Поутру у соседей проорал петух. Проорал громко и истерично. Ему ответил другой, потом еще один. А еще через минуту все петухи Каргийоки рвали глотки, соревнуясь друг с другом в мастерстве. Каждый из петухов считал себя лучшим и оттого петушиный хор надрывался и усердствовал, пока хозяева не встали и не захлопали двери изб.

Из соседнего дома вышел сонный Юски и засветил в своего петуха поднятым с земли камушком.

– Надоел, зараза!

Ловко пущенный камушек, угодил петуху прямо «в кукареку». Он пошатнулся и плюхнулся вниз с забора, а потом дернулся пару раз и затих. Юски был зол, он только два часа назад пришел со смены у ворот Каргийоки и только лег, а тут эти горлопаны.

Следом вышла его жена и, увидев поверженного султана курятника, громко запричитала:

– Ай-яй-яй… что натворил?! Юски, старый мухомор, ты же убил его! Как есть убил!

Вепс сладко потянулся и спокойно ответил:

– Сваришь его сегодня, похлебки охота.

– Чтоб тебя комары покусали, – не унималась жена, – кто курей теперь топтать будет? Ты, что ли, старый хрен?

Юски обиделся, не был он старым, не насчитал он еще и сорока зим.

– Молчи, дура, – заходя в дом, огрызнулся Юски, – у нас молодой петушок подрастает, вот пусть он и топчет.

Жена, продолжая причитать, взяла убиенного петуха за ноги, посмотрела – нет, не дышит – и пошла вслед за мужем.

Вадим потянулся, он отчетливо слышал их ругань, но понял не все, а то, что понял, его не касалось. Начинался новый день, и Вадим еще не знал, что этот день станет последним не только для этого петуха…

Окончательно проснувшись, Вадим быстро привел себя в порядок и, выпив вчерашней простокваши, пошел в большой хозяйский дом. Мысль о метавшейся во сне свинье в загоне не давала ему покоя. Он еще полностью не осознал, к чему этот сон, но смутная разгадка была где-то рядом, это он чувствовал точно.

Последние метры до дома главы рода он уже не прошел, а пробежал. Вывернув из-за дома, он увидел бодрого Конди, плескавшегося у бочки с водой, и сонного друга. Павел стоял, прислонившись к дверному косяку, и, ожидая своей очереди к умыванию, дремал.

– Конди, Паша, – доброе утро, – Вадим быстро поздоровался. – Кажется, у меня есть идея. Собирайтесь, пошли.

Павел вздрогнул, выходя из дремоты и забыв про умывание, спросил:

– Ты что-то придумал?

Но друг, не слушая, быстро вошел в дом. Конди, на ходу вытирая руки о рушник, последовал за ним, последним в дом прошествовал зевающий Павел.

Когда они прошли к столу, Вадим стал быстро излагать вепсу свой план, который только что созрел в его голове. Объяснить Паше оказалось труднее, его еще не проснувшийся мозг отказывался воспринимать хитроумные идеи друга. Мозгу мешал голодный желудок.

Пашу пришлось оставить дома – завтракать и умываться, а Вадим увлек Конди к воротам поселения. Подойдя к ним, Вадим долго бегал взад и вперед, махал руками, показывал и объяснял, настаивал и даже требовал. Наконец Конди улыбнулся и кивнул – мол, понял, согласен. Пока Вадим суетился у ворот, собралась большая толпа зевак. Глава рода обвел взглядом столпившихся сородичей и громко приказал:

– Всем слушать Вадима, делать – как он скажет!

Вепсы одобрительно зашумели, – дескать, как надо, так и сделаем – приказывайте. Вадим поблагодарил Конди и, выступив вперед, огласил список необходимых ему материалов.

– За дело! – рявкнул Конди.

Вепсы стали быстро расходиться. Вадим заметил Валуя.

– Валуй!

И, когда бородач-новгородец подошел, продолжил:

– Подымай всех наших – есть дело!

Без лишних вопросов Валуй, качнув головой, пошел выполнять приказ.

Уже через полчаса Каргийоки загудел, как разбуженный пчелиный улей. Вепсы по приказу Вадима и Конди стаскивали к воротам бревна, доски и камни. Еще через полчаса явился Павел и, оглядев деловую суету, подошел к другу и непонимающе спросил:

– А что здесь, собственно, происходит?

Вадим улыбнулся.

– Карусель строим.

– Уж не для викингов ли?

– Ага, – ответил Вадим, – для них сердешных.

Дело шло быстро, почти все жители Каргийоки включились в работу. Даже дети решили принять участие в этой забавной игре взрослых. Дядя Вадим обещал тому из них, кто больше натаскает камней, вручить горшочек меду. Дядя Вадим сказал, а дядя Конди перевел, пообещав от себя, что если они не будут помогать, то получат по жопе.

– Вперед, лентяи! – напутствовал детей глава рода.

И детишки, от семи до четырнадцати лет, громко крича, наперегонки кинулись к реке, за камнями.

Ярл Гутрум, сын Сёльви по прозвищу Тур, запряг своих «драконов» и теперь подходил к берегу, где еще совсем недавно один из его хёвдингов сжег деревню упрямых вепсов. Вепсы из рода лесного медведя отказались платить дань и Гутрум послал один драккар наказать непокорных.

Ему доложили о выполнении и даже перевыполнении плана, ибо в том набеге не только сгорела вся деревня, но удалось настигнуть и убить сына главы медвежьего рода. Но наглые вепсы продолжали упорствовать в своем нежелании давать дань ярлу Альдегьюборга.

Гутрум Сёльвинссон получил свое прозвище давно, лет десять тому назад. Тогда он явился на берега Альды, выгнал вепсов и словен с высокого берега реки и срубил борг. Ярл был могуч и силен, но и упрям как бык. Его раздражало малейшее неподчинение этих диких вепсов. И он, как боевой бык с красными от ярости глазами, кидался вновь и вновь наводить порядок и устанавливать свои законы.

