Глава 5
Богато убранная коврами комната освещалась двумя маломощными лампами-экономками, и на пределе слышимости где-то вдалеке тарахтел бензиновый генератор. Из соседнего помещения, где разместилась охрана, тянуло запахом свежезаваренного кофе и такого привычного бензинового примуса, который стал нормой жизни для людей в бункерах и убежищах. Как в каком-то дешевом боевике, на возвышении лежали два бородатых крепыша, затянутых в натовские камуфляжи и, высокомерно поглядывая на стоящего перед ними на коленях Михаила Бокова, потягивали кальян и громко переговаривались. Мандалай, вдыхая душистый запах, униженно с тоской смотрел на своих нынешних хозяев, которым он регулярно поставлял информацию о событиях и циркулирующих в группировке Оргулова слухах.
После того, как вояки во главе с Оргуловым захватили власть и скинули в бункере научников, тогдашнее руководство, которое паразитировало на остальных обитателях, Боков лишился теплого местечка и двух, почти узаконенных рабов, которые работали лично на него. Он, конечно, попытался влезть и в новое руководство, но вояки прогнали всех через детектор лжи и быстро отсеяли настоящих, стоящих ученых от болтунов и паразитов, и Мандалай остался не у дел. Как он понял, местная служба безопасности догадывалась о его связях с боевиками и темных делишках с наркотиками, и, учитывая тесную связь со старым руководством научников, которые частью были расстреляны при попытке саботажа, а частью отправлены в трудовой батальон, его держали вдалеке от всякого рода тайн и материальных ценностей. Но обида была даже не в этом — его открыто презирали, за словоблудие, за то, что он всех вокруг считал плебеями, за желание паразитировать на окружающих и, главное, за обычную техническую безграмотность и нежелание это признать. Боков нутром ощущал это презрение и со стороны коллег-научников и со стороны военных, которые чурались его как прокаженного, и ему не оставалось ничего другого, как тихо ненавидеть всех вокруг. Спасение от всесжигающей ненависти он находил в спиртном и в наркотиках, которые стали его основными спутниками в этой жизни. Наркота — недешевое удовольствие, и просто так никто ничего давать не собирался, поэтому Мандалаю приходилось расплачиваться самым дорогим товаром — информацией о группировке Оргулова, мощь, авторитет и влияние в регионе которой стремительно росли. Он так привык предавать своих соотечественников, что почти потерял связь с реальностью и стал действовать неосмотрительно, только случайность недавно спасла его от провала — служба безопасности группировки сумела отыскать других агентов, локализовать место базирования турецких разведчиков, которые выдавали себя за татарских боевиков, и провести войсковую операцию. Бои были тяжелыми, но те, кто был в курсе о роли Бокова в функционировании турецкой разведсети, погибли в перестрелке, и на время предатель затаился, со страхом ожидая, когда за ним придут костоломы Оргулова. Но шли недели, а ничего не происходило, и постепенно Мандалай успокоился, и, страдая от отсутствия наркотиков, пытался нащупать новые каналы продажи информации, так сказать, ища новых хозяев. Ему повезло — через три недели на Рынке с ним вышли на контакт, и снова Миша Боков стал сливать информацию о своих ненавидимых товарищах турецким разведчикам.
