Глава 8.

– Что вы не спите? – прошипел Дервиш, увидев в синем свете фонаря появившегося из «камеры» Козака. – У вас еще четыре часа времени.

– Я уже не усну, – так же шепотом ответил он, косясь на явно дремлющего Азаро, который сидел на полу, привалясь спиной к стене галереи. – Я хочу у вас кое-что спросить, Пауль.

– Я, кстати, тоже…

– Ладно… скажите, вы знаете, как отсюда выбираться? Мы вряд ли сможем подняться обратно по этим чертовым мышиным норам! При людях, как вы понимаете, я спрашивать не мог.

– Знаю, мистер Козак. Вон там, где галерея почти уходит уже в воду, есть лаз. Если идти по нему, все время забирая вправо, вы подниметесь по пологой спирали и выйдете в овраге на противоположном берегу реки. Главное – постоянно держаться правой руки, потому что там есть ответвления, которые могут привести вас к дырам прямо под водопадом.

– Почему же вы не повели нас этим путем с самого начала?

– Я должен был убедиться в своих догадках. По некоторым признакам я понял, что наши клиенты действительно уже заняли свои места на втором уровне, и ждут, когда уйдет вода из чаш в их камерах – это, по слухам, индикатор того, что она уходит и отсюда.

– Черт возьми, так вы и про арелиат знали? И вы?..

– Нет, мистер Козак. Могу вам поклясться, что об арелиате я не знал. Просто вода уходила и раньше – но при этом, заметьте, ничего не происходило.

– Что же, у них тут сантехника от старости прохудилась?

– Я предполагаю, что когда-то арелиатов было много, и комплекс запрограммирован именно на это множество. Меня сейчас куда больше интересует, как до всего этого докопался Тибальд. Вы, я надеюсь, обратили внимание, что он вам действительно не врал?

– Не врал… вас это удивляет? Но ведь он и не говорил всей правды, не так ли? И докопался, между прочим, не он, а Дедушка.

Дервиш достал из кармана свою трубочку, понюхал ее и со вздохом спрятал обратно.

– Почему вы так думаете?

– Ну, Пауль, я тоже кое-что умею. Дзе – фигура чрезвычайно странная, и мне очень хотелось бы поговорить с ним более обстоятельно, да только не теперь уж, пожалуй… мы ведь и в самом деле мало знаем о том, что творится там, за пределами Сферы. Да хуже того – если честно, мы и не хотим знать. Нет, не спрашивайте меня, почему это так. Тут вопрос не в секретности – я в самом деле не знаю, у меня есть только догадки. Столичным политикам очень хочется навеки замкнуть человечество в пределах Сферы, превратить его в наглухо изолированную структуру, благо энергетические возможности того, что у нас уже есть, на сегодняшний день кажутся неисчерпаемыми.

– Так это путь тровоортов, мистер Козак. Но мы-то не похожи на этих несчастных носорогов…

– Скоро станем почти неотличимы. Смотрите, в колониях уже практически каждый имеет то, что ему хочется… на соответствующем ментальном уровне, потому что программа отупления, принятая на втором этапе Конкисты, сработала вполне успешно. Колонистам не нужно стремиться в университеты, они и на Землю-то практически не летают, довольствуясь записями и гастролями «звезд». У них и так есть все, о чем только можно мечтать, будучи простым фермером, лавочником или мелким фабрикантом. Приятный климат, устойчивые рынки сбыта, никаких энергетических проблем и возможность размножаться до полной потери рассудка. Заметьте, колонии все более отдаляются не только от Земли, но и друг от друга. И это всех устраивает. На Землю они отправляют сырье, и в качестве главного покупателя она все равно никуда не денется, но через пару поколений о ней будут вспоминать все реже и реже. И политикам это нравится. А если вдруг представить себе, что мир резко расширился, что откуда ни возьмись появились новые торговые партнеры, друзья либо недруги, то, во-первых, с Земли пойдет новый вал мигрантов, вполне готовых лететь буквально «в никуда», лишь бы можно было свободно рожать и не думать об ограничении потребностей, а во-вторых, кое-кто уйдет и с колоний. Вы понимаете, что это значит? Да ни одна партия не допустит ощутимого снижения количества электората, и уж тем более Конгресс не захочет терять рабочие руки в колониях.

– Идиотский парадокс, – криво усмехнулся Дервиш. – На Земле нас слишком много, в колониях слишком мало. Но земляне – драгоценный электоральный ресурс, пусть даже их столько, что никакой Конгресс не сможет обеспечить всех работой и нормальной жратвой. Финал демократии, а!

– Финал демократии наступил еще в XXI-м веке. Так что не думайте, что Тибальд стал бы для меня таким уж ценным деловым приобретением. То, что он может рассказать, нужно скорее мне лично, чем разведке.

– Вам лично?

– Я любознателен, дорогой Пауль. Именно поэтому, кстати, я и оказался в ДВР, хотя мне прочили блестящую военную карьеру. Стоило мне захотеть, и уже давно был бы я уважаемым штабным генералом с правом присутствия на заседаниях региональных конгрессов. Но… я пошел в разведку, хотя иногда, скажу вам честно, меня терзает ужасающая скука. Нет, там много интересного, но все чаще мне кажется, что если мы что-то и находим, то не потому, что очень к этому стремились, а потому, что так легла карта. Некоторые материалы мы даже не отправляем «наверх»: они там просто никому не нужны.

