Вернувшись на базу, Рассел Кремп неожиданно получил приказ срочно вылететь в Вашингтон для встречи с одним из помощников Грегора Йорка, курирующим вторую фазу секретной операции «Карающий меч». Почему сам Йорк не дал ему инструкций, Расселу никто не объяснил, но он, как человек военный, привык подчиняться приказам и инструкциям начальства, а потому долго не ломал себе голову над этим обстоятельством. Надо – значит надо. В конце концов у Грегора дел хватало, а одной, пусть даже не самой глупой головой Пентагона, все не объять.

Простившись с Джудит еще в Анкоридже (Рассел посадил ее на авиалайнер компании United Airlines, державший курс в родной штат Колорадо), майор Кремп на специальном самолете пересек Канаду и вечером приземлился в Оттаве. Там, неожиданно получив от встретившего его офицера ВВС дополнительные инструкции о смене маршрута, Кремп обычным пассажирским лайнером добрался до Балтимора вместо предполагавшегося Вашингтона. По дороге он немного все же поломал голову зачем начальству понадобилось выбирать столь сложный путь и на ходу изменять маршрут, но, видимо в этом был неведомый Расселу смысл. Не исключено, что об операции пронюхала разведка какой-нибудь из заинтересованных стран и за ним установлена слежка. Рассел даже попытался вычислить возможный «хвост» в салоне самолета, однако, пристально разглядывая пестроодетых пассажиров, быстро понял, насколько это бесполезное дело. Он все-таки кадровый офицер ВВС, а не профессиональный шпион. «Хвостом» мог оказаться кто угодно: и эта милая девушка блондинка, улыбнувшаяся Расселу пару раз, и сидящий рядом неразговорчивый старикан, и студент-очкарик, якобы или на самом деле читавший какой-то научный журнал. Раскусить шпиона Рассел все равно не смог бы, поскольку был обучен сидеть за штурвалом истребителя, а не гадать на кофейной гуще. Поэтому успокоив себя мыслью о том, что начальство сделало за него все возможное, чтобы избавится от слежки, он уставился в иллюминатор и стал любоваться проплывавшими внизу облаками. В конце концов никакого «хвоста» могло и не быть вообще.

Спустя полтора часа майор ВВС США Рассел Кремп сошел по трапу в аэропорту Вашингтона – города высокой политики и больших денег, и направился к припаркованному неподалеку от главного здания аэровокзала черному «Бьюику». За рулем, как и говорилось в инструкции, которую Рассел сжег по прочтении, никого не было. Достав ключ из кармана, Кремп открыл дверцу и сел за руль на мягкое кожаное сиденье. Рядом, на соседнем сиденье, лежал небольшой кейс. Набрав на замках заранее оговоренный с Грегором код, майор Кремп открыл кейс. Внутри находился портативный терминал спутниковой связи. Рассел включил его, и на небольшом дисплее появилась карта Вашингтона с обозначением всех главных магистралей и даже небольших улочек. Набрав код доступа, а затем дополнительный восьмизначный пароль, Кремп наконец увидел тонкую красную светящуюся линию, протянувшуюся по карте от аэропорта к восточному предместью Вашингтона – туда, где должна была состояться встреча с помощником главного куратора программы «Мыслитель» и операции «Карающий меч». Красная линия упиралась в особняк на улице Кингсроуд под номером 97. Померцав с минуту, линия растворилась, а экран монитора погас. Но Расселу этого было уже достаточно: он запомнил адрес и дорогу, а пароль для личного контакта получил еще от Йорка. Нажав на педаль газа, майор вывел мощнотелый «Бьюик» на магистраль и не спеша поехал к месту встречи. Времени у него было хоть отбавляй – встреча была назначена через час с пятнадцать, а судя по карте, ехать ему надо было всего двадцать минут.