За прошедшее время многие узнали, что у Оргулова есть машина времени, и он напрямую общается с предками из 41-го года. Именно оттуда шли продукты, боеприпасы, горючее, туда эвакуировались многие нужные и полезные люди и, по слухам, уже занимали высокие ответственные посты в Советском Союзе, внедряя технологии из будущего. Такую тайну было уже трудно утаить, когда через установку путешествия во времени прошли тысячи людей. Появление украинских десантников, русского спецназа, переброска тяжелыми военно-транспортными самолетами множества грузов, усиление системы безопасности, оборудование новых мощных укрепрайонов, размещение комплексов ПВО для воздушного прикрытия Симферополя произвели на всех впечатление — чувствовалась огромная сила за теми, кто держит у себя в руках установку путешествий во времени. Вот именно с этой силой у Мандалая и ассоциировался Оргулов — местный, выскочка, везунчик, которому просто повезло. Чем Боков хуже? Еще больше его коробило то, что в прошлое отправлялись группы программистов и администраторов компьютерных комплексов, на базе которых разворачивались авиационные и танковые симуляторы для обучения личного состава Красной Армии. Боков пытался туда пролезть, понимая, что ему только надо попасть в прошлое, а там уж он сумеет себя показать и зарекомендовать, возвыситься, но ничего не происходило. Практически все, с кем он начинал работать на Оргулова, сканируя книги и документацию из библиотек вузов Крыма, уже получили должности и звания сотрудников НКВД и отправились в прошлое, а он так и остался не у дел. Как особой издевкой было поручение сканировать учебники средней школы, начиная с букваря, что вызвало у него новую вспышку ненависти. Он, такой умный, заслуженный, всеми уважаемый, и остался не у дел. Приняв очередную дозу наркоты, он осознал для себя страшную истину — в прошлое его никто не возьмет, он там никому не нужен. Ненависть и желание отомстить, жестоко отомстить, вот что его направляло в последнее время и не позволяло упасть в пучину отчаяния. Поэтому Михаил Боков уже сознательно стал сотрудничать с офицерами турецкой военной разведки, которые тоже прекрасно были осведомлены относительно наличия у Оргулова установки путешествия во времени.
Сейчас его, как в тот раз, вытянули для личной встречи с высокопоставленным турецким офицером, лично прибывшим для уточнения обстановки на месте. После двухчасового допроса Боков стоял на коленях и слушал двух турков, которые полулежа, потягивая кальян, вальяжно и нагло обсуждали сложившуюся обстановку, свысока поглядывая на него…
— Что вы думаете, уважаемый Мустафа?
— Кямрян, ты уверен, что эта русская собака нас не понимает?
— Да, эфенди. Мы его не раз проверяли. Но он не русский. Судя по его продажности, у него явно преобладают не русские, а более южные корни.
Оба понимающе усмехнулись.
— Насколько ему можно доверять?
— Он ненавидит своих соотечественников. Этот законченный наркоман все еще хочет занять высокий пост и считает себя несправедливо обделенным. Это гремучая смесь. Он уже сейчас готов нести взрывное устройство в бункер с установкой, хотя его туда никто не пустит — там уже пару месяцев назад максимально усилена охрана.
Задумавшись, посланец правительства Турции закрыл глаза и приложился к кальяну, выпустив ароматный дым. Он молчал пару минут, раздумывая над ситуацией.
— Кямрян, твоя мать, моя сестра, просила о тебе позаботиться, поэтому я буду говорить как есть. Мы умираем, в тех убежищах, где спаслись остатки нашего народа, уже нечего есть и начался настоящий голод. Русским, тем, что за Уралом, проще: Сибирь большая, и множество убежищ еще до войны были заполнены продуктами, а теперь они сумели найти проход во времени и помогают своим предкам, вывозя из нашего проклятого мира инженеров, военных, демонтируя и отправляя в прошлое целые заводы. Что нам остается делать? Недавно была потеряна связь с последней уцелевшей подводной лодкой «Атылай», которую, судя по докладу, уничтожила русская атомная субмарина, каким-то чудом пробравшаяся в Черное море. Мы проиграли окончательно, и у нас нет будущего.
То, что гость вспомнил про их родство, позволило молодому офицеру назвать гостя дядей в официальном разговоре.
— Дядя, вы говорите страшные вещи.
— Ты сам знаешь, что я прав.
Опять затянувшись и пыхнув дымом, гость продолжил:
— Когда мы, благодаря тебе и другим источникам, убедились, что путешествия во времени это реальность, были предложения захватить силой, но пока собирались, пока обсуждали, упустили время, и этот Оргулов весьма набрал силу. У нас не будет столько солдат, чтобы захватить бункер с установкой путешествия во времени. У нас нет авиации, у нас нет горючего для танков и бронетранспортеров, все, что смогли наскрести, это четыре сотни солдат на двадцати танках и сорока бронетранспортерах, у которых почти не осталось ни боеприпасов, ни топлива.