– Славная у нас дальняя разведка, сэр! Вас послушаешь, так и впрямь начнешь верить в скорый крах человечества как разумной расы.

– Я в него не «верю», Пауль, я его уже вижу…

Дервиш уже открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг дернулся и, быстро подойдя к краю галереи, опустился на колени. Синий луч фонаря зашарил по черному зеркалу искусственного озера.

– Вода уходит, сэр.

– Не слишком ли рано?

– Кто знает? Вы уверены, что Тибальд не мог ошибаться в своих прогнозах?

Козак шагнул к дремлющему караульному и несильно хлопнул его по плечу.

– Подъем, Брайни. Поднимай наших, только без шума.

Азаро подскочил, словно его ударило током. Коротко кивнув, он, не посмотрев даже вниз, бросился в «камеру», и скоро Борис, стоящий рядом с Дервишем, услышал шорох и побрякивание оружия. Проводник внимательно смотрел вниз, время от времени шаря по совершенно спокойной пока поверхности водоема, словно искал что-то.

– Вы удивлены? – не выдержал наконец Козак.

– У меня такое ощущение, что она уходит слишком медленно.

– А вы видели, как она уходила в прошлые разы?

– Один раз видел. Тогда все озеро буквально рухнуло куда-то вниз, словно заслонку убрали. А сейчас видите – еле-еле.

– Посмотрим, что скажет Дзе. Эй, Ингмар! – позвал Борис инженера, первым выскочившего на галерею, – Давайте-ка мне нашего приятеля в капюшоне, да живо!

Хеннен нервно кивнул и снова занырнул в темный проем. Через несколько секунд он буквально выпихнул оттуда Дзе. Уло, очевидно, уже услышавший слабое журчание, откинул с головы капюшон и с полминуты всматривался в озеро – так же удивленно, как и Дервиш.

– Обычно все происходит гораздо быстрее, – сообщил он, выпрямляясь. – Я не знаю, в чем тут дело. Может, это особенность данного комплекса? Или механизмы все же вышли из строя от старости?

– Для нас, я так думаю, это особого значения не имеет, – решил Козак. – Идите обратно в камеру и спрячьтесь там. Сейчас здесь начнется пальба, и если вы хотите гарантированно избавить свою шкуру от лишних дырок – спрячьтесь и не высовывайтесь. Жаклин, вы тоже возвращайтесь. Проследите там за этой парочкой. Если вам что-то не понравится, стреляйте без раздумий. Остальные – по местам! Прижаться к стенам!

Дзе бросил на него пронзительный взгляд; впрочем, что именно он выражал, Борис понять не смог – и, не говоря ни слова, вернулся в темную комнатушку. Козак нащупал на запястье свой хронометр, нажал кнопочку подсветки, но не увидел ничего. Чертыхнувшись – вот она, колониальная дешевка! – он посветил на часы фонарем. Вместо привычных четырех циферок на дисплее мельтешила зеленоватая «пурга» мелких точек.

«Начинается, – с отвращением чувствуя, как холодеет спина, подумал Борис. – Видимо, это то, о чем предупреждал Дервиш…»

Отвернувшись, чтобы его не видели остальные, полковник сорвал часы с руки и незаметным жестом забросил их в воду: теперь ему казалось, что безобидная электронная игрушка жжет ему руку.

В зале стояла полнейшая тишина, лишь едва слышно шумела медленно уходившая куда-то в подземные пропасти вода. Перестав ощущать время: ему казалось, что они стоят тут уже битый час, Козак приблизился к «своей» дыре вплотную и напряг слух, но из туннеля не доносилось ни звука.

– Спят они там, что ли? – пробормотал он. – Или мы все же ошиблись? Пойти что ли вышибить мозги из хренова Дзе?..

Внезапно он ощутил, как пол под ногами покачнулся. Кто-то слабо вскрикнул рядом с ним. Козак инстинктивно уперся рукой в стену и зашипел в темноту:

– Дервиш, что это такое?

– Без понятия, – с тревогой в голосе отозвался проводник.

– Может, арелиат уже сел?

– Вы думаете, он должен приземляться? Мне кажется, тут не все так просто…

Борис снова прислушался. В какой-то момент ему почудилось, что внизу, во все еще залитом водой пространстве под галереей, кто-то скребется. На лбу у полковника выступил пот. Резко повернувшись, Козак врубил свой прожектор на полную мощность и принялся полосовать широким лучом темное зеркало бассейна. Вода стояла еще довольно высоко, уйдя за все это время лишь на полтора метра – теперь стало видно, что галерея с обеих сторон действительно ведет куда-то вниз, как будто вход во внутренние помещения находился почти напротив того туннеля, по которому они пришли сюда. Ничего так и не увидев, Борис выключил свет. И скрежет, уже более отчетливый, повторился вновь, причем звучал он как бы издалека… очередные акустические фокусы?

