ЭПИЛОГ
Www.alter_history.com

– …Аль, посмотри на того чудака за шестнадцатым столиком. Только аккуратно, а то мало ли…

– Оу! Да, ничего экземплярчик, вполне коллекционный. Давно сидит?

– Минут десять. Вломился как дикарь, грязный, глаза безумные. Про одежду я вообще молчу. Ты заметил, что он босиком?

– Да ты что?! И в самом деле, с ума сойти… И чего он?

– Сразу за терминал, будто тыщу лет Глобалнета не видел. Я ему – «что будете заказывать?», а он говорит – «кофе эспрессо, каждые пять минут по чашечке и сахара побольше», и опять в монитор уткнулся. Акцент какой-то странный, никогда такого не слышала. Ты не знаешь, что за кофе такой – эспрессо?

– Понятия не имею. Сделай ему «арабику» в джезве.

– Уже. Он его залпом выпил. Две чашки. Аль, как ты думаешь, что лучше вызывать, полицию или врачей?..

Альберт Книзе, охранник компьютерного кафе «Вальхалл», присмотрелся к клиенту повнимательнее. И впрямь, странен парень донельзя и на вид диковат. Ладно бы только одежда – просторная, грубо сшитая холщовая рубаха, такие же штаны (хм, подумал Альберт, больше всего похоже на комплект армейского нижнего белья) и, в самом деле, босиком. В конце концов, август, жара, чего уж… А вот с лицом гораздо хуже, нехорошее лицо, неправильное. И дело даже не в недельной щетине и не в неопрятном пони-тэйле, а, как бы это… в выражении, что ли… Отслужив три года добровольцем в спасательной команде МЧС, Альберт таких лиц навидался с лихвой. Такое лицо могло бы быть у погорельца, который успел в последнюю секунду выскочить из огня. Или – у спасателя после кошмарной командировки. Вот, скажем, ребята с Кавказского землетрясения тоже…

В общем, явно аффектирован парнишка, не в себе, дерганый какой-то. Не натворил бы глупостей. Кто его знает, чего он там так лихорадочно высматривает, в Глобалнете-то. Вдруг прочитает сейчас в электронной почте какое-нибудь «письмо счастья», достанет тесак из-за пазухи – и банзай… На мгновение Альберт и впрямь прикинул, не набрать ли «три единички», чтоб через пять минут с проблемами странного посетителя разбирался вежливый городовой.

И решил: нет, не набрать. Полиция в кафе – это уже ЧП. Может, и так обойдется, просто будем глядеть за «дикарем» в оба. Ну а случись край, черный пояс по хапки-до Альберту Книзе не просто так выдавали. Упакуем агрессора в два счета и качественно, не успеет «мама» сказать.

– Все нормально, Инга, – покровительственно сказал он девчонке-официантке. – Это, наверное, знаешь что? Помнишь, на прошлой неделе реконструкторы из «Волков Севера» у нас сидели? Ну, которые прямо с турнира зашли, в кольчугах, при мечах? Ольга Ярославна им даже предложила бесплатный обед раз в неделю, только чтоб в полном обмундировании приходили – еще бы, неплохая реклама для «Вальхалла»!

– А, точно, были. Думаешь, из таких?

– Да наверняка. Они хоть и двинутые слегка, но в общем народ безобидный, так что не переживай. Снеси ему лучше банку тоника холодненького, а то третья чашка «арабики» по такой жаре – у парня дым из ушей пойдет и глаза на лоб вылезут. Вон, уже вылезают. Интересно, что он там нашел?..

…А глаза у Сергея Казакова, он же барон Серж де Шательро, и впрямь вылезали на лоб – хоть пальцами вправляй. Вот уже битый час вылезали, с того самого момента, как он шагнул в ослепительный свет за порогом синего шатра в крестоносном лагере, под городом Аккой, в Святой Земле – чтобы выйти в ослепительный свет питерского полудня из дверей университетской библиотеки имени Горького.

Немногочисленные студенты косились на странного оборванца с веселым недоумением. На газонах чирикали воробьи, купаясь в пыли. Проехала оранжевая поливочная цистерна, выставив перед собой трепещущий радужный веер водяных брызг – с отвычки Казаков шарахнулся от нее, как черт от ладана. Гулко ударила полуденная пушка на петропавловском равелине. Пребывая в непонятном оцепенении и запинаясь на ровном асфальте, горячем, как пески Аравии, барон Серж де Шательро побрел вдоль Университетской набережной, мимо Кунсткамеры, на Невский через Дворцовый мост. На набережной было людно, на Дворцовом – всегдашняя пробка. Цифровое табло на здании Зоологического музея показывало полное время и дату: год 2005 от Р.Х., август, шестнадцатое, начало первого пополудни.