— Этого недостаточно. Для войсковой операции нужно минимум в десять раз больше…
— Ты считаешь, что тихо захватить бункер не получится?
— Уверен. Я потерял уже три группы. Их просто и без всякого предупреждения расстреливают русские снайпера. Двоих взял в плен их спецназ, поэтому они наверняка знают о нашем интересе.
— Это понятно. Что можешь нового сказать о наших татарских единоверцах? — последнее слово он выговорил, скривившись, вспоминая, какие они вояки.
— Этот фактор можно не учитывать в наших планах. Настоящих бойцов там не осталось, все мужское население занято тем, что рыскает и собирает по Крыму и в его окрестностях нужное в прошлом промышленное оборудование, подбитую технику и обменивают на продукты и горючее. Причем русские расплачиваются честно и дают хорошие цены. Крымские татары не будут за нас воевать, им это невыгодно. Даже было пару случаев, когда они сами сдавали наших людей боевикам Оргулова.
Опять пауза.
— Кямрян, ты тут долго находишься и собрал много информации, как думаешь, можно договориться с Оргуловым, чтобы и наших переправить в прошлое?
— Оргулов? Вы же знаете про него всё. Русский морской пехотинец, воевал с нами. Нет, мы для него враги.
— А мирное население?
Молодой турок задумался, подбирая выражения и видя тоску в глазах родного дяди.
— Нет. Даже если Оргулов будет не против, то Сталин, с которым у него чуть ли не дружеские отношения, не согласится пропустить наших людей. Они не допустят, чтобы технологии из будущего ушли в чужие руки.
— А если в другие времена?
— Не знаю, это надо с Оргуловым говорить, но судя по некоторым данным, у них канал работает только в конец сорок первого года.
— Понятно. Но я не могу вернуться с пустыми руками, Кямрян, нам нужна помощь.
— Силой мы ничего сейчас не добьемся. Среди русских ходят слухи, что установка заминирована ядерным зарядом и в случае попытки захвата всё будет взорвано.
— Это правда?
— Скорее всего да. Русские в последнее время очень усилили свою группировку, а появление русской атомной субмарины в Черном море говорит о многом. Тут нужна спецоперация, но нам не хватает сил и данных.
— Ты в курсе, что с Западной Украины в Крым направили целую бригаду для «наведения порядка»? Оргулов в курсе?
— Конечно. Ее ждут. Я думаю, они тут обломают зубы.
— Кямрян, это дымовая завеса. Пока это пушечное мясо будет отвлекать внимание, наши европейские друзья готовят свою операцию.
— Так они в курсе?
— Конечно. Вопрос в том, чью сторону нам принять, в свете сообщенной тобой информации. Или помочь Оргулову, при условии, что остатки нашего народа будут спасены, или присоединиться к войскам НАТО, которые попытаются захватить установку своими силами быстрого реагирования.
— Когда это произойдет?
— Пока неизвестно. Но точно знаем, что они еще не готовы…
— Именно поэтому эта бригада продвигается так медленно.
Гость только кивнул в знак согласия, но молодой решил спросить, проясняя ситуацию в мире.
— А наши арабские друзья?
— Они погрязли в междоусобицах за нефтяные месторождения, которые не были уничтожены во время войны. Они нам не помощники.
— Но ведь путешествия во времени…
— Они считают это происками сошедших с ума неверных.
— Понятно. Тогда что будем делать, дядя?
— Надо договариваться с русскими. Если они так хорошо торгуют с крымскими татарами, то и мы им сможем поставлять русскую битую технику, в Новороссийске ее много осталось. Хоть какая-то польза будет.
— А что с этой собакой будем делать? — Кямрян указал в угол, где до сих пор стоял на коленях Боков. Предателей нигде не любят, поэтому, как они ни старались, но презрительное отношение к агенту в группировке русских скрыть не сумели, и Мандалай это ощутил.
