Глава 8
— Дира, так продолжаться больше не может, — слова тихо прозвучали и тут же словно растворились в сумеречном свете спальни.
И вновь тишина…
Наконец чуть скрипнула кровать, и вот уже стройный обнаженный женский силуэт обозначился на фоне штор, струящихся слабым светом разгорающегося за ними дня.
— И этим новым днем мы обязаны ему, — снова тихо прозвучало в спальне и снова слова, словно растворились в воздухе.
— Тогда скажи, зачем я здесь? — снова легкий скрип кровати и рядом с обнаженным женским силуэтом возник мужской, также не обремененный одеждой. — Если я не ошибаюсь, ты попросила меня вернуться на Матею, после того, как я доложил о возникших проблемах с гиперпространством своему начальству. Или я не прав?
— Прав, Рахад, прав. Ты всегда прав.
— Ты это говоришь так, словно осуждаешь меня.
— Нет, Рахад, — после паузы ответила женщина, я тебя не осуждаю… Я осуждаю себя…
— Дира! Ты понимаешь, что он мертв! — теперь уже громкий, почти срывающийся на крик, возглас вспорол рассветный сумрак спальни. — Да, он герой! Да, он спас твою планету и всех находящихся на ней твоих соотечественников. Я понимаю, что только у бессловесной скотины не может возникнуть чувство благодарности к этому человеку. Но он мертв! И это чувство благодарности должно быть чувством благодарности к мертвому человеку! А мы живые, понимаешь, живые! — мужчина схватил женщину за плечи.
— Ты сейчас разбудишь Андрея, — женщина мягко, но решительно освободилась от мужских рук.
И тут же, словно в подтверждении ее слов, из соседней комнаты раздался детский плач.
— Ну вот, — женщина вздохнула и быстро вышла в другую комнату.
Мужчина тоже вздохнул, затем решительным движением раздвинул в стороны шторы. Черное с яркими звездами небо Матеи раскинулось за окном.
"И этому небу мы обязаны ему, — мужчина сжал кулаки и больно прикусил губу. — Так что, поэтому теперь надо жить, словно постоянно оправдываясь перед ним? Заниматься любовью будто украдкой, торопливо, молча, словно он третьим находиться в спальне и молча наблюдает за этим? Нет, Эльдира! Я внушу тебе, что мертвые — это мертвые, а живые — это живые! Внушу, чего бы это мне не стоило… и тебе тоже".
— Заснул, — тихо раздалось за спиной.
Мужчина резко обернулся и порывисто прижал женщину к себе.
— Эльдира, Дирка, — горячо зашептал он ей в ухо. Ты понимаешь, мертвые — это мертвые, а живые, это живые.
Легкое сопротивление женского тела, упругое прикосновение к нему большой женской груди все больше и больше распаляли мужчину.
— И невозможно все время жить, словно только в благодарность ему.
— Пусти…
— Это неправильно, понимаешь неправильно, — он все сильней и сильней прижимал женщину к себе. Его губы, оторвавшись от женского уха, заскользили пот ее шеи, оставляя за собой влажный след.
— Пусти, ты мне делаешь больно.
— Нет, не пущу… потому, что мы живые и живем по законам живых…
Эльдира почувствовала, как сильные мужские руки скользнули с ее плеч по спине, впились в ее ягодицы, властно потянули вперед, и одновременно тяжелая мужская плоть навалилась на нее, подламывая под себя, пригибая вниз.
— Не надо, Рахад, не надо…
— Надо, надо… Мы живые… — его губы поднимались по ее шее все выше и выше, осыпали поцелуями ее подбородок и, словно увидев вожделенную добычу, накинулись на ее губы.
— Не… — Эльдира потеряла равновесие и рухнула на пол.
Нет, не рухнула. Мужская рука, мягко обхватив ее за талию, мягко опустила женское тело.
— Рахад не сейчас… Андрея разбудим…
— Не разбудим!
Мужское колено больно надавливает на ее бедро, втискиваясь между ног, мужские руки больно сжимают запястья.
