Книга: Бесконечная свобода
Назад: Глава 3
Дальше: Часть третья Книга исхода

Глава 4

Новая ситуация потребовала нового планирования и координации. При этом помощь неожиданно пришла от наших противников: все семнадцать туристов, отправлявшихся на Землю, были из Пакстона и в той или иной степени принадлежали к верхушке первоначального заговора. А вот намеревались ли наши противники позволить нам возвратиться с Земли, не было ясно до конца. И вызывало сомнения.
До предполагаемого отъезда на Землю у нас было лишь двенадцать дней. Я разослал остальным копии документа, полученного от Дерева, и все мы ахали и гадали, не удастся ли нам получить согласие на нашу дальнюю поездку после переговоров с Человеком и Тельцианином (так, по аналогии с человеческим, вполне можно было именовать их коллективное сознание) на Земле.
Разговаривая с нашими по голографическому кубу, я как бы случайно притрагивался средним пальцем к скуле; это был телефонный код, означавший: «Не обращайте внимания на мои слова, нас могут подслушивать». Большинство собеседников отвечало мне таким же жестом.
Ни единого слова о заговоре не было произнесено вслух или передано при помощи электроники. Я писал краткие и точные описания роли каждого человека, и эти записки следовало запоминать и сразу же уничтожать. Даже с Мэригей, сматывая переметы на льду и не имея кого-либо постороннего в поле зрения, мы ни разу не заговорили об этом.
Каждый из семнадцати встречался с многими из остальных. Мы разговаривали по поводу Земли и между прочим сообщали о новом плане бегства. Преобладающее мнение сводилось к тому, что скорее всего из этого ничего не выйдет, но у нас не было времени подготовить что-нибудь более утонченное.
Мне было очень жаль, что я не мог ничего сказать Саре. Ее очень опечалила потеря шанса попасть на Землю; единственного в ее жизни шанса покинуть Средний Палец.
Я старался прятать улыбку, которая словно поселилась на моем лице. «Делай хоть что-нибудь, пусть даже это будет неправильно», — частенько говорила моя мать. Мы наконец что-то делали.
На Среднем Пальце не было армии: лишь легко вооруженные немногочисленные полицейские силы для поддержания порядка. И оружия на планете тоже почти не было. Здесь даже не охотились при помощи чего-либо более смертоносного, чем крючок и леска.
Но и тут имелся один экземпляр оружия, которое было потенциально куда опаснее, чем все стрелковое вооружение, находившееся в распоряжении Человека. В Музее истории в Центрусе хранился боевой костюм, оставшийся со времен Вечной войны.
Даже освобожденный от ядерных и обычных взрывчатых веществ, даже с дезактивированным пальцевым лазером, он все равно оставался страшным оружием, благодаря броне и системе умножения силы. (Мы знали, что эта система была в исправности, так как Человек иногда использовал боекостюм для различных работ по строительству и разрушению зданий). Мужчина или женщина, кто бы ни облачился в этот костюм, становился подобным мифическому полубогу — или, для представителей моего поколения, супергерою из комиксов. Он мог одним прыжком вскочить на крышу высокого здания. Убить человека единственным ударом.
Пополнить энергию костюма можно было практически из любого источника. Его можно было подзарядить от аккумулятора флотера, а затем учинить небольшой погром или получить пару часов для поиска более эффективного источника энергии.
Мы не могли рассчитывать на то, что костюм заряжен и стоит там, дожидаясь, пока мы им воспользуемся, — хотя Чарли и доказывал, что это должно быть именно так. По этой самой причине в Центрусе не было никаких военных сил, чтобы держать нас в повиновении. Но если бы мы вступили в сражение с Человеком и победили, то каков был бы наш выигрыш — с его точки зрения? Они видели себя наставниками и партнерами, ведущими нас к истинной цивилизации. У Человека не было никакой потребности принимать предосторожности против бессмысленных действий, не ведущих к полезному результату.
А мы должны были действовать так, чтобы наши намерения не укладывались в мыслительные схемы Человека.
Из всех, кого я знал, лишь Макс Вестон был достаточно крупным и физически сильным, чтобы наверняка справиться с щерифом. Для нападения на музей нам могло пригодиться его оружие. Конечно, нам следовало захватить его в последнюю минуту, непосредственно перед выездом в Центрус. Мы могли запереть его в его же собственной камере в участке или, возможно, взять заложником. (Я доказывал, что его не следовало убивать, как, впрочем, и любого другого, если этого можно было избежать. Макс с этим согласился, но, как мне показалось, слишком уж легко.)
Наше расписание было составлено Человеком. Десятого числа месяца коперник в полдень должен был прибыть экспресс-флотер, который за час доставит нас в Центрус. Там за вторую половину дня нам следовало пройти последний инструктаж, после которого предполагалось погружение в систему временного прекращения жизненных функций, а потом нас, как багаж, должны были доставить на «Машину времени».
Макс высказал вслух предположение, которое приходило в голову и мне, а также, возможно, многим другим: что они собирались прекратить наши жизненные функции вовсе не временно, а окончательно и бесповоротно. Потом отослать «Машину времени» к Солнцу, а когда она вернется без нас, то преподнести публике грустную сказочку, что мы все якобы померли от редкой земной болезни из-за недостатка иммунитета. Ну а Средний Палец таким образом избавится от семнадцати возмутителей спокойствия.
Это, несомненно, производило впечатление паранойи; я сомневался в том, что Человек видел в нас угрозу, которую следовало принимать во внимание, но даже если и видел, то в его распоряжении были куда менее сложные способы разделаться с нами. Но не стоило забывать и о том, что Человек часто добивался цели неожиданными способами. Полагаю, что это явилось следствием того, что он постоянно якшался с тельцианами.
Мы должны были очень точно рассчитать время и по порядку осуществить каждое из запланированных действий. Оружие шерифа позволит нам захватить боевой костюм, боекостюм откроет дорогу к челноку, а челнок доставит нас к нашему главному оружию.
Но план провалится, если, например, оружие шерифа запрограммировано на то, чтобы действовать только в его руках, — такая технология возникла более тысячи лет назад, — или если боекостюм будет полностью разряжен, или если окажется, что челнок или «Машина времени» имеют блокировку, позволяющую перехватить управление ими с земли. В КМЖС, на котором мы обучались пилотированию — я челнока, а Мэригей космического корабля, — об этом не упоминалось; оба транспортных средства были вроде бы совершенно автономны. Но нельзя было исключить и того, что в наших учебных курсах было упущено несколько деталей.
Мы считали, что не следует появляться у ратуши одновременно. Наши действия упрощались тем, что флотер должен был высадить нас прямо у двери шерифа, и мы вполне могли навалиться на него кучей. Но по плану нам с Мэригей следовало прибыть пораньше и отвлечь шерифа, а после, при необходимости, помочь Максу.