— Пусть будет. Вдруг не договоримся, а нашим американским и европейским друзьям, к которым мы, может быть, присоединимся, наверняка понадобится свой человек в бункерах русских.
— Вы думаете, у них там нет своих?
— При том уровне безопасности — не уверен…
Мандалай терпеливо слушал неторопливый разговор двух турков и много раз отмечал знакомое слово «Оргулов», и в его душе закипала ненависть и к этим бородатым напыщенным воякам. Каким-то шестым или десятым чувством он понял, что турки пока не собираются воевать, а хотят договариваться и даже торговать с Оргуловым. И тут его предали, но ничего, он сможет дождаться того момента, когда можно будет выстрелить в спину этим подонкам и предателям, которые не оценили его, Бокова, организаторский гений и величие его интеллекта. Не только эти бородатые уроды нуждаются в боковском гении, и он все равно займет достойное место в этом и другом мире, где нужны умные, достойные люди вроде него.
У него был козырь, который Мандалай решил придержать на особый случай, и как он понял, эти бородатые ублюдки не достойны такого снисхождения с его стороны.
Еще до того как профессора Старостенко, у которого Боков еще до войны был аспирантом, отправили с группой специалистов в прошлое налаживать производство полупроводниковой техники, Мандалай, стараясь попасть в группу избранных, подвязался помогать ученым решать уравнения, которые Оргулов скидывал научному сектору. Естественно, хитрый Боков пролетел мимо, но он как мог делал копии всего, что так или иначе имело отношение к путешествиям во времени. На заветной флешке хранились подборки схем, фотографий отдельных электронных блоков, изготовляемых для военных, и, главное, математические выкладки, которые Оргулов использовал в своих системах.
Мандалай не был идиотом и прекрасно отдавал себе отчет, что именно тут в Крыму, в Симферополе, разработки по теме путешествий во времени продвинулись максимально далеко, и огромный интерес со стороны российских силовиков подтверждал это. Да, собранной информации не хватило бы для постройки установки путешествия во времени, но Боков не сомневался, что и в других местах ведутся разработки в этом направлении, и за его информацию серьезные люди будут готовы дать хорошую цену. Тем более тайна концепции использования пространственно-временных маяков для позиционирования точек выхода в прошлом не осталась скрытой, и черновики чертежей и схем оказались в руках предателя…
С трудом подавив кривую усмешку, он опустил голову под презрительные смешки его новых хозяев. Он прекрасно знал, что когда сильно волнуется, его лицо сразу краснеет и он становится сразу похожим на перезрелый помидор, что вызывает улыбки у окружающих. Несмотря на слабое освещение, турецкие офицеры заметили его состояние и нагло, не стесняясь, загоготали.
Значит, недостойны, значит, Боков придержит свой козырь для более серьезных и понимающих хозяев, которые, а он в этом не сомневался, появятся в ближайшее время. Ну не может этому выскочке Оргулову так везти, и рано или поздно его должны будут серьезные люди поставить на место.
* * *
Вот это облом, вот это я попал. Ну кто мог такое предположить, что система генераторов, с помощью которых я меняю конфигурацию волновой линзы, чтобы попасть в более ранние времена, кардинально изменит всю систему, и теперь я имею только одну географическую точку выхода в прошлое в указанном времени. Надеюсь, что там хотя бы пространственно-временные маяки будут работать, чтобы иметь хоть какие-то возможности для маневра. Поломав голову и сделав несколько неудачных попыток, я плюнул на всё, и, свернув работы на сутки, в бронетранспортере с охраной вернулся в основной бункер в Симферополе, где стояла большая установка. Вроде как пришло время еще раз продиагностировать состояние канала в 1942 год, хотя, по расчетам, до более или менее стабильной работы у меня есть пара дней, но тут лучше подстраховаться и самому все перепроверить, да и от полковника Семенова уже давно лежит запрос о личной встрече. Наверное, опять очередную страшилку про внешних врагов придумал, а то я не понимаю, что тут скоро начнется кровавое веселье. И турки знают, чем мы занимаемся, значит, пиндосы и их европейские комнатные собачонки тоже в курсе, а это ребята, давно живущие по законам простых парней: понравилось, достал кольт и попытался забрать. А вот если в ответ получит по мордасам, то тогда начинает возмущенно от праведного гнева повизгивать относительно демократии, толерантности и призывать мировое сообщество в помощь.