Козак не успел обсудить эту тему с Дервишем – в туннеле, рядом с которым он стоял, раздался крик: такой же далекий, но совершенно отчетливый. Кто-то вопил там, далеко от них, и в вопле его смешивались ужас и боль. Борис крепче сжал рукоять излучателя и отодвинулся чуть назад.

– Там кто-то… – проговорил Новак.

– Тихо! – яростно зашипел на него Борис. – Готовность один!

Он поднял над головой прожектор – палец лежал на кнопке включения, – и приготовился стрелять. Лишь бы, черт, первым не вынесло Хендрика!.. и тут прямо ему под ноги вылетел какой-то куль.

В ослепительно брызнувшем потоке белого света лежало окровавленное и изломанное до совершенно ватного состояния человеческое тело. Никто даже не подумал выстрелить в него: настолько непонятным и пугающим выглядела открывшаяся, едва загорелся прожектор, картина. Конечности трупа – при жизни это был мужчина с густой черной бородой, – оказались переломаны в нескольких местах сразу, а лицо представляло собой сплошную кровавую маску, выбитый правый глаз повис на нервах…

– Что. Там. Происходит? – очень четко поинтересовался серый от ужаса Дервиш.

– Лучше помолчать, – шепотом ответил ему Козак и выключил фонарь.

Рядом с ним отчетливо щелкнули несколько раз чьи-то зубы. Борис не понял даже а – ощутил: Азаро, и повернувшись, хлопнул парня по плечу. Брайан немного обмяк.

– Если мы тут не свихнемся, – прошипел Козак, – выпивка в лучшем кабаке – за мой счет.

Труба донесла до него непонятный звонкий удар, потом наконец раздалось приближающееся шуршание. Палец на кнопке фонаря напрягся почти до судороги. Шуршание быстро усиливалось, и вот что-то шлепнулось в метре от полковника. Вспыхнул свет. На темном каменном полу лежал, суча ногами в попытке подняться, громадный человек в каком-то незнакомом Козаку светлом шлеме с поднятым забралом. Его одежда – нечто вроде коричневого плаща с короткими рукавами, была разодрана в клочья и окровавлена.

– Не стрелять! – рявкнул Козак и, наклонившись над пришельцем, придавил его грудь носком сапога.

– Что там такое? – зарычал он, держа фонарь так, чтобы свет бил тому прямо в глаза. – Кто там стреляет?

– Не пойму… – просипел мужчина, и на губах его вдруг запузырилась темная кровь. – Какие-то парни… снаружи…

– Где Ледбеттер?! Он с вами?

– Ка… кой бет… тер?

– Хендрик Ледбеттер, ученый – высокий, светловолосый? Отвечай!

– Они… с другой стороны… я с Гу…

Раненый страшно захрипел, несколько раз дернулся и обмяк.

– Дьявол… – Козак выпрямился и посмотрел на своих людей. – Там их кто-то убивает… всерьез.

Ингмар Хеннен медленно сполз по стене и уселся на корточки, не выпуская, впрочем, из рук излучатель. Козак увидел, как побелели костяшки на пальцах Жакова, сжимавшего рукоять своей пушки. Азаро смотрел куда-то в сторону, и один лишь Новак оставался по-прежнему невозмутимым.

– Это был человек Гусака, – уверенно произнес Дервиш. – Я видел такие шлемы. Кто их делает, не знаю, но – не у нас.

– Чихать на Гусака! Где, интересно, остальные?

Борис всунул голову в черный провал наклонного туннеля и прислушался, но не услышал ничего, кроме легкого подвывания ветерка.

– Пауль, – очень тихо позвал он, – залезьте-ка в свою дырку, может, там чего происходит?

Дервиш послушно приблизился к жерлу туннеля и заглянул туда. Через пару секунд он резво выпрямился:

– Гасите свет, сюда едут. Сразу двое, кажется…

Козак развернулся, немного отодвинув в сторону трясущегося от ужаса Азаро.

– Не бойся ты так, – сдавленно попросил он его. – Все там будем…

Шуршание, слышимое на этот раз даже снаружи, потом короткий вскрик, свет – и из трубы вылетел, тотчас же вскочив на ноги, рослый молодой парень в камуфляже без знаков различия. Борис замешкался, не желая пока стрелять, и тут следом за первым появился второй, чуть постарше, точно так же одетый и экипированный, с армейским излучателем в руках.

– Бублик! – рявкнул Борис и выстрелил одновременно со снайпером.

Тела вновь прибывших – те, ослепленные невыносимо ярким после путешествия по темной трубе светом прожектора, среагировать попросту не успели – брызнули фонтанами крови. Одному снесло верхнюю часть черепа, и он рухнул в воду, а второй получил очередь поперек груди (это была работа Бориса) и, упав на колени, медленно завалился вбок.

– Слушать! – приказал Борис.

Но в трубах была тишина. Опять…

Козак молча указал Хеннену на темный провал – тот послушно влез туда аж по плечи, – а сам шагнул к мертвецу, под которым быстро расплывалась огромная лужа крови. За его спиной Новак что-то вполголоса объяснял высунувшейся на галерею Жаклин.

– А снаряженьице у нас родом с Аллераны, – определил полковник. – Пауль, проверьте, что там у него в карманах. И пояс снимите.