Билл и Сара привезли нас туда к одиннадцати часам. Весь наш багаж состоял из одной сумки, в которой находились туалетные принадлежности, несколько смен одежды и пара длинных ножей. Детям мы ничего не говорили. Билл пребывал в хорошем настроении и, не снижая скорости, гнал флотер по покрытым обледеневшим снегом улицам. Сара была подавлена и, похоже, изо всех сил сдерживала слезы. Она на самом деле хотела поехать с нами и, вероятно, считала, что мы приложили недостаточно усилий, чтобы добиться включения ее в список.
— Мы должны сказать им, — заметила Мэригей, когда мы подъехали к полицейскому участку.
— Что сказать? — насторожилась Сара.
— Ты не лишаешься поездки на Землю, — ответил я. — Мы не летим на Землю. Мы вернулись к первоначальному плану.
— Недели через две мы все будем на борту «Машины времени», — пояснила Мэригей, — и отправимся в будущее, а не в прошлое.
— Я ничего не слышал, — медленно проговорил Билл. И добавил: — А вы не думаете, что они будут возражать против этого?
— Они пока еще ничего об этом не знают. Первым узнает шериф.
Билл поставил машину на тормоз и обернулся на водительском месте.
— Вы собираетесь захватить корабль силой?
— Вроде того, — ответила Мэригей. — Если все пройдет по плану, то никто не пострадает.
— Могу я вам помочь? Я покрупнее вас.
— Не сейчас. — Но хорошо, что он это предложил. — Пока мы не попадем в Центрус, все должно выглядеть так, будто проходит по их плану.
— Только ведите себя так, как будто ничего не изменилось, мои дорогие, — добавила Мэригей. — Следите за новостями.
— Но… — пробормотала Сара, — но вы… вы не будете слишком рисковать?
— Мы будем осторожны, — успокоила ее Мэригей. Сара скорее всего хотела сказать: «Не наделайте глупостей», но, боюсь, что мы уже перешагнули через этот порог.
Я поцеловал их обоих и открыл дверь. Мэригей тоже поцеловала детей; Билла она обнимала на секунду дольше.
— Скоро увидимся.
— Желаю удачи, — торопливо проговорил Билл. Сара кивнула, прикусив нижнюю губу. Я закрыл дверь флотера за Мэригей, и машина тронулась.
— Ну, — бездумно произнес я, — вот и все. — Мэригей кивнула, мы поднялись по обледеневшим ступенькам и вошли в двустворчатую дверь.
В кабинете шерифа не было; мы обнаружили его в приемной.
— Вы рановато приехали, — заметил он, взглянув на часы.
— Нас подбросил Билл, — объяснила Мэригей. — Ему нужно было в школу. Он кивнул.
— Чай в кабинете.
Мэригей отправилась туда, а я прошел по коридору, как будто в туалет, главным образом для того, чтобы проверить камеры. Обе были открыты и запирались снаружи на простой механический замок. Обсуждая план действий, мы решили забрать оттуда клавиатуру прежде, чем мы посадим пленника под замок. Я не смог заставить ее работать, но, возможно, я просто не знал нужного кода.
Спустя несколько минут я присоединился к Мэригей, которая уже налила чай. Она взглядом указала на пустую вешалку позади стола шерифа. Вероятно, он держал пистолет под курткой, как и в ту ночь, когда пришел, чтобы арестовать нас.
Мы услышали, как дверь открылась и шериф поздоровался с Максом. Я прошел в приемную и увидел, что они обменялись рукопожатием. Макс знал о кобуре с пистолетом.
Мой поступок был довольно очевидным, и, оглядываясь назад, я предполагаю, что если бы шериф был начеку, то ничего не вышло бы. Я деланно споткнулся о ковер, выронил чашку с чаем и воскликнул:
— Вот дерьмо!
Как только шериф повернулся ко мне, Макс вывернул ему руку за спину и взял шею в замок. Шериф попытался ударить ногой назад, но Макс был готов к этому и легко сблокировал удар. Тем временем я подскочил к шерифу и выхватил пистолет.
— Не задуши его, Макс! — Макс ослабил захват левой руки ровно настолько, чтобы позволить своему пленнику дышать, но, нажав правой рукой, заставил его опуститься на колени.
Шериф дважды натужно кашлянул.
— Что это значит?
— Попытайтесь понять, — ответил Макс. — Воспользуйтесь вашим коллективным сознанием.
Из кабинета вышла Мэригей с большим мотком клейкой ленты в руках.
— В камеру! Уильям… Возьми его на прицел. Я небрежно держал пистолет, направив его в пол. Можно было уходить. Я взмахнул оружием.
— Держи его покрепче, Макс. Шериф не сопротивлялся.
— У вас будут настоящие неприятности. Независимо от того, какой цели вы добиваетесь.
— А у вас они уже начались, — ответил я. — Настоящие неприятности. Но к тому времени, когда мы вернемся, это уже не будет иметь ровно никакого значения.
Макс завел пленника в ближайшую камеру и заставил опуститься на стул.
— Что? Вы думаете, что можете… Вы собираетесь захватить космический корабль?
— А эти ребята быстро соображают, — проворчал Макс.
Мэригей быстро обматывала шерифа вместе со стулом клейкой лентой.
— Мы не хотим причинить вам никакого вреда, шериф, — сказал я. — Ни вам, ни кому-либо в Центрусе. Мы только продолжаем осуществлять нашу идею — ту самую, которую вы одобрили.
К нему, похоже, возвращалось самообладание.
— Но ведь одобрение было предварительным. Мы тогда еще не получили мнения Целого Дерева.
— Вы поступаете так, как считаете нужным, — отрезала Мэригей. — И мы не обязаны подчиняться приказам с Земли.
— С Земли от тельциан, — уточнил Макс.
— Но это же непрактично, — заметил шериф. В его голосе уже отчетливо угадывалось раздражение. — Вас всего трое…
— Семнадцать, — поправил я.
— Пусть даже семнадцать. Вы не сможете украсть космический корабль и управлять им.
— У нас есть план. А пока что посидите и подождите нас.
В камеру вошло еще несколько человек. Они остановились в дверях.
— Похоже, помощь вам не требуется, — констатировала Джинн.
— Осмотрите участок: нет ли тут еще какого-нибудь оружия, — распорядился Макс.
— Больше нет, — сказал шериф, кивнув мне. — Только пистолет. На крайний случай.
— Вроде такого, — заметил Макс. Он поднял руку, и я протянул ему пистолет. Он направил дуло на экран над клавиатурой и выстрелил. В маленькой комнате звук показался оглушительным. Я заранее прикрыл глаза рукой и потому не видел самого выстрела, но результат претендовал на драматический эффект. Дыра в столе оказалась больше, чем уничтоженный экран.
— Что это было, черт возьми? — воскликнул кто-то.
— Испытание. — Макс вернул мне оружие. — Действует.
— Но не хотите же вы украсть космический корабль с одним старым пистолетом!
— На самом деле нам нужно украсть всего лишь челнок, — ответила Мэригей. — Космический корабль будет делать то, что я ему прикажу.
— И у нас будет не только этот пистолет, — добавил Макс.
В двери показалась Кэт. Они с Мэригей кивнули друг дружке.
— Мы нашли кое-что для разгона толпы. Газовые гранаты и липучку.