— Больно… — второе мужское колено, обдирая ей кожу на бедре, словно клин входит между ее ног.
Эльдира чувствует, что словно погружается в мужское тело. Она его уже чувствует всем: руками, грудью, животом, ногами:
— Не надо, Рахад не надо…
— Надо!
И легкая боль вперемешку со сладостным чувством бьет в низ живота, быстро разливаясь по телу. Нет, боль не разливается, разливается сладостное чувство…
Реальность медленно вступала в свои права на мозг человека, как поднимающаяся Альтия вступала в свои права на голубое небо Матеи.
— Извини, Эльдира, — мужчина быстро поднялся и сверху вниз смотрел на лежащую обнаженную женщину.
"Наверное, у меня судьба такая — быть изнасилованной любимыми мужчинами. Сначала Андрей, потом Рахад. Так Рахад тоже любимый мужчина?"
— Тебе помочь? — сверху к ней опустилась мужская рука.
"Так любимый Рахад или не любимый?"
— В конце концов, Дира, у твоего ребенка должен быть отец, нормальный отец, — мужская рука, по-прежнему, была рядом с ней.
— Должен, — она обхватила протянутую к ней руку своей рукой и тут же оказалась на ногах. — Должен, — вновь повторила Эльдира и на этот раз сама прильнула к мужским губам.
В своей комнате вновь заплакал маленький Андрей, названный так в честь своего героически погибшего отца, прилетевшего с очень далекой планеты, расположенной за шестьсот тысяч световых лет от Матеи.
— Боюсь, у меня для тебя опять плохие новости, — Руфи СакВок встретил главу национального Совета Спасения Эльдиру ДарВул на ступеньках парадного входа в здание Верховного Совета Достойных.
Лицо молодой женщины нахмурилось:
— Опять звездолет? Какой?
— Крейсер «Матея», — тихо проговорил Главный Судья.
— Великий Мортон решил нас таким образом поздравить в такой день?
— Не богохульствуй, Эльдира.
Разговор прервался. К Эльдире и Руфи СакВоку подошел начальник охраны Главы Верховного Совета Достойных.
— Госпожа Глава Совета Национального Спасения, господин Глава Верховного Совета Достойных, — строго в соответствии с протоколом обратился офицер, — все готово к отлету.
— Спасибо.
Мужчина и женщина вместе спустились по ступенькам. На площади перед зданием Верховного Совета Достойных стояли два одинаковых сине-черных флайера с гербами государства фролов — планета Матея, в окружении нескольких астероидов по бокам. Эльдира и Руфи СакВок, спустившись со ступенек, кивнули друг другу и направились каждый к своему флайеру.
В строгом соответствии с протоколом машины с государственными гербами по бокам одновременно взмыли в воздух, где их тут же окружили четыре флайера охраны.
Глава Совета национального спасения и Глава Верховного Совета Достойных направлялись на площадь Героев — центральной площадь Матеи, где собирались открыть праздник, посвященный второй годовщине спасения Матеи и национального примирения.
Огромная площадь была заполнена до отказа. Десятки тысяч фролов стояли, окружив высокую трибуну, позади которой на пятьдесят метров ввысь взметнулась хрустальная стела, выполненная в виде огромной струи пламени, бьющей из дюз маршевого двигателя боевого звездолета. Размещенные под стелой лазеры искусно имитировали бушующее пламя, рожденные энергией атомного распада. Те же лазеры «рисовали» на стеле имена погибших в сражениях с кроками фроловских пилотов звездолетов и десантников. Эти имена, под звуки торжественной, печальной музыки медленно поднимались вверх, символизируя этим движением души погибших героев, возносящихся к небесам и уже неподвластных тысячеградусной огненной стихии. На самом верху надписи исчезали, чтобы вновь возникнуть в основании стелы — память о героях, отдавших свои жизни за Родину, бессмертна.
Два государственных флайера одновременно коснулись земли около трибуны. Эльдира ДарВул и Руфи СакВок нога в ногу поднялись на нее.
