Трой резко вскочил, выпрямился, чтобы видеть солнце.

Его товарищи стояли рядом в напряженном молчании, как будто они намеревались разделить с ним то, что он сможет увидеть. Но он знал, что даже Стражи Крови не могут правильно понимать суть его ненормального видения. Однако он не обращал на это внимания. Все его мысли были захвачены тем, что постепенно раскрывало ему восходящее солнце.

Сначала он воспринимал окружающее лишь как бледно-пурпурную и серую пустоту. Но затем прямые лучи солнца осветили площадку Смотровой, и головы окружавших его людей окутались легкой дымкой. Находясь на вершине уходящего далеко вниз шпиля, первое зрительное ощущение он получил о широте открытого пространства, которое обозревалось со Смотровой Кевина: как если бы он стоял на кончике темного пальца, грозящего небесам. На западе, на слишком большом расстоянии для его зрения, он видел, как солнечный свет трогает толстые снежные шапки гор, отделяющих Южные Равнины от Дремучего Удушителя. А как только солнце поднялось выше, он различил длинную дугу вершин, бегущих к югу, а затем к западу от долины подкаменья Мифиль, к Роковому Отступлению.

Затем свет затронул холмы, составляющие восточную границу Южных Равнин, между Смотровой Кевина и Анделейном. Теперь он мог следить за рекой Мифиль на всем ее протяжением на северо-запад, а затем на север до тех пор, пока она не соединялась с Черной. Он почувствовал странное воодушевление и впечатление собственного могущества. Его пристальный взгляд раньше никогда не охватывал так много, и он понял, как должен был чувствовать себя Высокий Лорд Кевин. Вид со Смотровой давал впечатление присутствия на вершине мира.

Но солнце продолжало подниматься. Подобно приливу освещения, оно разлилось через равнины, смыв последние следы мрака.

Но то, что он увидел, потрясло его. Глаза его наполнил ужас, как если бы он увидел стремительный наплыв сходящей лавины. Это было хуже, чем что-либо, что он мог бы себе представить.

Прежде всего, он увидел Боевую Стражу. Его армия только что начала выступление; она ползла на юг вдоль горного клина. Он различал ее как грязное пятно у подножия холмов, но он мог оценить ее скорость. Им было еще целых два дня пути до Рокового Отступления. Воины хилтмарка Кеана располагались ближе к Смотровой и дальше от Отступления, но всадники двигались быстрее. Он оценил их численность, конечно же, лишь приблизительно, но при этом не мог ошибиться более чем на одну десятую. Более трети из двух сотен Стражей Крови уже погибли, и двадцать Дозоров Кеана были менее численны, чем десять полных. Они шумно торопились едва ли не к смертельному поражению.

Свирепо перебирая лапами, по пятам за ними гналась огромная орда крешей — по меньшей мере десять тысяч желтых волков. Мощнейшие из них, две тысячи самых сильных, несли на себе черных всадников — юр-вайлов. Оседланные креши бежали тесными клиньями, и юр-вайлы, располагавшиеся на краях клина, бросали потоки своей темной магической силы на каждого всадника, попадавшего в переделы их досягаемости. Напряженно контролируя темп, удерживая лошадей от слишком быстрого бега, Дозор сократил интервал. Одновременно двадцать или сорок воинов бросились на желтую стену, чтобы уменьшать численность крешей.

Трой мог различать вспышки голубого огня в этих вылазках: Каллендрилл и Вереминт были еще живы. Но двух Лордов было недостаточно. Всадники безнадежно превосходились по численности. И они были уже далеко от подкаменья Мифиль в своей гонке по направлению к Роковому Отступлению. Но даже если они будут бежать чуть медленнее, они достигнут Отступления раньше, чем Боевая Стража завершит свой переход туда.

Кеан был не способен задержать их на целый день, необходимый для этого перехода.

Но все же не это было самым сокрушительным зрелищем. Вслед за крешами шла главная часть армии Лорда Фаула. Она была ближе к Смотровой Кевина, и Трой мог видеть ее с ужасающей отчетливостью. Великан, вышагивающий во главе армии, был из всех них наименее отвратителен. За спиной великана маршировали несметные полчища пещерников — по меньшей мере двадцать тысяч сильных, неуклюжих камнекопов. За ними торопились столь же многочисленные юр-вайлы — неуклюжие, бежавшие для большей скорости на всех четырех. Среди их рядов были сотни грозных льволиких грифонов, также спешащих, перелетающих с места на место. А вслед за отродьями Демонмглы двигалось бурление, жуткая армия, такая огромная, что Трой не мог даже оценить ее численность: люди, волки, вейнхимы, лесные звери, болотные жители, все пышущие неизмеримой кровожадностью, которая понуждала их двигаться вперед — тьма искаженных, яростных существ, работа рук Лорда Фаула и Камня Иллеарт. Большая часть этой чудовищной армии уже перешла Мифиль, преследуя хилтмарка Кеана и его отряд. Они шли с такой лихорадочной быстротой, что до Рокового Отступления им оставалось не более трех дней пути. И выглядело это так мощно, что никакая засада, какой бы сильной она ни была, не могла надеяться выстоять против них.

Но засады и не было. Боевая Стража не знала об этой опасности, и она не могла достичь Отступления вовремя. Эти факты подкосили ноги вомарка Троя.

— Боже мой! — выдохнул он с болью. — Что я наделал? — Лавина откровения придавила его. — Боже мой! Боже мой! Что я наделал?

Лорд Морэм, стоявший за его спиной, настойчиво спрашивал с каменным упорством:

— Что там? Что ты видишь? Вомарк, что ты видишь?

Но Трой не мог ответить. Мир закружился вокруг него. Сквозь головокружительность восприятий воспаленный разум прокручивал только одну мысль: это была его ошибка, все вместе это было его поражением.

Безрезультатность миссии Корика, гибель великанов, неизбежная в дальнейшем гибель Боевой Стражи — все это было на его совести. Он был командующим. И когда это командование было отвергнуто и м, Страна оказалась беззащитной. Он с самого начала служил Презирающему, не зная об этом, и Этиаран, супруга Трелла, отдала свою жизнь напрасно.

— Хуже и быть не могло, — произнес он, задыхаясь. Он приговорил своих бойцов к смерти. И они были только началом его дани Лорду Фаулу, взимающего ее вследствие неправильности суждений Троя. — Боже мой. — Он хотел завыть, но его грудь была слишком полна ужасом, который не давал ему возможности кричать.

Он не понимал, как армия Презирающего могла оказаться так велика.

Она превышала его самые ужасные кошмары.

Он поднялся на ноги не глядя. Затем рванул себя за грудь, пытаясь исторгнуть достаточно воздуха для немедленного крика. Но он не мог извлечь его из груди, его легкие были наполнены крахом. Внезапная беспомощность оглушила его, и он бросился вперед. Он не осознавал, что пытался кинуться прямо к Террелу и Руэлу, забравшись для этого на парапет.

Затем он почувствовал, что его щеки охвачены жаром стыда. Лорд Морэм обхватил его. Когда он вздрогнул, Лорд придвинул свое лицо ближе к нему, глядя в его невидящие глаза:

— Вомарк! Хайл Трой! Слушай меня!

Я понял тебя — армия Презирающего велика. И Боевая Стража не достигнет Рокового Отступления вовремя. Я могу помочь!

Беззвучно, инстинктивно, Трой пытался выправить солнечные очки на лице, и обнаружил, что их нет. Он потерял их во время попытки спрыгнуть с парапета.

— Слушай меня! — кричал Морэм. — Я могу послать свое слово. Если или Каллендрилл, или Вереминт живы, я могу быть услышан. Они могут предостеречь Аморин, — он схватил Троя за плечи, и его пальцы впились в них, пытаясь добраться до костей. — Слушай! Я могу. Но я должен иметь для этого основание, надежду; я должен передать им какой-то план. Я не могу сделать этого, если это бесполезно. Отвечай! — требовал он сквозь стиснутые зубы. — Ты — вомарк. Найди выход! Не заставляй своих воинов умирать!

— Нет, — прошептал Трой. Он пытался освободиться из схватки Морэма, но пальцы Лорда были слишком сильны. — Выхода нет. Армия Фаула чрезмерно велика.

Он хотел заплакать, но Лорд не дал ему:

— Найди выход! — бушевал Морэм. — Они будут убиты! Ты должен спасти их!

— Я не могу! — выкрикнул Трой с бешенством. Полная невозможность требования Морэма затронула его скрытые силы, и он завопил:

— Армия Фаула чудовищно велика! Наши силы идут, чтобы добраться туда слишком поздно! Единственный способ для них оставаться в живых немного подольше — это бежать прямо через Отступление и быть в пути до тех пор, пока они упадут от бессилия. Здесь нет ничего, где можно было бы укрыться лишь Пустоши, и Пустыня, и груды развалин, и…!

Внезапно его сердце дрогнуло. Смотровая Кевина, казалось, наклонился под ним, и он схватил Морэма за запястье, чтобы успокоиться: О, милый Иисус! — прошептал он. — Это единственный шанс! — Говори!

— Это единственный шанс, — повторил Трой изумленным тоном. — Иисус! — С усилием он сконцентрировал свое внимание на Морэме. — Но это придется сделать тебе.

— Тогда я сделаю это. Только скажи мне, что должно быть сделано.

В течение длинной паузы сладкое чувство временного облегчения захватило Троя, перевешивая необходимость действовать, почти ошеломляя его. Его армия идет, чтобы получить основательную трепку, — прошептал он самому себе. — Боже! Она идет, чтобы получить основательную трепку. — Но настойчивая хватка Морэма держала его. Говоря медленно, чтобы дать самому себе собраться с мыслями, он сказал:

— Тебе придется сделать это. Другого пути нет. Но вначале ты пошлешь сообщение Каллендриллу или Вереминту.