— Вполне возможно, что в Центрусе именно это используют против нас, — сказал я. — Так что мы можем и сами запастись этими вещами.
— Маска была бы полезней, — заметил шериф.
— Какая маска?
— Противогаз. Он находится в верхнем правом ящике моего стола. — Он пожал плечами. — Вполне может пригодиться.
— Именно его мы не смогли открыть, — ответила Кэт. — Отпечатки пальцев? Он кивнул.
— Там лежат еще и боеприпасы. — Он пошевелил большим пальцем. — Вы можете принести стол сюда или освободить меня.
— Это ловушка, — насупился Макс. — Он, наверно, хочет подать сигнал.
— Поступайте как знаете, — отозвался Человек.
— Но почему вы вдруг стали помогать нам? — спросила Мэригей.
— Во-первых, я на вашей стороне; я знаю вас с самого детства и понимаю, что все это для вас значит. — Он перевел взгляд на Макса. — А во-вторых, у вас есть оружие. И по крайней мере один из вас умеет им пользоваться.
Макс извлек большой карманный нож, со щелчком выкинул лезвие.
— Я мог бы отрезать ваш палец. — Он аккуратно разрезал ленту и освободил шерифа. — А теперь идите, только медленно.
В ящике оказались патроны, противогаз, а также наручники. Мы надели их на шерифа.
— Флотер прибыл, — сообщил По от двери.
— А водитель? — поинтересовалась Мэригей. По ответил, что его нет; там включено автоматическое управление. — Вы поедете с нами, — сказала она пленнику. — Как заложник.
— Если вы оставите меня запертым в камере, то я никак не смогу помешать вам, — ответил он. — Я предпочел бы такой вариант.
Макс схватил его за руку.
— А мы предпочли бы взять вас с собой.
— Подожди, — остановил его я. — Вы думаете, что они убьют нас?
— Да, как только увидят, что вы вооружены. И то, что я буду с вами, ничего не изменит.
— Вот еще одна причина, по которой мы вас так любим, — заметила Мэригей. — За то, что вы так заботитесь друг о друге.
— Но ведь не только Человек будет принимать это решение, — ответил он, — и не только в Центрусе. Тельцианам будет совершенно непонятно, какое значение может иметь жизнь одного из них.
— Вы позволяете тельцианам управлять своими полицейскими делами?
— Нет, но поскольку дело касается космического корабля, оно перестает быть чисто полицейским. Все вопросы, касающиеся космоса, не решаются без участия тельциан.
— Тем больше оснований взять заложника, — сказал Макс.
— Вы хоть слышите сами себя? — язвительно заметил шериф. — Кто из нас теперь не ценит жизнь?
— Только вашу, — возразил Макс и подтолкнул его к двери.
— Подожди, — вновь вмешался я. — Они же не станут вмешивать в дело тельциан, пока не поймут, что нам нужно?
— Только люди и Человек, — подтвердил шериф. — Но для того, чтоб понять, что происходит, и вступить в контакт с тельцианами, потребуется немного времени.
— Да. — Я указал на дверь. — Уведи его отсюда и запри в камеру. Нам нужно посоветоваться. Макс вернулся через минуту.
— Похоже, наступило время играть по-крупному, — сказал я. — Флотер пойдет по главной улице в космопорт. Я могу выскочить возле музея, а вы все отправитесь дальше. Вместе с шерифом вас будет как раз нужные семнадцать человек, на тот случай, если кто-нибудь решит пересчитать вас по дороге. Это даст нам небольшой запас времени. А потом вы сможете отключить флотер прежде, чем он доедет до места.
— Но тогда у тебя не будет под рукой аккумуляторов флотера. — Мы намеревались воспользоваться ими в том случае, если боекостюм окажется разряженным.
— Почему же, будут, — воскликнул Макс. — Где-нибудь за километр от космопорта мы переведем флотер на ручное управление и опустим на землю. После того, как мы высадим Уильяма, пройдет пять-семь минут. Дадим ему еще минуту-другую, чтобы ввязаться в историю. А затем развернем флотер и возвратимся к нему.
— С полицией на хвосте, — добавила Мэригей.
— Может быть, да, а может быть, и нет, — возразил я. — У вас на всякий случай будет оружие. Но у них нет такой полиции, как на Земле. — А может быть, и на Земле ее теперь тоже нет. — Невооруженные регулировщики уличного движения.
— Ты не хочешь взять оружие? — удивился Макс.
— Нет. Посуди сам: слезоточивый газ — это настоящая удача. Я пущу газ, войду внутрь в противогазе и с фомкой, и уже через считанные минуты окажусь в костюме. Черт возьми, да я встречу вас на дороге к космодрому.
Мэригей кивнула.
— Это может сработать. А если и нет, то, по крайней мере, тебе не придется убивать смотрителей.
Я смог уложить газовые гранаты и противогаз в портфель шерифа. Труднее было замаскировать фомку, но я догадался засунуть ее в штаны на бедро и зацепил крюк за ремень. Под пальто ничего не было видно.
Мы все заняли места во флотере, и он двинулся вперед, поднявшись примерно на сотню метров. Снегопад усилился, так что даже земли почти не было видно. Мы надеялись, что в Центрусе такая же погода. Это затруднит действия для них, но не для нас. Лишь бы ветер не усилился. Снегопад не был помехой для челнока, но он не смог бы взлететь при сильном встречном ветре.
Это был неприятный час. Шериф не был единственным заложником; на самом деле судьбы всех нас зависели от результата целого ряда непредсказуемых событий. И никто не хотел говорить об этом сейчас, когда шериф находился рядом и слышал все разговоры.
Когда флотер снизился до уровня земли, приблизившись к границам города, мною овладело странное спокойствие. Конечно, впереди были какие-то опасности, но это был просто диетический супчик по сравнению с тем, что я помнил со времен войны.
Я не хотел думать о том, сколько лет назад это со мной происходило, надеялся, что смотрители музея окажутся тихими городскими мальчиками и девочками — книжными детьми, незнакомыми с насилием. А может быть, это будут старики. Но в любом случае своим появлением я обеспечу их историей, которую они будут рассказывать детям и внукам. «Я был там, когда сумасшедшие ветераны угнали космический корабль». А возможно, она окажется другой: «В тот день к нам ворвался этот сумасшедший парень со слезоточивым газом. Я застрелил его». Но никто из нас не мог припомнить, чтобы смотрители музея были вооружены. Хотя не исключено, что они держали оружие где-нибудь не на виду. Возможно, мне следует волноваться еще и из-за чего-нибудь непредвиденного.
Мэригей положила палец на кнопку сброса программы, но нажимать ее не понадобилось. Флотер остановился перед светофором на перекрестке перед библиотекой. Я быстро чмокнул Мэригей в щеку и выскочил за дверь.
Снежинки опускались все так же медленно и вертикально — хорошо для челнока и, пожалуй, для меня, так как снегопад несколько задержит подмогу, которая наверняка кинется в музей по сигналу тревоги. Я пробирался через медлительные уличные потоки, и встречные учтиво уступали мне дорогу; возможно, из-за моей хромоты: фомка сползла со своего места и теперь упиралась мне в подколенную ямку.