Это лето было его тридцать вторым по счету и в его длинных, серо-черных волосах появилась первая седина. Ярл стоял на носу своей флагманской ладьи, опираясь о шею носовой фигуры дракона. Его рыжая, заплетенная в косу борода воинственно топорщилась. Гутрум пребывал в не лучшем расположении духа – несколько дней назад он напал на новгородцев, переправлявшихся через реку. Ему удалось уничтожить не менее сотни врагов, но сам он потерял один из драккаров и более четырех десятков его воинов отправились в Валгаллу. И вот вчера он взнуздал четырех своих «драконов», намереваясь обрушить праведный гнев на главное поселение вепсов из рода лесного медведя. У ярла оставалось в борге еще три корабля и две сотни воинов во главе с его братом Бьярни.

При мысли о брате у ярла скривились губы. Бьярни – его младший брат был храбр, но туп как пробка от бочки, к тому же любитель выпить. Гутрум постоянно запирал погреб с медовухой и пивом. Но его братец всякий раз где-то находил выпивку и, нализавшись браги, не раз устраивал настоящие штурмы погреба, с тараном и дикими воплями. Ярла это бесило даже больше, чем отсутствие дани от вепсов. А совсем недавно Бьярни, опустошившего с дружками бочонок хмельного меда, потянуло на любовь. Пока ярл разбирался на переправе с новгородцами, его брат в пьяном угаре налетел на ближайшую к боргу весь. Бьярни с дружками древками копий разогнали немногочисленных вепсских мужиков и перепортили всех девок и баб, включая двух старух.

Вернувшись из похода, Гутрум застал брата в печальном настроении. После любовных утех младший Сёльвинссон подхватил какую-то заразу и теперь мучился с распухшей мошонкой, стонал и охал, не мог ходить и писал кровью. В общем и целом выглядел братец крайне печально. Похожая беда наблюдалась и у десятка его бражников, бывших с ним в ту злополучную ночь.

При воспоминании об этом происшествии, Гутрум грязно выругался. Это был настоящий саботаж – подрыв боеспособности. За одну ночь его дружина потеряла с десяток воинов, а как вылечить их – никто не знал. Хуже того, это могло оказаться заразным. «Не иначе, боги испытывают нас», – подумал ярл и приказал спалить нечестивую весь вместе с заразными женщинами, включая и двух старух.

Ярл мотнул своей бычьей головой, отбрасывая грустные мысли. Место высадки было уже близко – они приближались. Гутрум заприметил на берегу в камышах какое-то движение. Их заметили, но ярлу было на это решительно наплевать. С ним на драккарах шли двенадцать десятков его воинов, с ним был его лучший хёвдинг хускарлов – Улаф, по прозвищу Берсеркер. Перед этим не устояли даже ворота франкских городов, а тут какие-то жалкие вепсские заборы.

Высадиться им никто не мешал. Оставив два десятка воинов охранять «драконов», ярл во главе остальной дружины двинулся вперед.

Они прошли пепелище сгоревшей деревни и ускоренным маршем, иногда переходя на бег, часа через два достигли реки перед Каргийоки. За рекой до самого поселения простиралось свежескошенное поле, расстоянием не больше полета стрелы. Гутрума поразило, что мост через реку оказался цел. Он послал десяток воинов проверить надежность переправы. Викинги по команде быстро преодолели мост и, прикрывшись щитами, заняли оборону на другом берегу. Странно, но вепсы не стреляли, даже и не пытались. Убедившись, что мост цел, владетель Альдегьюборга послал на противоположный берег сразу три десятка. Воины добежали до середины моста и он, удачно подпиленный, резко качнулся и рухнул вниз. Северяне слетели в воду. Лишь несколько человек успели удержаться на небольшом клочке уцелевшего пролета. Они стремительно покинули остаток моста и присоединились к своим на вепсском берегу. Упавшие в воду люди барахтались недолго, утонули почти все – доспехи и шлемы не дали викингам никаких шансов на спасение. Повезло лишь троим, им все же удалось выплыть на противоположный берег.

Ярла охватила благородная ярость. С пеной у рта он сыпал проклятия на головы врагов. Гутрум в ту же минуту приказал сооружать плоты из того, что еще осталось от моста, и послал два десятка воинов с топорами рубить лес. Когда лесорубы ушли, хозяин Альдегьюборга заметил, как ворота поселения открылись, и оттуда выехало пять телег. На каждой восседало по несколько вооруженных вепсов. Выехав за ворота, телеги понеслись по полю, навстречу отрезанным рекой от своих викингам. Ярл видел, как вепсы, не доезжая до строя его людей, остановились и, спрыгнув с телег, вскинули луки. Два десятка стрел ударили о щиты варягов, но одна все же нашла лазейку и попала одному воину в бок. Не дав врагам опомниться, вепсы продолжали стрелять, ранив еще одного викинга.

Ярл резко отдал команду лучникам. Около десятка воинов, заняв позиции, подняли свои луки и попытались отогнать вепсов от своих товарищей. Это подействовало. Вепсы, запрыгнув на телеги, отъехали на безопасное расстояние и возобновили обстрел, оставаясь вне досягаемости для стрел северян. Гутрум понимал, что больше помочь своим воинам он не в силах, но и бросать их он не имел права. Кто захочет служить ярлу, который бросает своих людей в беде?!

Как назло из поселка выехали еще четыре телеги с воинами. Эти были со щитами, копьями и мечами. Телеги со щитниками, приблизившись, остановились. Вепсы мгновенно спрыгнули с них, как по команде, быстро организовали строй и, не обращая внимания на заградительный огонь лучников с другого берега, двинулись в атаку. Лучники вепсов, подбежав ближе, стали засыпать стрелами лучников ярла. Одна из стрел, ловко пущенная с противоположного берега, просвистела всего в метре от ярла. Один из воинов поспешил прикрыть Гутрума своим щитом. Хозяин Альдегьюборга оттолкнул его.

– Отойди! – рявкнул он.

Викинг повиновался. Ярл заметил среди наступающих вепсов высокого крепыша с короткими русыми волосами. Даже здесь, на другом берегу, он слышал его команды и окрики. Здоровяк кричал по-словенски, и он явно командовал вепсами, возглавляя их атаку.

– Откуда тут хольмгардцы? – вслух спросил Гутрум. Но ему никто не ответил, да и кто ему мог ответить?

