Глава 25
ТРАНСФЕРТ
— А что тебя так удивляет, Ральф? — вопросом на вопрос ответил Вовка.
— Об этом явлении знает только узкий круг астрофизиков и пара человек в КОНОКОМе! — нотки удивления по-прежнему присутствовали в голосе Стоммелена. — Кто тебе об этом сказал?
— Никто мне не говорил. Я… просто знаю это. Ну, читал вроде, — замялся Прыгунов.
— Хватит пургу гнать, Володя. Ничего ты не мог читать об этом. Все материалы — под грифом «СС» со списочным допуском. Вот так-то!
— Подождите, подождите… Ральф, а ты, значит, допущен и знаешь, что такое этот Великий, как его… — не смог сразу вспомнить слово Парсонс.
— Великий аттрактор, — подсказал Вовка.
— Ага! Аттрактор. Знаешь ведь?
— Да, знаю, я допущен к материалам по нему. В полном объеме.
— А почему?
— Это что, допрос?! — начал заводиться Ральф.
— Ральф, не кипятись, подожди! — раздался в наушниках и динамиках голос Сноу. — С нами тут на постоянной связи КОНОКОМ. Дублируем связь вам на монитор.
В верхней части сектора стены, где находилось множество приборов управления центром, вспыхнул и замерцал экран визора, и на нем появилось изображение Дон Кимуры.
— Прыгунов, вы не можете или не хотите объяснить, откуда вам известно о Великом Аттракторе?
Вовка пожал плечами и посмотрел на экран:
— Господин директор, я действительно не знаю, откуда мне известно про Великий Аттрактор, но… я где-то слышал, что ли?.. Нет, не могу объяснить, не могу! Извините…
— Дуг, дай-ка мне список лиц, допущенных к материалам дела «Великий Аттрактор». Так, так. Ясно, — директор отложил в сторону бумажные листы. — Среди вас только Стоммелен допущен. Больше никто.
«Только я? Даже Сомов не в курсе? И что меня понесло смотреть войд Волопаса, так они, глядишь, и догадаются, что недалеко отсюда и затаился Великий Аттрактор», — услышал Вовка и ответил Стоммелену:
— Как видишь, Ральф, тебе особое доверие! А за подсказку спасибо. Точно, Великий Аттрактор находится в войде созвездия Наугольника!
Никто не ответил, лишь легкое гудение приборов чуть сменило тональность — видимо, сработал какой-то переключатель. Нарушил молчание директор:
— Прыгунов, Стоммелен ничего тебе сейчас не подсказывал и вообще молчал.
У Вовки запершило в горле, и он с ужасом стал осознавать наваливающуюся на него невероятную действительность.
— Это, как его… значит, Володя, того?.. Прочитал мысли, что ли? — проявился Никитин.
— Да, коллеги, думаю, что Прыгунов вынул эту информацию или снял — как хотите, у Стоммелена непосредственно из мозга. Факт, — проговорил Дон Кимура. — Приказываю: покинуть оптико-цифровой центр и прибыть на основную станцию!
— Но… — попытался возразить Ральф.
— Без разговоров, — последовал категоричный ответ.
Пока Стоммелен понуро бродил по центру и выключал аппаратуру, Дефо подошел к Вовке, стоявшему истуканом:
— Спокойно, бортинженер, все образуется, вот увидишь.
Вовка поднял на лейтенанта печальные глаза и вздохнул:
— Ох, не знаю, Брайан, не знаю… Вот твоих-то мыслей я не слышу… или не вижу… Черт, как правильно?
— Извините, что подслушал, — раздался в наушниках голос космопсихолога Марка Капелли. — Значит, все дело в настройке, Володя. На кого-то ты настроен, или, наоборот, этот кто-то настроен на тебя. Мозг это тот же прибор, только бесконечно сложный, со своей калибровкой и настройками.
— Легче мне от этого не стало… — пробормотал Вовка и двинулся вслед за Стоммеленом, Парсонсом и Дефо к выходу. Гравикресло, оставленное им почти на середине, словно с облегчением уплыло к стене и прибилось к другим креслам.
— Как вернетесь, зайди ко мне, пожалуйста. Я постараюсь дать тебе пару советов, — попросил Капелли.
