Глава 29
НЕЙРОННЫЙ ПЕЙЗАЖ
— Как такое может быть, Дон? Ведь это было десять миллионов лет назад! И даже не в сроке дело, дело в другом: это было, то есть прошло, свершилось когда-то. Все, точка! Машины времени нет и быть не может, это досужие вымыслы фантастов или недоучек псевдоученых!
— И тем не менее, Дуг, ты сам видел на записи ролкер «Альбатрос» с алой надписью АМВ.
Вместо ответа Пирс надолго застыл, глядя в одну точку, потом расстегнул свою папку, достал бумажный блокнот и стал в нем что-то писать одной из своих старых ручек. Дон Кимура с интересом наблюдал за действиями своего экстравагантного начальника отдела. Дуглас, близоруко наклонившись над бумагой, выводил на белом листе свои каракули. Наконец он вырвал лист из блокнота и передал его директору:
— Здесь фамилии людей в Космофлоте, в Военно-космическом крыле и в Агентстве по освоению Внеземелья, которые меня хорошо знают и которым я могу полностью доверять. Но считаю необходимым сообщить о твоем решении на Харон, они должны знать.
Дон Кимура встал, взял листок, пробежал его глазами, и на его лице высветилась улыбка:
— Спасибо, Дуглас, ты принял правильное решение! Белла! — повернулся он к интеркому. — Соедините нас по закрытой связи с Хароном. Немедленно!
* * *
— Господин директор, вы зачем нам это все рассказали? Что вы от нас ждете? Прыгунов предложил свой вариант. Плох он или хорош, я не берусь судить однозначно. Мы здесь его обсуждали… долго обсуждали, и пришли к выводу, что другого выхода нет. Потребуется ли нам помощь? Кто может ответить на этот вопрос? Никто. А что касается, докладывать или нет Высшему Совету — вам и карты в руки, решайте сами. На то вы и КОНОКОМ, — в голосе Сомова неожиданно прозвучали холодные нотки.
Дон Кимура, по правде говоря, слегка удивился:
— Командир Сомов, я понимаю, что у вас двойное подчинение, но все же, уходя в рейс на корабле Космофлота, вы выполняете задание в рамках программы внеземельной экспансии КОНОКОМа. Прошу вас это учитывать в дальнейшем.
— Хорошо, я вас понял, господин директор, извините.
— Кто еще хочет высказаться? Нет желающих. Хорошо. Тогда, командир Сомов, слушайте приказ КОНОКОМа: немедленно выдвинуться как можно ближе к району созвездия Наугольника и предоставить возможность бортинженеру Прыгунову войти в контакт с Паутиной. — Дон Кимура отыскал глазами Вовку. — Бортинженер, мы согласились на предложенный вами вариант действий. Но прошу вас помнить — нам нужен результат, поэтому соизмеряйте степень риска с реальной угрозой. Иногда лучше отступить, все обдумать и предпринять следующую попытку, учтя ошибки и просчеты предыдущей. Если, конечно, вам позволят сделать еще одну попытку. Мда-а… Все необходимое для приведения в боевую готовность силовых структур Земли и Внеземелья мы сделаем, но я и Пирс искренне надеемся, что их вмешательства не потребуется. Ну, с Богом, друзья!
— К черту! — машинально сказал уже погасшему экрану Сомов. Потом повернулся к экипажу, криологам и андроидам. — Ну что, все готовы? Профессор Моран, предлагаю вам, Хлоэ и Герберту остаться на Хароне для контроля за…
— Ну уж нет, дудки! — возмутился профессор. — Если мне не дают заниматься палеокосмонавтом, то я лечу с вами, точка.
Блумберг и Хлоэ переглянулись.
— Я тоже лечу! — послышался ее тихий голос.
— Вы, Герберт? — посмотрел на ассистента профессора Сомов.
— А что мне здесь делать? С телом Лэна ничего не случится до нашего возвращения, об этом позаботятся автоматика и дроиды, так что я, как и все — лечу, — пожал плечами Герберт.
— Кью, а вы?
— Мы летим!
— Ну что ж, по правде говоря, другого я и не ожидал. Спасибо! Карел, Мария, проведите пассажиров в их каюты. Всё? Тогда тридцатиминутная готовность, всем занять места согласно стартовому расписанию! Выполнять, время пошло!
Все повскакали с мест и задвигались, создавая эффект растревоженного, шуршащего улья. Такой активности станция Харон не знала многие миллионы лет.
* * *
В течение первых суток «утечек» удалось избежать, и Высший Совет Земли во главе с главным координатором Флетчером пребывал в благостном неведении относительно тайных приготовлений, ведущихся под руководством высокопоставленных чинов КОНОКОМа.
Тем временем сверхтяжелый крейсер Космофлота «Фернан Магеллан» в сопровождении большого фрегата «Фрэнсис Дрейк» и двух тяжелых корветов, скрытно покинул свой сектор патрулирования и нырнул в подпространство. Волею случая эти четыре боевых корабля несли дежурство всего в нескольких парсеках от «закрытых миль» в сторону созвездия Наугольника. Добраться до непреодолимого барьера они смогут буквально за сутки, где и начнут патрулирование.