Старший лейтенант Казаков шел по своему времени. По родному городу.

И не узнавал его.

Зимний Дворец и Адмиралтейство щеголяли поразительно свежими красками. По-прежнему чистым золотом сверкал ангел на шпиле Петропавловки, летя навстречу адмиралтейскому кораблику, и на крыше здания Генштаба гордо вздымалась конная квадрига Ники-Победы. На закрытой для транспорта Дворцовой площади, как всегда, с веселыми воплями катались подростки-роллеры, в саду Адмиралтейства сидели парочки, и мамы-бабушки выгуливали разновозрастных чад. Все было настолько привычным, настолько знакомым, что Казаков не сразу осознал причину возникшей вдруг острой подсознательной тревоги.

Александрийского столпа не было.

Медный Всадник, верно, был на месте. Сергей видел его издалека, через Неву, однако и камень, и конь, и в особенности всадник выглядели как-то… иначе. Дойти и посмотреть отличие было бы делом пяти минут, но странное суеверие погнало Казакова прочь, к Казанскому собору. Дойдя до «Казани», он вздохнул было с облегчением – собор никуда не делся, стоял себе, и фонтан в сквере перед ним играл прозрачными струями, и неспешно вращался огромный глобус на доме компании «Зингер». Сергей поднялся по истертым ступенькам колоннады, уселся там, где любил сиживать с друзьями-хиппарями в годы бурной молодости. И только тогда заметил, что памятников Кутузову и Барклаю де Толли на их привычных местах – нет.

В перспективе канала Грибоедова виднелись знакомые с детства расписные купола Спаса-на-Крови. Пойманный за пуговицу опрятный старичок охотно объяснил диковатому молодому человеку, что собор сей именуется Храм Спасения-на-Водах («Ну как же, когда яхта государя императора попала в ужасную бурю, он и семья его спаслись единственно Божьим чудом…»), а канал, натурально, Екатерининским каналом («Ну что вы, сударь! Александр Сергеевич Грибоедов прожил отменно долго, прославился как блестящий дипломат, пробовал себя в качестве литератора, однако не преуспел… Его именем названа Дипломатическая Академия в Царском Селе, а канал, насколько мне известно, всегда назывался Екатерининским… Это? Ш утите?! Невский проспект, конечно… но что с вами? Может быть, врача?..»)

Казаков был совсем плох. Пока словоохотливый старичок излагал историю о чудесном спасении на водах, до Сергея внезапно дошло, что из десяти проезжающих мимо автомобилей он может опознать марку дай Бог одного-двух, да и то с изрядной натяжкой. Вот рядом с остановкой (павильон из поляризованного стекла, изящный, с компактным таксофоном внутри, дающий, в отличие от привычных Казакову, хорошую густую тень) притормозил автобус 7-го маршрута, марки «Святогор». Двухэтажный автобус.

– АО «Софари ва времени», – пробормотал Сергей цитату из читанного давным-давно Брэдбери. – Эффект бабочки…

– Что?..

Издав невнятный страдальческий стон, Казаков отпихнул искренне недоумевающего собеседника и бегом устремился через Невский, к вывеске со скандинавским драккаром и надписью «Компьютерное кафе Вальхалл». В общих чертах происшедшее с реальностью ему уже было ясно. Но лейтенант Казаков хотел знать подробности. И путь к этим подробностям бывшему компьютерному технику КБ Камова был совершенно ясен, даже с учетом изменившегося мира: в Великой Паутине можно найти ответ на любой вопрос.

– …Седьмую чашку «арабики» пьет. Аль, он точно ненормальный. Я краем глаза заглянула в монитор. Ты знаешь, что он с таким лицом листает в Глобалнете?

– Порнуху четыре икса?

– Не угадал. Учебник по всемирной истории под редакцией Игоря Божейко, 2000 г. Для старших классов.