Дервиш без возражений опустился на колени и принялся расстегивать карманы пятнистого колониального комбинезона. В карманах не обнаружилось ничего интересного, кроме обычного набора мелочей – сигареты, зажигалка, перочинный ножик, зачем-то – складной бутылочный штопор. В прикрепленной к поясу набедренной сумке оказалась потертая армейская рация взводного командира. Дисплей ее был мертв. Повертев рацию в руках, Дервиш опасливо бросил электронную игрушку в воду.

– Ни хрена, – сообщил он, поднимаясь. – Какая-то странная ситуация, мистер Козак. Эти двое не очень похожи на искателей приключений. Вот этот – точно офицер, вам не кажется?

– Кажется, – процедил Борис. – Но ни армейские, ни «спецы» никогда не стали бы действовать на своей территории в маскировке. Не бывает такого. Того, кто осмелился бы отправить оперативную группу в «камуфле» колониальных сепаратистов, я сам заставил бы эту камуфлю и сожрать.

– То есть вы хотите сказать, что мы имеем дело с регулярным подразделением, выполняющим «левое» задание? – уточнил проводник.

– Преступное задание, – ощерился Козак. – И кто-то очень не хочет, чтобы его узнали… так, ребята, план придется менять. Если сейчас выскочит только один, стрелять по нему только по моей команде…

– Шум в трубе! – крикнул Хеннен.

– И здесь! – доложил Дервиш.

– Разделяемся! – решил Козак. – Огонь по команде!

Фонарь он уже не гасил, положив его на пол так, чтобы рефлектор светил вертикально вверх.

Первым вылетел низкорослый толстяк в кожаной куртке со множеством карманов и кожаных же штанах, обутый в сапоги на шнуровке – как раз со стороны Бориса. Едва глянув на него, он двумя движениями уложил вновь прибывшего отдыхать и развернулся. В руки Дервишу выпал молодой парень в поношенном кожаном комбинезоне с исцарапанным и перепуганным лицом. Быстро посмотрев на шефа, проводник сноровисто заломал его правой рукой, а левой вытянул из кармана моток текстильной ленты.

– Не убивайте! – взмолился парень. – Там, сверху… мы едва спрятались!

– Кто – мы? – полковник шагнул к нему и ухватил за воротник.

– Я и мистер Хендрик! Они ищут какого-то казака…

– Кого?!

Борис не успел даже толком удивиться, как из той же норы, едва не сбив с ног Дервиша, появился и сам виновник торжества.

– Немая сцена, – произнес Козак, рассматривая блудного братца.

Хендрик Ледбеттер поднялся на ноги, мучительно потер окровавленной ладонью правый глаз и вздохнул. Выглядел он не самым лучшим образом: на щеке ссадина, правое ухо оттопырено, видимо, вследствие чьего-то удара, прочный колониальный комбинезон местами изодран.

– Какого черта на тебя охотится местная контрразведка? – мрачно поинтересовался он.

– Охотится? – не понял Борис.

– Когда пришли спасать, свидетелей не убивают, – пояснил Хендрик.

– Толком! – потребовал полковник.

– Изволь, – согласился его брат. – Там, наверху – оперативная группа планетарного управления контрразведки, прибывшая сюда для того, чтобы уложить тебя и, понятное дело, всех, кто попадется под руку. Они, видимо, идут несколькими командами, потому что мы столкнулись с небольшим отрядом разведчиков, расчищающих дорогу остальным. Ну, от этих нам удалось смыться. То есть нам, дорогой мой – это мне и Валентину, которого ты держишь за шкирку. Остальные мои люди погибли. Через пару минут, я думаю, сюда доберутся и прочие… из числа уцелевших, потому что Майнор и Сингх задали им приличную трепку – разведгруппу они уничтожили практически полностью, но остальных это, как я думаю, уже не остановит. Чем ты их так заинтересовал, а?

– Какой Майнор?.. – начал Борис, до которого постепенно стала доходить вся картина целиком.

– Тот самый, – подтвердил его догадку брат. – Из первого экипажа. С ними был еще Янно, но он получил свое в первые же секунды. Потом Сингх принялся демонстрировать парням, насколько они ошибаются, и нам с Валентином удалось исчезнуть.

Козак разжал пальцы и отпустил наконец несчастного юношу, который все это время покорно стоял рядом с ним, не делая попыток высвободиться. Дервиш смотрел на него выжидательно, все еще держа в руке моток плоского троса. Борис успокаивающе махнул рукой и указал на трубу, из которой в любую секунду могли пожаловать непонятно зачем примчавшиеся сюда «контры».

Что привело в Храм брата, он уже понял.

– Почему ты не попросил помощи? – Спросил он, глядя на того с крайним озлоблением во взоре. – Совета, наконец? Ты осознаешь, как мы все из-за тебя влипли?

– А то ты стал бы меня слушать! – огрызнулся Ледбеттер. – Или – Ахим? А ты знаешь, сколько я сейчас должен? И знаешь, кому?

– Не понял? – Козак вдруг почувствовал себя идиотом. Так это все из-за каких-то долгов?