Вепсы дружно ударили в копья и свалили двух викингов, но и те не остались в долгу – яростно заработали мечами, пытаясь перерубить или отвести длинные древки копий и достать их владельцев.

Ярл обернулся. В нескольких метрах от того места, где он стоял, на земле лежали пятеро его лучников, пронзенных стрелами врага. Оставшиеся стрелки, прекратив перестрелку с превосходящими силами вепсов, отступили на безопасное расстояние.

– Проклятые болотные твари, – выругался Гутрум. – Скъяльборг! – проорал он что было мочи.

Викинги стали образовывать вокруг Гутрума непроницаемую для стрел стену щитов. Построение прошло почти мгновенно и все же вепсам удалось убить еще одного варяга.

Окруженный щитами своих дружинников, ярл уже не видел происходившего на другом берегу боя, но он слышал его шум. Слышал лязг кусающихся мечей, вопли и стоны умирающих людей. А потом он услышал отчаянный крик: «ОДИН!!!». А затем все стихло. Даже стрелы перестали барабанить по щитам. Ярл, растолкав дружинников, покинул Скъяльборг. Он увидел, как вепсы, подогнав телеги, грузили своих павших и раненых сородичей. Они также забирали оружие, доспехи, шлемы и щиты убитых викингов – законные военные трофеи. Повернись дело по-иному, ярл и сам бы так сделал.

Хозяин Альдегьюборга вновь увидел крепкого словенина. Его одежда и меч были в крови, а щит почти полностью расщеплен. Хольмградец, заметив выступившего вперед своих воинов ярла, торжественно поднял вверх обе руки со щитом и мечом и прокричал странное: «УРА!». Затем, опустив руки, он указал мечом на тела убитых викингов и громко крикнул: «Забирай!» Гутрум знал язык хольмградцев – Гутрум все понял. Потом этот странный словенин слегка поклонился в его сторону, резко выпрямился и, развернувшись, пошел в поселок вслед за удаляющимися телегами с вепсами.

Ярл не был знаком с турнирными обычаями двадцать первого века – ярл не понял этого поклона…

Во время начавшегося боя лесорубы бросили работу и поспешили к берегу. И теперь Гутрум, потеряв четыре десятка своих воинов, сорвал гнев на них.

– Где бревна? Где плоты? – метал молнии ярл.

Лесорубы бегом вернулись в лес, за уже поваленными стволами деревьев. Ярл взглянул на небо – солнце клонилось к закату, время уходило. Он хотел во что бы то ни стало расправиться с наглецами. По расчетам Гутрума, он должен успеть до наступления темноты. Он торопил своих дружинников и вскоре плоты были готовы. Началась переправа – вепсы стрел не пускали. Ярл первым вступил на вражеский берег. Тела погибших дружинников пробудили в душе хозяина Альдегьюборга новый приступ ярости.

– Быстрее, быстрее, – поторапливал он, – плететесь, как беременные тюлени!

Викинги построились и под прикрытием щитов двинулись к поселку. Десять человек несли большое бревно, намереваясь использовать его как таран.

Первые стрелы полетели в них, когда до ворот оставалось не больше тридцати метров. Воины с тараном разбежались и ударили, еще и еще раз. Через частокол теперь летели не только стрелы, но и сулицы, находившие себе случайные жертвы. Однако ярла это не очень беспокоило, потери были единичными, а ворота уже стали поддаваться. Пока таран делал свое дело, по обе стороны от ворот противники обменивались ударами через частокол. Нескольких вепсов викингам удалось поразить копьями и секирами. Ярл краем глаза заметил, как Улаф Берсеркер уже начал бесноваться. Он высоко подпрыгивал и метко метал короткие топоры в высовывавшихся из-за частокола вепсов. Еще один прыжок, бросок – и очередной вепс упал с топором в черепе. Метнув все имевшиеся у него четыре топора, Берсеркер вырвал у соседнего викинга сулицу и с силой запустил ее в показавшегося лучника. Бросок был такой силы, что сулица пробила тело насквозь. Гутрум невольно залюбовался кровавой работой Улафа. «Если бы у меня была еще парочка таких молодцов», – подумал ярл, глядя, как Берсеркер встал на подставленные щиты. Его подняли и он, выхватив меч, стал крушить защитников частокола, ловко балансируя на шатких щитах.

Наконец ворота поддались. Одна створка не удержалась на петлях и рухнула, а вторая гостеприимно распахнулась.

– Один!! Один!!! – радостно взревела дружина викингов и яростным потоком хлынула вовнутрь. Ярл ворвался одним из первых, но не обнаружил перед собой не единого врага. Справа и слева возвышался частокол почти в два человеческих роста. Коридор был длинным и узким – в ширину поместилось всего пять человек. Продолжая призывать Одина, викинги с разгону добежали до середины коридора. Гутрум увидел впереди такую же глухую стену из вертикально вкопанных бревен. В коридор втянулась вся дружина, стало тесно. Как только все викинги оказались внутри, через частокол перевалились сначала две, а затем еще две телеги, забаррикадировав собой ворота. Но ярл этого не видел, слепая ярость охватила хозяина Альдегьюборга. Он не хотел верить, что угодил в западню. Гутрум разбежался и всем телом навалился на дальнюю от ворот стену. Воины последовали его примеру и принялись терзать стену секирами и мечами. Но частокол выдержал.

– О-д-и-н!!! – взревел взбесившийся Тур и воздел глаза к темнеющему небу. Но вместо Одноглазого, он увидел лицо того хольмградца, что командовал на берегу уничтожением его воинов. Затем словенин поднял над частоколом большой камень.

– Бей! – крикнул хольмградец и выпустил камень из рук.

Ярл понимал по-словенски – ярл знал, что означает слово «Бей». Тяжелый камень обрушился на голову Гутрума, проломив и шлем, и череп.

Ярл Гутрум, сын Сёльви, основатель и хозяин Альдегьюборга умер мгновенно – погиб как настоящий викинг с мечом в руке и в битве с врагом.

Почти радостное «Бей!» разнеслось над Каргийоки.