За окном замелькали ресторанчики и небольшие магазины районов средней дороговизны. Въехав в центра горда, Рассел попал словно на Бразильский карнавал – так сильно полыхали огнями огромные рекламные вывески. Временами Расселу казалось, что он находится не за рулем «Бьюика», а в кабине подбитого истребителя, который со всех сторон объят пламенем. В открытое окно врывались шумы большого города – причудливая смесь автомобильных гудков, гомона толпы и раздававшейся из придорожных ресторанов музыки: от джаза до рок-н-ролла. Проезжая мимо одного из таких ресторанчиков, майор Кремп услышал романтическую мелодию Эллы Фитцжеральд и ощутил прилив ностальгии, а вместе с ним и чувство голода. Взглянув на часы, Кремп выяснил, что у него есть еще четверть часа на то, чтобы пополнить запасы топлива в собственном желудке, и не колеблясь лихо припарковал автомобиль на стоянке по соседству. Ресторанчик находился в одном из престижных районов Вашингтона, как раз напротив конторы банка «Эксельсиор», был небольшим но уютным, и носил название «На кухне у Эллы», понимать которое можно было как угодно. Рассел вошел внутрь, где тут же был подвергнут непритязательному внешнему осмотру швейцаром на предмет наличия галстука, без которого сюда не пускали. Майор Кремп любил галстуки и почти всегда их носил. Поэтому проблем не возникло. К счастью, кухня ресторанчика предоставляла широкий выбор блюд: от экзотических и жутко дорогих до обычной человеческой еды за умеренные деньги. Денег у Рассела было предостаточно, но он не хотел тратить уйму времени на выяснение того, что кроется за простым названием «Андалузийская мечта» или «Цыпленок по-индейски». Черт его знает, о чем мечтают в Андалузии, и не представляет ли местный цыпленок из себя благородную тощую курицу, с которой только что сняли скальп. Заказав «специальное предложение» ресторана, состоявшее из жареной свинины в сухарях, картошки и овощей, а также пинту пива, майор Кремп устроился за столиком у окна, так чтобы иметь возможность заниматься любимым делом в такой ситуации – наблюдать за прохожими и уличной суетой. Внутренняя обстановка ресторана майора особенно не отвлекала: мягкие диваны, маленькие, преимущественно на двоих, столики, утопающая в зелени эстрада с белым роялем, приятная музыка – все то, что создает уютную атмосферу и дает возможность уйти в себя. Потягивая датское пиво, он уставился в широкое окно. По проспекту сновали машины. В этом районе попадались чаще других «Ролс-Ройсы», «Кадиллаки», огромные «Шевроле» и «Мерседесы». Рассел успел замечтаться о том, как по окончании операции он сводит Джудит в подобный ресторанчик и они мило проведут там вечерок, поэтому не обратил особого внимания на подъехавший к конторе банка «Эксельсиор» черный «Шевроле». Из автомобиля вышли пятеро похожих на клерков джентельменов в длинных плащах и не спеша направились к главному входу. Трое из них несли в руках кожаные кейсы, двое сумки. Рассел не успел допить пиво, а они уже скрылись за широкими дубовыми дверями. В этот момент ему подали «специально предложение». О-О-О! Только очень голодный человек может испытать чувства, сходные с теми, которые испытал Рассел. Не став разглядывать оформление блюда, он впился зубами в огромный кусок жареной свинины и откусил добрую половину. Затем воздал должное овощам и запеченной картошке, и снова пиву. Он уже почти разделался со «специальным предложением», когда в привычный фон из меланхолической джазовой мелодии и легкого шума автомашин, то и дело долетавшего через входную дверь до посетителей, вклинился явственный звук разорвавшейся гранаты. Почти сразу послышался звон разбитого стекла и падающих предметов. Рассел повернул голову на звук и увидел, что в витрине стоявшего напротив банка «Эксельсиор» образовалась огромная дыра, сквозь которую сочится дым от разрыва. Рядом, на мостовой, валяется окровавленное тело человека, которого выбросило через витрину на улицу. По остаткам белой портупеи можно было догадаться, что это труп полицейского. Через несколько секунд тишины раздалась глухая автоматная очередь, витрина снова брызнула осколками стекол на всю улицу. Посетители ресторана, словно выдрессированный взвод воздушных десантников, бросились на пол, закрывая голову руками от осколков. В здании банка разгорелась нешуточная перестрелка. По звукам выстрелов Рассел различил два автомата и около пяти пистолетов. Видимо охрана банка отчаянно защищалась от грабителей, но силы были не равны. Громыхнула вторая граната и внутренности банка заволокло дымом. «Слишком много дыма для обычной гранаты, промелькнуло в голове у Рассела, наблюдавшего за заварухой из нижнего угла окна ресторана, наверное специальная дымовая шашка». Сопротивление охраны для гангстеров, по всей видимости, оказалось выше расчетного, кто-то допустил ошибку и перестрелка не стихала, а скорее наоборот. Грохот выстрелов становился все слышнее и скоро слился в сплошную канонаду. Рассел заметил движение на втором этаже и тотчас, сквозь разлетевшееся вдребезги окно, на асфальт выпрыгнул мужчина в костюме. Сгруппировавшись в полете, он приземлился на дорогу достаточно грамотно и сразу бросился бежать к автостоянке. Скорее всего это был охранник. В окне показался человек в черном плаще и маске с прорезями для глаз. Он вскинул автомат с глушителем, не колеблясь нажал на курок. Застучала глухая автоматная очередь. Бегущий человек как-то нелепо подпрыгнул, выгнулся и рухнул лицом на капот белоснежного «Мерседеса». Еще несколько секунд он цеплялся за жизнь, пытаясь ухватится за что-нибудь, но вскоре его пальцы разжались и он сполз на землю, окрасив капот «Мерседеса» алой кровью. Гангстер для пущей уверенности выпустил еще одну очередь по лежащему охраннику, изрешетив автомобиль. Вдалеке послышался вой полицейской сирены.

«Ну, хватит, ребята, – решил Рассел, – вы тут, я смотрю, надолго обосновались. Еще чего доброго, не грабить приехали а заложников захватывать. Того и гляди полицаи оцепят весь квартал и никого не выпустят, а это мне никак не подходит. Я немного опаздываю. Придется выступить на стороне невинно убиенных.»