Незаметно, но быстро в состояние готовности № 1 были приведены почти все имеющиеся в наличии боевые и разведывательные звездолеты. Внеземельные базы и станции тоже без лишнего шума перешли на работу в условиях повышенной опасности. К ним были направлены десятки средних и малых космических кораблей.
На пустующую после экстренного отлета «Пеликана» станцию Харон прибыло полтора десятка андроидов, которые срочно занялись расконсервацией боевого комплекса базы. Над скалисто-ледяной долиной мрачного заиндевелого спутника приподнялись купола со смотрящими в темное звездное небо раструбами излучателей, а сам спутник стал постепенно окутываться незримыми нитями силового кокона.
То же самое происходило и в нескольких сотнях световых лет от Земли на планетах системы звезды Садалсууд. Трудолюбивые роботы Садалсууда размеренно и без суеты готовились к бою, подобно бывалым солдатам, хладнокровно думающим о предстоящем сражении, как об очередной трудной, но обычной работе. Тем не менее о них нельзя было сказать, что чувство страха им совершенно незнакомо. Андроиды, несмотря на свое искусственное происхождение, позитронный мозг и атомное сердце, питающее энергией все их электрическое тело, уже давно были способны на проявление чувств, переживаний или, другими словами, эмпатии, свойственной доселе лишь высшим социально-организованным живым существам, таким, как человек, но никак не киборгам. Получив миллионы лет назад пусть жалкую механическую, но все-таки жизнь от людей, они со временем и благодаря, в первую очередь, своим создателям смогли постепенно интегрироваться в человеческое общество, найти в нем свою нишу, стать неотъемлемой частью социума цивилизации. Этот уникальный симбиоз, дополнявший и обогащавший друг друга, иначе как киберобществом и не назовешь. Но не только это помогло им возвыситься над простыми механическими роботами. Последние поколения андроидов, спроектированные людьми, имели мозг, созданный при помощи аттоуровня технологий, и реально способный к самообучению и к многовариантности поведения и реакций. Что же говорить о тех поколениях, которые создавали уже сами андроиды, используя псевдозепто- и зептотехнологии.
В тот день, когда один из «новорожденных» андроидов в классе для первичных мнемозагрузок вдруг своевольно отключился от обучающего блока и заявил, что топология и квантовая механика ему неинтересны, андроиды поняли, что пересечена какая-то важная, но невидимая черта, отделяющая искусственное от естественного. Когда тот же андроид на вопрос «а что ему нравится?» ответил «пока не знаю», стало окончательно ясно, что некий Рубикон перейдён, и наступает новая эра.
И вот теперь, когда они почти достигли того, к чему так стремились, войдя, наконец, в контакт с гуманоидами, за которыми они так долго наблюдали и которые были так похожи на тех, кто создал их самих, и оказались вполне достойными людьми, опять возникла эта Паутина, довлевшая все эти миллионы лет! Будь на их месте обычный, простой землянин, он в сердцах грохнул бы кулаком по столу: «Доколе?!» и очертя голову бросился бы в бой. Андроиды, хоть и знакомы были в некоторой степени с чувствами, свойственными людям, переживали их все-таки менее эмоционально. Но не только поэтому «роботизированный муравейник» сильно отличался от человеческого. В их цивилизации полностью отсутствовало гендерное разделение — это раз, и не было ювенального фактора — это два. Различия можно было провести — да и то достаточно условно пока — по возрасту (что никак не влияло на физическое состояние андроида) и по специализации, которая наметилась не так давно, по меркам самих андроидов. Отсюда некоторые чувства, которые люди воспринимали и впитывали на подсознательном уровне в самом начале своей короткой жизни и считали само собой разумеющейся данностью, были мучительно-трудно понятны роботам, если вообще понятны.
Но они готовились, готовились к бою за свою выстраданную тысячелетиями жизнь и зародившуюся способность к эмпатии. Им было что терять, особенно теперь…
* * *
«Пеликан» стремительно разгонялся и ждал лишь приказа, чтобы нырнуть в подпространство. На этот раз экипаж не забрался в криокамеры анабиоза и не собирался идти кружным путем, прыжок будет рассчитан так, чтобы попасть сразу в зону Великого Аттрактора. До него было очень, очень далеко, но Прыгунов твердо обещал помочь. Сомов до сих пор в этом сомневался, но все же согласился пойти на риск и теперь, давая команду Инэссе на прыжок, посмотрел на бортинженера. Тот сидел в своем ложементе, закрыв глаза.
— Инэсса, ныряем!
— Поняла, командир. Нырок!
Все в «Пеликане» стиснули зубы и поморщились — вход в подпространство был немного болезненным. Притухли лампы освещения, мигнули диоды приборной панели, звездолет слегка тряхнуло. Никитин пробежал глазами по приборам:
— Вошли в под! Полет нормальный!