— Хорошо, Марк.
Спустя несколько минут все погрузились обратно на флаер и вылетели в сторону станции. Разговаривать никому не хотелось, а в особенности Вовке. Он вообще чувствовал себя так, будто с него прилюдно сняли штаны и выпороли. Понять, почему у него возникли такие ощущения, он пока не мог. Тем временем флаер подлетел к станции и сделал небольшой круг, снижаясь. Лепестки верхнего купола ангара разошлись в стороны и впустили аппарат.
Астронавты, тихо перебрасываясь редкими словами, поели и разошлись по своим каморкам.
Вовка же двинулся к Капелли, и они надолго заперлись вдвоем в его каюте.
Операция по реанимации палеокосмонавта тем временем продолжалась. Однако Моран и Виби видели, что все их усилия привели пока лишь к тому, что показатели жизнедеятельности палеокосмонавта немного изменились по сравнению с изначальными. Тем не менее шанс по-прежнему оставался. Ведь прогресс, хоть и мизерный, но был! Ученые продолжали сканировать палеокосмонавта, все глубже и глубже проникая в мозг пациента, воздействуя на него самыми современными приборами. В первую очередь была задействована, конечно, аппаратура андроидов. На нее-то и была вся надежда. Задача-максимум состояла в том, чтобы реанимировать пациента, вернуть его к полноценной жизни. Задача-минимум, если реанимации не произойдет, то снять как можно больше информации с мозга палеокосмонавта, сделать качественный мнемослепок.
Вся группа врачей находилась на ногах в операционной уже несколько часов кряду. Моран пару раз отходил от стола и приборов и присаживался на лабораторный табурет, чтобы дать отдохнуть ногам. Несмотря на слабую силу тяжести, ответственность, сложность и цена операции для человечества и мира андроидов давили на плечи ученых с неменьшей силой, чем гравитация.
После семи часов первым не выдержал Пирс. Посоветовавшись с Дон Кимурой (на огромном мониторе в центре кают-компании было видно, как Дуг встал из-за стола и отозвал в сторону директора), он, стараясь соблюсти все пиететы, обратился к Морану:
— Профессор, я вижу, что вы отошли передохнуть, пока ваши ассистенты готовят для вас очередное мнемоскопирование. Отнюдь не умаляя ваши таланты в области криомедицины, не подвергая сомнению знания андроидов, хотел бы все же предложить подсоединить к вам в режиме голографического присутствия прекрасно знакомых вам коллег по криогенному цеху. Одна голова хорошо, а несколько…
— Замечу, месье Пирс, что у нас здесь не одна, не две и даже не три головы. Но не в этом дело. Я не возражаю, а вы, Виби, нет? Тогда подключайте Жарье, Томсона и Клюева. Так, коллеги, продолжаем! — отходя от трехмерного монитора, призвал профессор и натянул на лицо хирургическую маску.
Когда несколько часов назад палеокосмонавта извлекли из криокамеры и положили на операционный стол, очень долго пришлось провозиться с его скафандром. И только когда призвали на помощь Дефо и кибернетика Гринвуда, удалось разблокировать замки и снять космическую амуницию. Виби, со словами «А вот и наш спасательный маячок», снял небольшой оранжевый прибор с системы жизнеобеспечения скафандра.
— Сам по себе прибор больше нужен, как система «SOS». Мнемоблок он ставит нейроимпульсом только в крайнем случае, если оценит работу мозга как соответствующую высшей степени опасности для носителя, — пояснил он.
Палеокосмонавт был одновременно похож и не похож на людей. Голова, лишенная растительности, практически полное отсутствие ушей, широко расставленные, очень большие глаза, небольшой нос и рот. Две руки, две ноги, на руках по четыре пальца, на ногах по два. Внутреннее строение тоже имело очень много схожего с людьми. Кровь, по своему химическому составу, была почти идентична человеческой. Но главное, что сейчас интересовало ученых, это мозг палеокосмонавта. Пока принципиальных отличий найти на микро- и наноуровнях не удалось, а это вселяло надежду, что по крайней мере мнемослепок сделать удастся.
Еще через несколько часов по телу инопланетянина прошла легкая судорога, и приборы зафиксировали пару слабых ударов сердца, или того органа, который был ответственен за прокачку крови через организм. Крионики плотнее обступили тело, и началось таинство реанимации или воскрешения из небытия.