Майор мгновенно вытащил из наплечной кобуры свой пистолет и, прицелившись через стекло, выстрелил в еще видневшегося сквозь разбитое окно второго этажа гангстера. Тот дернулся почти так же, как только что убитый им охранник и, перевалившись через подоконник словно мешок с картошкой, рухнул вниз на асфальт, успев по дороге сшибить небольшую световую рекламную вывеску банка. Вывеска со звоном и световыми вспышками разлетелась вдребезги, добавив сумбура в происходящее. Почти тотчас сквозь дыру в витрине первого этажа банка «Эксельсиор» раздалась другая автоматная очередь, вспоровшая стекло над головой Рассела. Он ничком бросился на пол, сверху на него обрушился град мелких стекол. «Быстро засекли, господа профессионалы, да деваться мне некуда» – успел подумать Рассел и ползком двинулся к выходу. Гангстеры, видимо полностью подавив сопротивление внутри банка, с радостью перенесли огнь на противоположную сторону улицы в ресторан «На кухне у Эллы». К автомату прибавились пистолетные хлопки. Стекла в ресторане очень быстро превратились в мелкое блестящее крошево. Пули выдирали целы куски из рам, глухо шлепали в мягко обитые стены, дырявили висящие на стенах портреты знаменитой Эллы. Автоматчик, словно развлекаясь, прошелся очередью по столам, на которых запрыгали разлетаясь высокие бокалы с вином, бутылки шампанского и куски жаренной дичи. Перед носом у Рассела упал сбитый со стола пулями кусок его собственного недоеденного «специального предложения». Обогнув его, майор подполз к порогу и попытался выглянуть наружу. Тотчас перед ним вспорола пол автоматная очередь. Кремп спрятался обратно за бетонную стену и стал лихорадочно размышлять. Его «Бьюик» стоит совсем рядом, в пятнадцати метрах справа от выхода. Развернут багажником к банку. Несколько секунд добежать до машины, открыть дверь, завести мотор и свернуть на боковую улочку, уходя из зоны обстрела. К счастью улочка начиналась буквально в двух шагах – ехать по прямой предстояло не более десяти метров. План был великолепен, но абсолютно не реален, поскольку все подходы к машине идеально видны и простреливаются из банка. Добраться до «Бьюика» не представлялось возможным, если не произойдет какого-нибудь чуда. В этот момент на улице завыла сирена подъезжавшей на полном ходу полицейской машины. «Вот оно! «– мысленно воскликнул Рассел, но тут же озадачился. Его ни за что не отпустят сразу, даже после задержания гангстеров. Как-никак не просто свидетель, а активный участник перестрелки. Человек двадцать свидетелей активного участия майора в заварухе лежало и таращилось на него сейчас сквозь пальцы под стульями и столами ресторана, стараясь стать одного цвета с полом. «Да, проблема, понимаешь…»– загрустил Рассел. Грегор Йорг и его загадочный помощник за опоздание по головке не погладят. Могут запросто отстранить от полетов, а то и перевести в гражданские летуны. Такого исхода можно было ожидать при самой мягкой реакции начальства.

Между тем полицейская машина подъехала к банку и, взвизгнув тормозами, остановилась. Водитель под прикрытием напарника выскочил из машины и едва успел вытащить мегафон, чтобы предложить гангстерам сдаться на милость полиции, как в машину полетело сразу две гранаты. Мощный полицейский сине-белый «Форд» подбросило на метр в воздух и шарнуло об стену ресторана. Оба служителя правосудия отдали богу душу. «Да, ребятки похоже и полиции не боятся. – промелькнуло в мозгу у майора, – Это даже не обычные террористы, это маньяки какие-то. Надо сматываться!» Воспользовавшись возникшей неразберихой на улице и прячась за дымившим полицейским «Фордом», майор Кремп выскочил на улицу и бросился направо к стоявшему в пятнадцати метрах «Бьюику». Секунды проходили словно минуты. Первая, вторая, третья (осталось семь метров), четвертая, пятая (три метра), шестая… Коснувшись дверной ручки своей машины, Кремп подумал, что его пронесло и он остался незамеченным из-за дыма, но тут же это предположение отпало само собой. Автоматчик полоснул короткой очередью по капоту стоявшего впереди спортивного «Крайслера». Рассел рванул ручку и нырнул на сиденье. Следующая очередь забарабанила уже по капоту «Бьюика», гангстеры явно не хотели отпускать живого свидетеля, к тому же замочившего одного из них. Рассел завел мотор и, на секунду выпрямившись на сиденье, нажал на газ. «Бьюик» рванул задним ходом и, пролетев три метра, остановился как вкопанный. Эти секунды решали все. Именно сейчас, вылетев прямо под обстрел, Рассел вернее всего мог расстаться с жизнью, если с машиной что-нибудь случится. Он рванул передачу на себя, отметив краем глаза, что ребята в черных масках с прорезями для глаз и длинных черных плащах, которых он так опрометчиво принял за клерков, выбегают из дверей банка, целясь на ходу. Что ни говори, а «Бьюик» представлял из себя сейчас великолепную мишень. Рассел втопил педаль в пол, и машина рванула с места. Завизжали вмиг разогревшиеся покрышки. «Клерки», выстроившись у входа в банк в полный рост, открыли огонь. Пули, словно бешеные, объевшиеся мухоморов пчелы, забарабанили по бамперу и заднему стеклу «Бьюика». Рассел кинул машину вправо и ушел вниз по узенькой улочке, пригибаясь от все еще стучавших по машине пуль. Только спустя два квартала, когда ураганный огонь затих, он смог выпрямиться на сиденье и вздохнуть с облегчением. «Да, – пробормотал Рассел Кремп себе под нос, – Ни чего себе заехал поужинать под приятную музычку. Боюсь, теперь до конца жизни джаз будет возбуждать у меня сплошные приятные воспоминания». Только тут он сообразил, что передвигаться по городу на походившем на дуршлаг автомобиле не очень выгодное дело – можно невзначай привлечь внимание полицейских и запросто самому прослыть гангстером. К счастью, он уже выехал из центра и почти добрался до пункта назначения в восточном предместье. Когда по бокам автострады потянулись кварталы попроще, Рассел свернул в один из глухих дворов и, бросив там машину, зашагал дальше пешком, предварительно утопив портативный терминал связи в ближайшей канаве. Выбравшись на нужную улицу, он повстречал две полицейских машины пронесшихся на всех парах в сторону банка «Эксельсиор».