Мне пришло в голову, что музей мог оказаться закрытым, и это было бы хорошо. Я мог бы ворваться туда и, хотя несомненно сработает сигнализация, мне придется в этом случае иметь дело только с полицией, а не со множеством зевак.
Нет, такая удача меня не ожидала. Когда я подошел к музею, оттуда кто-то выходил, пятясь задом и держа в руках большой накрытый поднос, вероятно, с завтраком.
Я придержал тяжелую деревянную дверь, вошел внутрь и увидел, что не ошибся: смотритель — женщина-Человек двадцати с небольшим лет — жевала кусок пирога, а на тарелке перед ней лежали еще несколько кусков. Она что-то сказала мне на их языке; я не понял, так как рот у нее был набит. Думаю, что она пожелала мне доброго утра и предложила оставить здесь мое пальто и портфель.
У нее, как и у всех них, был широкий подбородок — хорошая цель для удара. Если она захочет заглянуть в портфель, останется только дать ей апперкот. Я надеялся, что смогу одним ударом оглушить ее на минуту, после чего ей потребуется еще минута, чтобы собраться с мыслями.
Но этого не потребовалось. Проглотив то, что было у нее во рту, она спросила, что у меня в сумке. Я ответил по-английски, медленно произнося слова:
— Я и сам не знаю. Я приехал из Пакстона, и меня попросили передать портфель Человеку, руководящему экспозицией оружия.
— О, он не Человек, он один из вас. Джекоб Келлман, он пришел две-три минуты назад. Вы можете отнести это прямо к нему: комната А-4. — В маленьком здании было только два этажа по четыре комнаты на каждом.
Дверь с номером А-4 была закрыта. Я открыл ее, внутри никого не оказалось. Никакого замка. Я осторожно прикрыл ее, извлек из штанов фомку и пробежал мимо всех менее впечатляющих примеров бесчеловечности рода людского прямо к стеклянной витрине с боевым костюмом. Два взмаха фомки, и переднее стекло разлетелось вдребезги.
Я отбежал к двери и оказался там в тот самый момент, когда она открылась. Келлман оказался седобородым мужчиной, по меньшей мере такого же возраста, как и я. Никакого оружия я у него не заметил. Меня хорошо натаскивали на различные приемы рукопашного боя, но я просто сильно толкнул его, и он упал, растянувшись, в коридоре. Я захлопнул дверь, подпер ее, за отсутствием замка, фомкой и поспешил назад к выставке.
Боевой костюм был более новой модели, чем тот, которым мне довелось пользоваться в последний раз, но я надеялся, что основные принципы его устройства не изменились. Засунув руку в потайное углубление между плечами, я нащупал там рычаг немедленного отпирания и потянул за него. Это не подействовало бы, окажись в костюме кто-нибудь живой, но, к счастью, желающих завладеть боекостюмом до меня в тот день не нашлось. Часть костюма, словно створка раковины, отошла в сторону, разбив еще одно стекло, а уверенное сопение гидравлики сказало мне, что костюм заряжен.
Кто-то колотил в дверь и что-то неразборчиво вопил. Я снял один ботинок и ногой в носке сдвинул в сторону осколки стекла, чтобы можно было стоять босиком, пока я раздеваюсь. Сбросил свитер, брюки и попробовал разорвать рубашку, но пуговицы оказались пришиты слишком хорошо. Пока я возился с ними, дверь начала сотрясаться: кто-то более крупный, чем Келлман, ритмично бил в дверь плечом.
Я извлек из портфеля обе газовые гранаты, выдернул чеки и швырнул их в противоположный конец комнаты Они взорвались с негромким хлопком, извергнув быстро расползающееся бурлящее непрозрачное облако, а я шагнул спиной вперед в костюм, засунул руки в рукава и стиснул оба кулака, подавая активизирующий системы сигнал. Я не стал терять время на прилаживание трубок для испражнений, и теперь предстояло терпеть либо позывы, если они появятся, либо результаты недостаточной терпеливости.
В течение невыносимо долгой секунды ничего не происходило. Я уже начал ощущать резкий запах слезоточивого газа. И в этот момент костюм с судорожным рывком сомкнулся вокруг меня.
Включились монитор и индикаторы систем, и я первым делом взглянул на нижний слева: показатель энергии находился на уровне 0,05. Индикаторы вооружения, как мы все и ожидали, оказались темными.
Двадцатая часть нормального заряда все же превращала меня в Голиафа, по крайней мере, временно. Прохлада и запах машинного масла говорили о том, что я дышал своим собственным воздухом. Я наклонился вперед, чтобы подобрать мою одежду, и с тяжелым грохотом упал ничком.
Конечно, прошло уже много времени с тех пор, как я в последний раз пользовался таким костюмом, и еще больше с тех пор, как надевал БР-устройство — безразмерное, один образец на всю армию. В нормальных условиях у меня был костюм, точно подогнанный под мои измерения.
Я сумел подняться на ноги и сложить одежду, за исключением ботинок, в передний «карман», и тут им удалось высадить дверь. И сразу же все, кто ворвался в комнату, начали кашлять и чихать. Из облака появилась одна фигура: женщина-Человек, накачанная, наподобие нашего шерифа, в очень похожей униформе и тоже с пистолетом. Она держала его обеими руками и тыкала дулом в мою сторону, но по ее лицу текли обильные слезы, и, я думаю, она вовсе не видела меня.
Эти люди меня совершенно не беспокоили. У меня за спиной находилась дверь запасного выхода. Я повернулся, качаясь, словно зомби из кинофильма 1950-х годов, и направился туда. Человек трижды выстрелила. Одна пуля сделала премиленькое отверстие в экспозиции ядерного оружия, вторая разбила лампу на потолке. Третья, судя по всему, отрикошетила от моей спины: я слышал, как она звонко пропела сзади, но, конечно, ничего не почувствовал.
Человек наверняка знала о том, что костюм разоружен, но все равно остается чрезвычайно опасным, и мельком подумал: насколько храброй она окажется, если я вновь обернусь и затопаю к ней. Но для такой игры у меня не было времени.
Я толкнул запасную дверь — она слетела с петель, — а затем, изогнувшись, протиснулся в дверной проем. Костюм был в высоту почти восьми футов и мало годился для пребывания в помещениях.
Народ со страшным шумом рассыпался в стороны. Человек или кто-то еще выстрелила в меня — матово-черный гигант в снегопаде является удобной мишенью. Повернув рукоятку на запястье, я сделал себя камуфляжно-зеленым, затем песочно-желтым, но в конце концов костюм все же окрасился в глянцево-белый цвет.
Я со всей возможной скоростью ковылял в сторону Главной улицы, дважды чуть не поскользнувшись на снегу. Ну же, подбадривал я себя, ведь ты пользовался такими штуками на замороженных входных планетах при температуре всего на несколько градусов выше абсолютного нуля. Правда, не в последнее время.