* * *
Тьма и пустота резко, без всякого перехода, превратились в серую непроницаемую монохромную мглу. Всплыла и разлилась по спине и плечам тупая боль. Боль? Он же умер, какая боль?! Перед внутренним взором проплыли последние картинки, запечатлевшиеся в памяти: гуманоиды, андроид, мехатрон и эти отвратительные энергетические сгустки, бой и падение в кипящее озеро при окружающей температуре открытого космоса. Еще он начал ощущать вмешательство чужого излучения, которое как бы прощупывало его, слегка прикасаясь краями лучей к нейронам мозга. Вмешательство не было враждебным, но в то же время довольно бесцеремонным. С другой стороны, самым краешком своего еще не проснувшегося сознания он понимал, что по его телу проходят различные энергетические импульсы, побуждающие его тело оживать… Оживать! Но кто это делает? Кто?!
Лэн постепенно обретал способность мыслить логически, кроме этого, стали возвращаться некоторые чувства и способности. Но с кем он имеет дело, с союзниками — гуманоидами или с этими…
Вдруг он ощутил, что вокруг него находятся несколько существ, которые «фонят». Неужели?.. Неимоверным усилием он включил телепатию. Да, так и есть — его окружало несколько гуманоидов, мнемоотпечатки которых были неуловимо похожи на его собственные, только значительно слабее. Это не те, кого он встретил на ледяном спутнике планеты-гиганта и с кем плечо к плечу бился со сгустками энергии. Те в этом плане были стерильны. А вот… Точно! Здесь же присутствовали андроиды с таким же электронным фоном, как и тот, который пытался его спасти там, во льду. Что это значит, что?!
И вдруг, как гром среди ясного неба — прошел мнемоимпульс такой силы, которого он еще никогда не ощущал. В этом импульсе было и отчаяние, и решимость помочь, и неуверенность, и сочувствие… Он был в высшей степени эмоционален.
«Ты кто?» — собрав все силы, дал посыл Лэн, и прежде чем реципиент смог ответить, получил почти всю информацию, которая хранилась в незащищенных зонах мозга незнакомца. «Птенец, эмбрион. Он сам еще не знает, на что способен».
И тут пришел ответ от реципиента. Лучше бы он не приходил. Он был настолько неумело-мощным, что чуть не вверг Лэна обратно в небытие. Но главное было понятно — это не враг!
Лэн понимал, что попытка гуманоидов его реанимировать не может завершиться успехом, она обречена на провал. Он бы сам так хотел, так хотел, но…
Жизненной силы осталось совсем ненадолго. Надо принимать решение. Но… Отдав знание и власть над материей и пространством, не вложит ли он в руки чужаков то оружие, которым они не смогут правильно распорядиться и наломают таких дров, что подумать страшно. С другой стороны, если знание умрет вместе с ним, чужаки останутся один на один с этими сгустками энергии, с этой темной силой.
С усилием открыв глаза, он увидел склонившихся над ним чужаков в масках на лицах. Он попытался поднять руку, но мышцы не послушались его. Однако какой-то импульс прошел, потому что один из чужаков, на котором не было маски, опустил голову и посмотрел туда, где должна была лежать его рука. И тут Лэна посетило ощущение дежавю — его ладонь сжала кисть андроида, погибшего на ледяном спутнике. Сжала легко, добро, будто пытаясь поддержать и помочь. И это такое простое и естественное проявление сочувствия, сострадания и желания помочь, мгновенно утвердило Лэна в решении: знание нужно отдать, эта цивилизация сможет распорядиться им правильно, она должна победить зло! А способ остался только один — телепатия. Выдержит ли птенец? Должен, должен!
Лэн собрал последние силы и дал насколько только мог мощный мысленный посыл птенцу.
Силы оставили последнего из могущественной мегацивилизации Торонт, и его сознание окончательно утонуло во мгле… Но рука Лэна и после смерти продолжала сжимать протянутую ему сквозь глубь тысячелетий и бездну мегапарсек руку друга.
* * *
— Он ушел, профессор… — тихо сказал Виби, отпуская и аккуратно кладя на салфетку операционного стола руку палеокосмонавта. — Всё.