– Я должен почти пять миллионов, и подставил меня ваш дорогой партнер советник Лорье, повесив на меня срыв сделки с «Транстек-альянсом». Мне предъявили счет. Ты что, ничего не понимаешь? Или ты думаешь, я такой дурак, чтобы идти с этим делом к Ахиму? Или Лорье добивался не этого… самого?

– О черт…

Теперь Борис понял все до конца. Конгрессмен Лорье, давний приятель Ахима Эттеро, действительно изобрел простой и изящный способ создания удобного и безотказного «рычага», при помощи которого мог давить на клан в любой удобный для себя момент. Не учел он лишь одного – Хендрик, вместо того, чтобы покорно следовать его инструкциям, ввязался в рискованную авантюру. Понятно, за любого из членов первого человеческого экипажа арелиата правительство отвалит не то что пять, а все двадцать пять миллионов, уж больно много вопросов тут накопилось, и это не тот случай, когда на все дело можно махнуть рукой по давности лет. И знающие люди – а такие были, – охотно поверили бы, что это действительно тот самый Майнор. Или тот самый Сингх – ведь поверил же он, человек тоже вполне осведомленный. Даже если удачливый «хэдхантер» притащит голубчиков через тысячу лет после дела.

Но нужно иметь патент… без патента следует рассчитывать лишь на поощрительную премию, и не более. Все встало на свои места.

Кроме одного, конечно: контрразведка?..

– Я ведь к ним даже не совался, – совсем тихо произнес он, но Хендрик его все же услышал.

– Ты что, думаешь, тебя с кем-то перепутали? И меня тоже? – и он красноречиво показал пальцем на свое ухо.

– Они тебя по имени называли?!

– Меня-то нет. А вот где находится полковник Козак, их, как видишь, интересовало весьма живо. Поэтому я и спрашиваю – зачем ты им так нужен, что они готовы уложить добрую роту, лишь бы снести тебе башку?

– Почему ты вообще уверен, что это контрразведка?

– Я похож на идиота?! Я узнал одного из офицеров управления! Или ты думаешь, я совсем не готовился к этому делу? Кстати, могу всех поздравить – очень похоже, что они взорвали что-то внизу, очевидно, пытались закупорить выходы к водопаду. Или ты не видишь, как медленно уходит вода?

Козак машинально обернулся к бассейну. Воды стало заметно меньше, ему даже показалось, что напротив того места, где стоит он, внизу появилось какое-то темное пятно. Вход в камеры?.. Впрочем, сейчас это не имело особого значения.

– Жаклин! – рявкнул он. – Выводите их сюда!

Из каменного мешка появился моргающий от хоть и неяркого, но все же света Тибальд, следом за ним Дзе в накинутом капюшоне, последней вышла женщина с излучателем наперевес. Увидев трупы на полу, он немного пошатнулась и отошла к стене.

– Не переживайте, – криво усмехнулся Борис. – Эти нам не опасны… господа, объявляю экстренное совещание. Тибальд, вы видите вашего друга Гусака?

– Хорош друг, – вздохнул пират. – Он еще жив?

– Я приберег его на сладкое.

– Лучше б вы этого не делали, полковник.

– Все его люди уже мертвы, а сам он для меня не опаснее мухи. Как вы думаете, сколько за него заплатят федералы? Я думаю, дело стоит пару миллионов. Но делиться с вами я и не подумаю… вопрос, господа в следующем: по словам моего брата, местная контрразведка подорвала выходы отсюда. Что делать дальше?

– Теоретически можно взобраться по тем же туннелям, по которым мы попали сюда, – ответил Тибальд. – Трудно, конечно, но можно.

– Исключено, – мотнул головой Козак. – Они сейчас там и в любой момент могут проникнуть сюда. Более того – они должны сюда проникнуть. Так что нам лучше всего смываться. Но куда? Что там, за водоемом?

– Насколько я знаю, там должно быть много разных помещений, – задумчиво проговорил Дзе. – Можно попытаться спрятаться. Как вы думаете, нам удастся перестрелять всех ваших преследователей, полковник?

«А ты, гаденыш, и слух имеешь не совсем человеческий!» – понял Борис.

Он молча снял с себя ранец и, откинув крышку, достал электромат Тибальда и чужую пушку Дзе.

– Держите, – сказал он, отдавая им оружие. – Если нам всем суждено здесь остаться, то лучше уж… вы понимаете. Мне будет приятнее отправиться на тот свет в большой компании. Чем больше, тем лучше.

Тибальд согласно кивнул и закинул электромат на плечо. Дзе бесстрастно спрятал пистолет под балахоном, прислонился к стене и тихонько кашлянул.

– Вы хотите что-то сказать? – насторожился Козак, но уло не успел ему ответить – Ингмар Хеннен, дежуривший возле своего туннеля, резко отшатнулся.

– Там! – успел выкрикнуть он, и буквально в следующий же момент на галерею выскочила человеческая фигура в черной одежде.