Пробное включение установки в большом бункере почти подтвердило мои ожидания, ну разве что стабильная работа портала по точке в нашем лагере под Оренбургом 42-го года продолжалась двенадцать секунд, за которые я успел связаться с дежурной сменой на той стороне. Мы только и смогли обменяться позывными и пожелать друг другу удачи, и портал закрылся, ровненько отрезав штангу с антенной.
С хорошим настроением, вызванным прогнозируемым поведением пространственно-временного портала в 1942 год, я вызвал руководителей направлений для проведения собрания, а сам стал прикидывать, что можно сделать и как еще помочь Советскому Союзу. В свете недавно открытой технологии переброски крупногабаритных грузов, в первую очередь нам необходимо было укрепить СССР хотя бы парочкой стратегических бомбардировщиков, которые могли бы беспрепятственно, точнее безнаказанно бомбить любые объекты в глубоком тылу противника, и не только нынешнего, но и потенциального. Еще одним направлением развития было бы начало космической программы. Да, именно так. Начать космическую программу. Для этого на первое время вполне достаточно забросить на орбиту пространственно-временной маяк и с помощью него выводить на орбиту спутники любого назначения. Тогда космос в сорок втором становится настолько дешевым, что можно очень быстро нарастить группировку навигационных, связных и разведывательных спутников, тем самым получив неоспоримое стратегическое преимущество, правда для этого требовалась отдельная инфраструктура из центра управления и наблюдательных станций. Вряд ли СССР потянет, точнее не потянет долгосрочную программу, но для получения временного преимущества можно что-то придумать, вот пусть спецы из космических войск РФ размышляют, рассчитывают и предлагают, если хотят переселиться в чистый мир…
Собрание прошло буднично, и те, кто был в курсе относительно наших похождений в 1914 году, помалкивали, стараясь не показывать свое нетерпение. Мое возвращение говорило об определенных подвижках, но я не спешил распространяться о дальнейших планах, боясь сглазить…
Здесь, пока меня не было, всё шло установленным порядком: по всему Крыму собирались станки, бензогенераторы, демонтировались линии электропередач, стаскивалась любая автомобильная техника, при этом предпочтение отдавалось грузовикам, бульдозерам, экскаваторам, автокранам. Всему тому, что может помочь в народном хозяйстве и, главное, военной промышленности, уделялось огромное внимание. Группа инженеров из прошлого, при согласовании с херсонскими военными, уже две недели сидела на Херсонском нефтеперерабатывающем заводе, рассматривая вопрос его демонтажа и переправки в сорок второй. На такого рода экспедиции требовалось выделять ресурсы, охрану, горючее и подмазывать местных полевых командиров, даже если они носят погоны с большими звездами и лампасы. Но тем не менее процесс сбора ценностей уже был поставлен, если можно так сказать, на поток и всем вокруг от этого было хорошо, ну кроме, конечно, всякой бандитской нечисти, которую совместными усилиями быстро отлавливали и множили на ноль.