По команде Вадима вепсы и его два десятка новгородцев поднялись и обрушили на головы врагов камни, бревна, стрелы и сулицы. Стоящий рядом с десятником Валуй уронил на супостатов одолженную специально для этого случая у местного кузнеца наковальню. Но у кузнеца было две наковальни – вторую он с боевым азартом скинул сам. У-у-ух! Шмяк! Хрусть!

Иногда через частокол перелетали деревянные ведра, доверху наполненные камнями – спасибо ребятишкам, постарались, натаскали. Тяжелые ведра с камнями били врагов, поражая и нанося тем увечья.

Викинги пытались огрызаться, двое или трое вепсов упали, пораженные сулицами. Но северному терпению пришел конец. Уцелевшие дружинники ярла кинулись бежать и так ловко перепрыгивали через груды камней, бревен и трупы товарищей, что Вадим даже позавидовал их прыти. Около двух десятков оставшихся в живых воинов бросились перелезать через телеги, отделявшие их от свободы. Потеряв еще пятерых, они одолели завал и по полю устремились к реке. Вадим на миг отвлекся от этих спринтеров и посмотрел вниз – туда, где на дне коридора еще стонали и пытались выбраться из-под придавивших их камней и бревен варяги. Он заметил, как одно бревно приподнялось и из-под него тяжело поднялся викинг, тот, что так легко подпрыгивал и кидал топоры, а потом, взобравшись на щиты, крушил мечом все без разбору, и головы вепсов, и частокол.

– Ты посмотри, какой крепкий! – указал на него Вадим.

– Щас его успокоят, – ответил Валуй.

И словно в подтверждение его слов защитники Каргийоки угостили крепкого викинга стрелами. Северянин долго сопротивлялся смерти, упорно стоял на ногах. И только восьмая стрела, застрявшая в его теле, успокоила воина навсегда – хёвдинг Улаф Берсеркер упал.

Но участь этого бойца не очень трогала Вадима, его больше интересовало то, что происходило сейчас на поле перед рекой. Он спустился с частокола и побежал к стене, которая смотрела на реку; так что собственно расстрела берсеркера он не видел. Поднявшись на стену, слева от ворот, Вадим приметил, что вепсы успели вовремя. Он заранее подготовил три десятка воинов, приказав им спуститься с частокола и в случае надобности перехватить тех, кто будет спасаться бегством. Викинги, прижатые к реке, зло огрызались. Вадим, решив, что помощь вепсам не помешает, перемахнул через стену, благо в этом месте она не превышала человеческого роста. За ним последовали новгородцы из его десятка.

Вадим, приближаясь к реке, заметил, что уже почти стемнело. «Им нельзя дать уйти», – подумал он и еще ускорился. Опытные викинги не подпускали к себе врагов, с отчаяньем обреченных они отбивали все попытки вепсов приблизиться и окружить их. Они успели повалить уже почти десяток наседавших на них вепсов, сами же потеряли только троих.

Вадим с новгородцами подоспели вовремя. Викинги, прикрывшись щитами, начали отходить к плотам.

– Вперед! – скомандовал Вадим, пробегая мимо остановивших атаку вепсских воинов.

Юноша почувствовал, как в нем закипает кровь, его прямо распирало изнутри. Сила, огромная сила толкала его вперед…

– Руби! – в азарте атаки прорычал Вадим.

Десяток новгородцев сходу навалился на варягов. Вепсы опамятовали и поддержали их натиск. Вадим с разбегу пнул ближайшего варяга ногой в щит. Удар вышел на славу – щит краем пришелся северянину по зубам. Вадим с оттягом ударил мечом в шлем. Колени варяга подкосились, он выронил щит и завалился лицом вниз. Внезапно острая боль обожгла правое бедро. Копье другого викинга, скользнув, выдрало кусок мяса. Вадим вскипел и, почти не глядя, рубанул с полуоборота наотмашь. Противник подался корпусом назад и отклонил незащищенную шлемом голову, избегая удара. Ему не хватило всего пары сантиметров. Меч врубился ему в скулу, снося пол-лица. Описав полукруг, Вадим «добавил» ему наискось в шею.

– Сука! – выругался десятник новгородцев.

Он дико огляделся по сторонам. Страшно захотелось рубануть еще кого-нибудь. Но почти все враги уже лежали на земле, не подавая признаков жизни. И тут Вадим заметил двоих у самого плота. Один в кольчуге, но без шлема и щита, уже запрыгнул на плот и пытался оттолкнуться шестом. Второй, в кожаной рубахе, в шлеме, мечом и щитом яростно отбивал атаку сразу двоих новгородцев. Он принял меч одного противника на щит, оттолкнул и, сделав резкий выпад и шаг вперед, нанес удар ребром щита второму. Новгородец упал прямо под ноги набегавшему Вадиму. Он резко остановился, поднял выпавший из рук словенина топор. А ловкий, в кожаной рубахе, уже успел свалить другого новгородца хлестким ударом меча в шею. Не раздумывая, Вадим метнул топор. Сделав несколько оборотов, топор обухом саданул варяга по шлему. Шлем слетел, а воин качнулся. В два прыжка десятник оказался рядом и мощно пнул противника под зад, отправив его в воду. Оставался еще окольчуженный на плоту, который, видя гибель товарища, уже успел оттолкнуться от берега. До него было не больше пяти метров, и Вадим рискнул. За этот прыжок его нелюбимый школьный физрук просто обязан был поставить оценку «шесть». Он приземлился на самый край плота, покачнулся – чуть не упал, но все же устоял. Викинг тут же отбросил шест.

– Сука! – сплюнул Вадим, почувствовав боль в раненой ноге, но совладав с собой, мгновенно перешел в нападение.

У варяга не было щита, у Вадима тоже, и они принялись отбивать и отводить удары друг друга мечами. Их дикая пляска на раскачивающемся плоту продолжалась несколько секунд. Затем викинг ухватил меч двумя руками, замахнулся и ударил со всей силы, намереваясь пробить подставленный блок. Но Вадим, сделав шаг вперед, первым нанес быстрый удар снизу вверх. Его меч ударил по локтям опускающихся рук варяга. Издав крик, тот выронил оружие – его руки бессильно опустились.

– Хват хейтир ту? – спросил Вадим, кажется, это все, или почти все, что он знал по-скандинавски.