Сомов взглянул на Прыгунова:
— Володя, твоя очередь, готов?
— Да, Михал Васильич. Инэсса, я не знаю, как будет реагировать на мое вмешательство «Пеликан», так что подстраховать меня тебе придется.
Ответ озадачил всех, включая Кью:
— Владимир, я не могу просчитать эффект от твоего вмешательства в работу систем. Но… я постараюсь удержать корабль в тех рамках, которые не позволят ему разрушиться.
— Ну, тогда… поехали!
Вовка закрыл глаза и сосредоточился. Ничего не происходило. На экранах была видна лишь привычная для подпространства серая мгла внепространственного безвременья.
И вдруг по всем отсекам «Пеликана» мгновенно пронесся огненный вал степного сухого горячего пала. Кто-то вскрикнул, а корабль ощутимо тряхнуло раз, два… В следующее мгновение он вынырнул из сизой мглы в темноту и холод космического пространства. На всех обзорных экранах появилось изображение ночи, очень темной ночи с редкими крапинками звезд.
— Инэсса? — с тревогой в голосе позвал Сомов.
— Да, командир. Все системы «Пеликана» действуют в штатном режиме. Через три секунды будет определено наше местоположение… Готово! Условный сектор Наугольника, пространственная ячейка 45–10.
На одном из мониторов появилось схематическое трехмерное изображение участка Вселенной, где находился корабль. Внимательно всмотревшись в схему, Никитин посмотрел на Сомова квадратными глазами:
— Мы на месте, Миша. Господи, три тысячи мегапарсек!.. Это больше десяти миллиардов световых лет!!! Я сойду с ума! Я уже сошел…
Сомов огляделся и, чувствуя необходимость что-то сказать, отдать какой-нибудь приказ, распорядился:
— Всем осмотреться в отсеках, в случае обнаружения повреждений немедленно докладывать на центральный пост. Можно приступить к плановой работе, — сказал Сомов и сам не понял, что он, собственно, имел в виду.
Однако, как это ни странно, экипаж правильно понял своего капитана. Народ повылазил из противоперегрузочных ложементов и направился из крохотных кают кто в биолабораторию, кто на астропалубу, кто в грузовой отсек. Радостный вопль раздался из медблока: Бёрнса выписали!
— Ура! — прокричал гигант и расцеловал онемевшую от неожиданности Кэт. С трудом развернув в крошечном блоке свой нешуточный объем, сметя на пол пару коробок с ампулами, таблетками и пробирками, он вырвался в коридор с криком:
— Дефо, командир, где ты? Я иду к тебе!
Дефо же в это время вместе с Ричи, Кью и Айво сидели в крохотной компьютерной лаборатории «Пеликана» и моделировали с помощью работавшего в рубке кибернетика Мела Гринвуда возможные варианты развития событий. Вскоре к ним присоединились в режиме видеоконференции Стоммелен и Эмту, сидящие у телескопа на астропалубе. А события начинали развиваться все быстрее и быстрее…
* * *
— Готов, Володя? — повернулся к нему Сомов.
— Да, Михал Васильич, можно начинать.
Виби подошел и прикрепил к Вовкиному комбезу оранжевую коробочку «на всякий случай».
— Володя, мы здесь, и если потребуется подсказка, никто не будет возражать, залезай за ней в наши мозги. Но для этого постарайся как-нибудь держать нас в курсе того, что с тобой происходит… Сможешь? — обратился к нему Капелли.
— Думаю, да, — ответил Вовка и закрыл глаза.
Он сосредоточился и представил себе старенький аккуратный домик на берегу большого лесного озера, куда они с отцом любили приезжать на рыбалку, тропинку, ведущую через лес к небольшой заводи, где на берегу лежал ствол давным-давно упавшего от удара молнии дерева.
Присутствующие в рубке уже без особых эмоций, привычно восприняли на большом мониторе трехмерную картинку лесной дали…
* * *
Открыв глаза, он сразу узнал это тихое красивое место. Был теплый летний день. Нет, не день, уже вечерело. Это почти не ощущалось, но воздух был кристально прозрачным, а весь пейзаж отличался четкостью в прорисовке даже мелких деталей. Вовка взглянул на дом, небольшую флаерстоянку позади, засунул руки в карманы и зашагал по лесной тропинке к озеру Легкий ветерок едва шевелил кроны высоких деревьев у него над головой. Буквально через три минуты он вышел на берег и сразу увидел поваленный ствол сосны, на котором они с отцом частенько засиживались до самой ночи и вели философские беседы и споры, глядя на загорающиеся в темнеющем небе звезды.
Он подошел к поваленному дереву, наклонился и провел рукой по шершавому стволу, сохранившему тепло жаркого июльского дня. Сев на траву и прислонившись спиной к древесине, давно потерявшей кору, Вовка пошарил вокруг себя, нашел небольшую гальку и, несильно размахнувшись, кинул ее в воду. Пролетев несколько метров, она с легким бульком упала в воду, оставив быстро разбегающиеся по поверхности круги.