Пронзительный взгляд Лорда Морэма изучал Троя. Затем Морэм помог вомарку крепче встать. После этого Лорд спокойно спросил:

— А жив ли Каллендрилл или Вереминт?

— Да. Я видел огни их посохов. Можешь ли ты достичь их? У них нет никакого прута Высокого Дерева.

Морэм мрачно улыбнулся:

— Какое сообщение им передать?

Теперь Трой смог заставить себя посмотреть на Морэма. Он чувствовал странную уязвимость без своих солнечных очков, как будто он подвергся посрамлению, даже стал вызывающим отвращение, но .н мог четко видеть Морэма. То, что он видел, убедило его. Глаза Лорда светились опасной напряженностью, и кости его черепа несли оттенок упорства. Контраст с его собственной слабостью унизил Троя. Он повернулся, чтобы снова оглядеть сверху Равнины.

Тяжелое надвижение полчищ Лорда Фаула продолжалось как и раньше, и зрение восстанавливало его панику. Но он держался за силу своего обязательства быть командиром в этой войне, он схватился за нее, чтобы не подпустить страх. Наконец он сказал:

— Хорошо. Тогда пошли. Тулл, тебе следует вернуться в подкаменье. Возьми ранихинов и возвращайся обратно к нам как можно скорее. У нас впереди долгий путь.

— Да, вомарк, — Тулл беззвучно покинул Смотровую.

— Теперь, Морэм. Ты подал правильную мысль. Аморин надо предупредить. Она достигнет Отступления раньше Кеана, — ему пришло в голову, что Кеан может и не остаться в живых, но он отогнал эту возможность. — Мне не важно, как она это сделает. Она подготовит засаду к тому времени, когда прибудут всадники. Если же она не сделает это … — он сжал челюсти, чтобы унять дрожь в голосе. — Можешь ли ты сообщить это? — Он содрогнулся при мысли о плачевном состоянии воинов. После двадцатипятидневного тяжелого похода они должны будут последние пять-десять лиг пробежать — и только для того, чтобы узнать, что до отдыха еще далеко.

Развернувшись кругом, чтобы смотреть Морэму в лицо, он потребовал:

— Хорошо?

Морэм уже достал ломильялор из своей одежды и привязал его к посоху поясом. Когда он закрепил прут, то сказал:

— Мой друг, ты должен покинуть Смотровую. Ты будешь в большей безопасности внизу.

Трой уступил без вопросов. Он пристально посмотрел на армии еще раз, чтобы быть уверенным, что правильно оценил их сравнительные скорости; затем пожелал Лорду Морэму удачи и начал спускаться. Ступеньки казались ненадежными под его руками и ногами, но он был уверен в присутствии Руэла прямо под собой. Вскоре он стоял на уступе основания Смотровой и пристально смотрел в голубое небо по направлению к Лорду Морэму.

После паузы, которая для быстротечного чувства острой настоятельности Троя казалась чрезмерно длинной, он услышал обрывки песни с вершины башни. Песня витала в воздухе, затем внезапно умолкла. Тут же пламя охватило пространство вокруг Лорда Морэма, поглотило всю площадку Смотровой и наполнило воздух отголосками грома, как будто сам утес издавал протяжный и невнятный визг. Это завывание резало уши Троя, понуждало закрыть их и спрятать голову, но он заставил себя выдержать его. Он не отвел своего взгляда от Смотровой.

Отголосок этого завывания был очень мягким. Почти сразу же после того, как прекратились последние вибрации воздуха, по лестнице спустился Террел, почти неся Морэма.

Трой испугался, что Лорд повредил самому себе. Но Морэм всего лишь испытывал сильное изнеможение — цена его напряжения. Все его движения были слабы, нетверды, и его лицо заливал пот, но он слабо улыбнулся Трою:

— Боюсь, что я нажил себе нового врага — Каллендрилла, сказал он слабо. — А он тоже силен. Он послал всадников к Аморин.

— Хорошо, — голос Троя был хриплым от признательности и восхищения. — Но если мы не доберемся до Рокового Отступления до полудня завтрашнего дня, все это будет напрасным.

Морэм кивнул. Он оперся на плечо Террела и заковылял по тропе, с Троем и Руэлом позади него.

Из-за сильного переутомления Морэма они двигались медленно, но вскоре добрались до маленькой, окруженной соснами долины, изобилующей растительностью и алиантой. Завтрак целебными ягодами подкрепил Лорда, и после этого он стал идти более быстро.

За Морэмом и Террелом, с Руэлом за спиной, Трой двигался против сильного ветра, препятствующего спешке, грозящего стать бурей. Он горел нетерпением скорее забраться на ранихина. Когда они встретили Тулла и других Стражей Крови на своем пути по тропе, .н прежде всего оседлал Мехрила и направил ранихина слабой рысью обратно, по направлению к подкаменью Мифиль.

Он собирался ехать прямо через селение к Равнинам, где ранихины могли бы бежать. Однако как только он и его товарищи приблизились к подкаменью, они увидели совет старейшин, ожидающих близ тропы.

Он неохотно остановился и поприветствовал их.

— Приветствуем тебя, вомарк Трой, — обратилась Терас, супруга Слэна. — Приветствуем тебя, Лорд Морэм. Мы слышали кое-что из новостей войны и знаем, что вы должны торопиться. Но Триок, сын Тулера, хочет поговорить с тобой. — Как только Терас представила его, Триок шагнул вперед.

— Приветствуем вас, старейшины подкаменья Мифиль, — ответил Морэм. — Мы еще раз благодарим вас за радушие. Триок, сын Тулера, мы выслушаем тебя. Но говори быстро — время тяжело давит на нас. — Это дело не первейшей важности, — быстро сказал Триок. — Я лишь хотел попробовать добиться прощения за мое поведение. У меня есть повод для страданий, если вам известно. Но я сдержал мою клятву Мира перед Этиаран, супругой Трелла, даже тогда, когда я жестоко желал отвергнуть все это. Я не желал позорить ее мужество и теперь.

Я надеялся, что гравлингас Трелл будет сопровождать Высокого Лорда, чтобы защищать ее. — Он сказал это вызывающе, как будто ожидал, что Морэм будет оправдываться. — Теперь он не с ней — и я не с ней. Мое сердце страшится этого. Но если это возможно, я должен взять обратно свою грубость по отношению к тебе.

— Нет необходимости в прощении, — ответил Морэм, — мое недостаточное доверие рассердило тебя. Но я должен сказать тебе, что верю, что Томас Кавинант — друг Страны. Бремя его преступлений тяготит его. И я верю, что он будет добиваться искупления на стороне Высокого Лорда.

Он сделал паузу, и Триок поклонился как бы тому, что было сказано, признавая слова Лорда, не будучи убежденным. Затем Морэм заговорил снова:

— Триок, сын Тулера, прими, пожалуйста, мой дар — во имя Высокого Лорда, любимицы всей Страны. — Покопавшись в одежде, он извлек свой прут ломильялора:

— Это Высокое Дерево, Триок. Ты был в лосраате, и можешь знать некоторые из его применений. Мне оно не понадобиться больше. — Он сказал это с убеждением, что удивило Троя. — А ты будешь нуждаться в нем. Хотя меня называют пророком и предсказателем, я даю предостережения лишь из-за широты моих знаний, хотя необходимость их самих для этого закрыта для меня. Пожалуйста, прими его — ради любви, которую мы разделяем, и как искупление моих сомнений.

Глаза Триока расширились, и черты его лица быстро смягчились.

Трой заметил блеск в глазах Триока, который говорил, что жизнь для него стала теперь не так уж кисла, как раньше. Он молча принял прут из рук Лорда Морэма. Но когда он держал Высокое Дерево, прежняя горечь опять исказила его лицо, и он сурово произнес:

— Я смогу найти ему такое применение, которое удивит вас. — Затем он поклонился, и другие старики поклонились с ним, освобождая Морэму и Трою дорогу.

Трой отсалютовал им и воспользовался возможностью продолжить путь. Сейчас у него не было времени подумать об удивительном подарке Морэма и непонятном обещании Триока. Он пришпорил Мехрила и повел своих товарищей галопом из долины подкаменья Мифиль.

Вскоре они обогнули западный уступ гор и вступили в Равнины. Оглянувшись на сопровождавших его, Трой был удивлен, увидев, что лошадь Тулла могла бежать аллюром. Этот ранихин скакал сквозь опасности бешеным темпом в течение последних восьми дней, и усталость сквозила в его походке. Но он был ранихином; его голова была поднята, глаза были горячими, а спутанная грива развевалась как гордо реющий флаг. Глядя на это, Трой понял, почему ранихийцы не ездят на ранихинах. Но сам он не сделал уступки усталости лошадей. Весь день он гнал свою компанию со скоростью почти равной быстроте грома на запад.

Он стремился скорее объединиться со своими воинами, разделить борьбу и отчаяние вместе с ними, показать им единственный путь, которым они могли быть в состоянии вырвать победу из зубов армии Лорда Фаула. Только необходимость спать заставила его сделать привал посреди ночи.

Руэл разбудил его перед рассветом, и он снова поскакал вдоль основания Южной Гряды. Когда дневной свет вернул ему зрение, он смог разглядеть впереди утесы, стоявшие рядом с Роковым Отступлением. Теперь прямой путь к Отступлению вел их прямо к авангарду армии Лорда Фаула. Но он сохранил это направление. Рядом с полчищами крешей и юр-вайлов он должен будет отыскать какие-нибудь следы конного Боевого Дозора.