– Бьерн… хевдинг, – превозмогая боль, ответил викинг.

Он хотел еще что-то добавить, но Вадим не дал ему это сделать. Его меч расколол череп хевдинга, того самого, который не так давно по приказу ярла сжег деревню и убил отца «пойки». Но Вадим этого знать не мог.

– Сука, – сквозь зубы произнес десятник, хватаясь за раненое бедро, – а ведь говорила, что я не буду чувствовать боли. Ну Елена Константиновна – сказочница!

Он взял шест и подтолкнул плот к берегу. Там его уже ждали подоспевшие Конди с Павлом, Валуй с новгородцами и вепсы с зажженными факелами. Бедро чертовски разболелось, из раны текла кровь, обильно смачивая штанину и обувь. Паша первым подскочил и помог сойти с плота. Подошли Конди и Валуй.

– Ну что, ловко мы их? – превозмогая боль, улыбнулся новгородский десятник.

– Хорошо! – ответил Конди. – Очень хорошо.

– Мне бы сесть, братцы, – попросил Вадим, уже начав оседать на руки друга.

Валуй подобрал щит и подложил под Вадима – Вадим сел. Остальные опустились на корточки.

– Ты молодец, Вадя, – похвалил расчувствовавшийся Паша, – здорово придумал и с мостом, и с коридором смерти.

– Они теперь надолго нас запомнят, – уверенно произнес Конди.

Вадим устало оттер лицо, левая щека была в крови. Он ощупал щеку – цела, видать, это чужая кровь.

– Они пришли на драккарах, значит, они стоят на озере, – тихо сказал Вадим, – и их должны охранять.

– Никуда они не денутся, – заверил Конди.

– Нет, Конди, – резко оборвал Вадим, – воинов можно набрать, а чтобы ладьи строить нужно время. Брать их надо сейчас, ночью.

– Десятник дело говорит, – поддержал его Валуй.

– Вадя, как сейчас? Люди же устали, – вмешался Паша.

– Надо, дружище, надо! Иначе уйдут, почуяв неладное, а врага отпускать нельзя!

Последние фразы они произнесли по-москальски, на это Конди им заметил:

– Я же просил тебя, Паша, говорить только на человеческом языке.

– Прости, – по-вепсски ответил Паша.

– Конди, нельзя упускать победу, – настаивал Вадим, – надо идти сейчас.

Глава медвежьего рода тяжело вздохнул.

– Хорошо, надо так надо. – Он встал и, подозвав к себе воинов, стал им что-то втолковывать.

– Валуй, собери всех наших, – попросил десятник.

Валуй быстро собрал уцелевших новгородцев, а затем занялся бедром Вадима – очистил рану, намазал ядрено пахнущей мазью и наложил тугую повязку.

– Спасибо, – поблагодарил юноша, когда перевязка закончилась. – Валуй, ты пока тут побудь, а мне надо срочно взглянуть на убитого ярла. Как его там… Хм… Гутрум, что ли…

– Зачем тебе на него смотреть? – удивился Павел.

– На волосы его хочу посмотреть.

Павел от удивления округлил глаза и непонимающе передернул плечами.

– Видать крепко тебя долбанули, – почти на ухо другу произнес он.

– Все нормально, дружище, – с улыбкой отреагировал Вадим, – пойдем, посмотрим на его волосы. Я тебе потом все объясню.

Прихрамывая, Вадим вприпрыжку достиг стен Каргийоки и стал протискиваться сквозь завалы. В коридоре смерти вперемешку с бревнами и камнями распластались многочисленные трупы врагов, утыканные стрелами и сулицами. Лица многих из них превратились в кровавую кашу, не спасали даже шлемы – это был явный признак попадания камней. Вадим бесцеремонно перешагивал через трупы викингов, шел дальше. Он примерно знал, где лежит ярл Гутрум, ведь именно Вадим скинул на него увесистую наковальню. Павел шел следом за другом, то и дело прикрывая нос ладонью.

– Ну и вонь! – выразил свои чувства юноша, плотнее прижимая руку к лицу.

– Кровь вперемешку с говном, – через плечо ответил Вадим.

– Что?

– Во время смерти кишечник расслабляется и все содержимое…

– Перестань, – оборвал его друг, – я понял.

Пройдя почти до конца коридора смерти, Вадим остановился.

– А вот, кажется, и он.

Узнать тело ярла Гутрума в действительности было не сложно, он один из немногих нападавших носил добротную кольчугу. Вадим присел на корточки.

– Видишь, как размазало, – сказал он подошедшему другу, – голову почти по самые плечи вдолбило.

Лицо ярла опознать было совершенно невозможно. Шлем, от удара наковальни, которая валялась тут же, промялся и раздавил череп, зрелище было не из приятных.

– Ну и как ты распознаешь цвет его волос, тут же все в крови? – произнес Павел, все еще зажимая нос. – И вообще, что за блажь?

– Сейчас, – Вадим извлек нож и наклонился к трупу.

– Ты решил его скальпировать? – ужаснулся Павел.

Но друг не ответил. Вадим узрел небольшой пучок волос, торчащий из-под промятого шлема, и резким движением ножа отсек волосы.

– Смотри, они серые, – разогнувшись, он протянув Павлу на ладони срезанный клочок.

– Ну серые, и что?

– А то, что Елена Константиновна была права. Я во сне видел свинью… именно серую свинью, которая металась по загону.

– Вадя, ты совсем одурел от крови. Какая свинья? Какой загон?

Вадим порывисто отбросил от себя срезанный клок с головы ярла и блаженно улыбнулся.

– Вот эта свинья, – он указал на убитого Гутрума, – а вот это загон. – Вадим обвел рукой коридор смерти.

Павел с сомнением посмотрел на труп, потом на построенную ими ловушку и улыбнулся.

– Дошло? – спросил друг.

– Ага. Дошло, – радостно ответил Павел.

Но внезапно их совместная радость оборвалась. Вадима неожиданно качнуло, его глаза неестественно закатились. Веки дрогнули и медленно, как театральный занавес, поплыли вниз…

– Вааадддяяя, ччттооо ссс ттоббооой? – сквозь вязкую пелену услышал он замедленный голос Павла.

