25

На следующее утро Кирилл вновь поставил перед собой задачу делать все не торопясь и со вкусом.

Пора, кол тебе в дюзу, избавляться от казарменных привычек и вести себя соответственно социальному статусу безмундирника. Хакерство, правда, от казарменных привычек только выигрывает, но ведь сейчас он, как и вчера, не на работе…

И потому он без спешки сделал зарядку, «совершил утренние туалетные процедуры», без спешки же оделся и пошел в ресторан.

Завтрак проходил тоже без спешки. Хотя Кириллу было интересно, как его найдет Лони Ланимер, если хакер понадобится работодателю. Ну ладно, в такое время догадаться, что он в ресторане, нетрудно. А потом? А если он опять уйдет гулять?

Впрочем, тут Кирилл вспомнил, что у него теперь имеется гражданский персонкодер, а значит, найти его, если он сам не даст команду заблокировать передачу информации о собственном местонахождении, проще простого.

Завтрак был ничем не хуже вчерашнего. Но и ничем не лучше.

Поедая овсяную кашу, Кирилл раздумывал, не полезть ли все-таки в сеть, пощупать, насколько серьезен сетевой ресурс Института каких-то там моделей. А каких, кстати? Внутренних?… Нет, там было другое слово. Какое же? Ах да, вторичных! Так зачем же этот самый Институт вторичных моделей перечислил капралу Гмыре деньги в тот самый день, когда капрал выставил из лагеря своего подчиненного?

Нет, надо с этим разобраться, причем так, чтобы об этом не знал Лони Ланимер. Может хакер иметь в сети собственные дела? Несомненно может.

В общем, решение было принято.

Однако, пока Кирилл, расправившись с завтраком, поднимался в номер, на него опять снизошел приступ осмотрительности.

Вернувшись к себе, он брякнулся на койку и предался размышлениям о недостатках и достоинствах гражданской жизни.

В настоящий момент наблюдался ее главный недостаток — скука. Курсанты в «Ледовом раю» с таким ощущением никогда не сталкивались. Там скучать было некогда. Впрочем, будем надеяться, и ему нудиться не придется, когда работодатель проведет свои проверки.

А может, все-таки попытаться с ним связаться?

Кирилл взялся за персонкодер и послал запрос. Каково же было его удивление, когда оказалось, что работодатель не просто недоступен. Все было куда серьезнее — система сообщила об ошибке номер триста четыре: такого абонента в ее списках не значилось.

Похоже, Лони Ланимер был вовсе не Лони Ланимер. Что ж, он, наверное, прав: бизнес, которым ему приходится заниматься, — штука не менее опасная, чем хакерство. Думается, узнай вчерашний Милан П. Гмулечек, что у него пересчитали деньги в кармане, вряд ли он бы обрадовался. А если этот Гмулечек работает на какую-нибудь бандитскую группировку, которые встречаются и на Марсе, то над господином Лони Ланимером может выстроиться виселица, а на шею его надеться петля из намыленной веревки. В переносном смысле, разумеется. В прямом — воткнут ему нож в печень или прожгут лазерным лучом затылок. А могут и пулю в лоб пустить. Во всяком случае, на Земле огнестрелы из пользования еще не вышли.

Кстати, а что предпримет капрал Гмыря, если узнает, что Кирилл пересчитал денежки в его кармане?

Хотя откуда ему узнать? Следов-то Кирилл не оставил. Вот и не будем об этом думать.

Кирилл поднялся с койки, подошел к шеридану, материализовал триконку дисплея и перевел ее в режим телевещания. Снова прилег.

Пробежался по местным каналам.

В основном, эфирное время занимали блокбастеры. Четыре канала показывали клипы о разгорающейся войне. Один из них так и назывался — «Если завтра война…»

Кирилл посмотрел минут десять.

Муйня полная… Монстры, своей неповоротливостью напоминающие приютских поварих… Бойцы Галактического Корпуса — этакие бравые вояки, умеющие нарушать законы физики. Если главные герой простреливает в прыжке голову шестиметрового монстра (а после боя герои специально говорили о росте уничтоженного врага!) горизонтальным выстрелом через ушную раковину, это означает, что он в полной экипировке прыгает с места в высоту без малого в четыре метра. Понятно, что съемочная бригада изобразит его прыгнувшим и на десять, но кому нужен такой летучий мусор, кол им в дюзу! Пропагандистские поделки… А потом, когда выяснится, что подстрелить монстра гораздо труднее, руководство, которое не подпустят к реальным боям ближе, чем на парсек, насмотревшись таких вот фильмов, начнет сомневаться в героизме бойцов Галактического Корпуса.