Через пятнадцать минут, с опозданием всего на десять минут, Рассел как ни в чем ни бывало постучал медной подковой, заменявшей звонок, в изящную дверь небольшого особняка на Кингсроуд 97. Ему отворили сразу же. На пороге стояла красивая женщина, брюнетка лет тридцати с фигуркой манекенщицы и слегка восточными чертами лица. Рассел так откровенно ею залюбовался, что забыл сказать условленный пароль. Когда он все же выдавил из себя «Мне нужен мистер Хост», молчавшая до сей поры женщина впустила его в гостиную, а сама словно растворилась – так быстро она исчезла из поля зрения летчика. Рассел с легкой грустью опустился в мягкое кресло и тотчас из-за спины раздался надтреснутый мужской голос:

– Вы опоздали, майор Кремп! На улице что – нелетная погода?

Рассел обернулся и увидел стоявшего в проеме не замеченной им сразу (а может потайной) двери мужчину лет сорока, седовласого, одетого в коричневый твидовый костюм. Мужчина прошел в центр гостиной и пристально посмотрел на Рассела, который был вынужден встать под начальственным взглядом.

– Так точно, мистер Хост. Зашел перекусить. А погода, напротив, даже очень летная. Только что на моих глазах двое спланировали из окна банка «Эксельсиор».

– Да вы шутник, как я погляжу, – процедил сквозь зубы вошедший, – Грегор любит подбирать себе команду из оптимистов. Ну ладно, об опоздании узнает ваше непосредственное армейское начальство, пусть оно и разбирается с вашей дисциплиной. Я не спрашиваю Вас, почему ваш костюм местами порван, а местами окровавлен. Мое дело обеспечить вас инструкциями относительно второй фазы операции «Карающий меч». Остальное меня не касается. Садитесь.

Рассел повиновался и снова развалился в мягком кресле. В гостиной, если не считать звуков голосов, стояла полная тишина. Как приятно было не слышать жужжащих над головой пуль.

– Меня зовут Рикард Парч. Полковник Парч, если хотите.

«Ого! – подумал Кремп, – Кто же тогда по званию Грегор Йорк? Я-то думал, что общаюсь исключительно с умными гражданскими головами или хотя бы – полугражданскими. А тут дело попахивает не только родными военно-воздушными силами, но и еще кое-чем. Интересно, что за игру затеял Пентагон?«. Между тем, Парч продолжал.

– Прямо сейчас вы отправитесь в Лондон. Полетите грузовым рейсом ВВС на самолете С-130 «Геркулес». По легенде – вы капитан Джонсон, сопровождаете груз специального назначения на нашу английскую авиабазу ВВС «Краутон». По прибытии примите командование четырьмя находящимися на базе бомбардировщиками Б-52. Все самолеты оборудованы генераторами частоты мыслей последней разработки. Это наиболее мощные на сегодня генераторы, которые полностью исключают возможность обнаружения самолета локаторами противника и, соответственно, визуальный контакт с оператором, даже если произойдет невозможное. Действие генераторов распространяется на расстояние более полутора тысяч километров. Из всех четырех самолетов, ваш бомбардировщик с бортовым номером 665 оснащен генератором с самой тонкой подстройкой частоты мыслеформ противника и самой большой мощностью воздействия. Он уникален. Ваша задача – вылететь со всем бомбардировочным звеном в три часа утра на следующий день и взять курс в квадрат шестьдесят пять – четырнадцать. Дальнейшие инструкции о проведении бомбометания получите, достигнув заданного квадрата. Вылет немедленно. Машина ждет вас во дворе. Можете идти.