«…Ричард Львиное Сердце умер спустя два месяца после прибытия в Акку, при невыясненных обстоятельствах, допускающих возможность убийства. На троне Англии его сменил младший брат, Джон или Иоанн, коего подданные уже через несколько лет правления прозвали Иоанном Благословенным…. Королева Алиенор, или Элеонора Аквитанская, прожила до восьмидесяти с небольшим лет, сохранив поразительную ясность ума. Деятельная и предприимчивая, Элеонора Аквитанская до последних дней своих принимала самое активное участие в европейской политике. Подчас престарелой королеве удавалось добиться блестящих успехов там, где терпели фиаско даже самые опытные дипломаты. Некоторые историки полагают – и небезосновательно – что невероятное влияние Элеоноры во многом объяснялось наличием у нее уникального по тем временам средства воздействия, а именно огромной подборки финансово-политического компромата, известной как „архив канцлера Лоншана“. Умело пуская в ход где убеждение, где подкуп, а где – документы из лоншановых сундуков, королева Алиенор почти магическим образом укрощала или, напротив, разжигала политические страсти, устраивала самые невероятные альянсы, проводила нужных людей на высокие государственные посты, а неугодных, натурально, смещала. Так, ее стараниями в 1196 г. после смерти дряхлого Климента III папский престол перешел к молодому и энергичному Годфри Клиффорду, архиепископу Кентерберийскому. Едва получив тиару, Годфри (Григорий IX, ум. 1228) провел целую серию прогрессивных церковных реформ и издал знаменитую „Буллу о примирении“, в которой…»

Поисковик был насквозь незнакомый – Гугля и Яндекса эта реальность явно не знала – но принцип тот же (да и каким еще ему быть?!). Скорость соединения впечатляла, ответы появлялись едва ли не раньше, чем Казаков набирал в строке поиска очередное имя. Имена, даты, страны, события…

«Беренгария Плантагенет, Беренгария Наваррская, молодая вдова Ричарда Плантагенета, оставшаяся в Палестине с малым ребенком на руках… Прекрасная наваррка поступила на редкость мудро – спустя положенный срок траура снова вышла замуж… вышла замуж за…»

Сергей торопливо водил курсором, прокручивая страницы в поисках имени нового супруга Беренгарии, желая узнать, чем закончилась история девушки, некогда так поразившей его воображение. Ага, вот – господин Божейко авторитетно сообщает, что в 1192 году вдовая Беренгария обвенчалась с, храни нас Господи! – с Тьерри Французским, новым правителем Франции, возродившим прервавшуюся некогда династию Меровингов, потомки коих до сих пор пользуются значительными привилегиями… Живописный портрет правящей четы, в вытянутой и слегка иконописной манере того времени – темноволосый коронованный рыцарь в доспехах и красивая дама с ребенком на руках, а рядом еще двое детей и почему-то лань.

Что же было дальше?

«Победоносные войны за Аквитанию с Англией, постепенное изменение политической структуры, советник и близкий друг короля, мессир Франциск де Разэс…» Так, с этими вроде все понятно, южане из Лангедока таки добились своего… Никаких упоминаний о Четвертом Крестовом против альбигойцев, никакой осады Монсегюра, ни странички о францисканцах, ни слова о Доминиканском ордене, будто и не было их в природе (а может, и впрямь не было?) – и, как следствие, широкое распространение катарического учения на юге Франции. Зато тамплиеры… так, полтора миллиона страниц ссылок. Отложим тамплиеров на потом. Дальше!..

Третий Крестовый, похоже, был последним – ибо после кончины Ричарда европейцы и арабы подозрительно быстро сумели найти общий язык, Иерусалим был объявлен свободным городом, открытым для любых паломников без различий вероисповедания, ибо «…в доме всеобщего Отца нашего много комнат и много дверей», опять уже виденное имя – Франциск де Разэс, ага, вот где начало его карьеры. Всего семнадцать, не то восемнадцать лет от роду. Примирительные речи, имевшие успех среди рыцарей и среди сарацин, это как же был подвешен язык у парня, несмотря на юные годы? Талант-самородок, пошел в гору, женился на королевской младшей сестрице, настрогал детишек… Иерусалим отдали в правление двум наместникам, европейцу и арабу, первым его наместником стал Конрад Монферратский…