По крайней мере, Главная улица была посыпана солью и песком, так что я смог бежать. Часть транспорта была на ручном управлении, и поток машин шумно обтекал меня, а я мчался по осевой. Многие машины от неожиданности опасно дергались в стороны. Цвет костюма я изменил на зеленый, чтобы водители могли, по крайней мере, замечать меня с большего расстояния.
Постепенно я вновь привыкал к возможностям своего неуклюжего облачения и прибавлял шагу, чувствуя себя все уверенней и уверенней. И когда, сразу же за городской чертой, повстречал флотер Мэригей, то делал уже миль двадцать в час.
Она открыла дверь со стороны водителя и высунулась наружу.
— Тебе нужна энергия?
— Еще нет. — Индикатор показывал 0,04. — Назад в космопорт.
Она развернула машину, не обращая ни на кого внимания, так что грузовичок на автоуправлении рванулся в сторону и слетел прямо в снежное поле. Водители, пользовавшиеся ручным управлением, все, как один, затормозили; вероятно, услышали какую-то полицейскую команду. Я с интересом заметил, что машинам на автоуправлении понадобилось больше времени, чтобы выполнить распоряжение.
Они, без сомнения, расчищали шоссе, чтобы добраться до меня. Я бежал следом за Мэригей со всей возможной скоростью, но вскоре потерял ее в белой сумятице.
Что они могли выставить против боекостюма? Мне предстояло выяснить это уже достаточно скоро.
На подходе к космопорту я сквозь снег увидел впереди яркие мигающие голубые огни. Флотер охраны преградил Мэригей путь.
Два охранника в форме, очевидно, невооруженные, стояли перед водительской дверью и что-то кричали. Мэригей, улыбаясь, молча смотрела на них и даже бровью не повела, когда я прошел позади них.
Я поднял их машину за бампер, легко перевернул, и она с грохотом свалилась в кювет. Охранники наконец соизволили обратить на меня внимание и кинулись прочь, как будто перед ними явился сам дьявол.
Отсутствие радиосвязи заметно мешало. Я наклонился к окну флотера.
— Подгоняй машину к главному зданию, а я подойду туда и подключусь к аккумуляторам.
Она кивнула и тронула машину вперед. Мой запас энергии снизился до 0,01, и цифры на индикаторе замигали красным. Очень мило было бы сесть на мель всего в паре сотен метров от моей цели. Но в конце концов я всегда мог открыть костюм вручную. И побежать голышом по снегу.
Как только я двинулся вперед, костюм добавил к красному подмигиванию цифр на индикаторе назойливое бибиканье — вероятно, это было придумано для удобства слепых. Ноги начали сопротивляться моим командам, и чувствовал себя так, будто шел по воде, а затем и по все более густой грязи.
Я подошел к флотеру, когда наши люди еще продолжали выгружаться из него. Макс стоял рядом, скрестив руки на груди, и держал пистолет напоказ.
Я открыл задний технический люк, прицепил кабели костюма к разъемам аккумуляторной ячейки и всмотрелся в грязную пластину возле контактов. Затем перекинул рычажок в положение «быстрая разгрузка» и стал наблюдать за сменой цифр на моем индикаторе.
Показатель поднялся до 0,24, а затем я услышал густой звук тормозящего флотера и узнал, что они могли выставить против боевого костюма.
Два боевых костюма. Один человеческий и один тельцианский.
Если они вооружены, то я всего лишь мишень. Оружие боекостюма могло либо превратить меня в облачко пара, либо искрошить в котлетный фарш. Но они не хотели или не могли стрелять.
Флотер покачнулся, когда Человек вышел, а тот повторил мое первое действие, растянувшись во весь рост. Я подавил в себе желание сказать ему, что самый длинный путь начинается с одного, самого первого шага.
Оставшийся во флотере тельцианин шатнулся, стараясь удержать равновесие, и шлепнулся на спину. Ни у одного, ни у другого из них не было такой практики, как та, которою я получил только что. К тому же сотни часов обучения и реального использования, пусть даже и частично растворившиеся в туманах времени, могли стоить больше, чем их численное преимущество.
Человек поднялся на четвереньки. Я одним неизящным прыжком преодолел разделявшее нас расстояние и нанес ему сильный боковой удар по голове. Скорее всего я не причинил обитателю костюма физической травмы, но костюм вновь повалился набок и покатился в сторону.
Я схватил флотер за передний бампер (мой умножитель силы громко заскулил) и попытался размахнуться тяжелой машиной, чтобы ударить тельцианина. Но тот сумел увернуться, а я от усилия потерял равновесие и упал. Флотер поехал боком по заснеженному бетону, жужжа, словно рассерженное насекомое.
Тельцианин бросился на меня, но я оттолкнул его прочь. Я попытался восстановить в памяти все, что некогда знал о боевых костюмах тельциан — какая их слабость могла бы дать мне преимущество, — но весь заплесневелый материал из КМЖС относился к системам оружия, его дальнобойности и скорострельности, а оружие здесь, кажется, не применялось. Может быть, и к сожалению.
А затем на меня навалился Человек, с грохотом упав мне на плечи, словно толстый хулиган на детской площадке. Он попытался захватить голову моего костюма, и я отбросил его руки: он выбрал себе подходящую цель, ведь, хотя мозг костюма был в другом месте, но там находились его глаза и уши.
Я неловким движением отшвырнул его прочь. Мои индикаторы вооружения были все такими же темными, но я все же навел на противника пальцевый лазер. Когда из него не вырвалось огненное копье, предназначенное для того, чтобы вспороть доспехи противника, мне, как ни странно, стало легче. Мой недоразвитый инстинкт убийцы с возрастом не усилился.
Я вглядывался в снег, высматривая что-нибудь подходящее в качестве оружия, но тельцианин успел сориентироваться раньше. Он огрел меня поперек спины выдранной с корнем осветительной мачтой. Я рухнул и покатился в сугроб. Пока я поднимался, существо навалилось мне на спину и замахнулось обеими руками.
Мои визуальные датчики были забиты снегом, но я все же видел достаточно для того, чтобы нацелить пинок ему между ног. Такой выбор цели объяснялся скорее инстинктом, чем практическим смыслом — он годился скорее для человеческой драки без всяких средств защиты, чем для схватки с порождением иной расы, облаченным в специальный боевой скафандр, — но существо все же утратило равновесие, и я смог вырвать у него столб.
Боковым зрением я увидел бегущего ко мне Человека, резко развернулся и ударил его столбом где-то на уровне коленей. Он повалился на бок, тяжело грянувшись о землю.
Я снова повернулся к тельцианину, но не увидел его. Это вовсе не значило, что он куда-то убежал или спрятался — мы, все трое, белые на белом, были невидимы в густом летящем снегу уже на расстоянии пятидесяти метров. Я включил инфракрасное зрение, которое могло бы помочь, если существо стояло спиной ко мне (теплообменник у них тоже находился сзади). Толку не было. Не помог и радар, который, впрочем, мог сработать только в том случае, если поглощающий радиоизлучение костюм окажется перед отражающей поверхностью.