Кремп встал и молча направился к выходу. Парч остановил его:

– Майор, и кроме того личная просьба – никуда больше не заходите по дороге перекусить. Ваша голова для нас слишком ценна, а в ресторанах, судя по вашему костюму, нынче не очень спокойно.

Кремп толкнул дверь и вышел во двор. В десяти шагах стоял новенький черный «Мерседес». За рулем с лицом египетской мумии сидел шофер. «Этот и маму родную придушит, не задумываясь». – подумал Рассел, но выбора у него не было. Он открыл дверь и прыгнул на заднее сиденье. Плавно тронувшись, «Мерседес» вырулил на автостраду и понесся к находившемуся в двадцати милях от города военному аэродрому подскока.

При въезде на территорию аэродрома у Рассела проверили документы, согласно которым он становился на время полета капитаном ВВС Джонсоном из 855 тяжелого бомбардировочного крыла авиабазы «Южная Дакота». Затем «Мерседес» выехал прямо на взлетную полосу и подкатил к одиноко стоявшему «грузовику» С-130. Самолет уже прогревал двигатели, поэтому над аэродромом разносился вой турбин. Кремп с неудовольствием вылез из мягкого салона автомобиля, где за непродолжительное время пути успел расслабиться, и зашагал прямо к самолету. В С-130 шла загрузка танков. По легенде на них были установлены новые секретные приборы для стрельбы из под воды, которые Расселу вменялось в обязанность курировать. Бронированные машины с постоянным лязгом, но осторожно и медленно, словно двигались по весеннему льду, въезжали в утробу самолета через гигантский люк со стороны хвоста. Рассел подошел к узкому трапу, поднимавшемуся к отсеку для летчиков и обслуживающего персонала, который располагался в носовой части огромного самолета-грузовика. У трапа стоял автоматчик и лейтенант роты охраны аэродрома. Здесь у майора-капитана Кремпа-Джонсона еще раз проверили документы, но не найдя никаких изъянов, допустили на борт. Быстро и привычно поднявшись, Рассел попал в отсек для военных «пассажиров», где повстречался с капитаном Ником Райтом, оказавшимся попутчиком Рассела и ко всему неплохим парнем. Офицеры познакомились, немного поговорили об авиации и танковых войсках, причем Райт несказанно удивился глубоким познаниям сухопутного капитана Джонсона в авиационном деле. Затем, когда С-130 поглотив все «секретные» танки, поднялся в воздух и взял курс на туманный Альбион, офицеры решили перейти на ты и распили бутылку импортной «Столичной водки» из купленной Райтом в Берлине у русского туриста мелкой партии водки. Остаток полета прошел за игрой в карты и периодическим выпиванием. Лететь надо было долго и Рассел дал себе возможность слегка расслабиться перед выполнением напряженного задания.

После приземления Рассела встретил майор ВВС Ирвин Бартелл и проводил в корпус для руководящего персонала авиабазы «Краутон», которая находилась чуть ли не в пределах исторической части Лондона – местные политики закрывали глаза но тот факт, что в небе над Тауэром летают американские истребители и бомбардировщики. На базе Рассела познакомили с командирами и экипажами бомбардировщиков, с которыми ему предстояло выполнять секретное задание. Вторая часть операции «Карающий меч» носила кодовое название «Северный удар». Рассел разъяснил командирам бомбардировщиков задачу на первоначальном этапе и сообщил, что дальнейшие инструкции они получат после достижения нужного квадрата. Он и сам кроме названия операции толком ничего не знал. Отпустив экипажи, остаток вечера Рассел провел в офицерском клубе потягивая «Кока-колу» и с увлечением уставясь в телевизор. По телевизору передавали шоу Бенни Хила. Рассел от души посмеялся, однако к трем часам утра был свеж как только что вытащенный из банки малосольный огурец. Он выкурил последнюю сигарету перед вылетом на боевое задание, переоделся в специальный комбинезон, захватил гермошлем и направился на взлетную полосу к дремавшим на ней бомбардировщикам. Вылет состоялся точно по плану.