Кстати, создатели клипа даже не удосужились узнать, что бойцы ГК называют себя коротким и емким словом «галакты».

Тьфу, матерь вашу за локоток!

Кирилл вновь пробежался по каналам, пока не наткнулся на земные новости.

Земля жила своей обычной жизнью.

На кладбищах хоронили великих стариканов. Никому, кроме ближайших родственников, не известная молодежь крутила свадьбы. То есть показывали-то, разумеется, свадьбу известных молодых людей (дочь президента Туркменистана выходила замуж за сына президентши Шри-Ланки), но на одну такую свадьбу приходятся миллионы празднеств попроще.

Какой-то тип тут же принялся объяснять, что после глубокого кризиса семьи, поразившего христианский мир на рубеже двадцать первого — двадцать второго веков, численность европеоидного населения восстанавливается крайне медленно. С трудом переламывает ситуацию и Церковь Единого Всевышнего, адептами которой себя считают более шестидесяти процентов жителей Земли. Многоженство уже вторую сотню лет прививается с трудом. Лучше дело идет в бывших мусульманских странах, но они и раньше не страдали от низкой рождаемости.

«До демобилизации этот вопрос меня совершенно не волнует», — привычно подумал Кирилл. И вдруг вспомнил, что демобилизация для него уже произошла. И что стоит ему появиться в церкви, как святой отец начнет выспрашивать у нового представителя паствы, что он думает о своих семейных обязанностях.

А что тут думать, если пока не ясно даже, стоит ли менталотравматику заводить хоть одного ребенка. Надо будет проконсультироваться у врачей. Впрочем, об этом пусть думает его будущая жена, если таковая существует. Еще не хватало ему сейчас забивать голову детьми!

И вообще — он не житель Средней Азии, плодить нищету не станет.

Он выключил вещание и вновь задумался, чему посвятить день.

А задумавшись, заснул.

Разбудил его сигнал интеркома.

На дисплее появился дежурный портье, бритоголовый тип с излишне радушной физиономией:

— Господин Кентаринов, вас ждут.

Неторопливость слетела к Кирилла, как метеор с ночного неба.

— Кто ждет?

Ланимер бы ждать не стал, сразу поднялся в номер. Значит…

— Девушка.

Сердце свалилось в живот и вспрыгнуло на прежнее место.

— Что за девушка?

Портье пожал плечами:

— Обычная девушка. Правда, в военной форме.

Оживление сразу куда-то испарилось. Сандру бы даже этот бритоголовый не назвал «обычной». Наверное, Ксанка приперлась, разыскала…

— Пусть поднимается в ресторан. Я буду там через пять минут.

— Она уже вышла, — покачал башней портье. — Сказала, подождет вас на улице.

Конечно, можно и не ходить. Как говорит Спиря, не сахарная — не растает. Посидит на скамейке, поймет, что обломилось, и утопает… А впрочем, лучше встретиться. Чтобы объясниться. Раз и навсегда! Теперь-то между безмундирником Кентариновым и курсанткой Заиченковой вообще ничего общего быть не может. По определению. Из-за разницы в социальных статусах, как заявило бы Его дерьмочество. Из-за определенного различия в испытываемых эмоциях, как сказал бы Айболит…

Кирилл неторопливо (не сахарная, не растает!) сполоснул холодной водой лицо и спустился вниз. Портье кивнул ему и махнул рукой в сторону выхода. Кирилл вышел на улицу. Огляделся.

На скамейках перед отелем сидели разные люди, но знакомых никого не было.

Кирилл повернул назад, собираясь расспросить портье, кто приходил.

— Эй, Кент!

Голос был знакомый и не просто знакомый, а…

Кирилл обернулся.

На противоположной стороне улицы стояла Сандра. Улыбалась во всю ширь большого рта. На лице — как и положено курсанту — ни следа косметики. Выходной китель обтягивает грудь, а юбка — корму. Удивительное дело, в каждодневных курсантских штанах метелки выглядят совсем иначе…

Но наряд ей очень идет — как будто Сандра рождена для того, чтобы носить военную форму.

Сердце вновь проделало становящийся уже привычным кульбит.