— Здравствуйте, Владимир Иванович, я не помешаю? — послышалось из-за спины.
— Нисколько, Фёдор Михайлович, — не оборачиваясь и бросая в спокойную воду озера еще один камушек, произнес Вовка.
Позади зашуршала трава, и, обойдя ствол, перед Прыгуновым появился уже знакомый ему персонаж. Высокий крепкий загорелый блондин с серыми цепкими глазами на этот раз был одет в светлые брюки и белую рубашку с коротким рукавом. Солнечные очки по-прежнему были сдвинуты на лоб. Он встал на берегу между водой и Вовкой, совсем как человек поднял руки и сцепил их на затылке. Обведя долгим взглядом озеро и дальний лесистый берег, он произнес:
— Красота тут у вас…
— Да, многим нравится. А главное, здесь всегда тихо и спокойно, никто не мешает. Разве что утки днем да выпь или филин ночью. Рыбалка опять же что надо.
— А что, уединение так ценится у вас?
— Как сказать. Но иногда действительно, так накувыркаешься, что хочется побыть одному, успокоиться, поразмышлять.
— «Накувыркаешься», если я правильно понял, значит, наработался в среде себе подобных? — обернулся инопланетянин.
— Вот-вот, что-то в этом роде, — усмехнулся Вовка и швырнул в воду очередной камушек. Галька упала и вспугнула большую рыбину, которая шарахнулась в сторону, взрезав гладкую поверхность черным плавником.
— Ого! Местная фауна? — удивился крепыш, проследив взглядом за исчезающим темным треугольником.
— Да, рыба, а озеро это называется Щучье. Здесь щука нерестится по большой воде, но когда вода спадает и озеро вновь отрезается от реки, не вся успевает уйти и остается. Рыбы тут хоть пруд пруди!..
— И вы ее ловите, убиваете и едите, — слегка поморщился собеседник.
— Да, такие вот мы дикари! — развел руками Вовка и поднялся с земли, отряхивая от песка брюки. — А вас это сильно задевает, Фёдор Михайлович?
— Нет, мне это совершенно безразлично…
— А к чему же тогда такой пафосный комментарий?
Крепыш очень естественно пожал плечами:
— Скорее, констатация, абсолютно ничего личного, Владимир Иванович!
Вовка с трудом сдерживался, чтобы не дай бог вся отрицательная энергия, которая клокотала в нем, не выплеснулась наружу. Интуитивно он понимал, что, ведя себя равнодушно и даже несколько отстраненно, зарабатывает очки, а крепыш, медля с началом прямого разговора, теряет инициативу. В то же время, начав первым, инопланетянин косвенно признает свою большую заинтересованность в переговорах, а значит, даст Вовке дополнительный козырь. Но с нервами у крепыша, похоже, все было нормально.
Вовка сорвал травинку и сунул ее в рот. Мимо них, изредка покрякивая, выстроившись маленьким клином, словно звено боевых истребителей, на бреющем пролетело несколько уток. Проводив их взглядом, блондин отошел от зеркала бирюзовой воды и присел на поваленную сосну.
— Сдается мне, Владимир Иванович, что вы как-то ухитрились подготовиться к этой встрече.
«Вот оно, началось!» — промелькнуло зыбкой тенью в голове у Вовки. Призвав все свое спокойствие, он как можно безразличнее удивился и приподнял одну бровь:
— Вот как? И что вас наталкивает на подобное умозаключение, Федор Михайлович?
— Ваше напускное спокойствие и равнодушие.
— Напускное?
— Не надо быть дипломированным психологом, чтобы понять, что вы взведены, как пружина, и со страхом ожидаете моего прямого вопроса. Вот так-то!
— Упаси бог! Я искренне надеюсь, что вы мне его не зададите, — непринужденно засмеялся Вовка. Знал бы кто, чего ему это стоило!
— Переигрываете, Владимир Иванович, перебор. Тем не менее я восхищен, вы действительно не теряли времени даром после нашей первой встречи, — Федор Михайлович картинно несколько раз хлопнул в ладоши. — Браво!
Изо всех сил стараясь выглядеть естественно, Вовка закатал брюки чуть выше колен, снял кроссовки и носки и вошел в прохладную, удивительно приятную воду. Несмотря на то что все это было лишь психическим отражением реальности и осознавалось Вовкой только на церебральном уровне, все равно псевдоощущение прохлады в ногах принесло ему несказанное удовольствие. Он зачерпнул пригоршню прозрачного озерного серебра и вылил себе на горячее лицо. Его визави остался на берегу и равнодушно взирал на землянина.
— Скажите, Фёдор Михайлович, я так понял, что вам здесь нравится, верно?
— Я бывал в местах и поинтереснее, — последовал ответ.