В эту пору на Диксоне уже понемногу наступала зима. Точнее она там никогда не кончалась. Местная природа непрерывно находилась либо в состоянии трескучей зимы, либо оттепели, либо в ожидании похолодания, и лишь на короткое время баловала невесть зачем приехавших сюда людей жалким подобием лета, состоявшим из пары недель относительно теплой погоды и ярких красок. В эту пору особенно оголодавшие олени выходили из тундры поближе к человеческим поселениям в надежде застать вокруг них раньше всего появлявшийся из-под снега, в связи с сохранением тепла в домах, ягель. Приветливые поселенцы радовались оленям и долго показывали на них своим детям, а вдоволь налюбовавшись, отправлялись по домам. Оттуда они возвращались со своими видавшими виды берданками и, немного погоревав о нарушении любви к братьям своим меньшим, палили по оленям из всех имеющихся стволов – нельзя же в конце концов столько мяса, которое само пришло, отпускать обратно в тундру. Пароходы приходили в ближайший порт Дудинку не чаще, чем Новый год, а есть, как ни странно, хотелось каждый день. Коренные поселенцы, впрочем, обитали далеко в глубине обширной территории полуострова и периодически дружили с оленями. И было их очень мало. Основными жителями прибрежных земель были русские солдаты, охранявшие северные рубежи необъятной родины. Секретных военных баз здесь было даже больше, чем поселков коренного населения, а официальная подозрительность простиралась до того, что документы проверяли чуть ли не у оленей – мало ли на что способны заокеанские супостаты. Ходили слухи, что для военных целей вовсю используют тюленей и дельфинов, так что смастерить оленя-терминатора не представит для них особого труда. Тем более, что целей для диверсий было хоть отбавляй. По всему полуострову было раскидано десятка два ракетных шахт, несколько радиолокационных точек и приемных центров радиоразведки. Это ведь только из столицы Америка кажется далеко, а с Диксона до нее рукой подать, а уж радиоволной и подавно. Прослушивается вся территория Соединенных Штатов за милую душу и бескрайние снега тому только помогают – отражаясь от них радиоволна летит намного дальше обычного. А уж простреливается ядерными баллистическими ракетами Америка отсюда только чуть-чуть похуже, чем с Кубы. Ракете после старта всего делов – продифилировать над Северным полюсом и упасть куда положено. Американцы это понимали не хуже русских, оттого все воздушное, надводное и подводное пространство было напичкано летательными и плавательными аппаратами с аналогичными прибамбасами на борту. Отсутствие земли под ногами американцы компенсировали количеством военной техники, благо промышленность и финансы позволяли. Заокеанский налогоплательщик существо бого– и президентобоязненное, а потому с радостью отдаст свой последний доллар на укрепление защиты от очередной военной угрозы.

В этот день старший «смены» на приемном радиоцентре «Морозко», располагавшемся неподалеку от поселка Диксон, Михайло Вертиполох сидел за своим постом системы «Глобальный перегон» и с вожделением смотрел на только что принесенную посылку из дома. Посылку принес один из «духов», который сразу же получил задание найти нож или стамеску для произведения вскрытия. Такое событие, как приход кому-нибудь посылки с едой, а другого в ней быть просто не могло, квалифицировалось всеми «дедами» на точке как национальный праздник освобождения, подобно дню взятия Бастилии пражскими коммунарами. Это означало, как минимум, большой жор для избранных и, скорее всего, продолжительный дринкинг на боевом дежурстве. Как ни старались офицеры поначалу предупредить подобные случаи, ничего не выходило. Еда на севере – это святое. А поскольку офицеры сами с голодухи иногда постреливали в пробегающую и глушили динамитом проплывающую дичь, то в конце концов все было пущено на самотек. Пусть идет как идет, философски решили офицеры, и правильно сделали – на отдаленной точке все шло более-менее нормально. Здесь, на краю земли, все нравы упрощаются до предела.

Сидевший рядом с Михайло «дед» Володя Дубинин уже с минуту размышлял на тему посещения сортира пред едой, поскольку только недавно опрометчиво пообедал. И мысли его постепенно сводились к «сходить все-таки надо». Проблема заключалась в том, что в туалет на краю земли ходят исключительно по двое. И дело тут не в отсутствии женщин или прочих извращениях, просто хозяином здешних мест, на радость «Гринпису», резонно считался не человек, а белый медведь. А он знал, зараза, в какие минуты своей жизни человек бывает наиболее беспомощным, и ловко пользовался своими знаниями. За последние полгода, после неурожайного периода в тундре, медведь задрал в туалете уже двух солдат. Туалет, как и все прочие удобства, находился на отшибе. В плохую погоду, то бишь в буран, когда ничего не видно на расстоянии двух метров, деревянный сортир в лучшем случае маячил вдалеке призраком «Летучего голландца». А если дело происходило в полярную ночь, поход по нужде представлял из себя и вовсе уж рискованное предприятие. При всем желании командир части капитан Берестов не мог приставить к сортиру часового с автоматом для отгона медведей и прочей нечисти. Часовой через пятнадцать минут на ветру превратился бы в ледяной персонаж из северных сказок Андерсена. Единственное, что измыслил хитроумный капитан, это протянуть веревку от казармы до сортира и издал приказ ходить в сортир по двое. Один справляет нужду, а второй с топором отгоняет медведей. После своих нерадостных размышлений Володя Дубинин попросил Михайло повременить с посылкой, а сам свистнул одного из корешей и отправился в сортир.