То, что произошло в следующие несколько секунд, Борис Козак запомнил надолго. Не успел он вскинуть ствол – пришелец двигался не просто быстро, а стремительно, быстрее, быстрее, чем его успевал фиксировать глаз, – как Новак без единого писка рухнул на каменный пол, а черных размазанных по времени клякс стало уже две, и они почти синхронно прыгнули вниз, навстречу далекой уже воде. Полковник мгновенно довернул корпус, синие очереди располосовали мрак, вспухли с шипеньем облака пара, но все, что он успел заметить – это какой-то темный клубок, исчезающий в отчетливом уже полукруглом портале внутреннего входа на противоположной стороне бассейна.

Борис снял наконец палец со спускового крючка и понял, что выбил в невероятных пришельцев весь стозарядный магазин. Схватив фонарь, он принялся шарить по неспокойной воде, но неизбежной, как он был уверен, крови не увидел.

– Майнор? – выкрикнул он, поворачиваясь к брату.

– Проклятье, да! – опередил того Тибальд, уже стоящий рядом с электроматом в руках. – А – остальные?

– «Остальным» был Филипп Янно, мистер Тибальд, – ответил ему Ледбеттер, – но он лежит наверху без головы, так что бояться вам его не стоит. Я вижу, вы тоже владеете ситуацией? Это не удивительно. Кстати, Борь, я не советовал бы тебе приговаривать Гусака раньше срока. У него есть что тебе рассказать.

– Меня поражает твое хладнокровие, – проворчал Козак. – Дервиш, приведите этого пузана в чувство. И… что теперь? Куда, я хотел сказать?

– Прятаться, – твердо заявил Дзе. – Иначе – шансов у нас нет. Мы попытаемся уйти ниже, как можно ниже, и там либо спрячемся… либо будем отстреливаться.

– Здесь! – закричал Дервиш, указывая на контролируемый им туннель.

«Ну, все, – понял Козак, забивая в рукоятку излучателя новый магазин. – Если их всего несколько – очередная разведка, то мы еще можем удрать… а если толпа, тогда точно все!»

– Жаклин, в камеру! – едва успел выкрикнуть он, как левее Дервиша на галерее появился первый из оперативников в давешнем аллеранском камуфляже. Едва выехав на заднице из темной дыры, он сразу же открыл огонь, к счастью, неприцельный. Чихнув короткой очередью, его бластер смолк, и тут же ударил излучатель Козака, снося оперу голову. Туннель выплюнул следующего, и раньше, чем выстрел Бублика разрубил его почти пополам, Борис успел заметить одну странную вещь – солдат очумело давил на курок, а из ствола оружия вместо синих всполохов очередей валил… черный дым.

Третий! За спиной Козака кто-то вскрикнул – изумленно и даже жалобно, но он не обратил на вопли внимания, шустро выцеливая новенькому точку над переносицей. Палец полковника нажал на собачку спуска, и тут привычный, до боли знакомый и абсолютно безотказный ZBY петербургской сборки взорвался пронзительным шипеньем и вибрацией. От ужаса Козака шатнуло, он давно уже перестал давить на спуск, в прострации глядя на спятившее оружие, и третьего, так же лишившегося своего бластера, достала стрекочущая очередь Тибальда.

– Что там у вас?! – крикнул Дервиш. – Излучатель? Все, началось по-полной! У кого оружие еще работает?

Работало только у Бублика. Все остальные, кроме Тибальда, уже избавились от почти одновременно загоревшихся бластеров, и теперь пират со своим электроматом фактически остался единственным вооруженным из всей группы, так как излучатель Жакова тоже мог грохнуть в любую секунду.

– Не рассчитывайте, – скривился Тибальд и повернул казенник своей машинки так, чтобы все могли видеть тускло мерцающий индикатор, – у меня начала садиться батарея. Такими темпами через пять минут мы останемся беззащитны. А у них, – и он указал на три свежих трупа возле выхода из туннеля, – вполне могут быть гранаты. Да-да, мистер Козак, обычнейшие гранаты, от которых вы, конечно, давно уже отвыкли. Зато им работа генераторов комплекса наверняка до сраки, они благополучно взорвутся и без всякой электроники.

– Тогда дуем отсюда! – решился Козак. – Хоть туда, хоть куда угодно. Пошли. Сдается мне, сейчас сюда пожалуют основные силы, а ножиками они всех нас перережут, как курей.

– Ребята, Новак… – раздался голос Азаро.

– Что с ним?

– Мертв, – это был Хеннен, уже присевший на корточки возле тела бывшего десантника. – Те, в черном… ему свернули шею.

Жаклин едва слышно всхлипнула, но глаза ее так и остались сухими. Собственно, незамеченная в суматохе двух скоротечных схваток смерть одного из них оставила людей практически равнодушными – все они находились сейчас в состоянии некоторого оцепенения, уж слишком диким было все то, что случилось в мрачном чужом подземелье за последний час.

– Дервиш, обыщите Гусака, он уже давно очухался и только делает вид… – Борис подошел к лежащему на полу трупу Новака, чтобы забрать его личные вещи и снять с шеи давно замеченный медальон на зеленоватой цепочке. – А вы, Тибальд, постойте пока там, где стоите: я понимаю, что вам не терпится свернуть коллеге шею, но мне он нужен живой, а командую здесь именно я. Хендрик, проследи, чтобы наш друг не делал лишних движений.