Картинки быстро сменяли друг друга. Сначала промелькнули черные драккары, полные воинов, затем показался сам ярл Гутрум, живой и невредимый. Потом он увидел деревянную крепость на берегу большой реки, а затем проплыл образ незнакомой девушки…

Виски сжала острая боль, и он увидел, как в нескольких десятках морских миль отсюда, в деревянной крепости страдает человек! Ветер прошуршал и забился в уши и все стучал, стучал в перепонках, произнося имя – Бьярни Сёльвссон!

Брат ярла Гутрума держался рукой за ноющую мошонку и заливал приключившуюся с ним беду бражкой. Боль била волнами – то отступая, то вновь накатываясь. Бьярни коротко постанывал и вливал в себя очередную порцию спиртного. Только так он мог хоть немного притупить боль, заставить ее замолчать. Но грустно было не только поэтому. Пуще обиды на все бабье племя Бьярни злила недавняя ссора с братом. Много, ох много он выслушал тогда от Гутрума. Младший Сёльвссон наполнил глиняную кружку до краев, широко разинул рот и отхлебнул разом половину.

С ним за длинным столом сидели еще десять викингов и тоже нянчили распухшие причиндалы, охали, выпивали, ругались, понося бабье племя, и опять охали. В общем, день прошел крайне неудачно…

– Эй, Вадя, Вадя, что с тобой, – Павел не переставал трясти друга за плечи, – эй, Вадя, живой?

Налетевший вихрь сорвал пелену и вернул его к действительности.

– Все нормально, – сквозь зубы процедил Вадим, – все нормально…

Павел с надеждой заглянул в глаза друга и, увидав в них просветление, немного успокоился.

– Ты давай прекращай это… Хорош уже меня пугать! Что за шутки? Совсем осодомел?

Вадим при помощи друга поднялся с земли, огляделся.

– Надо срочно к реке, добивать варягов.

– Ну слава богу, – счастливо выдохнул Павел.

– Что?

– Слава богу, говорю, – повторил друг, – снова командуешь, значит, пришел в себя.

– Ага. Надо добить варягов!

– А ты что, тоже собрался? – спросил Павел.

– Да.

– Тогда я иду с тобой.

– Хорошо, только попроси Конди запрячь телеги – так быстрее будет.

В ночной поход Конди снарядил восемь телег и выделил три десятка воинов. Но узнав, что новоиспеченный сын тоже собрался в поход, категорически запротестовал. Паша пытался возражать.

– Все! Хватит спорить, – отрезал глава рода, – ты остаешься, СЫН, – тут он сделал особое ударение, – пойду с Вадимом я, а ты присмотришь тут за всем и разберешь завалы.

– Ладно, Паша, и правда, оставайся, тут дел тоже полно, – вмешался в семейный спор Вадим, ему не терпелось тронуться в путь.

Наконец Павел сдался и больше не возражал, отряд на телегах двинулся в сторону озера. Продвигались осторожно и оттого медленно, далеко вперед высылая молодых и быстроногих парней. Вадим всю дорогу опасался, что все же кому-то удалось уйти. Он раз за разом прокручивал в голове сегодняшний бой и не находил ошибок – уйти не мог никто.

Они остановили телеги версты за две до драккаров.

– Дальше надо идти пешком, – предложил Конди.

Вадим не возражал. За сегодняшний, полный бурных событий день он как-то свыкся с мыслью, что Конди отдал в его руки все бразды военного правления.

Пешком шли еще более внимательно, стараясь не спугнуть близкого врага. По плану Вадима им предстояло разделиться.

– Ты, Конди, бери полтора десятка и обойдешь их справа. Ты, Валуй, поведешь своих слева, а я с оставшимися пойду в лоб, по тропе. Ударите только после моего крика.

Уточнив диспозицию, воины двинулись, крадучись, как ночные звери.

Вадим ужасно хромал – болело раненое бедро, но он, сжав зубы, шел. От сгоревшей деревни к озеру вела небольшая тропа, они цепочкой двинулись по ней. Пройдя всего метров двести, они увидели впереди отблески озера и услышали легкий шум прибоя. Взошла луна и ярко осветила четыре драккара. У берега, на песчаном пляже догорал костер, у которого сидели три ночных караульных. Они о чем-то тихо переговаривались. Присмотревшись, Вадим заметил в стороне, справа от кораблей, еще двоих бодрствующих. Они стояли, опираясь на секиры. Слева от драккаров обнаружился еще один. Этот, похоже, дремал стоя, практически повиснув на копье. «Шестеро, – подсчитал в уме Вадим, – маловато, остальные, небось, дрыхнут прямо на ладьях». Пора было атаковать. По приказу Вадима Конди и Валуй уже должны были закончить охват, тем более что он со своей ногой едва плелся.

– Пора, – тихо сказал себе под нос Вадим, и тут же вспомнил, что они не условились, что именно он должен крикнуть, чтобы подать сигнал к атаке. Он колебался лишь мгновение и, покрепче перехватив небольшой топор и ступая как можно тише, вышел из тени на пляж. Удивительно, но им удалось пройти не замеченными целых десять метров и только потом их негромко окликнули. Вадим не ответил и, увлекая за собой воинов, сделал еще несколько шагов. Викинги у костра поднялись и повторили окрик.

– УРА!!! – что было мочи крикнул Вадим и метнул в троицу топор. Как и в прошлый раз, он не надеялся, что топор воткнется в тело, хватит и удара обухом. И на этот раз вышло именно так. Топор обухом сильно ударил одного из викингов – тот упал.

– Урраа!!! – повторил Вадим, выхватывая меч.

– Урррааа!!! – подхватили его крик слева. Валуй с новгородцами вылетели из засады и простаки растоптали очнувшегося от дремоты охранника.

Бывшие с Вадимом пять воинов обогнали его, хромого, и накинулись на двоих у костра.