Спустя пару часов, когда сменился караул, в который ходили друганы Михайло, все приглашенные «дедушки» и «дембеля» уселись вокруг «Глобального перегона», забив на дежурство, и сверлили посылку голодными взглядами. Михайло откупорил деревянную крышку стамеской и взорам присутствующих открылись внутренности коробки. Словно фокусник из черного ящика Михайло доставал оттуда ярко-рыжие мандарины, банку соленых огурцов, невиданные лет сто зеленые яблоки, палку колбасы, три банки тушенки и пестрые пакеты со сладостями. По аудитории пронесся радостный вздох. Быстренько распаковав и открыв все что можно, служивые извлекли из поста двухлитровую бутыль самогона, сменянную у пришлых чукчей за десять холостых патронов (чукчи в это время как раз преследовали убегающего оленя и никак не могли понять, почему после выстрела в упор он никак не хотел падать и истекать кровью). Самогон молниеносно перекочевал в граненые стаканы солдат и наполнил небольшой зал неслыханным ранее ароматом, в котором неясно угадывались запахи погони и крови, весенней тайги, перезрелых мухоморов, сырого пороха и устроившегося на ночлег голодного медведя. Между тем, русские солдаты привыкли выносить и не такое. Володя Дубинин встал первым и предложил тост за родителей Михайло в благодарность за присланную посылку. Это было логично и рассудительный Михайло согласился. Опрокинув стакан самогона внутрь, он испытал странное ощущение. Ему вдруг на секунду показалось, что он олень-первогодок, который прыгает по бескрайней тундре в поисках ягеля. Но ощущение это быстро прошло. Дубинин и сидевший рядом Петр Ликсахин, оператор «Большой дороги», одновременно почудились себе лосями с огромными ветвистыми рогами, причем в период борьбы за самку. Они тут же столкнулись лбами и стали скрипеть зубами друг на друга. Их быстро утихомирили и налили по второй. Немного освоившись с действием самогона, Гоша Переверзев, лучший мозрянщик точки, предложил поднять граненые стаканы за самого Михайло, которому скоро светил ранний дембель за успехи в ловле иностранных самолетов-шпионов, наглым образом нарушавших воздушную границу. Однажды Михайло даже поймал неопознанный радиосигнал, который никто в части расшифровать не смог. Кассету с записью отослали в Москву, где через неделю установили, что сигнал принадлежит не самолету и не летающей тарелке, а вражеской атомной подводной лодке, которая потерпела бедствие, столкнувшись с китом-полосатиком, и была вынуждена всплыть вблизи северных российских берегов. Михайло тут же наградили внеочередным суточным увольнением домой, но поскольку дорога домой занимала трое суток, увольнение осталось неиспользованным. Несмотря на это Михайло согласился выпить за себя и первым опрокинул стакан. На сей раз все поплыло у него перед глазами, окружающее куда-то исчезло, а он ощутил себя тюленем, за которым, прыгая по волнам, несется лодка с туземными охотниками. На носу уже стоит, высоко подняв гарпун с зазубренным лезвием, главный туземец – отважный Хасы Манты Пельмени. Но хитрый тюлень нырнул под льдину и спасся от преследователей. Там он неожиданно столкнулся с морским котиком, заговорившим с ним голосом лейтенанта Косухина:

– Вертиполох, ты что это в туалете один делаешь?

Честный тюлень ответил капитану:

– Прячусь от охотников.

– Это что они тебя, за холостые патроны преследуют?

– Да черт его знает, товарищ капитан.

Морской котик осмотрелся по сторонам и вопросил:

– Значит пьете? Налили бы хоть старшему по званию.

– Это с превеликим удовольствием, – вставил слово голосом Гоши Переверзева невесть откуда возникший под водой белый медведь.

– Гоша, – удивился Михайло, – Ты же плавать не умеешь?

– Не умею. – подтвердил белый медведь, – Но страшно хочу научиться. Да и закуска тут так и шныряет вокруг.

Он поймал проплывавшую мимо жареную скумбрию и разом отхватил половину. Приняв стакан из белой волосатой лапы, морской котик предложил:

– Пора всплывать, товарищи разведчики. И залпом выпил содержимое.

– Пора, – согласился Михайло, сделав пару загребательных движений.

В то мгновение Вертиполох вдруг узрел себя сидящим на сейфе в помещении штаба части. Чуть ниже, за столом командира части, расположился лейтенант Косухин, который пытался как заправский морской котик подвинуть носом стакан с одного края стола на другой. Вскоре это занятие ему надоело и он стал подбрасывать носом футбольный мяч, ловко жонглируя. «Прямо как в цирке» – подумал Михайло. В этот момент открылась дверь и в проеме показался лось с ветвистыми рогами.

– Здорово Михайло, а мы уж тебя потеряли совсем, – произнес лось голосом Ликсахина. – Пить будешь?

После третьего стакана Вертиполох ушел в небесные сферы и не на шутку разругался с чукотским шаманом Кугуном о природе вещей. Шаман утверждал, что души оленей после смерти или в период экстаза переселяются только в хороших людей. В плохих переселяется душа коварной росомахи и охотника за тюленями Хансы Манты Пельмени. Вертиполох же пытался убедить самого шамана, что его нет на свете вообще, что он простой глюк и скоро сгинет совсем, с первым криком петуха. А у охотника Хасы Манты Фрикадельки души вообще нет – это сплошной собирательный гастрономический образ.