Кирилл пересек улицу, подошел к бывшей боевой подруге:

— Привет, Сандра! Как ты меня нашла?

Глупее вопроса было не придумать, однако он ничего не мог с собой поделать.

Впрочем, дрожь в голосе удалось загнать в глотку, и она там притихла, затаилась, готовая в любой момент выскользнуть на свободу.

— Привет, Кир! Через адресную службу.

«Ах да, — тупо подумал он. — Я же недавно сам ответил себе на этот вопрос. Мое местонахождение больше не засекречивается».

Мысль проскользнула и исчезла, оставив в мозгах едва ли не пустоту.

Он робко коснулся локтя девушки:

— В увольнение отпустили?

— Так точно! На вторую половину дня. До двадцати одного ноль-ноль. Отсутствие на вечерней поверке рассматривается как дезертирство со всеми вытекающими последствиями. — Метелка выдала одну из постоянных тирад Его дерьмочества.

Кирилл глянул на персонкодер: четырнадцать тридцать четыре. Вот это соснул!

— А ты чем занят? Не составишь компанию?

У Кирилла опять захолонуло сердце. И висках застучало: бух!… бух!… бух!… Перед внутренним взором промелькнула картинка того их общения, в каптерке хозчасти…

— Составлю. Куда кинем кости?

— Не знаю. Я в этом районе Гагарина не бывала.

— А в увольнение одна двинула?

— Нет, конечно. — Сандра хитро улыбнулась. — Полроты сегодня отпустили. Со мной еще Заича с Артемом были. Но я от них свалила. Спиря мне с самого начала рожки строить начал: у нас, мол, своя свадьба, у тебя — своя. Он же по Заиче просто сохнет. А она — по тебе. С тех пор как тебя… как ты ушел, прокисла до самого грузового трюма.

Кирилл поморщился: меньше всего его сейчас интересовало, по ком сохнет Ксанка. Избави, Единый, от влюбленных в него метелок, а уж от остальных он и сам избавится!

И снова он врал себе. Потому что готов был избавиться от всех, кроме той, что была сейчас рядом.

А что? Почему бы и не повторить чемпионские достижения?

Он глянул на метелку, и теперь взволновалось то, что располагалось гораздо ниже сердца. Кирилл сглотнул:

— Портье назвал тебя обычной девушкой!

Сандра хитро усмехнулась:

— Я ему специально пятеру отстегнула, чтобы не раскололся. Хотела сделать тебе сюрприз.

— И тебе это удалось. — Кирилл вовсю сражался с собственными желаниями, и голос все-таки задрожал.

Метелка снова усмехнулась, но уже без хитрости:

— Так мы пойдем куда-нибудь? Или тут будем торчать, как взгляд из дюзы.

— Да, пойдем. — Кирилл наконец справился с собой. — Только куда?

— А куда угодно. Не мешало бы, кстати, и пообедать. Мы ж перед увольнением не обедали, начальство сэкономить решило… Работу нашел?

— Нашел.

— Угостишь девушку?

— Конечно, угощу. Идем! Есть тут неподалеку одно местечко. Вполне кайфовое.

— И чем там кормят?

— А вот не скажу! Сама увидишь.

Сандра взяла его под руку, и он повел ее вдоль улицы, прекрасно понимая, что выглядит рядом с нею… даже слова не подобрать… Ну как выглядит на улицах города парень в два двадцать ростом рядом с девицей в два сорок? В лагере-то этого не замечаешь, давно уже привыкли друг к другу.

А вот Сандре разница в росте, похоже, была до фомальгаута. Громильша (Кирилл обнаружил вдруг, что едва не забыл эту ее кличку) рассказывала об изменениях, происходящих в лагере.

На морально-воспитательных начали показывать отрывки из фильма «Если завтра война».

— Ну и как? — спросил Кирилл.

Сандра коротко выматерилась.

— Летучий мусор! — Она снова выматерилась. — Наверное, продюсер дал взятку кому-то в комитете по связям общественности и армии.

— Ты мне, случаем, секретную информацию не выдаешь? — спросил Кирилл, усмехаясь.

— Плевала я на такую секретную информацию. Пропагандисты нам лапшу на уши вешают. Хорошо хоть на симуляторах монстры по-другому выглядят… Скоро твое местечко будет?

— Скоро. Вот за тот угол повернем.