Он заметил воинов Кеана раньше, чем ожидал. Хилтмарку следовало отозвать своих всадников с южного изгиба, чтобы держать своих преследователей как можно дальше от движущейся к Роковому Отступлению Боевой Стражи. Чуть позже полудня Трой и его товарищи достигли высокого холма, который давал им возможность видеть на заметное расстояние на север в Равнинах. И здесь, всего лишь в лиге от себя, они увидели оборванные, спасающиеся бегством остатки команды Кеана.

Сначала Трой почувствовал трепетное облегчение. Он мог разглядеть хилтмарка Кеана, скачущего среди воинов рядом со знаменосцем. Шесть двадцаток Стражей Крови скакали среди Боевого Дозора. И голубые одежды Каллендрилла и Вереминта были ясно различимы среди темной волны отступающих. Но затем Трой осознал то, как двигались всадники. Они были почти полностью деморализованы. Тесной кучей, напоминающей панику на Равнинах, они тащились и натыкались друг на друга, бросали безумные взгляды назад, на дорогу, что не способствовала устойчивости их лошадей, выглядели озлобленными и вскрикивали от страха. Некоторые из них хлестали время от времени своих лошадей.

Вслед за ними двигалась волна крешей, на которой было обилие черных точек, обозначавших юр-вайлов. Однако расстояние между всадниками и волками оставалось неизменным. Спустя некоторое время Трой понял. Боевой Дозор Кеана изо всех сил старался двигаться точно охотничьим шагом крешей. Сами волки не могли перейти к стремительной атаке. Их сдерживал вес седоков и длительность погони, они не могли двигаться быстро, а лишь со скоростью охотящейся стаи. И воины Кеана удерживали себя в своем бегстве почти прямо перед носами волков. Таким образом, они манили крешей вперед.

Когда добыча находилась так близко, волки не могли отдохнуть или повернуть обратно. Стратегия Кеана была хитрая — хитрая и опасная. Они были уязвимы для неожиданного рывка в скорости крешей. И любой воин, по каким-либо причинам сброшенный с седла, мгновенно разрывался на куски. Некоторые из Боевого Дозора уже были потеряны таким способом. Но если Кеану удастся сохранить эту тактику, движение Боевого Дозора должно к вечеру довести их до позиций Боевой Стражи в Роковом Отступлении.

Вомарк не стал пересчитывать оставшихся. Он погнал Мехрила вперед. В полном напряжении ранихин мчался, чтобы достичь Кеана.

Увидев Троя и Лорда Морэма, воины стегнули лошадей, чтобы отдалиться от погони, и сухо поприветствовали прибывших. Кеан, Каллендрилл и Вереминт устремились к вомарку. Они были рады их объединению. Положение Боевого Дозора было отчаянным. Подъехав ближе, Трой увидел, что большинство лошадей почти падали с ног, и только страх перед волками держал их на ногах и заставлял бежать. И воины были не в лучшем состоянии. Они скакали без должной пищи и сна. И никто из них не был невредим. Пыль Равнин облепила их лица и раны, делая порезы и царапины похожими на незажившие еще рубцы. Трой оторвал свой пристальный взгляд от них, чтобы приветствовать хилтмарка.

Сквозь топот копыт Кеан прокричал:

— Привет, вомарк! Рад нашей встрече! — Как только Трой подвел Мехрила поближе к нему, он добавил:

— Боюсь, что нет у нас восьми дней!

— Вы известили Аморин? — прокричал Трой.

— Да!

— Тогда все в порядке! Семи будет достаточно! — он похлопал хилтмарка по плечу, затем замедлил Мехрила и окунулся в толпу воинов. Тотчас же пыль и страх и напряжение охватили его, подобно горячему дыханию крешей. Теперь он мог слышать охотничье дыхание волков и завывания юр-вайлов. Он чувствовал их близость так, будто они были его надвигающимся поражением — как будто они были созданы для безумия. Но он смог заставить себя улыбнуться своим воинам, выразить одобрение сквозь этот шум. Он не мог позволить себе самобичевание. Бремя спасения Боевой Стражи лежало теперь на его плечах.

Чуть позже по волне волков пробежали лающие команды юр-вайлов. Трой предположил, что преследователи были почти готовы сделать резкий рывок.

Он быстро глянул вперед, по направлению к отвесным скалам Рокового Отступления. Они были не более чем в двух лигах отсюда. Западная оконечность Южной Гряды заворачивала к северу, чтобы встретиться с юго-восточным углом горного клина, отделяющего Южные Равнины от Дремучего Удушителя, и между двумя этими цепями было ущелье Рокового Отступления. Узкий каньон лежал подобно трещине в скал ах, и этот кривой проход обеспечивал единственный доступ из Страны к Южным Пустошам и Серой Пустыне.

Пристальный взгляд Троя устремился на зияющий проход каньона.

Последний Боевой Дозор его армии завершал свое вхождение в Роковое Отступление.

Если им не дать еще хотя бы чуть-чуть времени, они останутся снаружи перед крешами, и вся идея засады потерпит неудачу.

Вомарк действовал быстро, не давая себе быть нерешительным. Когда он убедился, что Боевая Стража увидела всадников Кеана, он двинул Мехрила вперед от крешей и привлек внимание хилтмарка взмахом руки. Затем он подал Кеану рукой сигнал, который предписывал Боевому Дозору развернуться и атаковать.

Кеан не колебался; он понял необходимость этого приказа. Несмотря на бедственное положение его воинов, он издал настойчивый, пронзительный свист, который привлек к нему внимание офицеров. Сигналами рук он передал инструкции хафтам и вохафтам.

Всадники почти сразу же отреагировали. Дальний край Боевого Дозора двинулся обратно, а воины в центре пытались развернуться на месте.

Они неистово развернули своих лошадей перед носами волков. Волна атаки сразу же захлестнула этот маневр. Как только как всадники перестали бежать, креши кинулись на них. Воины заднего края команды Кеана соскочили вниз, к нападающим, а юр-вайлы завертели своими железными палашами, разбрасывая едкую жидкую силу, косящую людей и лошадей. Жалобное ржание лошадей раздавалось среди рычания и криков. Почти в одно мгновение широкий ряд серо-зеленых папоротников стал кроваво-красным.

Но внезапный избыток трупов сломил жажду атаки крешей. Их передние ряды остановились, чтобы убить, разорвать и съесть, и это повергло следовавших за ними волков в замешательство. Только клинья юр-вайлов рвались прямо вперед, в толпящееся сердце Боевого Дозора.

Стражи Крови рванулись в помощь воинам. Три Лорда бросились на приближавшихся юр-вайлов. Остальные воины тоже вступили в битву. И в самом центре сражения, как сумасшедший, бился вомарк Трой, зарубая каждого волка в пределе досягаемости.

На какое-то время креши были задержаны. Воины бились с безрассудной яростью, а хладнокровные Стражи Крови умерщвляли волков во всех направлениях. Действуя согласованно, воины разрушили один отдельный клин юр-вайлов, затем другой. Но это была лишь десятая часть подоспевших юр-вайлов. Остальные перегруппировались, начали восстанавливать порядок, согласованность с крешами. Несколько лошадей потеряли опору на скользкой земле, еще несколько вышли из-под контроля от страха, сбросили своих седоков и затерялись в тщетных рысканиях среди волков. Трой понял, что для того, чтобы хоть кто-то из воинов пережил эту схватку, они должны спасаться бегством, и немедленно.

Он стал пробивать путь по направлению к Лордам. Но внезапно целая стая крешей окружила его. Мехрил кружил на месте, не давая волкам напасть и лягаясь. Трой отбивался так хорошо, как только мог, но кружения Мехрила мешали ему, выводили его из равновесия. Дважды он чуть не упал. При этом один раз волк прыгнул на него, и он едва спасся, воткнув свой меч ему в брюхо.

Затем Руэл привел к нему на помощь Стражей Крови. Согласовав действия, десять Стражей колотили стаю, уничтожая ее подчистую. Трой оправился, безуспешно попытался выправить свои отсутствующие солнечные очки, затем выругал себя и направил Мехрила по направлению к Лордам.

При этом он бросил быстрый взгляд на Отступление. Последние Дозоры совершавшего переход войска только что скрылись в каньоне.

— Делайте что-нибудь! — взревел он, когда приблизился к Лорду Морэму. — Нас уничтожают!

Морэм повернулся и крикнул Каллендриллу и Вереминту, затем развернулся к вомарку.

— По моему сигналу! — прокричал он сквозь грохот, — по моему сигналу — бегите!

Не дожидаясь ответа, он пустил ранихина галопом и рванулся по направлению к Отступлению с другими Лордами. В сотне ярдов они разделились. Вереминт остановился прямо между Отступлением и битвой, в то время как Морэм поскакал прямо на север, а Каллендрилл — на юг. Затем они спешились, и когда они заняли свои позиции, по всей ширине подступа к Роковому Отступлению протянулась светящаяся голубая линия.

Лорд Вереминт держал свой посох на земле вертикально, тогда как Морэм и Каллендрилл вращали свои посохи и выкрикивали странные заклинания сквозь шум сражения. В то время, когда они готовились, Трой пробил дорогу к Кеана и передал ему слова Морэма. Хилтмарк выслушал его, не прекращая сражаться. Они разделились, пробиваясь к флангам битвы, разнося команду.

Трой боялся, что клич Морэма придет слишком поздно. Сила девяноста двадцаток юр-вайлов быстро собирала буйствующих крешей.

Пока Боевой Дозор готовился к бегству, юр-вайлы вырвали крешей из неистовства схватки, собрали их снова в боевые клинья и пустили их на воинов. И в этот момент Лорд Морэм засигналил своим посохом.

Всадники пустили своих лошадей бегом прямо по направлению к Роковому Отступлению. Они казались выбегающими из-под рассыпающейся кучи волков. Оказавшиеся в самом хвосте воины были свалены на землю массированным ударом крешей. Но остальные всадники при этом не пытались помочь им. Они дали свободу страху своих лошадей и уносились прочь.