По результатам совещания было понятно, что процесс разграбления нашего мира идет полным ходом, и руководители направлений, как и ожидалось, только требовали дополнительные ресурсы, так сказать, для увеличения мощности. Информация о будущих глобальных неприятностях в виде протокола «Тень-2» уже для многих не была тайной, и люди прекрасно осознавали, что наши деньки в этом мире подходят к концу, поэтому желание побольше подгрести под себя всяких высокотехнологических вещей и утащить с собой в другой мир было вполне объяснимо. Я как мог это поощрял, подбрасывая поисковикам горючее, продукты, боеприпасы и сверх того, чтобы они имели возможность в случае чего выменивать у местных необходимое для нас оборудование. Целые фуры, забитые бытовой и медицинской техникой, станками, приборами и различной мелочевкой, потоками по специально расчищенным дорогам двигались в сторону Симферополя на специальные разгрузочные терминалы. Для обслуживания такого потока грузов вокруг бункера в кратчайшие сроки был создан целый комплекс дополнительных герметичных ангаров, соединенных друг с другом широкими проходами, по которым сновали автопогрузчики. По сути дела, прямо на глазах вырастал настоящий город, чем-то напоминающий футуристическое поселение будущего на Марсе в виде герметичных куполов, соединенных переходами. Люди, привлекаемые для строительства, быстро и целенаправленно мотались по городу и окрестностям, особенно по промзонам, выискивая необходимые металлоконструкции, быстро их разбирали, перевозили к бункеру и возводили новые утепленные герметичные и, главное, просторные ангары, где уже можно было ходить без средств защиты органов дыхания, что существенно ускорило нашу деятельность. По возможности все эти постройки старались искусно вписывать в комплекс разваленных домов, чтобы уменьшить нагрузку от ветра и маскируя наши новостройки от возможных противников в случае начала боевых действий. Но слух о масштабном строительстве, о детском саде, о медицинской клинике, об открытой школе и, главное, о высоких зарплатах, если так можно назвать усиленные пайки для бойцов строительных батальонов, которых у нас вследствие все увеличивающегося потока добровольцев было уже три, распространился по всему юго-востоку Украины. Нам пришлось организовывать систему блокпостов и точек отстоя и отдыха на основных транспортных магистралях для контроля и охраны все увеличивающегося потока беженцев, которые, бросив всё, пытались найти шанс на выживание в Крыму. Но мы тоже не были альтруистами, и служба безопасности, усиленная сотрудниками НКВД и специалистами СБУ, ФСБ, МВД Украины, тщательно фильтровала приезжающих, выискивая агентов и просто информаторов возможного противника, отсеивая психически нестабильных, просто сломавшихся, наркоманов и неизлечимо больных. Мы не демократическое общество, и не можем позволить себе кормить толпы нахлебников и вскармливать возможных потенциальных конкурентов.
В мире вокруг нас происходили не менее интересные события. После того, как во время войны, к всеобщему «удивлению», прилетело несколько боеголовок, причем парочка из них были рассчитаны на уничтожение защищенных бункеров, и в прямом смысле слова выжгли Ватикан со всеми его оберегаемыми секретами, папой и иерархами, по всему миру началась ожесточенная и кровавая война за власть внутри католической церкви. Вся эта вакханалия продолжалась до нынешнего момента с разной степенью интенсивности. Из-за огромного расхода горючего и боеприпасов во время конфликтов разных группировок борьба переросла в плоскость привычных интриг, и нормальным явлением стали скоропостижные смерти одиозных фигур — все-таки многовековой опыт применения ядов и сталкивания лбами конкурентов не был до конца утерян. Но новоявленные обладатели кардинальских красных шапочек не забывали о своих материальных благах и с вожделением посматривали по сторонам, выискивая, где что плохо лежит, поэтому необычное изобилие продуктов в Крыму, естественно, вызвало их интерес, хотя как обычно действовать они начали чужими руками…