Местечко называлось «У Сандро». Кирилл открыл этот подвальчик для себя вчерашним вечером, когда продолжал болтаться по близлежащим кварталам, не зная, как убить время.

Хозяин подвальчика, судя по имени на рекламной вывеске, был итальянец, но, к удивлению Кирилла, тут не подавали ни пиццу, ни пасту, ни кофе по-неаполитански. В меню была сибирская кухня: жаркое из медвежатины, пельмени всех мастей, водка, настоянная на кедровых орешках…

Медвежатина, конечно, прибыла не с Земли, а из ближайшего питомника. А может, ее и вовсе производили из говядины. А кедровку делали из водки сискусственным ароматизатором. Если бы Сандро выписывал настоящую медвежатину и настоящие кедровые орешки, ужин бы стоил несколько сотен кредов.

«Не удивляйся, парень, несоответствию моего имени и содержимого тарелок на столах, — сказал хозяин. — В Гагарине в ходу, в основном, два меню: американская быстрая еда и русская кухня. Ностальгия по родным местам, сам понимаешь… А что касается Сандро, так это жена меня так называет. Она из Падуи, зовут Стефанией. А я — Сашка Васильев из Тобольска».

Кирилл смутно помнил пельмени, сваренные Мамой Дашей, одной из двух приютских поварих, — маленькие клейкие кусочки теста, едва-едва сдобренные фаршем, который пах не столько мясом, сколько луком.

Пельмени от тобольского Сандро оказались в десять раз крупнее и в миллион раз вкуснее…

— Ну как тебе нравится название? — спросил Кирилл, подведя Сандру к рекламной вывеске, над которой крутилась триконка:

— Во, кол им в дюзу! — Метелка выпучила глаза. — Оказывается, я в Гагарине не единственная Сандра.

Они спустились в подвальчик, заняли свободный столик в углу. Сандра принялась с любопытством оглядываться.

Подошла официантка, приняла заказ. Русского она не понимала — общались на инлине.

— Как дела в роте? — спросил Кирилл, когда официантка ускакала на кухню. — Дог по-прежнему лютует?

Сандра обратила на него взгляд больших карих глаз:

— Ты знаешь… Кажется, ему хвост прищемили. В последние два дня сделался вдруг тише воды ниже травы.

— Кто мог прищемить хвост капралу Гмыре?

— Ну уж не наши курсанты, это точно! После того как тебя уволили, у нас одни щенки остались. Вроде Артема Спири. Даже триконки больше никто не вывешивает. Только я… Как тебе такое двустрочие? — Сандра сдвинула брови и продекламировала: — Как у нашего у Дога в штанах хило и убого…

Кирилл коротко рассмеялся.

Хило и убого было в Сандриной вирше. Рифма есть, но ритма… днем с огнем не сыскать, как выражается Спиря! Однако обижать девчонку не хотелось. В конце концов, не всем рождаться поэтами!… Тем более что его гораздо больше занимало не то, как она рифмует слова, а то, чем они займутся, когда уйдут отсюда. И картинки в его воображении возникали нехилые и неубогие…

— Неплохо!… Надо только над ритмом немного поработать… Скажем, «как у нашего у Дога в бриджах все весьма убого»…

— Здорово! — восхитилась Сандра. — Только… он ведь не носит бриджей.

— А на это плевать, — сказал Кирилл. — Образ сохранен, и ритм возник. Автор всегда имеет право на художественный вымысел.

— Завтра же вывешу в столовой… Ты научишь меня создавать триконки с задержкой проявления? Чтобы не поймали с поличным…

— Научу, заметано. Вот только где? Не здесь же! — Кирилл затаил дыхание, ожидая ответа, но тут подошла официантка.

Пока она расставляла на столе тарелки с пельменями и стаканы с минеральной водой, Сандра продолжала изучать убранство кабачка. Оно соответствовало тематике. На дальней стене висела картина под названием «Славное море, священный Байкал». Водная поверхность, изображенная на картине, могла принадлежать любому водоему — и даже большой реке вроде Амазонки. На остальных стенах были развешены кедровые ветки с шишками. Наверняка искусственные…

Кирилл посмотрел в окно. Оба светила катились от зенита к горизонту: Солнце чуть пониже, Гелиос, старбол, — чуть повыше. Вообще-то по первоначальному замыслу солнца должны были находиться на небесной сфере совсем рядом, касаясь в перспективе краем друг друга. Однако очень быстро выяснилось, что такая картина людям не нравится. Яркость у солнц была разной, и на фоне более мощного старбола более тусклое Солнце казалось едва ли не черным. Поэтому Гелиос на небесной сфере отодвинули от центрального светила Солнечной системы. Такое положение для человеческих глаз оказалось менее вредным…

Кирилл глянул на персонкодер. Дело и вправду постепенно шло к вечеру.