Внезапность этого побега открыла промежуток между ними и массой волков, и промежуток этот медленно расширялся по мере того как лошади наконец нашли выход для всех их накопленных страхов. Очень скоро Трой и Кеан с тремя последними Дозорами и немногим более сотни Стражей Крови пронеслись с обоих сторон от Лорда Вереминта. Пока они проезжали мимо него, он обеими руками взял свой посох оттуда, где воткнул его в линию между Морэмом и Каллендриллом, и поднял его над головой.

Последний всадник пересек линию.

Вереминт взмахнул посохом и ударил о землю по линии со всей своей силы.

Тут же мерцающая стена силы встала между Морэмом и Каллендриллом.

Когда первый креш достиг ее, она загорелась ослепительным голубым пламенем и отбросила его назад.

Видя, что стена удержалась, Лорд Морэм вскочил на ранихина и поскакал вслед за воинами. Лорд Вереминт следовал за ним так быстро, как мог нести его крепкий мустанг. Когда они догнали Троя и Кеана, Морэм закричал:

— Поспешите! Ограждающая сила не сможет сдержать их! Юр-вайлы сломают ее. Бегите быстрее!

Но воины не нуждались в его понукании, хотя Кеан в хвосте отступления все же подгонял их по направлению к Отступлению. Трой ехал рядом с ним. Какое-то время Морэм и Вереминт были прямо за ними. Но вдруг Лорды остановились. В тот же момент все Стражи Крови повернули своих ранихинов и тяжело поскакали назад, к стене.

Со страхом Трой повернулся, чтобы посмотреть, что же случилось.

Лорд Каллендрилл был по-прежнему на земле рядом со стеной. Несколько сильно израненных воинов упали с лошадей в нескольких ярдах от стены голубого огня, и Каллендрилл пытался помочь им. Он быстро разорвал свою одежду на куски, сделал жгуты и повязки.

При этом он не поднимал взгляда, чтобы не видеть опасность. Юр-вайлы были уже готовы пробить стену. Сильнейших неоседланных крешей они послали обойти кругом концы стены пламени. Три клина юр-вайлов двинулись вперед, готовые атаковать. Остальные отошли на короткое расстояние и начали перестраиваться в огромный совместный клин.

Трой пустил Мехрила в галоп и присоединился к Стражам Крови, Морэму и Вереминту.

Лорд Морэм был в двадцати ярдах впереди Троя, но и он не мог подоспеть к Каллендриллу вовремя. Три клина юр-вайлов возле стены огня уже атаковали. Они не пытались сломать стену Лордов. Вместо этого юр-вайлы собрали всю свою силу в одном месте. Они клацнули все вместе своими железными палашами.

Потоки их темной силы хлынули от этого удара, шлепнулись в стену защитного пламени и двинулись через нее.

Черными горящими сгустками едкая темная сила полилась по направлению к Каллендриллу. Она излилась почти рядом с ним, не затронув его.

Но при этом так сотрясла землю, что его и раненых воинов швырнуло в воздух, как тюки с ватой. Когда они опустились на землю, то остались лежать неподвижно.

Еще три клина направлялись ко входу в Отступление, а новый совместный гигантский клин начал надвигаться на огненную стену.

В то же самое время первые креши завершили с обоих сторон обход стены огня. В следующий момент Лорд Морэм спрыгнул со спины ранихина и присел рядом с Каллендриллом.

Быстрый взгляд сказал ему, что воины мертвы: сила сотрясения убила их. Он переключился на Каллендрилла. Трогая руками грудь Лорда, он убедился в том, о чем говорили ему глаза: жизнь все еще теплилась в Каллендрилле, но сердце не билось.

Затем Трой остановился возле Морэма, и Стражи Крови встали рядом, чтобы защищать Лордов. Вереминт на спине лошади работал у преграждающей стены, укрепляя ее перед атакой клина. Но он не мог противостоять пятнадцати сотням юр-вайлов. Клин надвигался медленно, но был уже в двадцати ярдах от огня. А креши вливались теперь по обоим концам стены, мчались к Стражам Крови и Лордам. Стражи Крови двинулись встретить волков, но сотня Стражей Крови не смогла бы долго удерживать пять тысяч крешей.

— Бегите! — закричал Морэм. — Уходите отсюда! Спасайтесь! Мы не должны умереть здесь все!

Но он не стал ждать, чтобы заметить, что никто не подчинился ему.

Вместо этого он снова склонился над упавшим Лордом. Прикусив нижнюю губу, он массировал грудь Каллендрилла, надеясь возвратить пульс. Но сердце оставалось неподвижным.

Морэм неожиданно глубоко вдохнул, поднял кулаки и ударил с силой по груди Каллендрилла. Удар встряхнул сердце Лорда. Оно дрогнуло, дернулось. Затем мягко забилось. Морэм позвал Моррила. Страж Крови тут же спрыгнул с ранихина, взял Каллендрилла на руки и снова сел на лошадь. Видя это, Лорд Вереминт перестал пытаться укрепить преграждающую стену и поскакал назад, по направлению к Роковому Отступлению.

Морэм и Трой вскочили на лошадей и бросились от стены вслед за ним. Стражи Крови следовали защитным кольцом вокруг Лордов. Моментом позже могучий клин юр-вайлов ударил в стену и пробил ее.

Темная жидкая сила прорезала голубое пламя, разделила его на куски и разбросала их. И тут же масса крешей потекла за убегающими ранихинами.

А волки, обходившие концы стены, изменили угол атаки, пытаясь перехватить убегающих всадников. Но ранихины были быстрее их. Великие лошади Равнин Ра проскакали вслед за Вереминтом, обогнали его и прогремели по направлению к Роковому Отступлению.

Впереди, под последней дневной тенью скал, хилтмарк Кеан направлял своих последних воинов в каньон. Взбешенные тем, что от них уходила такая большая добыча, креши завыли и бросились в погоню за Лордом Вереминтом.

Его мустанг бежал твердо и резво. Но он был уже изнурен; креши медленно приближались к нему. До того, как он прошел половину пути до Отступления, Трой заметил, что он потерял часть стремительности.

Трой позвал кого-нибудь помощь, но Стражи Крови не ответили. Только Томин, Страж Крови, отвечающий за Вереминта, остался позади. Трой в негодовании двинулся обратно, но Морэм остановил его возгласом:

— В этом нет необходимости!

Томин ждал до самого последнего момента, до того, как креши стали бросаться на пятки мустанга. Затем он пересадил Лорда на своего собственного ранихина и погнал по направлению к Отступлению. Почти сразу мустанг с криками упал под лавиной волков. На мгновение тень утеса стала красной в видении Троя. Но затем упругий бег Мехрила отвлек его от криков, развернул вдоль направления расселины в скалах. Он понесся в глубокой темноте теснины. Кроме луча света где-то впереди, он ничего не мог разглядеть. Резкая перемена в воздухе вызвала у него ощущение, что он был на дне. Грохот копыт отражался от скал по обеим сторонам, и позади эхо настойчиво смеялось карканьем воронов. Он чувствовал приливы темноты над головой. Когда он добрался до конца Отступления в тусклый, поздний свет дня, то облегчение почти ослепило его.

Пока он еще двигался вперед, Первый Хафт Аморин пронзительно крикнула, и тысячи воинов бросились от скал с обеих сторон, чтобы перегородить проход. Несмотря на прямо-таки исходящую от них сильную утомленность, они бежали твердо и быстро заняли позиции, создав полукруг перед окончанием каньона, делая западню.

Моментом позже первые креши вышли, завывая, из Отступления и кинулись на них. Весь полукруг воинов содрогнулся под ударом этого нападения. Но у Аморин было восемнадцать Дозоров, поставленные так, чтобы отразить эту бешеную атаку. Полукруг выгнулся почти в круг, но не сломался.

С усилием Трой взял себя в руки и остановил ранихина. Где-то сзади он услышал рявканье Лорда Вереминта:

— Отпустите меня! Что я — ребенок, что меня должны держать?

Трой мрачно усмехнулся, затем вывел Мехрила к полукругу и расположился так, что стал готов помогать своим воинам, если волки пересилят их. Он жаждал увидеть, что же творится в западне, но те ,нота Отступления была недоступна его зрению.

Вскоре, однако, он смог услышать звуки сражения, отражаемые тесниной. Над шумом сдерживающего атаку полукруга он различил мощное грубое рычание; креши в Отступлении обнаружили, что их атакуют сверху двадцать Боевых Дозоров, укрытые стенами каньона. Рычание содержало пока только удивление и свирепость, но не страх; волки еще не поняли грозящей им опасности.

Юр-вайлы были благоразумнее. Их команды прорезали ярость волков. И вскоре вой изменился. Креши со страхом начали понимать причину ликования воронов. И нытье юр-вайлов становилось более свирепым, более отчаянным. В узком ущелье они не могли использовать свой боевой порядок клином и стали без этого уязвимыми для стрел, копий и кидаемых камней.

Охваченная смятением, клинообразная масса волков начала распадаться.

Как только клин распался, страх и нерешительность пересилили волчью ярость от запаха крови. Креши отделились от изорванной в клочья передовой части отряда и попытались спастись бегством через каньон.

Но, стиснутые паникой других членов своего отряда, они только мешали им и делали юр-вайлов более уязвимыми. И смерть сыпалась на них сверху, как и глумление ворон. Безумная ярость бешеного сражения с врагами сделала их безразборчивыми, и креши начали атаковать сдерживавших их юр-вайлов. Ни волки, ни юр-вайлы не спаслись. Когда битва закончилась, весь авангард армии Душераздирателя лежал мертвым в Роковом Отступлении. На мгновение тихой горечи над полем битвы даже вороны хранили молчание. Затем в каньоне эхом разнеслись радостные восклицания. Боевые Дозоры громко отвечали на них, подтверждая окончание битвы в Роковом Отступлении. И вороны начали опускаться на дно ущелья, чтобы попировать над отродьями Демонмглы и крешами.