На Украине из-за проблемы практически закончившихся запасов продуктов и топлива, несмотря на декларируемую вертикаль власти, начался процесс распада и полной анархии. Существующее положение вещей характеризовалось одной фразой: «каждый выживает, как может». В зависимости от размера и количества звезд на погонах, от громких довоенных регалий и, главное, от количества имеющихся в наличии преданных боевиков, руководители разных уровней пытались найти, у кого бы подхарчиться. Кто-то пытался договариваться с Россией, но там европейская часть была разорена и разрушена, поэтому перспективы выживания в этой ситуации были весьма и весьма призрачными — самим не хватало и брать незалежных нахлебников на содержание никто не хотел. Кто-то по привычке с криком «Заграница нам поможет!» пытался найти помощь в Европе, но там тоже было все печально, и, изредка подкидывая крохи, европеоиды направляли карательные отряды, по сути дела являющиеся толпами мародеров и заставляли грабить убежища на юго-востоке Украины. Но результаты были плачевны — большая часть захваченных ресурсов под охраной европейских «помощников» вывозилась на запад, а проводникам интересов евроинтеграции доставались крохи, точнее объедки, и отводилась роль пушечного мяса в боях с сородичами. Ничего не изменилось, но кровь была пролита, и обратного пути уже не было. После получения информации о необычно огромных запасах продуктов в Крыму, умные ребята срочно реорганизовали карательную бригаду «Галичина», укомплектовали ее почти на шестьдесят процентов европейскими наемниками. Отправка боевиков в Крым была очередным и ожидаемым шагом мирового сообщества по «справедливому перераспределению несправедливо захваченных ресурсов» — красивые фразы, прикрывающие обычный грабеж. У нас к забугорным грабителям отношение всегда было однозначное — дубиной по голове. По имеющейся информации, передовой батальон бригады «Галичина», продвигающийся по Николаевской области, попытался в привычной манере пополнить свои запасы горючего и продуктов в многочисленных убежищах в районе Первомайска-на-Буге. Там еще в советские времена были расположены несколько позиционных районов 43-й ракетной армии РВСН СССР и подземные пусковые установки со всей прилегающей инфраструктурой, так до конца и не уничтоженной американскими консультантами, после соответствующего восстановления они стали великолепными убежищами для большого количества народа. В районе Первомайска развернулось настоящее побоище, когда западные грабители, размахивая какими-то бумагами от имени высшего руководства Украины, вроде как дающими им право выгребать всё, что посчитают нужным, попытались в привычной манере не только пополнить запасы горючего, продуктов и боеприпасов, но и без всякого зазрения совести попользоваться местным женским контингентом. В итоге после четырнадцатичасового боя батальон карателей был уничтожен, но и защитники бункеров понесли тяжелые потери. Люди прекрасно осознавали, что уничтожение регулярных узаконенных бандитов им никто не простит, и сразу заслали послов к нам, с просьбой хотя бы позаботиться о мирном населении. Естественно, мы не стали кривиться и раз в неделю в Симферополь приходили караваны на сорок-шестьдесят машин, забитые женщинами, детьми и материальными ценностями. Они, по мнению наших николаевских друзей, должны будут понадобиться при жизни в другом времени — руководство системы бункеров в ограниченном составе было в курсе, куда и как будет проводиться переселение.
Поток новых людей с каждым днем всё увеличивался, что повлекло за собой появление банд, которые подвизались на ограблении переселенцев. Поэтому чуть позже система блокпостов модернизировалась, и на въезде в Крым в Армянске и на Чонгаре были созданы два укрепрайона, ставшие базами для наших рейдовых групп, которые теперь занимались сопровождением караванов, отловом и уничтожением банд.
Количество пришедших к нам людей уже перевалило за несколько тысяч, можно сказать, что Симферополь в некоторой степени стал оживать. Восстанавливались дома, заново прокладывалась система отопления, уже функционировала система телефонной связи и работала общая компьютерная сеть. На расчищенных бульдозерами улицах постоянно мелькали машины, разъезжали патрули и, как ни странно, даже такое подобие цивилизации, так сказать суррогатный вариант, вселял в людей оптимизм. Признаком возрождения жизни были несколько футбольных матчей, прошедших в одном из самых больших ангаров, откуда на время выкатили всю технику, чтобы освободить место.