Конечно, было бы еще лучше, если бы дело шло к первому закату. Впрочем, тогда бы Сандре пришлось возвращаться в лагерь, чтобы не опоздать к поверке.

— Конечно, не здесь, — сказала Сандра. Проследила за взглядом Кирилла. И улыбнулась уголками губ: — Еще не вечер! — Улыбка ее стала шире. — У тебя удобный номер?

— Очень. Правда, не велик…

— Ничего, — быстро сказала Сандра. — В тесноте да не в обиде.

— Тогда поторопимся? — спросил Кирилл. И вдруг сказал: — А ты ведь русская не только по фамилии!

Сандра гонялась по тарелке за пельменем, который то и дело соскальзывал с вилки и присоединялся к собратьям. Как будто ела пельмени в первый раз… Наконец она догадалась наколоть безобразника на вилку и подняла на Кирилла удивленные глаза:

— С чего ты взял!… Я из города Клуж-Напока, в Трансильвании.

— Ты часто используешь русские поговорки. Вот я и решил, что…

— Ах это?… Просто учитель языка у нас был русский. — Метелка запихала пельмень в рот и принялась за следующий.

С ним она уже не боролась, сразу подцепила.

— Ясно! — сказал Кирилл, размышляя, какого черта он вдруг заговорил о языке.

Однако ему показалось, что объяснение прозвучало не очень убедительно. Какая-то пауза присутствовала внутри Сандриной реплики. Впрочем, его сейчас никакие паузы абсолютно не интересовали.

В конце концов, какая разница!

Они быстро прикончили пельмени, запили минеральной водой, получили счет, расплатились с официанткой и выскочили из подвальчика.

— Бежим? — сказала Сандра.

— Бежим.

Взялись за руки, и Кирилл повел девчонку к отелю.

Свернули за угол, натолкнулись на патруль. Сандру тормознули, проверили увольнительную отметку на персонкарте, вежливо козырнули. И начальник-офицер, и сопровождающие его курсанты были незнакомыми. Наверное, не с «Ледового рая» — вокруг Гагарина располагались еще два учебных лагеря Галактического Корпуса.

На Кирилла патрульные даже не взглянули, и тот вдруг остро ощутил свое отличие от людей в форме. Проклятая менталотравма!…

Сандра, похоже, почувствовала, что у кандидата в любовники испортилось настроение, погладила по плечу, и эта простенькая ласка разожгла в Кирилле старые фантазии. Он вновь схватил метелку за руку и едва не поволок вперед, к отелю. Пару кварталов миновали почти бегом. Не удержались, втиснулись в какой-то угол, напугав сидевшую там кошенцию, с мявом кинувшуюся из-под ног. Глухие и слепые ко всему, кроме друг дружки, какое-то время целовались, тиская друг друга и распаляясь все больше и больше. Когда стало совсем невтерпеж и оставалось только начинать раздевать друг друга, уже попросту рванули вприпрыжку, сердца стучали, а щеки и уши пылали от желания. Завернули за очередной угол и оказались на нужной улице. Подбежали ко входу в отель, ввалились в холл, слепо кинулись к лифту…

— Привет, мой мальчик! Ты мне срочно нужен!

Кирилл оглянулся и застонал. К ним направлялся Лони Ланимер, серьезный и озабоченный.

— Привет! — сказал Кирилл, чувствуя, как все опускается — и то, что вставало от предвкушения, и то, что колотилось в грудную клетку. — Знакомьтесь, Лони, это моя подруга Сандра.

Лони коротко глянул на девушку, одним взглядом оценив, как показалось Кириллу, и курсантскую форму, и то, что этой формой подчеркивалось.

«Кажется, я пролетаю мимо мишеней, — успел подумать Кирилл. — Проклятье! Кол тебе в дюзу!»

Он не ошибся.

Лони Ланимер с улыбкой пожал Сандре руку.

— Попрощайся со своей подружкой, парень, — сказал он не терпящим возражений тоном. — Поднимаемся в номер. Тебя ждет чрезвычайно срочная работа.