Трой не сразу осознал, что Аморин находится рядом с ним. Когда он повернулся к ней, то почувствовал, что улыбается как сумасшедший, но даже без своих солнцезащитных очков он не стал бы сейчас тревожиться об этом.

— Поздравляю, Аморин, — сказал он. — Вы отлично справились с этим. Вечерний туман был так густ, что ему пришлось спросить ее о раненых.

— Мы потеряли несколько воинов, — ответила она с мрачным удовлетворением. — Твой военный план был очень хорош.

Но ее похвала только напомнила ему об оставшейся армии Лорда Фаула и о предстоящем тяжелом испытании для войска. Он покачал головой. — Этого не достаточно. — А затем, объяснив, что он имел в виду, он сказал ей:

— Передай мою благодарность воинам, Первый Хафт. Накорми их и устрой на ночлег — сегодня они сражаться больше не будут. Когда об этом будет позабочено, мы соберем Совет.

Взгляд Аморин показал, что она не поняла его замыслы, но она без вопросов отсалютовала ему и пошла выполнять распоряжение. Густой туман в миг поглотил ее. Темнота тут же надвинулась на него, как если бы была войском, движимым ветром. Он подозвал Руэла и попросил Стража Крови проводить его к Лорду Морэму.

Они нашли Морэма около маленького лагерного костра на подветренной стороне западного склона. Он бдел возле Лорда Каллендрилла. Каллендрилл пришел в сознание, но его кожа была бледна как гипс, и он выглядел слабым. Морэм готовил на костре немного мясного бульона, и сделал массаж Каллендриллу, когда бульон был приготовлен. Лорд Каллендрилл слабо поприветствовал вомарка, и Трой радостно ответил на его приветствие. Он был доволен. Ему было отрадно видеть, что Каллендрилл ранен не смертельно, но ему был нужен Лорд Морэм. Ему была нужна любая помощь, какую он только сможет найти. И у него было еще кое-что для обсуждения, более важное, чем его потребность в помощи. Уверившись, что Лорд Каллендрилл был на пути к выздоровлению, он попросил Морэма отойти для беседы с глазу на глаз.

Он молчал до тех пор, пока они не отошли за пределы слышимости из лагеря войска. Затем он начал утомленно:

— Морэм, мы еще далеко не закончили. И мы не можем остановиться на этом. — И без перехода, как бы не меняя темы разговора:

— Что мы будем делать с Лордом Вереминтом? — Один из нас должен сказать ему о Шетре.

— Я сделаю это, если хочешь. Я, вероятно, заслужил это.

— Я сам поговорю с ним, — сухо проворчал Морэм.

— Хорошо. — Трой испытал резкое облегчение от освобождения от этой ответственности. — Так вот, насчет того, что рассказал нам Тулл… Мне не нравится идея сообщить всем, что эта миссия… — Он с трудом смог заставить себя произнести эти слова. — …Что великаны мертвы. Я не думаю, что будет способствовать подъему духа Боевой Стражи, если воины будут знать, какая судьба постигла миссию. Это уже чересчур. Захват Опустошителями трех великанов — даже этого более чем достаточно. Для них это известие будет куда более плохим, чем для меня.

Морэм мягко выдохнул:

— Они заслужили знать правду.

— Заслужили? — Глубокое чувство виновности Троя трансформировалось в злобу. — Что они заслужили — так это победу. Ради Бога, не говорите мне, что они заслужили. Сейчас уже несколько поздновато начинать заботиться о том, чтобы они что-то знали или чего-то не знали.

Ведь и сам ты до сих пор хранишь от меня какие-то свои секреты. Так что об этом держи свой рот закрытым.

— Такое решение было принято Советом. Ни один человек не имеет права замалчивать то, что знает, от других. Нет никого, кто был бы достаточно мудр для этого. — Морэм говорил это, как если бы боролся с самим собой.

— Но для этого сейчас совсем не время. Если же ты хочешь поговорить о правах, то ты не имеешь права разрушать, деморализовывать мою армию.

— Мой друг, таишь ли ты, страдая, какие-то знания, вредные для тебя самого?

— Откуда же мне знать это? Возможно, если бы ты раньше сказал мне правду об Этиаран, мы сейчас не были бы здесь. Возможно, я бы испугался риска. Ты потом когда-нибудь скажешь мне, хорошо это или плохо. — Затем его гнев смягчился. — Морэм, — в качестве доказательства он выставил довод, — они уже на грани. Я уже подтолкнул их на грань. А мы еще не закончили. Я как раз и хочу избавить их того, что может причинить им такую боль…

— Хорошо, — выдохнул Морэм тоном защитника. — Я не скажу им о великанах.

— Спасибо, — благодарно сказал Трой.

Морэм проницательно взглянул на него, но из-за темноты не смог разобрать выражение лица Лорда. На мгновение он испугался, что Морэм собирается рассказать ему сейчас еще что-то, раскрывающее прошлые тайны Трелла, Елены и Кавинанта. Он не хотел слушать об этом сейчас, когда и так был перегружен сверх меры. Но наконец Лорд молча повернулся и направился назад, к Каллендриллу. Трой последовал за ним. Но по пути он остановился поговорить с Террелом, старшим в Страже Крови.

— Террел, я хочу, чтобы ты послал разведчиков на Южные Равнины. Я не ожидаю армию Фаула раньше завтрашнего утра, но нам не следует оставлять им даже малейшего шанса, хотя все воины очень устали. И еще, если Фаул или Душераздиратель или кто-либо из их команды пошлет какой-либо отряд сюда в разведку, надо быть уверенным, что они узнают, что мы здесь. Я хочу, чтобы они не имели никаких сомнений о том, где нас искать.

— Да, вомарк, — сказал Террел и пошел отдавать распоряжения. Трой и Морэм вернулись к своему лагерному костру. Здесь они застали Лорда Вереминта, кормящего Каллендрилла. Он черпал ложкой бульон и подносил его к губам Каллендрилла. При этом хищнолиций Лорд уговаривал его глубоким низким раздраженным голосом, как если бы его гордость была уязвлена, но его движения были мягкими и он не отказывался от задачи Морэма. Он парил над Каллендриллом до тех пор, пока бульон не восстановил прикосновение цвета на его бледных щеках. Затем Вереминт встал и сказал скрипучим голосом:

— Тебе следовало бы быть менее безрассудным, ты рожден не ранихином. Тебе следует поучиться у менее прыткого мула ограничивать собственную силу.

Перевернутое повторение обычной присказки Вереминта о самом себе лишило Лорда Морэма самообладания. Стон вырвался из его рта, и глаза его наполнились слезами. На мгновение казалось, что он лишился своей храбрости, и он приблизился к Вереминту, как если бы пробирался ощупью через слепоту горя. Но затем он взял себя в руки, неуклюже улыбнулся в ответ на грубый взгляд удивления, коснувшийся на мгновение лица Вереминта. — Пойдем, мой друг, — прошептал он. — Я должен поговорить с тобой. Вместе они ушли в ночь, оставив Троя заботиться о Каллендрилле.

Бледным голосом Каллендрилл спросил:

— Что случилось? Что так беспокоит Морэма?

Трой сел напротив Лорда. Он был полон всем тем недобрым, что так его беспокоило. Он сглотнул несколько раз перед тем как смог найти свой голос чтобы сказать:

— Ранник вернулся от миссии Корика. Лорд Шетра погибла в Сарангрейвской Зыби.

Он был благодарен тому, что Каллендрилл не заговорил. Он не думал, что смог бы вынести его замечания так же, как боль. Они сидели оба в молчании до тех пор, пока Морэм не вернулся один. Морэм выглядел виноватым, как если бы был побит дубинками. Круги вокруг его глаз были красными и опухшими. Но сами его глаза светились большой силой, и его взгляды били как дротики. Он ничего не сказал о Лорде Вереминте. Слова не были необходимы, выражение лица Морэма и так показывало, как Вереминт принял известие о гибели своей супруги.

Успокоившись, Морэм сел возле еды, готовящейся для него и Троя.

Их принятие пищи происходило при подавленном настроении, но по мере того как он ел, Лорд Морэм постепенно справился с собой, расслабил боль на своем лице. Присматриваясь к нему, вомарк Трой постепенно укреплял себя для конфиденциального тона, в котором он будет нуждаться, когда Совет начнется. Он не хотел показывать свои сомнения, не хотел заставлять свою армию расплачиваться за его личную дилемму и несоответствие своим обязанностям. Когда хилтмарк Кеан приблизился к костру и провозгласил, что все хафты готовы, и Трой, и Морэм ответили ему твердо, спокойно.

Лорд кинул большую связку хвороста в огонь, пока Кеан собирал своих офицеров в широкий круг возле них. Но несмотря на пламя костра, хафты выглядели для Троя туманными и бестелесными. В неразумное мгновение волнения ему показалось, что они обратились в иллюзию и исчезнут, стоит ему сказать им, что им предстоит сделать. Н . он укрепил себя. Хилтмарк Кеан и Первый Хафт Аморин стояли подобно колоннам около него с одной стороны, а Лорд Морэм — с другой.

— Хорошо. Итак, мы здесь. Несмотря ни на что, мы совершили нечто, что любой из нас считал невозможным. Перед тем, как мы пойдем дальше, я хочу поблагодарить вас за все, что вы уже сделали. Я горжусь вами больше, чем я даже могу выразить. — Пока он говорил, он сопротивлялся соблазну нагнуть свою голову, как если бы стыдился неприкрытого отсутствия глаз. Но усилием воли заставил себя держать голову прямо и продолжал:

— Но я скажу вам прямо — мы далеко еще не победили в этой войне. Мы положили хорошее начало, но это — лишь только начало. В дальнейшем все будет гораздо хуже. — Его голос на мгновение пропал, и он сделал паузу, скрывая это. — Все происходит не так, как я планировал.