Ну-ка, теперь по персоналиям. Участники достопамятного саммита в Акке – что-то с ними сталось? Львиное Сердце сочтен, а что у нас с Ги Лузиньяном? Вот… почетная ссылка на остров Кипр, где, как ни странно, он показал себя неплохим и рачительным правителем… Барбаросса – старик крепок, как дуб, протянул еще пятнадцать лет, из коих двенадцать провел в азиатских походах. (Черт, что еще за «азиатские походы» – он что, по примеру Александра Великого решил завоевать Индию?! А ведь и в самом деле, похоже, решил и едва не преуспел. С другой стороны, оно и правильно – под Аккой собралась гигантская армия вторжения, и эту армию нужно было чем-то занять после того, как Третий Крестовый завершился столь невероятным образом…). Саладин – с 1193 г. эмир Дамасский, железной рукой объединивший мусульманский мир – Великий Халифат, мощная арабская империя от Туниса до Красного моря, притом многочисленные договоры «о дружбе и границах» с Византией и Священной Римской Империей. Совместные действия с армиями византийцев против нахлынувших с востока сельджуков… фф-фух!

Казаков помотал головой, как загнанный конь. Мэтр Божейко отлично пишет, просто и доступно, но все эти династии, империи и великие завоевания уж больно глобальны. Красный сигнал, перегрев мозга. Вернемся к всемирной истории чуть позже, а сейчас – от большого к малому, от учебника к поисковику. «Где же вы теперь, друзья-однополчане?.. Ответь мне, о всеведущая Паутина…»

Мишель де Фармер, бывший рыцарь свиты Ричарда Плантагенета – никаких сведений, человек затерялся в истории. Бертран де Борн, дружище Берти – несколько лэ, преодолевших века и вошедших в поэтические антологии, четыре варианта биографии, три даты рождения и неустановленное время смерти. Дугал Мак-Лауд – три десятка одновременно живших полных однофамильцев, сгинул где-то среди гор родной туманной Скоттии… Фон Райхерт, фон Райхерт, Гунтер фон Райхерт… Надо же, а он-то каким боком попал в божейковский учебник?

– Мать моя женщина! – невольно вырвалось у Казакова.

«Гунтер фон Райхерт (ок. 1165–1245 г.), основатель и первый великий магистр Тевтонского Ордена. Место рождения неизвестно. Первые сведения о нем относятся ко временам Третьего Крестового Похода (1189–1191) и завоеванию Ричардом Львиное Сердце острова Кипр (осень-зима 1189 года). Возведен в рыцарское звание лично королем Ричардом. Один из деятельных участников (по другим сведениям – непосредственный организатор) пленения кипрского деспота Исаака Комнина (см.), глава английского посольства в Византию. Современники отмечают также, что Гунтер фон Р. являлся ключевойфигурой („посланец Божий“) в неких странных, полумистических событиях, происшедших во время „Большого совета в Акке“ (см.) в августе 1190 г. и положивших начало процессу политического примирения между Востоком и Западом.

В результате указанных событий Гунтер фон Р. был замечен императором Барбароссой, выделившим немалые средства для основания рыцарско-светского «Тевтонского Братства церкви Святой Марии Иерусалимской» (далее – Тевтонского ордена), объединявшего выходцев из Германии и требовавшего от адептов соблюдения обетов послушания и бедности. Однако устав Братства не требовал воздержания и безбрачия, что привлекло в Братство множество новых членов. 5 марта 1196 г. в храме Акки состоялась церемония реорганизации Братства в духовно-рыцарский Орден. На церемонии присутствовали магистры госпитальеров и тамплиеров, а также светские и духовные лица Иерусалима. Папа Римский Григорий IX подтвердил это событие буллой, датированной 19 февраля 1199 г., и определил задачи Ордена: защита немецких рыцарей, лечение больных, борьба с врагами католической церкви. Орден был подвластен Папе Римскому и императору Священной Римской империи.

Рыцари ордена святой Марии и его Первый Магистр отлично зарекомендовали себя во время Азиатских Походов Барбароссы (см.), а после завершения военных действий (приблизительно 1199 г.) перебрались на север Европы, выкупив у императора право основывать крепости и города в покоренных землях Северной Прибалтики. Развивая экспансию в восточном направлении, рыцари Ордена в тридцатых годах 13 века вышли к пределам Новгородской республики. На этом рубеже без всяких видимых причин по личному распоряжению Гунтера фон Р. продвижение орденских войск было остановлено. Более того, в 1238 г. по инициативе Ордена в городе Псков состоялся т. н. «Псковский съезд» (см.), где интересы рыцарей представлял сам Великий Магистр, а Новгородскую республику – молодой князь Александр Ярославич. На «Съезде» было составлено и подписано историческое соглашение…»