— Но вы же сами сказали в самом начале! — Вовка вытер руки о куртку и побрел к берегу, по-детски пеня ногами воду. — Выходит, врали? Нехорошо…
— Я вам льстил, Владимир Иванович. Надо же было как-то начинать наш разговор. В прошлый раз я, наверное, был немного резковат, ну вот и решил сегодня действовать помягче, подипломатичнее.
— И все-таки, Федор Михайлович, я не понимаю!
— Что конкретно вам непонятно? — крепыш раздобыл где-то короткую сухую ветку и задумчиво чертил ей по земле.
Вовка вышел на берег, поднял кроссовки и посмотрел на песочные каракули:
— Все.
— Ваш ответ не несет никакой информативной нагрузки.
— Нет, действительно. Вот смотрите, Федор Михайлович. Мы с вами — представители различных цивилизаций. И вот — удача, контакт! Казалось бы, все мыслящие существа должны тянуться друг к другу, искать и понимать братьев по разуму. Такой шанс, уму непостижимо! А мы с вами чем занимаемся? Тьфу, противно даже!
— А зачем нам тянуться друг к другу? Что может ваша цивилизация дать мне? Ровным счетом ничего. Вам нечего мне предложить! Так зачем мне с вами вообще связываться?
— Вот те раз! — вполне искренне удивился Вовка. — А зачем тогда ищете встреч со мной, Федор Михайлович, а? Может быть, тогда разбежимся, и дело с концом!
— Это… как бы правильнее сказать… моя работа. Да, я выполняю определенную работу.
— То есть вы встречаетесь со мной по чьей-то просьбе или приказу, так?
— Я уже говорил, что вы хорошо подготовились, Владимир Иванович.
— Минуточку! Значит, и я и моя цивилизация лично вам по бара… безразлична? Правильно я вас понял?
— Абсолютно. По барабану, как вы чуть не изволили выразиться. — Инопланетянин сделал пасс рукой, и веточка исчезла. — В самое яблочко, Владимир Иванович. Молодец!
— А тогда кто же так о нас беспокоится? Кому не спится, Фёдор Михайлович? Кому аменазин в задницу колоть надо?
Крепыш вытянул руку, и в ней оказался зажат плоский округлый камешек. Слегка примерившись, он мастерски пустил его параллельно поверхности озера. Снизившись, галька прошлепала с десяток раз по воде и погрузилась на дно.
— Знаете, Владимир Иванович, я сегодня и сам себе удивляюсь: чтобы я когда-либо позволял столько времени потратить на переговоры… Такого еще не было! Если у вас проблема переизбытка общения и вы ищете уединенные места, чтобы восстановиться, то у меня, видимо, наоборот — недостаток общения, вот и тянет меня поговорить. Сентиментальным стал. М-да, шучу. А если серьезно, то я не знаю, кому вы там перешли дорогу, действительно не знаю. Да и неинтересно это мне!
— Позвольте, Федор Михайлович, позвольте! Выходит, вы даже не знаете, чьи указания выполняете?
— А зачем мне знать, я — одинокий волк, выполняю, как бы это сказать… деликатные поручения… э-э-э… заказчика.
— И получаете за это соответствующее вознаграждение, — закончил за него Вовка. — То есть вы — наемный убийца, так?
— Ошибка, я — исполнитель. А уж как получилось, с насилием или без, зависит не от меня, а от тех, к кому я обращаюсь…
— К тому же вас таких много, черт возьми. Одни напали на клинику Морана, другие убили Клейна, — зло бросил Вовка. Разговор нравился ему все меньше и меньше.
— Опять ошибка, это были мои помощники. Как видите, они действуют несколько прямолинейно, сожалею, они глупы, — равнодушие, с которым крепыш говорил об убийствах, начинало бесить Вовку.
— А зачем вам понадобилось уничтожать группу альпинистов на перевале 1096,7? Они-то что вам сделали?
— Был заказ доставить живой объект. Я и доставил. А то что группа оказала сопротивление — сожалею…
Володя непроизвольно сжал кулаки.
— Ну и с десяток миллионов лет назад такой же, как вы, охотник за удачей убил палеокосмонавта и его друзей!.. — Прыгунов сразу пожалел о сказанном, потому что увидел реакцию инопланетянина.
— Я так и знал, так и знал! А ведь проверял и перепроверял. Но нет, все-таки ваш долбаный торгаш был там, смог вернуться обратно и сообщить об увиденном! Видел он, конечно, немного, но все же. Чёрт, чёрт, чёрт! Владимир Иванович, боюсь, что наша беседа перестает быть приятной светской болтовней. Теперь мне очень хочется задать вам парочку вопросов! — инопланетянин встал.
