Джунгли оказались не такими дикими как ожидалось. Мало кустов, минимум высокой травы. Только деревья стоят так же плотно. Впрочем это легко объяснялось, ведь здесь обитали аборигены и они не могли не повлиять на растительный мир в районе проживания.

Это обстоятельство сыграло людям на руку, ведь в прореженном лесу видно гораздо дальше, чем в диком. Как следствие они еще издали увидели группу сахарианцев бегущих прочь от раздушенной деревни. Кто-то несмотря на все приказы, открыл беглый огонь и это спустило лавину, стрелять начали все, на поражение. Несколько аборигенов упало, другие выписывая зигзаги, прячась за деревьями, бросились в противоположную сторону.

– Прекратить огонь! Не стрелять!! – неистово закричал Ремезов.

Огонь прекратился, только когда не в кого стало стрелять.

– Я вам что сказал, мать вашу?! Нам нужны пленники, а не трупы!!!

Люди молчали ощущая себя виноватыми. Ведь им действительно эта установка вбивалась в головы все время подготовки к операции. И вот, такой конфуз, если не сказать жестче.

– Вы, осмотрите результат, – приказал Ремезов, выделив пятерых бойцов особенно отличившихся в стрельбе. – Может, есть раненые. Эрик, проконтролируй их.

– Есть.

– А мы идем дальше. И не стрелять без приказа! Только в случае опасности для жизни.

Махов вместе с прочими подошел к телам сахарианцев настигнутых пулями, лежавших тут и там. Он, да и прочие, смогли впервые рассмотреть своего врага так близко, даже дотронуться до него рукой. Правда, трогать аборигенов никто пока не спешил. Отвращение? Или просто опасаются?

Махов думал, что аборигены будут выглядеть вблизи отталкивающе, но нет, ничего такого. Вполне нормальные лица, похожие на человеческие, даже слишком похожие учитывая, что они инопланетяне и эволюционировали в совершенно иных условиях. Как-то подсознательно ожидалось, что они будут выглядеть как-то совершенно иначе, чуждо что-ли. Но нет, ни чешуи, ни рогов и прочего уродства. Все на своих местах: рот, нос, уши, глаза. Конечно все несколько других форм и размеров, но все равно странно.

«Значит я как минимум не ксенофоб», – подумал он довольно безразлично. Враг есть враг и у него к нему достаточно ненависти и без ксенофобской составляющей.

Самым большим отличием, что бросилось в глаза, маленькие светлые пятна на лице. В районе носа и рта они начинались совсем крошечными веснушками, усеивая этот район густо-густо. Далее они становились больше и чуть темнее пока на спине и груди и ниже не становились размером с циферблат наручных часов.

– Смотрите, у них две пары сисек! – хохотнул какой-то боец, указав на особь женского рода.

Вот действительно самое большое отличие от человека. Верхняя грудь отличалась внушительными размерами, в то время как нижняя пара едва-едва выступала.

У мужчин (или все же самцов?) тоже выделялись четыре пары сосков.

– И хвостатые…

Еще один боец задрал стволом винтовки набедренную повязку у аборигена лежащего на животе и под ней обнаружился небольшой сантиметров двадцать, широкий у основания и резко сужающийся к концу хвостик.

– А в остальном как мы… – хохотнул еще один имея ввиду детородные органы.

Да, тут отличий у людей и аборигенов на первый взгляд не наблюдалось. Уточнять ни у кого желания большого не возникло. Даже неудобно как-то стало, хоть они и не люди.

– О! У меня есть один живой! – крикнул боец, и все поспешили к нему.

Сахарианец злобно зыркал темными глазами на чужаков, зажимая одной рукой рану, пытался отползти, но каждое движение доставляло ему сильнейшую боль. Он по-видимому хотел что-то сказать или просто выкрикнуть, но вместо этого только харкнул кровью и закашлялся.