– Хорошо, – согласился Ледбеттер и демонстративно размял кулак размером с полголовы своего подопечного. – Это мне привычно. Я ведь бывший полицейский, мистер Тибальд, вы не слышали?..

Покончив со своей скорбной миссией, Козак оглянулся – его отряд замер посреди залитой кровью галереи, скорее растерянный, чем испуганный, глаза людей были обращены на него одного, как на единственного, способного вывести их к спасению. Борис вздохнул. Сейчас даже Дервиш показался ему далеко не таким непроницаемо-уверенным, как прежде, и только двое – Хендрик Ледбеттер и Тибальд, да еще, наверное, непостижимый Дзе, но его глаз он не видел, – оставались невозмутимыми.

– Пошли, – скомандовал Борис и первыми двинулся по полого опускавшейся вниз ленте галереи. – Хендрик, ты – замыкающий, Пауль, держите Гусака.

Воды в бассейне уже почти не было, лишь хлюпали под ногами неглубокие лужи. Козак пересек широкую полукруглую площадку и, не останавливаясь, шагнул под свод ранее скрытого водоемом портала. Фонарь вырвал из тьмы невысокие ступени, ведущие вниз. Далеко впереди виднелась стена. Тупик или развилка, подумал он. Возможно, Дзе знает?

– Там несколько коридоров, – подтвердил вызванный им из середины колонны уло. – Собственно камеры намного ниже. У нас действительно есть шанс затеряться – там, внизу, должны быть помещения с насосами. Преследователи могут их и не заметить.

– Скажите честно – вы здесь уже бывали? – тихо спросил Козак.

– Не здесь, – после паузы ответил Дзе. – Но все комплексы построены практически одинаково, по крайней мере, в этом я не увидел никаких отличий от того, который когда-то изучал. С той только разницей, что изучал я давно погибший…

– В зале шум! – глухо выкрикнул Хендрик. – Давайте бегом!

Не тратя времени на раздумья, Борис перехватил почти невесомое тело Дзе поперек поясницы и, взвалив его себе на плечо, припустил по коридору. Фонарь болтался у него на груди, и мелькающий белый луч порождал в тесной кишке коридора какие-то фантасмагорические игры света и тьмы.

– Направо! – выкрикнул уло, когда они достигли развилки. – И сразу вниз!

Борис понял, что тот имел в виду – едва свернув, он чуть не упал, споткнувшись о какой-то низкий порожек, пришлось остановиться и сориентировать свет себе под ноги: коридор, став за развилкой еще уже, снова раздваивался, точнее, сам коридор уходил дальше, а в нескольких метрах за поворотом, справа, в полу виднелось овальное отверстие, обнесенное по кругу тем самым порожком.

– Сюда? – тяжело дыша, спросил он.

– Да, – ответил Дзе, безропотно болтавшийся на его плече подобно большой кукле из дорогого детского маркета.

– Они идут по коридору, – услышал Борис чей-то голос (Хендрик? Нет? Да какая разница…), и, пришпоренный страхом, нырнул вниз по лестнице.

Снова бег, метров сто по совершенно пустому коридору, потом поворот, голос Дзе: «напра…», еще поворот, сводчатый вход в какой-то зал, и крики: «их там толпа целая! дай нож, у тебя ж два было! свет, бараны, погасите! свет!» – тьма.

Он стоял возле какой-то стены, казавшейся ему почему-то теплой, и слушал свое колотящееся сердце. Заметят? Пробегут мимо? Сколько их вообще? Наверное, он стоял так буквально пару секунд, потому что очень скоро сердце успокоилось, и он осторожно опустил Дзе на пол, отодвинул в темноте чье-то плечо, бесшумно вытянул из ножен свой десантный тесак и встал в пяти метрах от входа – впереди всех. Рядом хрипловато дышал Хендрик, и в гробовой тишине подземелья его дыхание казалось Борису более громким, чем рев взлетающего звездолета. И – шаги, точнее, дробный топот множества ног, какие-то неразборчивые вопли – черти б взяли тех, кто насовал в стены миллионы этих акустических ловушек, превращающих голос человека в блеянье… время. Время?

В глаза ему ударил нестерпимо яркий свет сразу нескольких фонарей и Борис швырнул вперед свое грузное тело – в правой руке тесак, левая выставлена так, чтобы парировать чужой удар. Свет прыгнул ему навстречу и вдруг отшатнулся, замелькал, раздались те же, невнятно-приглушенные крики, но Козака было уже не остановить, он мчался вперед, и лишь ощутив непонятный упругий удар по лбу, отбросивший его чуть ли не на метр, остановился как вкопанный. Теперь он видел, как оттуда, из коридора, бросались на него дюжие парни в колониальном камуфляже, и как их отшвыривало обратно, к стене, – а рядом с ним недоуменно замер на четвереньках Хендрик, прижимая правой ладонью к полу тяжелый кривой нож.

– Мы попали в камеру, – донесся до его сознания голос Дзе: совершенно отчетливый и полный, как ему показалось, отчаяния.

За спиной раздался чей-то истерический смех. Козак повернулся, нащупал на груди фонарь и увидел, как блеснули глаза Дервиша.

– Поздравляю, господа, – все еще смеясь, визгливо сказал он. – Мышеловка захлопнулась. Теперь мы – новый человеческий экипаж арелиата.