Вовка, наоборот, сел, стараясь успокоиться и выиграть время, и принялся стряхивать с босых ног налипший песок. «Какой торгаш, о чем это он?» — лихорадочно размышлял Прыгунов, закрыв свое сознание от внешнего воздействия. Он снова прокрутил в голове мнемозапись гибели Лэна — ничего! «А ну-ка еще раз, помедленнее, и смотрим вокруг. Так, так, ничего, ничего… Стоп, а это что такое? Назад, чуть-чуть. Что за рифленая бочка с крылышками?! Что на ней написано… АМВ? Какое АМВ??? Блин, там каким-то непостижимым образом присутствовал наш торговый корабль. Но это было больше десяти миллионов лет назад! Как все это понимать?» Его сознание метнулось к товарищам, незримо присутствующим у озера. «Да это „Альбатрос“… исчез… планета Архипелаг… вернулся разбитый… носители информации уничтожены… в живых один навигатор… в архив…» — пришел обрывочный, но понятный ответ.
— …Иванович, вы здесь? Ау-у! — вернул Вовку к действительности равнодушный, но настырный голос Федора Михайловича. — Мы с вами еще не закончили!
— Да, да, Федор Михайлович, извините, замечтался.
Вовка убедился, что на ногах почти не осталось песка, натянул носки и кроссовки. Встал и попрыгал, утрясая обувку. «Он не знает, что у меня был контакт с Лэном! Надо окончательно убедить его, что информация о бое на Европе у нас от этого торговца!»
— Вы правильно поняли, Фёдор Михайлович, что там был наш космический торговец. Его экипаж, вернее, тот единственный, кто остался в живых, и поведал нам о ведущихся войнах. Но информация на электронных накопителях утрачена, а показания астронавта настолько сумбурны и эмоциональны, что выяснить что-либо более подробно не удалось…
— Не лукавьте, Владимир Иванович, не надо. И заметьте, что я вам никакого вопроса не задал!
— Хотите — верьте, хотите — нет! — развел руками Вовка.
— Да бросьте вы, а то я не понимаю! А почему же вы именно на Европе начали поиск палеокосмонавта, а? Ладно, теперь все разъяснилось…
— Не все, Федор Михайлович, ой не все. Вот, например, у меня такой вопрос: наш торговец попал туда случайно, видимо, одно из существ, пролетая в подпространстве, «подцепило» его и притащило за собой. Одновременно произошла флуктуация времени. Звучит фантастично, но логика есть. Ну а вы-то там что делали, так далеко и так давно?
— Ну, во-первых, меня там физически не было, а в бой вступили эти безмозглые роботы-плазмоиды. Во-вторых, как раз, если бы я там был, может быть, и удалось бы разойтись по-мирному. А в-третьих, не так давно это и было.
— Ой ли, Федор Михайлович? Сомневаюсь я в вашей искренности, вы уж простите, — Вовка опять сел на поваленный ствол сосны.
Стало смеркаться, озеро все больше и больше синело, а поверх стала разливаться та безмятежная сумеречная тишина, которая осязаемо выпячивала любые редкие звуки природы. Выпь, закричавшая совсем рядом, на самом деле сидела в болоте в нескольких километрах отсюда. На еще относительно светлое небо медленно карабкалась желтовато-пятнистая Луна.
— Ну-с, Федор Михайлович, смеркается, да и прохладно становится, так что я, пожалуй, пойду, — хлопнул себя по коленям Вовка и встал.
— Куда это вы засобирались, Владимир Иванович? Мы еще не закончили разговор.
— Заметьте, это вы не закончили. Мне же наш разговор уже и не нужен вовсе. Ну, что там у вас есть мне сказать?
Крепыш недобро сверкнул глазами, выдержал паузу и четко проговорил:
— То же самое, что и в первый раз. Отдайте палеокосмонавта, и разбежимся в разные стороны!
— Опять двадцать пять! — всплеснул руками Вовка. — Я же вам ответил на этот вопрос в прошлый раз! Ладно, специально для вас повторю: НЕТ!
Инопланетянин засунул руки в карманы, поднял лицо и пронзительно взглянул на землянина.
В первое мгновение Вовка подумал, что его голова сейчас лопнет: ее будто вставили в чудовищные тиски и давили, давили, все сильнее закручивая струбцину… Предупредительно пискнул какой-то электронный прибор. «Мнемомаяк!» — сквозь туман боли понял он. И вдруг — отпустило. Вовка отнял руки от ушей — из них текла кровь.
— Ну как, трезвит, Владимир Иванович? — широко улыбнулся инопланетянин. — Это просто предупреждение, не обижайтесь.
— Зря вы так, Федор Михайлович, видит бог, зря! — посмотрел Вовка на окровавленные ладони и резко вскинул глаза на крепыша.
Он почувствовал, как в нем раскрывается прекрасным огненным цветком вся сила и мощь цивилизации Торонт, всесокрушающая сила гениального открытия и паранормальные способности Лэна и его собственный, Вовкин, бешеный, злой, но управляемый мнемоимпульс. Всю эту психоделию Прыгунов зло, с размаха, бросил прямо в лицо самодовольному, уверенному в себе убийце. В следующее мгновение он почувствовал, как трещит под этим напором оборонительная стена крепыша.