Читать далее во всех подробностях у Казакова просто не хватило сил. От выпитого в чудовищном количестве крепчайшего кофе распирало организм, от наплыва информации плавился мозг, к тому же автоматом Сергей отметил, что пытает компьютер уже третий час – а по сю пору не выбрался из двенадцатого столетия. Он выскочил из-за монитора (едва отметив, как напрягся при его резком движении крепкий парень с бейджем на рубашке), бегом посетил санузел, вернулся – также бегом – к своему компьютеру и лихорадочно закрутил мышиным колесиком, по диагонали пролистывая всемирную историю с века двенадцатого по век двадцать первый. Итак…

…Энергичная совместная экспансия Священной Римской империи, Византии (где на четыре столетия воцарилась крепкая династия Склиров), Великого Халифата и объединенных русских княжеств на восток приводит к тому, что монголо-татарское нашествие фактически окончилось, не начавшись. Объединителем разрозненных княжеств (при военной помощи Тевтонского ордена) выступает юный новгородский князь Александр Ярославич, за свои заслуги нареченный Александром Завоевателем – и быть бы ему первым правителем всея Руси, когда б не скоропостижная смерть от неясной хвори в 1245 г. Эстафету власти приняли Рюриковичи, на северо-восточных рубежах Священной Римской Империи формируется мощное славянское государство. Германские и византийские посольства ведут отчаянную борьбу за влияние при дворе первого русского царя…

…Династия Меровингов – полтысячелетия на французском престоле. Искусная дипломатия, отлаженная экономика, гибкая внутренняя и внешняя политика. Не грянуло ни Тридцатилетней, ни Столетней, ни Великой Французской, ни наполеоновских войн; сам лейтенант Наполеоне Буонапарте в составе группы армейских офицеров в 1790 г. обвинен в заговоре против короны, разжалован и сослан в колонии; имя его бледной тенью осталось в истории лишь потому, что защитником на процессе выступал некий Максимилиан Робеспьер, впоследствии – блестящий адвокат, один из корифеев европейской юриспруденции…

…Процесса тамплиеров – не было ни в 1314 г., ни в каком ином. Сеть тамплиерских банков, успешно конкурируя с генуэзскими и венецианскими банкирами, к 17-му столетию охватывает всю Европу. В итоге – учитывая прочие существенные факторы – бурный рост экономики, промышленная революция на столетие раньше, единое экономическое пространство в Европе к началу двадцатого столетия. Американский континент открыт на семьдесят лет раньше и не испанцами, а французами…

…Запросы «Ленин», «Сталин», «Гитлер» – никакой информации. Первая Мировая, Вторая Мировая, Октябрьский переворот, Третий Рейх – пустые сочетания букв. Конечно, свято место пусто не бывает, вместо них – какие-то иные названия, какая-то «Война за проливы», какой-то «Апрельский путч», череда колониальных войн… баталии на Тихом океане (крейсер «Аврора» поставлен на вечный прикол у набережной Памяти Цусимы в Санкт-Петербурге как памятник победе русского флота над японцами в 1874 г.)… Однако, судя по описаниям господина Божейко, судя по размеру глав, посвященных войнам, все эти вооруженные конфликты последнего времени и близко не стояли рядом с чудовищными гекатомбами той новейшей истории, что была памятна Казакову. Хиросима известна лишь как крупнейший центр японского автомобилестроения…

Давным-давно, еще в той реальности, где остались кошка Машка и Александрийский столп, Казакову довелось видеть занятный клип. Огромная пустая комната с полом, сплошь уставленным костяшками домино – тысячи, сотни тысяч маленьких черно-белых табличек, стоящих вертикально. Аккуратный юноша, китаец не то кореец (только у жителей Востока хватит терпения расставить сто тысяч шашечек по полу в определенном порядке) кланяется в камеру, наклоняется и легко толкает пальцем одну-единственную костяшку. Падая, та опрокидывает соседнюю, от соседней падает еще несколько, дальше и дальше, расходясь спиралями, бежит с нарастающим костяным шелестом мгновенный ручеек… И после того, как падает последняя костяшка, на полу в большой пустой комнате белым по черному выложен иероглиф «юн» – «вечность».