Хилтмарк Кеан, Первый Хафт Аморин — вы сделали все, что могли, все, что я просил. Но происходит все не так, как я планировал.

Однако — в первую очередь о главном. У нас есть о чем послушать.

Хилтмарк, ты будешь первым?

Кеан кивнул и вступил в круг. Его прямоугольное, обрамленное белыми волосами лицо было покрыто полосами въевшейся грязи и крови и проявляло сильно утомление, но его открытый взгляд был твердым. На грубом простом языке он описал все, что случилось с его командой с тех пор, как он покинул Ревлстон на плоту и поспешил в долину Мифиль, блокаду этой долины, дальнейшее развитие битвы; как Душераздиратель, захвативший тело великана, о котором говорила гривомудрая Печаль, организовывал успешные попытки сломить сопротивление защитников. В течение пяти дней воины, Стража Крови и два Лорда противостояли пещерникам, крешам, юр-вайлам и уродливым созданиям, порожденным Камнем Иллеарт.

— Но на шестой день, — продолжал Кеан, — Душераздиратель пошел против нас сам. — Сейчас его голос выражал усталость от долгих сражений и потерю воинов. — С помощью силы, названия которой я не знаю, он вызвал против нас свирепую бурю. Отвратительные создания, подобные тем, о которых говорила гривомудрая Печаль, накинулись на нас с неба. Они посеяли страх среди наших мулов, и мы отступили. Тогда Душераздиратель послал крешей и юр-вайлов преследовать нас. Снова и снова мы пытались сражаться, чтобы задержать врагов, снова и снова нас пересиливали. Часто мы высылали вперед всадников, чтобы дать предупреждение, но все посланники были убиты — орды летающих диких обжор атаковали их с неба и уничтожали их всех, хотя некоторые из них были Стражами Крови.

Мы сражались до последнего, — заключил он. — И вот мы здесь. Но половина Стражей Крови и восемь Боевых Дозоров уничтожены. И наши лошади почти на последнем издыхании. Многие лошади уже не могут держать седоков, и все они нуждаются в долгом дне отдыха. Следующее сражение может быть проведено только пешими воинами.

Закончив, он вернулся на свое место в круге. Его храбрость была очевидной, но когда он шел, то казалось, что его квадратные плечи несут больший вес, чем он мог выдержать. И поскольку Трой не смог найти достаточных слов признательности и благодарности, он ничего не сказал.

Молча он кивнул Первому Хафту Аморин. Она описала кратко последние несколько дней марша Боевой Стражи, затем доложила о текущем состоянии армии.

— Вода и алианта не в изобилии здесь, в Роковом Отступлении. Боевая Стража принесла с собой пищу, которую можно растянуть на пять или шесть дней — не больше. И сами воины сильно изнурены походом. Даже раненные страдают от истощения. У многих воинов есть нарывы на плечах и ногах — нарывы, которые не заживают. Самые слабые умерли во время нашего последнего перехода к Роковому Отступлению. Еще многие умрут, если войско теперь не отдохнет.

Ее слова смутили Троя, они были полны неумышленного упрека. Он был вомарком. Он обещал победу, и люди верили ему. И сейчас он испытывал сильное желание посрамить себя, сказать хафтам, как сильно он ошибся в расчетах. Но в это время заговорил Лорд Каллендрилл. Раненый Лорд опирался на двух Стражей Крови, но он заставил свой ослабший голос быть достаточно громким, чтобы его услышали.

— Я могу сказать о силе, для которой хилтмарк Кеан не нашел названия. Я все еще не могу понять, как Презирающий одолел великанов это выше моего понимания — но Душераздиратель и в самом деле имеет тело великана и обладает великой силой. Он носит с собой кусок Камня Иллеарт.

Лорд Морэм болезненно кивнул. — Увы, мои друзья, — сказал он, — это черное время для Страны. Опасность и смерть подстерегают нас на каждом шагу, и нет защиты от этой напасти. Слушайте меня, я знаю, как этот великан — Душераздиратель — был обращен против нас. Произошло это в результате совместного действия Камня и Опустошителей. Против любого из них в отдельности великаны могли бы устоять — они сильны и самоуверенны. Но вместе!.. Кто в Стране может выстоять против этого? Поэтому великан и носит кусок Камня Иллеарт, чтобы власть оставалась над ним и Опустошитель обладал дополнительной силой. Меленкурион абафа! Это величайшее зло. — Мгновение он стоял в молчании, как бы давая наполненным тревогой хафтам ощутить величие того зла, которое он описал. Но когда он заговорил снова, его глаза блеснули и обежали круг хафтов. — И так бывает всегда, когда мы имеем дело с Презирающим. Не позволяйте знанию об этом ослепить или ослабить вас. Лорд Фаул ищет пути превратить все доброе в Стране в плохое и испорченное. Наша задача понятна. Мы должны найти силы, чтобы превратить плохое и испорченное в доброе.

Для этого мы и сражаемся. И если мы сейчас дрогнем, мы сами станем подобны Душераздирателю — станем, сами того не желая, врагами Страны. Его слова обнадежили хафтов, помогли им утвердиться в своем решении. Однако до того, как он или Трой успели продолжить, Лорд Вереминт грубо спросил:

— Так что с великанами, Морэм? Что с миссией? Как много еще других душ было уже потеряно в пользу Презирающего?

Вереминт вступил в круг напротив Троя, пока говорил Лорд Каллендрилл. Затуманенность взора Троя мешала ему видеть выражение лица Вереминта, но когда Лорд заговорил, голос его был полон горечи.

— Ответь, Морэм, пророк и предсказатель! Гирим тоже умер? Живы ли еще хоть кто-то из великанов?

Трой воспринял горечь в словах Вереминта как нападение на Боевую Стражу, и он использовал слова как кнуты, чтобы ударить в ответ.

— Не это должно волновать нас сейчас. Мы все равно ничего не сможем сделать с этим. Сейчас мы — здесь, и мы собираемся здесь выжить или умереть! А не интересоваться тем, что случилось где-то еще. — В душе он почувствовал, что предал великанов, но у него не было выбора. — Все, что мы должны сейчас делать — это бороться. Вы слышите меня?

— Я слышу. — Лорд Вереминт замолчал, как если бы понял причины горячности Троя, и вомарк воспользовался случаем поменять тему разговора.

— Хорошо, — сказал он. — По крайней мере, сейчас мы знаем, где мы стоим. А теперь я скажу вам, что мы при этом будем делать. У меня есть план, и с помощью Лорда Морэма я заставлю этот план сработать.

Успокоив себя, он продолжил более сдержано:

— На ночь мы останемся здесь. Душераздиратель и его армия, вероятно, не доберутся сюда раньше завтрашнего полудня. К этому времени мы будем уже давно в пути.

Хафты моментально стали выглядеть удивленными и часто заморгали, поскольку поняли, что только что он объявил очередной переход. Затем некоторые из них громко проворчали, другие отпрянули, как если бы он ударил их. Даже Кеан открыто поморщился. Трой хотел поторопиться с объяснениями, но сдержал себя до тех пор, пока Аморин не шагнула вперед и запротестовала:

— Вомарк, не скороспелый ли это план? Воины выкладывались из последних сил, чтобы успеть достигнуть Рокового Отступления, как вы приказали. Почему же теперь мы должны покинуть его?

— Потому что армия Фаула чертовски велика! — Он не хотел кричать, но все же не смог сдержаться. — Мы убили десять тысяч крешей и две тысячи юр-вайлов, но остальная армия все еще цела. Она не в три раза больше нашей, и даже не в пять раз. Душераздиратель имеет двадцатикратный перевес! Их больше в двадцать раз! Я видел их. — Он приложил усилия, чтобы сдержать свою бессмысленную ярость, и погасил ее. — Мой старый план был до сих пор хорош, — продолжил он, — но он не был рассчитан на то, что армия Фаула так велика. Сейчас есть два варианта развития событий. Если этот великан двинет сюда армию численностью десять или двадцать тысяч, сражение растянется на недели. Но пищи у нас есть только на шесть дней — мы будем здесь умирать с голоду. И если он закроет проход одним большим взрывом, он будет контролировать оба конца Отступления. Тогда мы окажемся в западне, и он постепенно уничтожит нас всех. Так вот, слушайте меня! — вскричал он снова, глядя на сконфуженных хафтов. — Я не могу позволить устроить над нами бойню, пока хоть что-то может помешать этому — вообще хоть что-то! А у нас это что-то есть — хотя лишь только одно! Но у меня есть более чем один козырь в этой игре, и я смогу реализовать все их только если буду иметь поддержку каждого из вас.

Он оглядел круг, пытаясь придать своим невидящим глазам авторитетный, командный взгляд, наполненный той силой, которая заставляет Боевую Стражу слушаться его.

— Марш мы начинаем завтра на рассвете.

Ночная темнота окружала его, но в свете костра он мог видеть лицо Кеана. Старый ветеран боролся с собой, пытаясь найти силы принять это его новое требование. Он плотно закрыл свои глаза, и все хафты ждали его, как если бы он хранил мужество всех их в своих руках, утверждая или же отрицая то, что он полагал неподходящим. Когда он открыл глаза, его лицо казалось обвисшим от утомления. Но его голос был тверд.

— Куда нам надо идти, вомарк?

— Сначала идем на запад, — быстро ответил Трой. — К тем древним руинам. Это будет не слишком плохо. Если мы распределим все правильно, то сможем идти медленнее, чем нужно было бы для такого дальнего перехода.