Но с прибытием большого количества нового народа возникали и дополнительные проблемы. Показательным был случай, когда сначала на меня вышли представители руководства страны с просьбой принять к себе серьезного человека, и, после получения ворчливого согласия, двумя неделями позже во главе длиннющего каравана прибыл один из довоенных олигархов со своим выводком, кучей дворни и ротой боевиков. Его лицо частенько до войны мелькало на экранах, и он не создавал впечатления человека, чего-либо ожидающего от жизни, он привык брать всё, что ему нужно и нравится. Александр Приходько до последнего момента отсиживался в благоустроенном бункере, но, узнав по своим каналам об интересных делах, происходящих в Крыму, а чуть позже о реальном положении вещей и, скорее всего, о «Тени-2», быстро собрался и рванул к нам, заручившись рекомендациями «серьезных людей». Я его прекрасно понимал — именно в такой ситуации можно было половить рыбку в мутной водичке и даже попытаться перехватить власть. Ушлые ребятки с ходу влились в наше, так сказать, сообщество, при этом претендуя на ключевые должности, считая, что там, где начинается циркуляция ценностей, простым воякам делать нечего, и только они, настоящие хозяева жизни, вправе решать вопросы такого уровня. Не прошло и недели, как этот ухарь, уже сформировав из местного населения чуть ли не политическую партию, быстренько переизбрал гражданское руководство и выкатил предъяву, что только они, всенародно выбранный орган, вправе распределять материальные блага и решать вопросы поставок грузов в прошлое. При этом его ставленники, опираясь на боевиков и телохранителей олигарха, сумели весьма ловко парализовать работу гражданского сектора, тем самым саботируя поставки. Почувствовав свою силу, они решили, что должны определять номенклатуру грузов, назначать оплату, и вообще многое должен решать этот самопроизвольно выбранный орган. Чуть позже, заручившись поддержкой нескольких руководителей, они выставили требование, что для обсуждения этих вопросов мы обязаны пропустить их делегацию в прошлое для дополнительных переговоров с руководством СССР, и, по данным моей службы безопасности, с представителями ФСБ и СБУ проводились консультации по организации совместного управления установками путешествия во времени. В этом раскладе нам отводилась роль технического персонала, который под «руководством» избранного комитета должен был обеспечивать бесперебойную работу системы перемещения во времени. Мило, конечно, но, видимо, люди все еще мыслят довоенными категориями, хотя сил вокруг себя они собрали немало.
Но ведь и мы без дела не сидели. Пока вроде как все наши устремления были направлены в прошлое, где развивалась грандиозная битва под Москвой, олигарх потихоньку прибирал к рукам гражданскую власть, причем это проходило при прямом содействии некоторых сотрудников нашей службы безопасности и, как ожидалось, где-то за их спинами маячили длинные ушки и киевских и российских генералов. Хотя россияне в данной ситуации занимали более пассивную позицию наблюдателей, но чуть позже при личной встрече полковник Семенов мне намекнул, что не стоит делать скоропалительные выводы и стричь всех под одну гребенку: «Умные, дальновидные и информированные люди прекрасно понимают, на ком и на чем держится проект, и в смене партнеров в самый критический момент не видят смысла». Он тогда чуть заметно усмехнулся и добавил: «Я не думаю, что товарищ Сталин захочет менять правила игры».
Видимо, время пришло. Как раз с того момента, когда мы аварийно закрыли портал, чтобы вызвать на той стороне взрыв, и я занялся проработкой канала в 1914 год, план наших оппонентов перешел в активную фазу. Мы проводили совещание, а в гражданском секторе начались волнения и митинги, сопровождаемые созданием так называемых отрядов гражданской полиции, где во главе становились боевики Приходько. Но они действовали мудро, не устраивая насилия, и, убедившись, что я в бункере, заслали представителей, чтобы передать требования, больше похожие на ультиматум. Скорее всего, они ждали моего появления, поддавшись на нашу уловку, что я убыл куда-то на секретные переговоры, и при этом, по их данным, установка путешествия во времени временно заблокирована, что вызвало у людей определенное опасение, что поток продуктов и горючего, идущий из прошлого, прекратится. Но это был только повод…
В разгар совещания зазвонил телефон, и, подняв трубку, я услышал короткую фразу Дегтярева:
— Серега, они начали…