Хендрик медленно поднялся на ноги. Обведя всех пустым бессмысленным взглядом, он медленно повернулся, подошел к невидимой стене, отделявшей их от все еще пытающихся прорваться солдат, и шумно харкнул в сторону коридора. Плевок отскочил и плюхнулся на серый каменный пол.

– Дзе, – угрожающе начал Козак, понимая наконец, что произошло, – ты знал, сученыш?..

– Нет, – совершенно спокойно ответил ему уло, и полковник вновь понял, что тот не врет. – В темноте действительно легко перепутать. Я не хотел говорить вам, что не очень твердо помню детали расположения служебных помещений.

– И что теперь?..

– Теперь нам остается только ждать. Скоро нас поднимет на борт арелиата.

– Что ты думаешь по этому поводу, Хендрик?

– Я ду… слушай, а где чертов Тибальд?

Услышав слова Ледбеттера, уло вдруг сорвал с себя капюшон и истерически огляделся по сторонам. Пират исчез. В камере не было ни единого отверстия, так что удрать в темноте и суматохе он просто не мог, но тем не менее – его не было! Дзе тихонько застонал и сел прямо на пол.

– Где мы его потеряли? – угрожающе прорычал Борис, надвигаясь на своего брата.

– Да откуда я могу знать?! – рявкнул в ответ Ледбеттер.

– Я велел тебе его «пасти»!

– Мы и бежали вместе!

– Да, и в какой-то момент ты, придурок, наверняка вырвался вперед!

– Какая теперь, на хрен, разница?

– Коп хренов! Господи, ничего доверить невозможно…

Козак обессиленно махнул рукой и присел на пол рядом с уло.

– Что вы смотрите? – поинтересовался он у своих наемников, сгрудившихся в углу камеры. – Я понимаю, что так мы не договаривались… будем надеяться, что путешествие станет забавным.

– Они уходят, – вдруг произнес Дервиш.

Солдаты действительно уходили прочь. Вот мелькнул луч последнего фонаря, и сводчатый проход в камеру стал черным. Борис почувствовал, как по виску течет тоненькая капля пота. Интересно, а телепортация – это как? Они разберут меня на атомы здесь, чтобы собрать уже – там? Кто, интересно эти самые они? Они давно мертвы, теперь тут действует тупая автоматика, которую, возможно, заклинило от древности, и теперь обратно нас не соберут. А возможно, она вообще не сработает, и скоро в замурованной каким-то полем камере останется лишь куча скелетов… Козак закрыл глаза. Все молчали.

Его внимание привлекло какое-то слабое блеянье, доносящееся то ли из коридора, то ли, как ему на секунду причудилось, из-под потолка. Борис открыл глаза, и понял, что кто-то (или что-то) шевелится и подвывает за завесой поля. Недоумевая, он вскочил на ноги и подошел к проему. В коридоре вдруг возник неяркий свет, и он совершенно отчетливо увидел Тибальда, держащего над головой миниатюрный фонарик. Под носом у пирата запеклась кровь.

– Я… черт… куда-то провалился, – издалека, но все же совершенно отчетливо произнес тот. – А вы тут? Проклятье, как же это?

– Случайность, – ответил Козак. – Хотя, если бы не она, нас наверняка порезали бы в клочья. А как они вас не нашли?

– Сам не пойму, – совершенно искренне покачал головой пират. – Я сперва упал, разбил нос, – аж искры из глаз полетели, а потом заполз в какую-то нишу, и вся толпа пронеслась мимо меня: светили-то они вперед, а не по сторонам!

– Не знаю, как вы теперь отсюда выберетесь.

– Отсюда-то я вылезу, не сомневайтесь. А вот что делать потом, даже не представляю. Если бы я мог быстро выбраться с планеты!..

– И что тогда?

– У меня два корабля, не забывайте. И я знаю обе возможные точки треугольника, не знаю только порядок.

– Ну? – Козак постепенно понял, к чему тот клонит.

– Я могу отправить один из них в одну, а сам, на другом… ясно вам? Учтите, в обеих этих точках арелиат наверняка ждет кто-то еще…

Козак размышлял недолго.

– Тогда слушайте и запоминайте. Недалеко отсюда, на восток от скалы, где мы с вами сидели, в песчаном склоне есть пещера. Поищете, найдете… в пещере – гусеничный «Скарабей». Если не умеете водить, учиться придется на ходу…

– Умею, – вспыхнули глаза Тибальда. – Дальше.

– Дальше выбирайтесь к ближайшему населенному пункту – все карты есть в машине, и дуйте в столицу. Там найдите контрабандиста Стасова и объясните ему все.

– Так он мне и поверит.

– Поверит, если вы назовете ему имя – Джо Станца. Кличка Дупло. Это мой коллега, так что вопросов у него больше не возникнет. Собственно, ваша задача – попасть на орбитальный транзитный терминал номер двенадцать. В этом Стасов вам поможет. На терминале стоит моя яхта класса «марафон», название – «Афина». Как вы уйдете из системы – это уже ваши проблемы, не мне вас учить. Запоминайте коды входа и управления… боюсь, что настоящая катавасия только начинается.