Два года уже прошло с того драматического времени, когда цивилизация фролов повисла буквально на волоске над пропастью небытия. Несколько столетий астероидный пояс Арбзира, окружающий единственную планету фролов Матею, спасал ее от кроковского вторжения. Вторжения, итог которого мог быть только один — полное подчинение фролов крокам. Десятки, сотни тысяч крупных и мелких астероидов не давали кроковким звездолетам вынырнуть из гиперпространства в непосредственной близости от Матеи. Слишком опасно. Малейшая ошибка в расчетах и звездолет мог оказаться в непосредственной близости от несущейся прямо на него со скоростью несколько десятков километров в секунду много тысячетонной каменной глыбы. И тогда спасения не было. Не помогли бы ни защитные экраны, спасающие от лазерных лучей врага, ни прочный, сделанный из прочнейшего композиционного материала корпус корабля. Это было бы противостояние мухи и молотка. Хрясь и осталось бы только мокрое место — смесь обломков звездолета с искромсанными, раздавленными телами его экипажа. А могло быть и хуже — выйти из гипера прямо в астероиде — это все равно, что со всего маху врезаться в каменную стену — все то же мокрое место. Да и о каких расчетах могла идти речь? Сотни тысяч астероидов, постоянно меняющих под действием друг друга свою орбиту? Никаким компьютерным расчетам эта космическая каша не поддавалась. Несколько предпринятых вторжений бесславно провалилось. Часть звездолетов, в строгом соответствии с вероятностным расчетом, столкнулись с астероидами а другая часть была безжалостно расстреляна мощными лазерами, установленными фролами на всех более-менее крупных астероидах.
Но, ничего не вечно под Альтией. Кроки сумели изобрести оружие, способное все же добраться до Матеи. И речь тут уже не шла о покорении фролов, а об их полном уничтожении. Кроки сумели изобрести устройство, способное как бы выгрызать в пространстве огромную гиперпространственную дыру, через которую легко могла провалиться целая планета. Провалиться в гиперпространство. Для живых существ, находящихся на такой планете это означало одно — смерть. Смерь от огромных перегрузок, всегда сопровождающих гиперпространственный переход. Смерть в огненной стихии — от чудовищных перегрузок планета лопнула бы как перезревший плод, развалилась бы на части, и бушующая глубоко под ее поверхностью лава залила бы все вокруг. Смерть от холода почти абсолютного ноля — обломки планеты, вновь выброшенные из гиперпространства, оказались бы в сотнях тысячах, а то и миллионах световых лет от своего солнца и остатки тепла быстро бы улетучились в безбрежную прорву Вселенной…
И как это часто бывает в свободных, демократичных обществах, перед лицом смертельной опасности фролы разделились на два лагеря. Одни настаивали, чтобы ни смотря ни на что бороться со своим злейшим врагом — фролами, другие — что лучше пойти на уступки, но сохранить цивилизацию фролов. Лидером первых стал Главный Командор фролов — Матрул ДарВул, лидером вторых — Главный Судья Руфи СакВок. У фролов не оказалось такой силы, такого человека, такого тирана, который бы железной, беспощадной рукой зажал бы всех фролов, заставил их повиноваться своей воле, а всех несогласных бы просто уничтожил. Демократия тоже имеет свои минусы, особенно в критические для нации моменты.
А так конфронтация между фролами быстро нарастала. Матрул ДарВул и его сторонники предпринимают отчаянный шаг — узнав на какой планете кроки создают свое оружие, они осуществляют рейд на эту планету. Под массированным ядерным ударом гибнут десятки тысяч кроков, выжигается огромная территория Суримы — планеты, где размещена лаборатория по производству сверхоружия. Гибнут и почти все фролы и челы, предпринявшие этот дерзкий рейд. Гибнет и Главный Командор… Но главная цель — уничтожение всех кроков, разрабатывающих эту гиперпространственную бомбу, не достигнута. Мозг кроковского проекта «Молот», гениальный физик и математик О'Валли Мулл уцелел. Меч из руки кроков выбит не был. А щита у фролов против этого меча не было. Или был?