– Урраа!! – раздалось немного запоздало – справа ударил Конди. Вадим видел, как он насадил на охотничью рогатину викинга с секирой. Второй успел развернуться и даже вскинуть оружие, но две метко брошенные сулицы отправили его душу в Валгаллу. Тем временем на драккарах засуетились проснувшиеся защитники. Начался штурм кораблей. Подойдя к костру, Вадим заметил, что викинг, в которого он попал топором, еще жив и пытается подняться, вставая на четвереньки. Вадим замахнулся и врезал ему ногой в челюсть. Варяг перевернулся и, как в киношном боевике, кувырнулся в костер. Но в отличие от экранной версии, викинг не вспыхнул, превратившись в живой факел. Пришлось добить его ударом меча. Вадим поднял топор – что-то понравилось ему кидать топоры. Получается обоюдоопасное оружие, как ни попадет – все хорошо, лишь бы кинуть посильнее. И он тут же вновь им воспользовался – замахнулся и швырнул его в высунувшегося из-за борта варяга. На сей раз топор угодил острием в голову, но не воткнулся, а лишь рассек бедолаге лицо.

Многие викинги сами спрыгивали на берег, собирались по двое-трое и, прикрыв спины друг друга, ожесточенно отбивались. Но нападавших было гораздо больше и вскоре все было кончено.

Заплатив за победу жизнями девяти человек, нападавшие захватили четыре драккара и отправили пировать в чертоги Одина девятнадцать варягов. Счет вполне устроил бы Вадима, если бы не подошел Валуй с окровавленной секирой и не доложил, что они нашли десятого погибшего из числа нападавших. Им оказался Конди.

– Как? – с тревогой спросил Вадим, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Стрелой, – грустно ответил бородач.

– Не уберегли…

Вадим, оставив с десяток вепсов охранять захваченные драккары, вернулся в Каргийоки со всеми остальными только под утро.

Вепсы в поселении уже не спали или еще не ложились, но им удалось разобрать почти весь частокол коридора смерти, убрать трупы и камни. Тела викингов были свалены одной огромной кучей за пределами поселения. Вадим заметил, что вепсы освободили тела викингов от доспехов, наборных поясов и прочих украшений. Ворота отсутствовали, сняли даже уцелевшую при штурме створку – видимо, решили чинить полностью. Заметив возвращающихся, Павел вышел встречать.

– Ну как, удачно? – спросил он, когда подъехала первая телега с Вадимом.

– Почти, – устало ответил десятник.

– Вадя, что за туманные формулировки?

– Твой названный отец погиб, – печально произнес Вадим, мотнув головой. – Он там, на второй телеге.

Павел медленно подошел к телеге и откинул плащ.

– А мы тут почти все убрали… – вырвалось у него при виде убитого Конди.

Он постоял несколько секунд, а потом вернулся к Вадиму.

– Что же теперь делать-то, Вадя?

– Я так понимаю, теперь тебе придется принимать дела Каргийоки. Теперь ты будешь главой рода.

– Я? – искренне удивился Павел.

– Ну не я же?! Ладно, я чертовски устал и хочу жрать.

– Да-да, ты поезжай к себе, Вадя, отдохни, я скажу, чтобы тебе еды принесли.

– Вот за это спасибо.

– Не за что, – пробурчал Павел, – я зайду к тебе через пару часов.

Вадим согласно кивнул. Телеги тронулись.

– Вадя! – крикнул Павел. – А с этими что делать? – он указал на кучу варяжских трупов.

– Сожгите! – коротко бросил Вадим.

Паша два раза заходил к другу, но Вадим спал. Он застал его проснувшимся только вечером. Следом в избу проскочила девчонка лет двенадцати с большой тарелкой вареного мяса, щедро посыпанного мелко нарубленным репчатым луком и с кругляшом хлеба под мышкой. Она быстро поставила угощение на стол и выскочила наружу.

– Ну, вот тебе и еда, – сказал Павел, водружая рядом с тарелкой мяса крынку с пивом.

– Хорошо, давай поедим, – потягиваясь, ответил Вадим.

Друзья быстро управились с мясом, запив его пивком.

– Так, дружище, теперь подведем итоги, – деловито предложил Вадим.

– Ну давай, – с печалью в голосе согласился друг.

– Итак, первое – по моим подсчетам, мы завалили не меньше сотни викингосов.

– Наших мы тоже всех собрали, – вставил Паша, – вместе с теми, что привез ты от озера, у нас сорок шесть погибших.

– Два ноль в нашу пользу.

– Вадя, ну что за цинизм? Конди-то убили.

– Да-а-а, – грустно протянул Вадим. – С этой стороны бухгалтерия не очень… Конди жаль, но на войне как на войне, сам знаешь.

– Нет, ну ты все же циник!

– Да хватит, Пашка, причитать. Конди искренне жаль, и я скорблю не меньше твоего, но надо думать, что делать дальше. Мертвым покой и вечная память, а живым… – он поморщился от боли, рука потянулась к раненой ноге.

– Что, сильно? – спросил друг.

– Есть немного. И вообще, – продолжил Вадим потерянную было мысль, – неизвестно еще, сколько нам тут торчать, так что будем смотреть вперед и держать ухо востро. Вы, кстати, викингосов-то сожгли?

– Конечно, всех до единого припекли.

– Надо будет потом пересчитать трофеи, – мечтательно произнес Вадим, – неплохо бы кольчужкой обзавестись.

– Там полно всякого барахла, – сказал Павел, махнув рукой в сторону, – мечи, копья, щиты, шлемы… и кольчуги есть. – И немного подумав, спросил: – А че, опять воевать собрался?

– Пока, нет, – рассеянно ответил десятник новгородцев, – но пригодиться может все.

– Завтра будем Конди хоронить, – напомнил Павел, – старики уже послали гонцов к соседней родне.

– Какие старики?

– Ну эти старики… как их там… ну как у наших горцев.

– Старейшины, что ли?

– Во-во, старейшины. Говорят, без родни нельзя хоронить.

– То есть без родни воевать можно, а хоронить нет?

– Так они же не со зла подмогу-то не прислали, сами свой этот… как его там… Кангаш, во! – вспомнил Павел. – Кангаш свой к обороне готовили.

– Ага, думали, коли проглотит ярл Каргийоки, то и подавится, и к ним не придет. Или хуже того, думали, что викингосы нас уделают, но, поистрепавшись в бою, далее не пойдут.