Все молчали.
— Мнемослепок? — спросил Моран.
— Снят, профессор, — ответил андроид Арпи.
— На расшифровку, срочно!
Моран кивнул головой, и Герберт пошел в сторону компьютерной консоли.
И вдруг из динамиков выплюнуло:
— Катрин, Катрин, срочно в каюту номер восемнадцать! Срочно!!! — голос Варги было не узнать.
— Что случилось, Карел?
— Вовка умер!!!
— Как?!
Дешан сама не помнила, как добралась до восемнадцатой каюты, около которой уже стоял Дефо. Вовка, над которым склонился Варга, лежал на узкой койке белый, как простыня. Катрин с ходу надела ему на руку универсальный медицинский прибор. Попытавшегося помочь Карела кто-то вежливо, но решительно выставил из каюты: это был подоспевший Герберт, позади него из-за плеча выглядывала Хлоэ. Слабо протестовавшего Карела Дефо отвел в сторону и прислонил к стене коридора.
— Слава богу, пульс есть. Похоже на обморок, — судорожно выдохнула Катрин.
Герберт втиснулся в каюту и раскрыл чемоданчик неотложной помощи и реанимации. Послышался звук разрываемых медупаковок с инжекторами и препаратами.
Через пятнадцать минут Вовка открыл глаза:
— Катрин?.. — Прыгунов попытался встать.
— Тихо, тихо! Тебе сейчас надо лежать, — положила руку ему на грудь Дешан. — Ты помнишь, что с тобой произошло?
— Помню, что после обеда вернулся к себе в каюту, попрощался с Брайаном и… нет, дальше не помню, что-то накатило. А потом уже ваш нашатырь и прочее, — Вовка снова попытался встать, он уже окончательно оклемался.
— Значит, так, Володя, — опять не дала ему сесть Дешан. — Как главный врач «Пеликана», я принимаю решение поместить тебя в стационар корабля для срочного обследования. Капитан Сомов, разрешите действовать?
— Разрешаю, Катрин. Это надолго? — ответило из динамика.
Катрин посмотрела на несчастную физиономию Вовки и улыбнулась кончиками губ:
— Часа на два-три… А там видно будет!
— Добро, — согласился Сомов.
Варга и Дефо быстро перенесли Вовку в медблок корабля. Больше всех появлению Вовки обрадовался Кейт, до сих пор не отпущенный врачом из стационара. Он сразу забросал своего собрата по несчастью таким валом вопросов, что Вовка, помнивший Бёрнса замкнутым неразговорчивым человеком, только диву дался.
— Кейт, Прыгунову нельзя много разговаривать! — попыталась пресечь словесный поток Катрин.
— Это почему еще? — одновременно удивились и Бёрнс и Вовка.
Но Варга и Дефо споро, с помощью трех дроидов перегрузили бортинженера в открытый саркофаг универсального медицинского диагноста-анализатора, а Дешан ловко захлопнула крышку.
— Безобразие! — еле слышно донеслось изнутри. — Нарушаете права человека, мракобесы!
— Действительно, варварство какое-то, — пожал плечами Бёрнс. — Разговаривать, видите ли, нельзя… Абсурд!
— Ладно, ладно, младший лейтенант, не ворчи. Тебя же скоро выписывают, — постарался переменить тему Дефо.
— Да, — немного повеселел Бёрнс и потрогал свой заклеенный, почти сросшийся нос. — Завтра.
— Ну вот и прекрасно, я за тобой обязательно зайду.
Дефо выскользнул из медблока, сопровождаемый словами Бёрнса, адресованными врачу «Нет, а все-таки почему нельзя разговаривать? Речь — это величайшее достижение мыслящих существ…» и тихонько прикрыл за собой дверь. В коридоре его ждал Варга. Лейтенант несколько укоризненно посмотрел на биолога и сказал:
— Карел, ты в следующий раз нас так не пугай. «Умер, умер!» Разве так можно?
— А как, по-твоему, можно?
— Ну поаккуратней как-нибудь, поосторожней…
— «Поаккуратней», — бесцветно передразнил его Варга и невольно передернул плечами. — Ты бы видел его лицо, когда он упал, я сам чуть не окочурился!