Я повернулся обратно и увидел, что Человек все так же неподвижно лежит на снегу. Возможно, это была уловка, но не исключено, что я и на самом деле оглушил его, сбив с ног. Голова защищалась мягкими упругими амортизаторами, но сила есть сила, а он мог хлопнуться наземь достаточно тяжело для того, чтобы получить сотрясение. Я сделал вид, что пинаю его ногой — удар прошел на волосок от головы, — но он не отреагировал.
Куда, черт возьми, делся тельцианин? Его нигде не было видно. Я присел, чтобы поднять Человека, и в этот момент услышал со стороны космопорта женский крик, приглушенный снегом, и два выстрела.
Я рванулся туда, но было уже слишком поздно. Флотер быстро шел вверх, уклоняясь в сторону от разбитого главного входа; Макс стоял с пистолетом и целился в машину, но не мог найти никакой уязвимой точки. Я подскочил, насколько позволяли мои усилители, взлетел вверх, наверно, метров на двадцать, почти прикоснулся к днищу и тяжело рухнул вниз так, что у меня клацнули зубы и лодыжки пронизала боль.
— Эта тварь утащила Джинн, — сказал Макс. — Он разбил стекло и схватил ее и Роберту. Роберта сидела в снегу, потирая локоть.
— Ты в порядке? — Они оба вздрогнули, и я понял, что нечаянно усилил звук. Я тут же перевел регулятор.
— Мерзкая тварь чуть не выдернула мне руку. Но со мной все хорошо.
— Где остальные?
— Мы разделились, — объяснил Макс. — Мэригей и еще несколько человек едут на нашем флотере к челноку. А мы остались здесь с оружием, пытаемся отвлечь их.
— Что ж. Вам это удалось. — Я на мгновение задумался. — Больше нам здесь нечего делать. Давайте догонять автобус.
Я подхватил Роберту, затем Макса и побежал на поле, держа их, как охапки хвороста. Автобуса не было видно, но в снегу ясно различалась его колея. Мы догнали его меньше чем за минуту, и мои пассажиры, похоже, были рады сменить средство передвижения.
Никаких признаков флотера с тельцианином и Джинн. Я мог бы услышать его, будь он на расстоянии пары километров.
Машина была переполнена. В ней находились еще двое людей, которых я не узнал, и четверо Человеков, очевидно, комиссия по нашим торжественным проводам.
— Они захватили Джинн, — сообщил я Мэригей. — Тельцианин уволок ее на своем флотере. Она покачала головой.
— Джинн? — Они были дружны между собой.
— Мы ничего не можем поделать. Она исчезла.
— Они не причинят ей вреда, — сказал Макс. — Поехали!
— Верно, — согласилась Мэригей, но не тронула машину с места.
— Встретимся у челнока, — сказал я. В костюме я был слишком велик и тяжел для нее.
— Хорошо, — спокойно ответила Мэригей и, нажав кнопку, закрыла дверь. Машина тронулась, и я трусцой побежал за ней к пусковой трубе челнока и почти сразу же обогнал.
Я нажал кнопку двери подъемника трубы, и она открылась — пятно теплого желтого света. Тогда я открыл костюм и осторожно вышел в снег. Передний карман не сразу поддался моим усилиям, но ценой одного сломанного ногтя я все же открыл его, вынул одежду, нырнул в дверь и поспешно натянул промерзшие вещи на себя.
Флотер остановился перед моим пустым раскрытым костюмом, а я молча уговаривал их поспешить, поспешить… Кто знает, сколько времени потребуется кому-нибудь, чтобы сообразить выключить питание, оставить нас с бесполезным подъемником? Челнок мог быть автономным, но, чтобы им воспользоваться, мы должны были оказаться внутри.
Мэригей потратила несколько драгоценных секунд, объясняя четверым Человекам и двум людям, что им нужно уйти отсюда и спуститься в подземное укрытие. Хотя скорее всего они и сами об этом прекрасно знали. Пусковая труба поглощала гамма-излучение в течение первых секунд запуска, ну, а когда челнок выходил на волю, лучше было держаться от него подальше. Роберта держала палец на кнопке подъемника и с силой вдавила ее, как только Мэригей вбежала внутрь.
Рубильник никто не выключил. Подъемник прошел весь свой путь и, негромко щелкнув, остановился перед тамбуром челнока. Сразу же открылась лепестковая диафрагма — входной люк.
Рассесться по местам оказалось не так уж просто: гравитация действовала против нас. Карабкаясь по легкой, почти веревочной, лестнице мы разместились в креслах, ориентированных снизу вверх. Во время посадки шерифу освободили руки и ноги, но снова связали, как только усадили в кресло и пристегнули ремнем безопасности. Он не пытался сопротивляться.
Я занял пилотское кресло и осмотрел приборную панель и те рукоятки, которыми следовало воспользоваться, чтобы покинуть поверхность планеты. Дело оказалось вовсе не сложным, так как я мог выбрать лишь одну из четырех стандартных орбит. Я повернул выключатель «Стыковка с „Машиной времени“» и был вынужден более или менее довериться судну.
Один из экранов засветился, и на нем появилась Джинн. Фокус отодвинулся: стало ясно, что она находится во флотере, рядом с тельцианином.
Тельцианин указал на окно рядом с Джинн. Сквозь снег можно было с определенностью узнать лишь пару пусковых труб челноков.
— Вы можете стартовать, — проскрипел тельцианин. — Спустя три секунды после того, как вы оторветесь от земли, и я, и эта женщина будем убиты вашей радиацией.
— Давайте, — перебила его Джинн. — Стартуйте.
— Я не думаю, что вы так поступите, — заметил тельцианин. — Это было бы жестоко. Хладнокровное убийство.
Мэригей находилась рядом со мной, на месте второго пилота.
— Джинн… — начала было она.
— У вас нет выбора, — твердо сказала Джинн. — Чтобы удался следующий этап, вы должны сейчас показать, что… что готовы действовать.
Мы с Мэригей переглянулись, похолодев.
— Делайте то, что она говорит, — прошептал Макс.
Внезапно Джинн выбросила в сторону локоть и ударила тельцианина в горло. Ее запястья были связаны металлическими наручниками; она накинула их на шею соседу и резко дернула вбок и вниз. Послышался отчетливый громкий хруст.
Она положила неподвижное тело себе на колени и передвинулась на водительское место. Мотор флотера громко взвыл, и ее изображение на экране расплылось.
— Дайте мне тридцать секунд! — крикнула она, заглушая звук двигателя. — Нет, двадцать — я укроюсь за главное здание. Черт с ними со всеми!
— Иди сюда! — сказала Мэригей. — Мы можем подождать!
Возможно, она не услышала. Но ответа не последовало, а ее изображение исчезло.
Вместо нее на экране появилось четкое изображение мужчины-Человека в серой форменной куртке.
— Если вы попытаетесь взлететь, мы собьем вас. Не губите понапрасну свои жизни и наш челнок.
— Даже если вы и в состоянии это сделать, — ответил я, — вы скорее всего не станете так поступать. — Я взглянул на часы, у Джинн было тридцать секунд, чтобы добраться до нас. — У вас нет ни противокосмического, ни противовоздушного оружия.
— Они есть у нас на орбите, — сообщил Человек. — Вы все погибнете.