Щитом оказалась хрупкая человеческая плоть. Иноземная плоть — чел, которого кроки уволокли с его родной планеты, расположенной в одном из глухих уголков Вселенной. Чел, который смог совершить почти невероятное — убежать со страшных рудников Гамеды. А потом совершить и вообще невероятное — влюбить в себя, а потом и женить на себе своенравную, гордую дочь Главного Командора Матрула ДарВула — Эльдиру. Звали этого чела непривычным для фроловского уха словосочетанием — Андрей Кедров.
Он на тяжелом десантном боте влетел в разверзшуюся в космосе гиперпространственную дыру и обрушил все эту хитромудрую, ажурную конструкцию из гравитонов и виртуальных частиц гиперпространства. Дыра схлопнулась, поглотив Андрея. А несколькими секундами позже по уже обезвреженному месту пронеслась Матея… Чел или как он иногда называл себя, землянин спас эту планету. Спас ценой собственной жизни. Спас, не зная, что у него на этой планете должен родиться ребенок и не зная, изменяет ему его жена или нет. И все равно он направил на гибельное место свой бот…
Все это промелькнуло в сознании Эльдиры, когда она смотрела на плещущееся у ее ног людское море, плещущееся выкриками:
— Эльдира!
— Руфи СакВок!
— Да здравствует единство!
Да, она и бывший Главный Судья, а сейчас Глава Верховного Совета Достойных Руфи СакВок олицетворяли собой единство фроловского народа. Два года назад, после гибели своего отца, Главного Командора Матрула ДарВула она возглавила движение по продолжению бескомпромиссной борьбы с кроками. И как это часто бывает, эта бескомпромиссность в борьбе с кроками трансформировалась и в бескомпромиссность борьбы с теми фролами, кто был не согласен с такой политикой.
Потом был штурм здания Верховного Совета Достойных, который перерос в космическую схватку на орбите Матеи между приверженцами Эльдиры и Руфи СакВока. Кроки еще не нападали, а тысячи фролов уже были убиты своими же согражданами… Гражданская война имеет свою логику — брат или отец, если они не согласны с твоим мнением вызывают большую ненависть, чем чужак. В твоих глазах они предатели, а предатели хуже врагов и нет им пощады.
— Граждане свободной Матеи, — над огромной площадью гулко разнеслись слова Руфи СакВока, — два года назад нам всем пришлось сдать труднейший экзамен на зрелость, на зрелость нашего государства. Два года назад стоял вопрос даже не о независимости нашего государства, два года назад вопрос стоял о самом его существовании. Но мы с честью выдержали этот труднейший экзамен. И теперь я с полным правом могу произнести — граждане свободной Матеи. Мы живы и мы независимы!
Эльдира, стоя рядом с Главой Верховного Совета Достойных, смотрела прямо перед собой, но перед глазами были не лица тысяч радостных фролов. Перед глазами был монитор компьютера, на котором были отмечены точки вражеских звездолетов. Настоящих вражеских — кроковских. Кроки таки прилетели по душу фроловской цивилизации.
Сражение развернулось сразу за астероидным поясом Арбзира. Кроки сумели перехитрить и Эльдиру, и Руфи СакВока, и Ватрула ДарГорс — командующего первой фроловской флотилией, и Суфи СакБрока — командующего второй флотилией. Перехитрили они и человского генерала Рахада Виргула. Они перехитрили всех. Их звездолет с вмонтированной в него гиперпространственной бомбой был выведен точно на орбиту Матеи. И неумолимые законы механики погнали планету навстречу гибели — разверзшемуся на ее пути гигантскому окну в гиперпространство. И если бы не Андрей…
После того боя Эльдира и СакВок встретились. Оба понимали, надо договариваться. Слишком наглядной была угроза всей фроловской цивилизации, которую они только чудом избежали. Но это могла быть лишь отсрочка, кратковременная отсрочка. Но такова уж человеческая натура, что даже перед лицом смертельной опасности, она не хочет и не может забыть о себе любимой, о благах для себя. Ни Руфи СакВок, ни Эльдира, уже распробовавшая пряный вкус власти, уступать не хотели. Никто не хотел быть вторым. Так де-юре появился пост Главы Совета национального спасения, равноценный по власти посту Главы Верховного Совета Достойных.