– Сам ты гастрономический образ, – обижался шаман, – Ну скажи мне, где ты на Таймыре петухов видел?

На этот вопрос Вертиполох не знал ответа.

Рация заработала еще при подлету к квадрату шестьдесят пять – четырнадцать. На связь с бомбардировщиком Рассела вышел сам Грегор Йорк.

– Хело, майор – голос Грегора звучал бодро, – как добрались?

– Все О’Кей, шеф. Слегка потряхивает на воздушных ямах, но это мелочи.

– Отлично, Рассел, иного ответа я от вас и не ожидал. Ваша задача – разбомбить цель на территории русского полуострова Таймыр. Радиоцентр находится в квадрате в шестьдесят три – десять. Через десять минут она уже будет в зоне досягаемости. После нанесения удара сразу доложить о результатах. Сегодня ваши генераторы самые мощные из всех собранных, поэтому промахи и накладки исключаются. Желаю удачи.

Эфир смолк. Рассел проверил вооружение, все было в норме. Он вызвал экипажи остальных бомбардировщиков и продублировал приказ.

– Ребята, подлетаем к зоне нанесения удара. Цель – русская радиоразведточка. Использовать весь имеющийся запас ракет и бомб. Через пять минут включаем генераторы частоты мыслей, они выведут нас прямо на цель. Ни один русский не должен уйти живым.

Экипажи подтвердили получение приказа и готовность к атаке. Спустя пять минут Рассел первым запустил «Фабрику грез» на своем стратегическом бомбардировщике. На экране монитора к его удивлению не возникло никаких детских или эротических силуэтов. Из конца в конец монитора сновали олени, проплывали тюлени и бегали какие-то чудаки, похожие на обитателей канадского севера. Периодически возникали пейзажи почти голой заснеженной тундры и подводных шельфов. Иногда сигнал поступал прямо из воздушных масс, пересекавших сейчас Северный Ледовитый океан. Рассел, по старой привычке общаться с компьютерам, забыв о ценности этой техники, в сердцах даже пару раз долбанул по экрану монитора кулаком. На экране на секунду возник какой-то человек в кителе с погонами, но в одних кальсонах и шерстяных носках, лихо жонглировавший своим носом большим футбольным мячом. Рассел решил, что случайно поймал сигнал спутникового телевидения с комическим шоу Бенни Хила, но по направлению сигнала убедился, что тот идет именно с необходимой ему радиоточки противника.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Рассел, – Кто, интересно, служит в русской армии – тюлени и белые медведи? Это уже слишком. Не могли же они и в самом деле посадить за посты животных? А, судя по мыслеформам, никого кроме дичи там не имеется.

Рассел покосился на цветовую шкалу приборов, индицирующих цвет мыслей и определявших их принадлежность к той или иной группе людей. Прибор весело перемигивался с Расселом яркими вспышками всех возможных оттенков, напоминая ему то ли новогоднюю гирлянду, то ли северное сияние.

– Что за черт. – снова выругался Рассел.

В этот момент на связь вышли командиры ведомых бомбардировщиков.

– Шеф, – в один голос твердили офицеры, – По показаниям приборов мы уже находимся почти прямо над русской территорией. Но генераторы показывают передачу «В мире животных» или «Одиссею команды Кусто». Что нам делать?

Немного подумав, Рассел рассудил так:

– Будем бомбить по приборам. Запись поведения генераторов расшифруют потом аналитики штаба. Мы имеем на борту самонаводящиеся на мыслеформы противника ракеты. Понадеемся на них. Открыть огонь.

Звено бомбардировщиков почти одновременно выстрелило шестнадцатью баллистическими ракетами класса «воздух-земля». Шестнадцать огненных хвостов сорвались из под крыльев воздушных американских ракетоносцев и устремились к самой северной оконечности полуострова Таймыр. Поначалу их полет продолжался нормально, прямо к цели, но затем наступил хаос. Ракеты, словно по команде «все вдруг», разлетелись в разные стороны. Добрая половина ушла глубоко в пустынные тундры полуострова, превратив достигнутые места в лунную поверхность с зияющими кратерами. Четыре ракеты какое-то время носились одна за другой, а затем взорвались далеко от цели. Еще три моментально устремились в воду, словно атакуя спрятавшиеся подо льдом вражеские подводные лодки. А последняя ракета вместо прямого курса на цель устремилась в верхние слои атмосферы и взорвалась при вылете в открытый космос. Рассел в бешенстве сорвал с себя гермошлем, обливаясь холодным потом – никогда в жизни он еще не чувствовал себя таким полным идиотом. Отдышавшись, словно его преследовал голодный тигр, Рассел включил передатчик и скомандовать экипажам:

– Отбой атаки. Идем домой.