Видимо, схожим образом и творится история. Даже маленькие люди, совершая мелкие дела, дают начало событиям, которые изменят картину мира – а ведь дела, совершенные в прошлом этого мира двумя Вестниками и их спутниками, никак нельзя было назвать «мелкими» и «незначительными». Легчайший толчок может сдвинуть грозную лавину. Он и сдвинул, и теперь бывший старший лейтенант Сергей Казаков, он же бывший барон Серж де Шательро, чувствовал себя надежно погребенным в недрах этой самой лавины. Одно утешение – судя по учебнику господина Божейко, новый мир получился куда симпатичнее мира прежнего.

…«В ходе Иерусалимского саммита 1988 г. главы Трех Великих Держав и президенты шестнадцати ведущих стран мира подписали Конвенцию о запрете на использование ядерной энергии в военных целях (кроме Объединенных Военно-Космических Сил вне пределов Солнечной системы). Выступая по этому поводу с речью, российский император Николай III сказал…»

Последняя фраза Казакова добила.

Рухнув физиономией на скрещенные поверх клавиатуры руки, он погрузился в спасительное забытье.

«Оп-па…» – ошеломленно подумал Альберт, глядя, как странный парень за семнадцатой машиной вдруг оседает в кресле. – «Неужто наркоман?! Ладно, сейчас…»

– Эй! Глазки открываем, уважаемый! Ну-ка, очнулись быстренько! Э-эй…

– Не тряси, я в порядке, – проворчал посетитель, не без труда поднимая голову. Альберт быстро, привычно (не зря учили) прощупал на шее парня пульс, оттянул нижнее веко. Ну да, пульс слабоват, зрачки расширены, но на наркотический отходняк вроде не похоже, обычный обморок…

– Слава Богу. А ну, посиди пока тихо, не нравятся мне твои зрачки. Чего, сомлел? Хрена ли было столько кофе по жаре жрать… Как чувствуешь себя?

– Нормально чувствую. Жить буду. Слушай… – парень покосился на бейдж. – Альберт… До Народной улицы как мне отсюда доехать?

Альберт откровенно почесал в затылке, пожал плечами:

– Да я такой улицы в Питере даже не припомню. Это где? В Царском Селе, что ли?

Клиент прерывисто вздохнул – не то всхлипнул, не то горько усмехнулся, сказал непонятно:

– Спасибо тебе, отче Колумбан, удружил по самые… – и еще добавил длинно, цветисто, многоэтажно. Альберт только языком прищелкнул с уважением. – Ну и ладно. Бойцовый кот нигде не пропадет!

– «Бойцовый кот есть боевая единица сама в себе», – машинально, как отзывом на пароль, откликнулся Книзе. Странный пришелец воззрился на него, как громом пораженный.

– Аб-балдеть! Неужто и здесь?! – потрясенно выдохнул он. – Ну, тогда точно – будем жить. Ты мне скажи, Альберт: у вас компьютерные техники хорошо зарабатывают? Ну, то есть не у вас конкретно, а – вообще? В Питере?

Он уже совершенно пришел в себя, поднялся на ноги и смотрел весело. Альберт ответил философски:

– Вообще по-разному, – удивляясь про себя: «Откуда ты такой взялся, братец?» – Смотря что ты умеешь. В ВКС, точно знаю, платят мама не горюй, но и служба там…

– Вэ-кэ-эс – это Военно-Космические Силы? – перебил парень. – На-армально! «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…» Все, пошел наниматься в космический десант. Бывай здоров, братуха.

– Эй, – окликнул Книзе, когда посетитель направился к выходу, – а платить кто будет? Лермонтов?

– Так написано ведь, что бесплатно?

– Глобалнет – бесплатно. А ты еще кофе насосался рубля на три. Инга! Посчитай семнадцатый!..

Босяк в странной домотканой одежде остановился. Усмехнулся. Покрутил головой. Потом полез за пазуху и вытянул на длинном шнурке довольно большой кожаный кошель вроде того, в каком туристы таскают документы и деньги. Распустил на мешочке завязки, чуть тряхнул горловиной в пригоршню, убрал кошель назад под рубаху. Вернулся, сунул что-то Альберту в ладонь, махнул рукой – «сдачи не надо!» – и выскочил на Невский, мгновенно растворившись в потоке августовского солнца.

– Аль, он деньги-то отдал? – позвала Инга от стойки. – Два восемьдесят с него! Вот ведь чудак, скажи?..

– Ага, – примороженно сказал Альберт, таращась в ладонь на тяжеленный золотой кругляш с неровными краями и чьим-то коронованным профилем. – Отдал. Два восемьдесят. Чудак.