– Вадя, ну что ты такое говоришь?

– Знамо дело, проходили. Наши, вон, перед монголами в аккурат так же плясали…

На минуту воцарилась тишина, друзья молчали, каждый думая о своем, переживали. Вадим был убежден, что родственнички из Кангаша просто смалодушничали, испугались и решили отсидеться да посмотреть, чем закончится дело под стенами Каргийоки.

«Вот бы узнать, кто у них там, в Кангаше за главного, – почти озлобленно думал Вадим, – поговорить бы с ним по душам…»

Павел, и правда, был уверен, что не со зла они, не со зла. Мало ли что там…

– А они про нового вождя ничего не говорили? – спросил Вадим с интересом.

– Говорили, – утвердительно кивнул Павел, – сказали, что после обряда похорон будет назначен, в смысле выбран новый глава рода.

Вадим сдержанно улыбнулся.

– А я вижу, ты уже совсем освоился с местным языком.

– Да, есть немного.

– Ну вот, Пашка, будешь ты местным князем.

– Да не хочу я, – запротестовал друг, – зачем мне это надо?! Мне бы домой… к Насте вернуться.

– Вот ты говоришь – я циник, а ты дружище – эгоист!

Павел поморщился, к Насте хотелось с каждым днем все больше.

– Да какой из меня глава рода, мы же тут совсем недавно. И порядков здешних не знаю, да и вообще… – может, и не меня выберут.

– Ладно, – успокоил его Вадим, – поживем – увидим, главное – с врагом совладали. Думаю, пока они больше не сунутся. А если сунутся, то не скоро.

– А если придут мстить, что делать? – опечалился Павел. – Я так понял, мы тут ихнего босса, кажись, завалили.

Вадим, взяв крынку со стола, допил пиво.

– Если придут – встретим как положено. Ты, кстати, знаешь, сколько у вепсов мужиков в строю осталось?

– Раненых много, – вздохнул Павел, – Конди говорил, что у него больше сотни воинов, а сколько точно, я не знаю.

– Надо бы их пересчитать, – предложил Вадим.

– Хорошо, пересчитаем, коли ты такой статистик, – согласно кивнул его друг.

Они немного помолчали, каждый задумался о чем-то своем. Затем Вадим спросил:

– Послушай, Паш, сделай доброе дело.

– Все что могу.

– Я у озера оставил людей драккары захваченные сторожить, надо бы их сменить и усилить охрану… мало ли чего….

– Дались тебе эти лодки?! – возмутился Павел. – Какой от них прок?

– В хозяйстве все сгодится, – резонно заметил Вадим, – пошли все же туда человек пятнадцать – пусть посторожат.

– Ладно уж, попрошу.

– Хорошо бы эти драккары вообще куда-нибудь перегнать, – мечтательно произнес Вадим, потирая раненое бедро.

В дверь неожиданно постучали.

– Входи, – разрешил десятник.

Дверь открылась, на пороге стоял Валуй.

– Ну?

– Десяток тока в строю, и то почитай все поранены, – начал доклад бородач, – двенадцать человек схоронили да еще пяток совсем помятые лежат.

– Молодец, – похвалил Вадим своего зама, – проходи, чего мнешься у порога?!

Валуй прошел, сел за стол напротив десятника рядом с Павлом.

– Тут еще вершник тока что от князя прибег, – сказал бородач.

– Ну, не тяни…

– Сказывает, как управимся, выступать к Волхову с чудинами вкупе. У нашего князя про то договор с Конди был.

– Куда? – не понял Вадим.

– К Волхову, к реке.

– Ясно, – и тут Вадима осенило: – А как называется та река, на которой на нас напали при переправе?

– Сьясь, – ответил бородач.

– А мы тогда тоже к Волхову шли?

– Ну знамо дело к Волхову, у нас там струги да ладьи стоят, – ответил Валуй, не понимая, к чему клонит десятник.

– Значит, вы из Новгорода по воде пришли, а сюда пешком притопали?

– Ты толком скажи – что надоть? – сделав вид, что обиделся, спросил бородач.

Десятник улыбнулся.

– Все хорошо, Валуй, все хорошо. Иди и скажи гонцу, пусть немедля скачет обратно и передаст князю, что мы тут пошумели малость, побили варягов да и захватили четыре ладьи.

Заместитель поднялся и уже намеревался выйти, но его остановил Вадим.

– А лучше вместе с гонцом пошли кого-нибудь из наших, пусть князю все как есть поведает. И пусть князь решает, что делать с этими ладьями, – и, обратившись к Паше, попросил: – Найдешь коня под седло?

– Наверное, найдем, – неуверенно ответил Павел.

– И пусть гонцы поторопятся, – продолжал Вадим напутствовать новгородца, – чую, ох как обрадуется князь известию и такому подарку.

Когда Валуй вышел, Павел восхитился:

– Ну ты смотри, прямо раскомандовался, вошел в роль.

– Ага, – отмахнулся Вадим, – ролевая практика руководителя клуба.

И они дружно рассмеялись…. почти до слез.

– Ладно, ночь уже на дворе, – произнес Павел, вытирая слезы радости, – пойду я, что ли…

Он встал и, пожелав другу спокойной ночи, вышел.

Когда Паша ушел, Вадим с удовольствием растянулся на постели. Бедро, намазанное еще утром душистой мазью, успокоилось и не болело, и это радовало, а вот плечо немного зудело, напоминая о недавней ране.

Вадим закрыл глаза. «Вот бы Андрюха обрадовался, как-никак четыре драккара захватили. И теперь я точно знаю, что мы все же в девятом веке. Еще до Рюрика… Хотя до него, может, и немного-то и осталось…» – подумал он, чувствуя, что засыпает.

А в соседнем доме усталый Юски доел сваренного женой петуха, выпил бульон и тоже лег спать. Удобно устроившись на его руке, жена прильнула к нему и ласково прошептала:

– Ты у меня герой, Юски… Как ловко ты подстрелил того варяга…

– Много ты понимаешь, женщина, – ответил вепс. – Что толку? Их-то мы побили, а Конди погиб, теперь такое начнется…

Юски тяжело вздохнул, обнял жену и почти мгновенно уснул.