— Вот засранец! — выругался я и полуобернулся, чтобы видеть остальных спутников. — Он блефует. Пытается потянуть время.
Лицо По было пепельно-серым.
— Даже если он говорит правду, мы зашли уже достаточно далеко. Давайте пойдем до конца.
— Он прав, — поддержала Тереза. — Вперед, и будь, что будет.
Тридцать секунд истекли.
— Держитесь! — крикнул я и перебросил пусковую рукоятку.
Послышался громкий рев, за те одну-две секунды, которые потребовались для того, чтобы покинуть стартовую трубу, единица на датчике ускорения сменилась тройкой. Обзорный экран показывал сливавшиеся в мелькающие полосы снеговые хлопья, которые внезапно исчезли под ярким светом солнца.
Челнок выверил направление движения для выхода на орбитальную траекторию. Густые, казавшиеся твердыми, снеговые тучи ушли вниз и в сторону. Цвет неба сгустился от кобальтового до индиго.
Я знал, что они вполне могли иметь оружие на орбите. Пусть это будет даже антиквариат, оставшийся после Вечной войны; он все равно может исполнить свое предназначение.
Но этому я не мог противопоставить абсолютно ничего. Ни противоракетных маневров, ни контратак. Мною овладело своеобразное фаталистическое спокойствие, которое я помнил по боевым действиям: ты можешь пережить еще несколько следующих секунд, но все равно, чему быть, того не миновать. Я наклонил голову вперед, преодолевая ускорение, и заметил напряженную полуулыбку на лице Мэригей: она находилась в таком же состоянии, что и я.
Затем небо почернело, а мы все еще оставались живыми. Рев двигателей стал тише, а затем стих совсем. Мы плыли в космосе в состоянии невесомости.
Я оглянулся назад.
— Все в порядке?
В ответ раздались недружные восклицания. Все вроде бы были здоровы, хотя вид у некоторых оказался неважным. Все приняли лекарства против тошноты, но ведь космический полет был не единственным стрессом, который им пришлось перенести за последнее время.
Мы следили, как «Машина времени» растет, превращаясь из самой яркой звезды в не похожее на звезду искрящееся пятно, а затем в четкий контур, который с каждой минутой увеличивался и обретал все новые детали. Автоматизированная часть нашего полета заканчивалась: не слишком похожий на человеческий голос сообщил, что управление будет передано мне через десять секунд… Девять… И так далее.
Вообще-то мне передавалась скорее ответственность, а не управление; радар челнока все еще продолжал обследовать корпус космического корабля, определяя полагающийся коридор подхода к точке стыковки. Я держал правую руку на рукояти выключателя отмены: если что-то покажется мне неправильным, то ее нужно будет отпустить. Тогда несколько последних маневров будут проделаны в обратном порядке и челнок вернется приблизительно на ту же позицию в пространстве, которую занимал несколько минут назад.
Переходные тамбуры сошлись с успокоительным металлическим щелчком, и мои уши сразу же заложило: давление в челноке понизилось, сравнявшись с разреженной, но богатой кислородом атмосферой «Машины времени».
— Второй этап, — произнес я. — Посмотрим, удастся ли он нам.
— Думаю, что удастся, — сказал шериф. — Самую трудную часть вы преодолели. Я уставился на него.
— Вы никак не могли узнать наши планы. Никак.
— Именно так.
— Но вы знаете нас настолько хорошо… такие всезнайки… что точно вычислили, что мы собираемся делать?
— Я не стал бы утверждать это с такой определенностью. Но вы правы, меня предупреждали о возможности бунта, при котором не исключалось насилие, и рекомендовали не оказывать сопротивления.
— А дальнейшее? Что мы собираемся делать?
— Это тайна для меня, вернее, догадки. Меня просили не соединяться с Целым Деревом, и поэтому мне известно не слишком много.
— Но остальные знают. Или думают, что знают.
— Я и так сказал слишком много. Просто продолжайте следовать своему плану. Вы сможете все узнать по ходу действия.
— Вы все-таки можете что-нибудь знать, — тяжело проговорил Макс.
— Давайте действовать, — сказала Мэригей, — независимо от того, что они приготовили для нас, независимо от того, что они думают, что они знают, наш второй этап изменить нельзя.
— Ты ошибаешься, — возразил Макс. — Мы должны выяснить у этого ублюдка все, что возможно. Мы ничего не потеряем, если слегка нажмем на него.
— Но и ничего не выиграете, — ответил шериф. — Я рассказал вам все, что знал.
— Давайте проверим, — предложила Роберта. — Макс прав. Нам нечего терять.
— Потерять мы как раз можем много, — откликнулся я. — Ты говоришь точь-в-точь как те старики-сержанты, которые начинали учить меня. Это переговоры, а не война.
— Они грозили убить нас, — возразил По. — Если это не война, то что-то очень похожее. Мэригей пришла мне на помощь.
— Оставим это как вариант. А сейчас, я думаю, нам не следует причинять ему никакого вреда или оказывать чрезмерное давление.
— Только избить и связать его, — уточнила Роберта.
— Если нам все же понадобится выжать из него информацию, — гнула свое Мэригей, — то мы сможем это сделать. Ну, а сейчас мы должны действовать, а не разговаривать. — Она стиснула лицо ладонями. — Кроме того, они сейчас скорее всего имеют своего собственного заложника. Джинн не могла далеко уйти в этом флотере.
— Джинн убила одного из них, — сказал Макс. — Она уже труп.
— Заткнись, Макс, — негромко, но твердо сказала Мэригей.
— Если она еще жива, то служит препятствием для нас.
— Заткнись.
— Ты прошмандовка, коблуха! — заорал Макс. — Ты всегда…
— Моя жена не прошмандовка и не коблуха. — Я изо всех сил старался говорить ровным голосом. — Когда мы войдем в эту дверь, она станет твоим командиром.
— С этим у меня нет проблем. Я долго служил и ни разу не встречал командира, который трахался с людьми другого пола. И если вы думаете, что она не коблуха, то вы слепые, как черви.
— Макс, — спокойно сказала Мэригей, — в моем сердце была и двуполая любовь, и лесбийская любовь, и пустота, как сейчас. На этом челноке командует Уильям, а ты не подчиняешься приказам.
— Ты права, — тускло отозвался Макс и добавил, повернувшись ко мне: — Я потерял голову и приношу извинения. Слишком много всего произошло, и слишком быстро. А я не был солдатом с тех пор, как появились на свет мои дети.
— Я тоже, — ответил я, но не стал развивать тему. — А теперь пошли.
Мы ожидали, что за дверью переходного тамбура будет темно и прохладно: покидая судно в последний раз, мы оставили его в режиме минимального расхода энергии для поддержания систем корабля. Но искусственное солнце ярко светило; в теплом воздухе пахло травой — значит, на плантациях росли посадки.
А на погрузочной аппарели нас ожидал тельцианин. Безоружный. Он сделал свой приветственный жест, обняв себя за плечи.
— Вы знаете меня, — сказал он. — Антарес-906. Уильям Манделла, вы руководитель?
