росла с каждой секундой.
– Открывай шлюз в шаттл, – обратилась она к лейтенанту, который сидел у стены с кляпом во рту и зажимал рану на ноге рукой. – Кляп можешь снять. А то неестественно будет.
– Вы сумасшедшая… – сказал он, отплевываясь, но не помогало.
Тряпка попалась грязной и воняла не пойми чем. А уж вкус…
– Наверное. Но это ничего не меняет. Поторапливайся. Ну и, понятное дело, без глупых геройских шуток, а то с тобой может случиться всякое такое, что плохо отражается на здоровье, а то и вовсе на жизни…
– Ясно.
Лейтенант Лайн вошел в переходный люк и дошагал до люка непосредственно в шаттл.
– Открывай, Мочила…
– Уже закончили?
– Ага…
Люк открылся, и Марьям распахнув его пошире, от души треснула лейтенанта прикладом по голове, от чего он потерял сознание, а на голове начала так же быстро набухать шишка.
Десять секунд – и она уже входила в пилотскую кабину.
– Не дергайся, Мочила. Ничего не трогай, а то останешься без рук.
– И не думаю… – медленно и примирительно поднял руки пилот.
– Люблю понятливых людей.
– Что делать?
– Пойдем, поможешь своему товарищу. Он слегка ранен…
Мочила покладисто отправился на выход. А как иначе, если ты под прицелом? Там он перебинтовал под взором бой-бабы молодого комитетчика, а потом перетащил его в кабину, где посадил на место отсутствующего второго пилота. Потом дошла очередь до второго агента КФБ, еще совсем мальчишки. Они особенно рьяные в работе. Его посадили в одно из пассажирских кресел, связав по рукам и ногам, и пристегнули.
– Полетели.
– Куда? – удивился Мочила?
– На ваш корабль естественно.
– Ну да… куда же еще… – согласился он, принявшись за работу.
– Предупреждаю, я знаю весь алгоритм действий запуска двигателей и управления, так что одно лишнее движение, один лишний задействованный переключатель – и пуля в твоей голове. Я доходчиво объяснила?
– Вполне.
– И держи рот на замке.
– Естественно… я ж все понимаю…
– Тогда поехали.