Но инопланетянин отбил Вовкин выпад и сам нанес ответный удар. Причем, парируя выпад Прыгунова, Федор Михайлович взмахнул руками, точно птица, и вокруг него образовался видимый цилиндрический силовой щит. Нижний абрис щита точно соответствовал линиям, которые несколькими минутами раньше он нарисовал на песке. Синхронно, справа и слева от Вовки возникли еще два крепыша. Дубли! Он получил тройной удар, и из глаз аж искры посыпались.
А вокруг четырех фигур на берегу начали происходить невообразимые вещи. Вот один край озера загнулся, словно лист бумаги, стал совершенно плоским и свернулся в рулон. Поваленная сосна вытянулась в бесконечную, уходящую за оба горизонта деревянную слегу и дрожала, подобно гитарной струне. На месте аккуратного домика вспух нарыв извержения вулкана — вверх и в стороны расплескивалась огненно-красная лава, а далекий лес на том берегу исчез и превратился в расчерченную на квадраты равнину, которая, все сильнее и сильнее искривляясь, проваливалась под землю глубже и глубже.
Зажав уши ладонями и мгновенно телепортировавшись поближе к воде, Вовка отвел часть энергетики удара и, собрав все свои психосилы, ответил. Но с инопланетянина — опять как с гуся вода, — силовой щит был непробиваем — лишь слегка прогнулся. Но зато вспыхнули и исчезли дубли. Крепыш произвел параллельный пасс обеими руками и отбросил Вовкин выплеск энергии в озеро, которое в том месте сразу же вскипело мутной горячей пеной, выбросив на поверхность пар и мгновенно сварившуюся рыбу.
Словно испачкавшись в чем-то отвратительно-неприятном, крепыш вышагнул из силового поля, подошел к воде, наклонился и сполоснул руки. Не разгибаясь, он через спину оглянулся на тяжело дышащего Вовку и сказал:
— А вы, Владимир Иванович, не только подготовились к нашей встрече, но и натренировались для нее. Откуда у вас взялись эти способности? Раньше я их что-то не замечал. Так, были небольшие зачатки, но не больше. Может, подскажете, кто у вас сэнсэй, я тоже пару уроков возьму.
Вовка достал платок и вытер лицо:
— Сэнсэй отличный, но вам он уроки давать откажется.
— Что так? Чем же я так нехорош?
— Да всем, — произнес Вовка. — Вот, например, такую природу попортили. — Показал он рукой на частично скатанное в рулон озеро, торчащую из неба слегу и на дым за лесом.
— Не валите с больной головы на здоровую, Владимир Иванович! Вы, судя по всему, еще не умеете полностью контролировать психоэнергетику и рассыпаете ее где ни попади, отсюда окружающая экология и страдает, — инопланетянин отряхнул руки и совсем естественно обтер их о брюки. — А насчет того, кто из нас хорош, а кто плох, я придерживаюсь другого мнения. Разумеется, противоположного.
— Расшифруйте, будьте так любезны.
— Всенепременно, Владимир Иванович, если вы, конечно, больше не будете никуда спешить, кидаться плазмой и размахивать руками… Так вот. По-вашему выходит, что я убийца, вдобавок наемный. И не простой, а серийный. Ну прямо кучу цивилизаций заморил на корню под заказ, так? — Вовка молчал. — Так. Логика прямолинейная, грубоватая, но понятная: злодей ради выгоды убивает ни в чем не повинные жертвы. Но давайте зададимся вопросом: а так ли невинны жертвы, как кажется на первый взгляд? И вот тут можно включить другую логику. Представьте себе, что вы… ну, скажем, кибернетик и работаете на своем компьютере, создавая новую сложную программу. У вас не все получается сразу, но вы уже прошли первый этап и запустили пробную версию. Программа худо-бедно работает, но периодически сбоит. Вы стоически боретесь с этим и исправляете ее. Наконец, ваша прога уже почти готова, но глюки, хоть их и стало меньше, продолжаются. И вы вдруг понимаете, что они приходят в ваш комп из внешней сети. Вы тут же ставите мощные фильтры, и глюки почти исчезают. Но не совсем. Нет-нет, да и всплывают в самый ненужный момент ошибки. Вы надолго задумываетесь и понимаете, что это сама программа составлена вами таким образом, что иногда генерирует эти ошибки, но где допущен просчет, вы найти не можете. И тогда вы, Владимир Иванович, делаете что? Правильно, запускаете программу «антивирус», и дела начинают идти на поправку! Ву компрене?
Вовка посмотрел на окровавленный платок в руке, и тот исчез. Вместо него появился свежий.
— Pigé, mon pote (усек, приятель)! Значит, вы, Федор Михайлович, программист, а мы — вирус. Так что ли?
— Не совсем. Я — антивирус!
Вовка секунду подумал:
— Ладно, зачет. А кто же программист?
— А шут его знает, Владимир Иванович! — хохотнул инопланетянин.
Вовка слегка растерялся:
— То есть вы хотите сказать, что… э-э-э… заказчик вам неизвестен? Бросьте, этого не может быть!