— Ты расскажешь нам свой план?

— Нет. — Трой хотел бы сказать Если я скажу вам, вы так ужаснетесь, что ни за что не последуете за мной, но вместо этого добавил: Я хочу хранить это пока только в себе — пока все не будет готово. Вот только должны верить мне. — Самому себе он казался человеком, который свалился с дерева и кричит людям над ним, которые, как и он, падают вниз, что поймает их.

— Вомарк, — твердо сказал Кеан, — ты знаешь, что я всегда верю тебе. Мы все верим тебе.

— Да, я знаю, — вздохнул Трой. Вдруг утомленность нахлынула на него, и он не смог услышать свой голос. Он сам еле держался на ногах после долгого пути, проделанного с тех пор, как он покинул Ревлстон.

Ошибки в расчетах лишали его идеи жизненности, отбирали у них спасительность. Он сам удивился, как много еще вещей ему придется отторгнуть от себя, прежде чем эта война будет завершена. За время долгой паузы он нашел в себе достаточно энергии, чтобы сказать:

— И еще одно.

Это должно будет быть сделано — иначе у нас не будет совсем никаких шансов. Надо будет, чтобы кто-то попытался удержать Отступление, заставил Душераздирателя думать, что мы еще здесь, и осторожно заманил его вниз. Это будет самоубийством, поэтому для этого нужны добровольцы. Двух или трех Боевых Дозоров будет достаточно, чтобы все это сработало. Кеан и Аморин приняли это флегматично — они были воинами, хорошо знакомыми с этим типом мышления. Но до того, как Трой смог сказать еще что-нибудь, в круг ворвался Лорд Вереминт.

— Нет, — рявкнул он. — Никто не останется здесь. Я не позволю этого.

Сейчас Трой ясно мог его видеть. Его грубое лицо смотрелось с такой четкостью, будто было только что снято с точильного камня, и глаза его ярко сверкали. Горло Троя резко пересохло. С затруднением он сказал:

— Лорд Вереминт, прошу прощения, но у меня нет выбора. Этот марш-бросок убьет воинов, если они будут двигаться достаточно быстро, поэтому кто-то должен оттянуть время. — Тогда это сделаю я! — Голос Вереминта был груб. — Я буду удерживать Роковое Отступление. Эта задача — как раз для меня.

— Ты не сможешь, — определил Трой, почти заикаясь. — Я не могу позволить тебе это. Ты мне еще будешь нужен для другого. — Будучи не в силах сдержать силу взгляда Вереминта, он повернулся за поддержкой к Лорду Морэму.

— Вомарк Трой говорит правду, — сказал осторожно Морэм. — Смерть не исправит твоего горя. И ты еще будешь очень нужен в дальнейшем. Ты должен идти с нами.

— Именем Семи! — вскричал Вереминт. — Вы не слушаете меня?! Я сказал, что я остаюсь! Шетра, моя супруга, потеряна навсегда! Она, которую я любил все своей силой — и этого было мало. Меленкурион! Не говори мне, чего я не могу или не должен! Я остаюсь! Не надо оставлять здесь никаких воинов. Морэм урезал его:

— Лорд Вереминт, ты действительно полагаешь, что сможешь разгромить Душераздирателя?

Но Вереминт не ответил на этот вопрос. — Выздоравливай, Каллендрилл, — сказал он резко. — Ты мне завтра понадобишься. И отзовите Стражей Крови с Равнин. Я начну на рассвете. — Затем он, слегка покачиваясь, осторожно вышел из круга в ночь.

Его уход смутил и ослабил Троя. Он почувствовал, как участь войска уже ложится на его плечи, и это согнуло его так, что он двигался, как если бы был дряхлым. Смущение и усталость сделали его непригодным для речей, и он резко распустил хафтов. Как только он сделал это, то почувствовал, что не совсем прав по отношению к ним. Они нуждаются в нем, чтобы он руководил ими, был той сильной личностью, вокруг которой они могли бы объединиться. Но у него самого не было сил. Он пошел к своему одеялу, как если бы надеялся, что какая-то доля силы духа придет к нему во сне. От истощения он сразу же заснул, и спал до тех пор, пока для него было возможно спать — до восхода солнца над горами, заполнившего его мозг цветами и формами. Когда он поднялся, то обнаружил, что пока он спал, Боевая Стража уже сняла лагерь и начинала марш-бросок. Уже последние Боевые Дозоры неуклюже выбирались из Рокового Отступления. Они еле тащились, словно бы их калечило продвижение по сухим, бледно-серым землям Южных Пустошей.

Страдая от своей слабости, он схватил несколько кусков пищи, предложенных ему Руэлом, затем заторопился к Отступлению. Здесь он обнаружил Каллендрилла и Морэма с небольшой группой Стражей Крови. Лорды взобрались на скалы по разные стороны южного конца ущелья так высоко, как только позволял склон из щебня, и там стали усердно работать своими посохами, превращая окружающий их воздух в туман. Далеко за ними, в самом Роковом Отступлении, Лорд Вереминт карабкался, преодолевая скалы и осыпающийся глинистый сланец. По мере продвижения он размахивал своим пылающим посохом словно факелом, будто сражаясь с темнотой скал. Только Томин следовал с ним.

Трой поднялся и посмотрел на Каллендрилла. Раненный Лорд выглядел изможденным, усталым, и на его бледном лбу блестел пот, он но упорно делал свое дело и крепко держал свой посох. Трой поприветствовал его, а затем стал перебираться на другой склон, чтобы присоединится к Лорду Морэму.

Добравшись до Морэма, он сел и стал наблюдать, как опускался в ущелье и принимал определенную форму туман. Получилось так, что он медленно вращался, как большое колесо, стоящее вдоль прохода в конце Отступления. Это колесо по своей ширине хорошо подходило к стенам из камня и щебня, так что оно плотно блокировало дно ущелья, и при этом будто бы висело на стержне, проходящем между Морэмом и Каллендриллом. За всем этим Трой мог видеть только пустое Отступление — совершенно черные тела мертвых юр-вайлов и волков — и одинокий Лорд, пробивающийся то с одной, то с другой стороны ущелья с пламенем в руках, прыгающим подобно дикой метле. Вскоре, тем не менее, и Морэм и Каллендрилл закончили свои старания. Они воткнули свои палки по краям тумана словно якоря, и улеглись прямо там же, где и были, отдохнуть. Лорд Морэм при этом устало поприветствовал Троя.

После минутного колебания Трой качнул головой в сторону Вереминта.

— Что он делает?

Морэм закрыл глаза и сказал, словно отвечал Трою:

— Мы создали Слово Предупреждения.

Обдумывая, как перефразировать свой вопрос, Трой спросил:

— Ну и что из этого?

— Оно запирает Роковое Отступление.

— Как же это может сработать? Я же вижу его. Этим мы не удивим Душераздирателя.

— Твое зрение в чем-то гораздо проницательнее, чем у других. Я Слово не вижу.

Трой нерешительно спросил:

— Там остался еще кто-нибудь кроме Вереминта?

— Нет, все воины ушли. Разведчикам был дан сигнал к возвращению.

Никто теперь не сможет пробраться через это место, не потревожив Слово.

— Итак, он закрыл его собой — он закопался там.

— Да, — Морэм выдавил это слово сердито.

Трой вернулся к своему первому вопросу:

— Что он надеется выиграть этим? Это самоубийство.

Морэм открыл глаза, и Трой почувствовал силу взгляда Лорда:

— Мы выиграем время, — сказал Морэм. — Ты говорил о том, что нам нужно время. — Он вздохнул и взглянул вниз, в ущелье. — А Лорд Вереминт, супруг Шетры, завершит свои страдания.

Пораженный, Трой наблюдал за Вереминтом. Хищнолиций Лорд не производил впечатление человека, ищущего успокоения. Он пробирался вниз и вверх вдоль осыпающихся краев ущелья, пробивал себе путь по глинистому сланцу, мертвым костям и через наблюдающую тишину черных ворон, как если бы он был каким-то безумцем, идущим по царству мертвых. Он изнурял себя. Шаг его уже был неустойчивым, он несколько раз падал. Он пока не прошел и трети длины Рокового Отступления от невидимого клубка Слова. Но сила еще оставалась в нем, и безжалостное принуждение воли заставляло его идти дальше. На протяжении всего утра он продолжал свое чудное продвижение вдоль ущелья, останавливаясь лишь изредка, чтобы принять воды и поесть драгоценных ягод, подносимых ему Томином. К полудню он был уже почти на последнем издыхании.

Сам идти он уже больше не мог. Он был вынужден опереться на Томина, который, еле ковыляя, тащился вместе с ним вверх и вниз по склонам к северному концу ущелья, посох Лорда все еще мерцал и дымился. Несколько воронов вылетели из своих высоких гнезд и кружили над ними, будто хотели знать — долго ли они еще продержатся. Но Вереминт шел дальше, сила, горевшая в нем, не давала ему покоя.

Но все же он был вынужден оставить последние несколько ярдов Отступления непройденными. Томин указал ему на поднимающийся клуб пыли, оповещающий о приближении армии Душераздирателя. Вскоре появилась первая волна желтых волков. Лорд Вереминт прекратил свою работу, выпрямился, расправил плечи, отдал Томину последний приказ. Затем он вышел из Рокового Отступления, чтобы встретиться с армией Презирающего.

Широкий передний ряд волков кинулся к нему, к неожиданной желанной добыче. Но в последний момент они заволновались, остановились. Его неуклонная решимость привела их в колебание. Хотя они яростно сверкали глазами и огрызались, но не бросались в атаку. Они окружили двоих мужчин и бегали вокруг них, завывая, пока остальные части армии приближались к ним.