– Не, этот не жилец. Две пули в животе. Не станем же мы его лечить?

Один из бойцов наставил на сахарианца ствол винтовки и подождав пару мгновений, ожидая не поступит ли от кого возражений и когда их ни от кого не последовало, выстрел аборигену в голову.

– Ищем еще. Должны же быть легкие. Не все же снайперы у нас.

Бойцы глухо посмеялись и держа оружие наготове разошлись в поиске «легких».

Тем временем с противоположной стороны так же раздались суматошные выстрелы. Похоже «крысы» тоже оплошали при первой встрече лоб в лоб с сахарианцами.

На северной стороне от реки продолжали летать вертолеты, отпугивая аборигенов от данного направления отступления. Впрочем, аборигенам для этого пришлось бы перебраться через довольно широкую водную преграду и они стали бы заметны для стрелков. А уж они-то постреляют всласть с высоты своего положения.

Кто-то испуганно вскрикнул, раздался выстрел и все бросились на шум. Тому, кто первым нашел «легкого» не повезло. Абориген стремительно бросился на человека и прежде чем тот успел сделать что-то еще, кроме как вскрикнуть и инстинктивно выстрелить, распорол горло от уха до уха своим костяным ножом.

– Он нам нужен!!! – успел крикнуть Эрик, прежде чем бойцы решили нашпиговать врага пулями.

Абориген, раненый в ногу из-за чего собственно и не смог убежать, пытался завладеть винтовкой поверженного им человека, но замешкался и прежде чем разобрался что к чему, Махов ранил его в правую руку.

Получив новую рану, сахарианец пронзительно вскрикнул и упал, выронив оружие.

– Не дергайся урод! – крикнул боец, когда все скопом подскочили к поверженному аборигену. – А то грохну!

– Свяжите его и перевяжите раны.

Сахарианец несмотря на безвыходное положение продолжал сопротивляться и затих только после того как кто-то хорошенько двинул его прикладом по голове.

– Ты его часом не убил? – спросил Эрик.

– Да вроде дышит… – неуверенно ответил боец.

Аборигена сноровисто связали и перевязали раны, чтобы не истек кровью.

– Один есть.

– Остается только надеяться, что он не будет единственным, – буркнул Махов, вслушиваясь в звуки интенсивной стрельбы.

Где-то в зоне ответственности «крыс» шел бой или банальный расстрел, но слишком интенсивный. Как стало ясно позже, аборигены, осознав, что попали в ловушку, попытались прорваться с боем, но этого им не удалось. Слишком мало их было.

Впрочем, и пленник оказался не единственным. Легкораненых оказалось достаточно, набралась целая дюжина. И полдюжины детенышей разного возраста от совсем маленьких несколько месяцев от роду, до достигавших груди. Пленников предварительно подняв вертолетами на плато, погрузили на пустые самолеты и повезли в колонию.

– Этого слишком мало, – сказал Ремезов, осмотрев результат операции. – Что называется на один присест. Нужно еще.

– Будем атаковать вторую деревню? – спросил Череп.

– Да, придется. Ресурсы есть, желание тоже, хоть отбавляй. Только на этот раз без той лавины огня что обрушили сегодня. – Нужно работать с большим чувством, толком и расстановкой.

Череп только хмыкнул.

Через сутки, когда добрались до второй деревни сахарианцев, все повторилось. Сэкономленных боеприпасов оказалось достаточно для проведения второй операции. Впрочем и бои на земле, когда аборигены вновь пробивались из окружения оказались значительно сильнее. В ход пошли ручные гранаты, базуки и даже провели бомбардировку скопления сахарианцев внутри кольца окружения.

Но и результат оказался куда как впечатляющим, сразу полсотни особей. Причем половина оказалась даже не раненой, только оглушенной взрывами, что гораздо предпочтительнее.

Люди с боевого задания возвращались, чувствуя себя победителями, героями, с возрождающейся надеждой на лучшее будущее.