Я посмотрел ему за спину, на ухоженные плантации.
— Что это, черт возьми, значит?
— Я говорю сейчас только с руководителем. Это вы?
— Нет. — Я положил руку на плечо Мэригей. Она тоже замерла в изумлении. — Моя жена.
— Мэригей Поттер. Пойдемте со мной в рубку.
— Они готовы к полету, — сказал Макс у меня за спиной. — Прямо на Землю.
Нам говорили, что потребуется несколько недель, чтобы сельскохозяйственные «угодья», входящие в систему жизнеобеспечения, дошли до эксплуатационного состояния, и лишь после этого нас уложат в анабиозные камеры. Но, похоже, сейчас мы направлялись прямиком туда.
— Сколько здесь народу, Антарес? — спросила Мэригей.
— Больше никого.
— Для этого потребовалось много работы.
— Пойдемте со мной, — повторил тельцианин, не отвечая на вопросы.
Мэригей последовала за ним к лифту, а я направился за ними. Мы оба неуклюже цеплялись за сети для передвижения в невесомости. Антарес управлялся с ними гораздо более ловко, но подлаживался под нашу скорость передвижения.
Мы поднялись на командирский уровень и направились в рубку. Главный экран был включен и показывал немолодого мужчину-Человека, возможно, того самого, с которым мы разговаривали в Центрусе.
Мэригей села в капитанское кресло и пристегнулась.
— Есть ли еще смертные случаи? — без предисловий спросил Человек.
— Я хочу спросить то же самое у вас. Джинн Сильвер?
— Она убила одного из нас.
— Тельцианин — это не «один из нас», если вы относите себя к людям. Она жива?
— Жива и находится в заключении. Я думаю, что мы смогли предугадать значительную часть вашего плана. Не могли бы вы теперь рассказать его полностью?
Мэригей взглянула на меня, а я пожал плечами.
Тогда она медленно и спокойно заговорила:
— Наш план заключается в следующем. Этот корабль не отправится к Земле. Мы требуем разрешения использовать «Машину времени» в соответствии с нашим первоначальным требованием.
— Вы не сможете сделать это без нашей помощи. Сорок рейсов челнока. А как вы поступите, если мы откажемся?
Она сглотнула слюну.
— Мы отправим всех обратно на том челноке, который находится в нашем распоряжении. После этого мой муж и я направим «Машину времени» к поверхности планеты и врежемся в нее около южного полюса.
— Значит, вы думаете, что мы дадим вам судно под угрозой вашего самоубийства?
— Но оно не принесет радости и вам. Пар, который образуется при взрыве антивещества, покроет весь Средний Палец непроницаемым облачным покровом. Ни в этом году, ни в следующем не будет ни весны, ни лета.
— Весь третий год, — добавил я, — будет бушевать непрерывная снежная буря, а затем последует потоп.
— Мы не можем допустить этого, — задумчиво сказал Человек. — Что ж. Мы принимаем ваши требования.
Мы с Мэригей переглянулись.
— На самом деле?
— Вы не оставили нам выбора. — Зажглись два цифровых экрана данных. — График погрузки, который вы видите здесь, был составлен по вашим первоначальным предложениям.
— Значит, все это шло по плану? — удивилась Мэригей. — Вашему плану.
— Мы постарались подготовиться к критической ситуации, — ответил он, — на тот случай, если вы не оставите нам иной возможности.
Мэригей рассмеялась.
— Вы не могли просто позволить нам улететь.
— Конечно, нет. Ведь Целое Дерево запретило это.
— Погодите, — вновь вмешался я. — Вы не повинуетесь Целому Дереву?
— Почему же? Это вы пошли вразрез с его решением. А мы лишь выбрали разумный образ действий. В ответ на вашу угрозу массового убийства.
— А Целое Дерево предвидело такой поворот событий?
— О, нет. — Впервые Человек позволил себе чуть заметно улыбнуться. — Жители Земли не знают вас настолько хорошо, как мы, живущие рядом с вами.

 

Шериф попытался объяснить, что ему было известно и что он мог домыслить, по поводу их плана. Это было похоже на теологический спор в какой-нибудь религии.
— Целое Дерево не является непогрешимым, — сказал он. — Оно представляет собой огромное и хорошо осведомленное согласие. Ну а в данном случае тем не менее, оказалось… Это было похоже на голосование по какому-нибудь вопросу тысячи людей, из которых только двое или трое на самом деле понимают суть дела.
Мы все сидели за большим столом в столовой и пили плохой чай, сделанный из концентрата.
— Но вот чего я не понимаю, — протянул Чарли. — Мне кажется, что такие вещи должны случаться довольно часто. — Он сидел прямо напротив шерифа и сейчас пристально уставился на него, опершись подбородком о ладонь.
— Нет, это был особый случай. — Шериф неловко передернул плечами. — Человек на Земле считает, что знает людей. Они всю жизнь живут и работают бок о бок. Но те люди совсем не того сорта, что вы. Они или их предки решили поселиться на Земле, несмотря даже на то, что при этом окажутся частью ничтожного меньшинства, существующего вне господствующей культуры Человека.
— Торговля своей независимостью ради комфорта, — вставил я. — Иллюзии независимости.
— Не так просто. Да, они живут в более комфортных условиях, чем вы — или мы, — но важнее то, что они всей душой стремились вернуться домой. А те люди, кто выбрал Средний Палец, отвернулись от своего дома.
Значит, когда Человек на Земле думает о людях, получается очень сложная и пестрая картина. Если бы вы взяли сто пятьдесят земных людей и закинули их на сорок тысяч лет в будущее… это было бы жестоко. Примерно то же самое, что отобрать ребенка у родителей, и бросить его одного в чужой стране.
— До чего хорошо, — съязвил Чарли. — Решение Целого Дерева было основано на беспокойстве о нашем счастье.
— Беспокойстве о вашем душевном здоровье, — поправил шериф.
— И огромная стоимость предприятия не была решающим фактором?
— Решающим не была. — Он сделал широкий жест рукой. — Это судно имеет значительную стоимость в масштабах нашей экономики. Но в земных масштабах оно представляет собой очень незначительную ценность. Тысячи таких кораблей дрейфуют, пустые, по околосолнечным орбитам. И если бы такой проект предложили люди Земли, то его осуществление могло бы пройти без всяких трудностей.
— Но они никогда не предложат, — сказал я. — Они домоседы.
Шериф пожал плечами.
— Сколько людей на Среднем Пальце считают вас сумасшедшими?
— Полагаю, что больше половины. — Из тридцати тысяч обитателей планеты вызвалось лишь тысяча шестьсот добровольцев. — Например, так считает младшая половина нашей семьи.
Он медленно кивнул.
— Но разве они не хотят отправиться с вами?
— Хотят. Особенно Билл, несмотря на то, что уверен, будто мы свихнулись.
— Я понимаю его, — сказал он. — Я такой же.
— Что?
— Мы просили вас взять Человека и тельцианина, — впервые заговорил тельцианин. — Мы и есть эти двое, скрипуче прорычал он.
Назад: Глава 3
Дальше: Часть третья Книга исхода