Армия Душераздирателя надвигалась с северо-востока до тех пор, пока ее темная масса не заполонила все до горизонта, и тяжелые шаги такого огромного числа ног сотрясали землю. Орда Презирающего, казалось, покрыла всю равнину, и это неимоверное количество принизило Лорда Вереминта подобно сравнению с океаном. Затем вперед вышел великан, пиная волков, освобождая себе дорогу, чтобы встать лицом к лицу с Лордом и его Стражем Крови, и один только его размер уже делал этих двух мужчин маленькими и незначительными.

Но когда великан был от него на расстоянии около десяти ярдов, Вереминт сделал запрещающий жест:

— Не подходи ближе, Опустошитель мокша! — злобно прокричал он, — я знаю, ты — Душераздиратель Джеханнум. Уходи! Уходи назад к тому злу, что сотворило тебя. Я запрещаю тебе проходить здесь — я, Вереминт, супруг Шетры, Лорд Совета Ревлстона.

Для тебя здесь нет прохода!

Душераздиратель остановился.

— О Лорд, — сказал он, склонившись над Вереминтом, словно тот был таким маленьким, что разглядеть его можно было лишь с трудом, — я изумлен. — Его лицо было перекошено, и злобный взгляд придавал ему выражение острой боли, будто тело его страдало от присутствия в нем ярости.

Но голос его, казалось, замирал и повисал в воздухе, как в зыбучем песке. В нем была только насмешка и вожделение, когда он продолжил:

— Ты пришел, чтобы пригласить меня на резню твоей армии? Но ты, конечно, знаешь, она слишком мала, чтобы назвать ее армией. Я бился и следовал за тобой от Анделейна, но не думаю, что ты перехитрил меня. Я знал, что ты хотел, чтобы наши армии встретились в Роковом Отступлении, потому что твоя армия слишком слаба, чтобы встречаться где-либо еще. Может быть, ты пришел сдаться, присоединиться ко мне? — Ты говоришь как дурак, — прорычал Вереминт, — ни один друг земли никогда не сдастся тебе или присоединится к тебе. Посмотри правде в глаза и уходи. Уходи, говорю тебе! Меленкурион абафа! — Он внезапно схватил свой посох двумя руками и поднял его над головой:

— Дьюрок минас милл кабаал! Могуществом Земной Силы я приказываю тебе! Для Презирающего здесь не будет победы!

Пока Вереминт выкрикивал эти слова, Опустошитель отступал. Чтобы защитить себя, он засунул правую руку под покров своей кожаной короткой куртки и выхватил гладкий зеленый камень, сияние которого заполнило его огромный кулак. Сверкающее изумрудное пламя играло в его глубинах и испускало пар, словно испаряющийся лед. Ожесточенно сжимая его в кулаке, делая пар все гуще, он заявил:

— Вереминт, супруг Шетры, сотни лиг я гнал перед собой двух Лордов подобно муравьям. Почему ты думаешь, что сможешь сейчас оказать мне сопротивление?

— Потому что ты убил мою жену Шетру! — закричал Лорд в ярости. — Потому что я был недостоин ее всю мою жизнь! Потому что я не боюсь тебя, Опустошитель! Я свободен ото всех ограничений. Ни страх, ни любовь не сдерживают мою силу. Я противопоставляю твоей ненависти ненависть, Опустошитель мокша! Меленкурион абафа!

Его посох завертелся над головой, мертвенно-бледно-голубая молния вылетела из дерева на Душераздирателя. В этот же самый момент Томин бросился вперед, и его пальцы как челюсти вонзились в горло великана. Душераздиратель встретил атаку с легкостью, даже презрительно. Он камнем поймал молнию Вереминта и держал ее, пока она прогорала вокруг его кулака как кадило. При этом голубое пламя превращалось в ослепительно-глубокое зеленое, разгорающееся все сильнее. А другой рукой великан стряхнул Томина со своей шеи с такой силой, что тот упал за Вереминтом.

Затем Душераздиратель вытянул перед собой руку с камнем и отправил изумрудное пламя обратно к Вереминту. Ярость Лорда не дрогнула.

Вскинув вверх посох, он встретил эту молнию его обитым металлом концом. Пламя налетело на препятствие, собралось снова в один ком и зависло над посохом в воздухе. Дикий треск раздавался из дерева по мере того как бушевание силы ослабевало, но посох держался. Вереминт выкрикивал над пламенем слова могущества, пытаясь подчинить его своей воле.

Постепенно зеленый огонь сменился его посохом на голубой. Когда он подчинил пламя, он снова метнул его в Опустошителя.

Душераздиратель снова поймал его и начал смеяться. Атака Вереминта, помноженная на некоторую часть могущества великана, отраженная затем Лордом и снова пойманная Камнем, послужила как бы фитилем для чудовищного по силе могущества. Зеленое пламя стало быстро и жадно расти, пока колонна изумрудного огня не вознеслась в воздух до огромной высоты.

Смеясь, Опустошитель опрокинул этот столб пламени на Вереминта.

Поток могущества как тростинку сломал его посох, сжег дотла его древесину, а затем пламя затопило Лорда, окутало его, приняв в своих очертаниях его форму, затем уплотнилось, стиснуло его и стало подобно зеленому ореолу. Руки Лорда бессильно упали вдоль тела, его голова свесилась вперед так, что подбородок уперся в грудную клетку; он закрыл глаза и безвольно повис в огненном ореоле, будто был к нему пригвожден.

С победным триумфом Душераздиратель воскликнул:

— Ну, что, Вереминт, супруг Шетры! Где же теперь твой вызов? — на секунду его насмешка как бы разлилась в воздухе и отозвалась эхом в горах; он продолжил:

— Я вижу, ты побежден. Но слушай меня, ничтожество. Может получиться так, что я подарю тебе жизнь. Конечно же, чтобы заработать право на жизнь ты должен изменить свою преданность. Повторяй эти слова:

«Я преклоняюсь перед Лордом Фаулом Презирающим. Он — единственное слово правды».

Губы Лорда Вереминта остались крепко сжатыми. Охваченные зеленым огнем мускулы его щек выпятились, когда он стиснул челюсти.

— Говори! — прорычал Душераздиратель. Резко дернув рукой с Камнем, он усилил яркость свечения вокруг Вереминта. Сильная боль агонии разъединила губы Лорда; он начал говорить:

— Я… преклоняюсь…

Он замолчал. И тут Томин вскочил, чтобы выполнить последнюю обязанность. Одним ударом Страж Крови сломал спину Лорда. В мгновение Лорд упал мертвым.

На лице Томина было явное волнение из-за этого убийства, когда он снова бросился и вцепился в горло Душераздирателя. На этот раз атака Стража Крови была столь неистовой и безжалостной, что превысила защиту Опустошителя. Он схватил Душераздирателя за шею, впившись пальцами в кожу великана, с такой страстностью, что Душераздиратель не смог сорвать его. Но затем Опустошитель прибегнул к помощи Камня. Одной вспышкой зеленого пламени он спалил кости Томина в пепел внутри его тела. Страж Крови свалился с него, образовав кучу бесструктурной плоти.

Затем на мгновение Душераздиратель, казалось, сошел с ума. Рыча словно сходящая с гор лавина, он впрыгнул на форму Томина, топтал его, пока бескровные остатки не были втерты в траву. А после этого послал орду завывающих волков в глотку Рокового Отступления. Ведомые его яростью, они слепо ворвались в ущелье и напоролись на Слово Предупреждения. Первый волк, дотронувшийся до Слова, активировал его. В тот же момент скалы стен ущелья, казалось, разнесло на мелкие куски. Сила, которую поместил там Вереминт, обрушила распавшиеся скалы вниз. Смертельный град валунов и глинистого сланца обрушился в ущелье, уничтожая тысячи волков с такой стремительностью, что этой орде удалось издать вой ужаса только один раз.

Когда пыль улеглась, Душераздиратель смог видеть, что Отступление оказалось теперь заблокированным, забитым раскрошенной скалой и щебнем. Его армия могла бы потратить немало дней, пробираясь сквозь это скопление валунов. Внезапное ухудшение ситуации успокоило его. Жажда мести горела в его глазах, но голос был тверд, когда он выкрикивал команды. Он послал вперед грифонов. Тяжело вздымая крылья, с юр-вайлами на спинах, они полетели в Отступление, чтобы сразиться со Словом Вереминта. А за ними Душераздиратель послал своих камнекопов-пещерников — расчищать путь остальной армии.

Принужденные его властью, пещерники работали с безумным энтузиазмом. Много грифонов погибло, налетев, бездумно атакуя, на Слово. Много пещерников было убито друг другом в стремлении расчистить от обломков дно ущелья. Но обладавшие могучим учением юр-вайлы в конце концов сорвали Слово Предупреждения. И пещерники совершали изнурительный подвиг. Если бы им дали достаточно времени, они сумели бы сдвинуть и горы. Сейчас они убирали нагромождения обломков. Они работали не переставая всю ночь и к рассвету вычистили вдоль центральной части ущелья тропу шириной в десять ярдов. Держа Камень высоко над головой, Душераздиратель повел армию вперед через ущелье. На южном конце ущелья он обнаружил, что Боевой Стражи нет. Последние его враги — маленькая группа всадников, среди которых было два Лорда — галопом уносилась прочь вне пределов досягаемости. Он прорычал проклятия им вслед, клянясь, что догонит их и уничтожит.

Но затем его дальнозоркие глаза великана высмотрели Боевую Стражу. До всадников было семь или восемь лиг. Он отметил направление их движения, увидел, куда они направлялись. И опять начал смеяться. Раскаты саркастического смеха и торжества отдавались эхом в горах Рокового Отступления.

Боевая Стража направлялась в сторону Дремучего Удушителя.