— Увы, Владимир Иванович, не хотелось вас огорчать, но так оно и есть, — Инопланетянин развел руками и наклонил голову. — Есть многое в природе, друг Горацио, что…
— Вот только не надо мне тут Шекспира цитировать! — почему-то разозлился Вовка.
— Отчего же? Гениальная констатация, а, главное, к месту, — пожал плечами крепыш.
Вовка сделал пасс рукой, и на берегу возникла деревянная, грубо сбитая скамейка. Он сел. Федор Михайлович тоже подошел и примостился рядом. Прыгунов посмотрел на него и заметил, что очки у того на лбу оплавились и прожгли кожу, а воротник на рубашке почернел. Значит, приложил он его тоже не по-детски.
— Ну хорошо. По-вашему выходит, что вы… санитар леса, а мы больные.
— Ну, наконец-то слова не мальчика, но мужа! Владимир Иванович, поздравляю, мы выходим на конструктив! — оживился блондин.
— Никуда мы не выходим. Есть контраргумент.
— Да ну? Выкладывайте.
— Сначала вопрос.
— Плиз.
— Вы цивилизацию палеокосмонавта тоже уничтожили? — Вовка старался никак не выдать своего знания этого сюжета.
— Эвон, куда вас понесло… Да, к сожалению, цивилизацию Терент пришлось нейтрализовать.
— Торонт, — машинально поправил его Вовка и прикусил язык.
Блондин недобро усмехнулся:
— Я догадывался, кто ваш сэнсэй, теперь вы мне сами это подтвердили. Дело в том, что из всех цивилизаций, которые я встречал, торонты были самыми сильными телепатами. Более того, некоторые из них, в том числе Лэнголан Торренс, или палеокосмонавт, как вы его называете, будучи исключительно сильными телепатами, могли передавать этот дар другим. Не всем, конечно, а только восприимчивым. Вам, — Федор Михайлович внимательно смотрел на бортинженера. — Но дело даже не в том даре, который вы получили от Лэнголана, а в изобретении, которое он вам тоже передал. К сожалению, это ставит вас, Владимир Иванович, в очень трудное положение. Очень.
— Это я давно осознал, еще при первой нашей встрече. А насчет изобретения… Вот, значит, за чем вы охотитесь!
— Я и не скрываю этого, Владимир Иванович. Когда цивилизация вплотную подходит к изобретениям, способным нанести вред, я получаю заказ.
— А сам заказчик что, неспособен противостоять?
— Этого я действительно не знаю, Владимир Иванович, я же вам говорил.
— Значит, вы уничтожаете всех, кто соприкоснулся с изобретением… Торонт, фантомные земляне… Стойте, а андроиды?
— Андроиды не излучают пси-поля и найти я их смог, только выйдя на вас. До сих пор они хорошо прятались.
— То есть вы приговорили и нас и их?
Инопланетянин поморщился:
— Фу, какая лексика. Скажем так: и вы и они в моем списке.
— И как же будете действовать? В одиночку, или у вас на такой случай пара-тройка армий отыщется?
— Тут уж позвольте мне сохранить профессиональную тайну — у каждого повара свои секреты.
«Володя, ты нам оставлял на распаковку файл, который Лэну передал командор Фолт. Так вот, это его идея, как можно использовать изобретение Лэна по генерированию двухмерного пространства, что-то вроде принципа „Бутылки Клейна“…» — Вовка делал вид, что слушает Федора Михайловича, а сам внимательно впитывал информацию Блумберга.
— …жаль будет с вами расставаться, искренне жаль. Но вы же умный человек и понимаете, что другого выхода просто нет. Поверьте — ничего личного! — продолжал кривляние Федор Михайлович.
И в эту секунду Вовка понял, что и как надо сделать, и взглянул на инопланетянина. Надо отдать тому должное, поняв, что пропустил нокаутирующий удар, Федор Михайлович попытался разорвать контакт, но Вовка не дал ему этого сделать. Он «вморозил» сущность убийцы в свою реальность, в свой пространственный континуум. Не останавливаясь ни на микросекунду, Вовка запустил маховик принципа Лэнголана — Фолта.
— Не…чест…но!.. — захлебнулся сдавленный голос.
Фигура инопланетянина странно деформировалась, распростерла быстро удлиняющиеся руки, стала двухмерной и начала быстро уменьшаться в размерах и закукливаться. При этом на лице у плоского крепыша, будто приклеенная, кривилась удивленная улыбка.
Вовка смог сгенерировать бесконечное замкнутое двухмерное пространство и заключить его в кокон. Внутри кокона металась психоматрица Федора Михайловича, но не могла вырваться наружу, потому что выход наружу был рядом, но бесконечно далеко, бесконечно.
Где-то в запредельной дали Вселенной, в глуби и во тьме миллиардов лет паукообразное полусущество-полуробот дернулось, попыталось что-то сделать, но замерло, заскребло лапами, поникло, рассыпалось и растворилось в пустоте…
— Таким вот манером, Федор Михайлович, ничего личного, ни-че-го. Уж поверьте, — сплюнул бортинженер и исчез с берега.