Законы социума высших белковых организованных структур, а попросту людей также точны и неумолимы, как и законы природы. В период разброда и смут всегда возникает двоевластие. Так уже множество раз было в истории на десятках планет по всей Вселенной. Такой сложнейшей природной структуре как человеческое общество необходимо промежуточное состояние равновесия для перегруппировки, структурирования, чтобы потом уже перегруппироваться окончательно. Слишком сложная структура — за один раз не получается. И хорошо, если удается уложиться в два этапа. Есть множество примеров, когда таких этапов множество. А ведь каждый такой переход от этапа к этапу сопровождается выделением энергии, материальным носителем которой обычно выступает человеческая кровь.
— И теперь мы сильны как никогда. Мы увидели, узнали, что мы можем потерять, и это знание сплачивает нас, заставляет быть мудрее и терпимее друг к другу. Мы поняли, что враг у нас может быть только один — внешний враг!
Так Эльдира ДарВул вместе с Руфи СакВоком оказалась на вершине власти фроловского государства. Но упоение властью, когда по ее приказу тысячи сильных и мужественных мужчин бросались в бой, шли на штурм здания Верховного Совета Достойных, стреляли из лазерных пушек звездолетов прошло. У власти оказалась и обратная сторона медали — ответственность. И не просто ответственность за себя и своих близких, ответственность за судьбу самого государства. Ведь кроки со своей страшной гиперпространственной бомбой могли вновь появиться в любую минуту. И на этот раз могло и не повезти. Какие-то невнятные сведения, полученные от челов, что у кроков вроде бы что-то случилось, и они уже не скоро вновь создадут свое сверхоружие, не успокаивали. Слишком они были не определенны, и никто не давал гарантии того, что это не сами кроки их распускают для убаюкивания челов и фролов и создания фактора внезапности.
И эта опасность вместе с ответственностью изматывала, иссушала. Власть уже не кружила голову, а утомляла, сильно утомляла. В конце, как правило, десяти-двенадцати часового рабочего дня уже ничего не хотелось — ни общения, ни ласк, ничего. А тут еще беременность… Эльдира родила, что называется, не отходя от рабочего стола. Утром она успела провести очередное совещание, через пятнадцать минут была в одной из клиник, а в полдень родился Андрей…
— Я не буду много рассказывать о событиях двухлетней давности. Вы и так их отлично помните. Я лишь хочу сказать несколько слов о человеке, сыгравшем ключевую роль в тех событиях. Вы все, наверняка, знаете, о ком идет речь. Это Андрей Кедров. Это именно он в критический момент ценой собственной жизни сумел обезвредить гиперпространственную бомбу кроков и тем самым спасти нашу планету.
Эльдира не была в своем рабочем кабинете три дня. На четвертый, как обычно, ровно в семь тридцать она вновь отворила его двери. В переоборудованной комнате отдыха, расположенной рядом с ее кабинетом, поставили детскую кровать и кровать для няни.
Глава Совета национального спасения проводила совещания, устраивала разносы, снимала и назначала на должности. А в перерывах между этими занятиями ее соски мягко сжимал беззубый детский ротик. И как Эльдира не противилась воспоминаниям, как не гнала их от себя, но она невольно в этот момент вспоминала про другого Андрея, про другой рот, сжимавший ее соски…
— А сейчас я предлагаю почтить память этого мужественного человека, — с этими словами Глава Верховного Совета Достойных медленно опустился на левое колено, его правая рука легла на левое плечо — поза скорби о погибшем герое. И десятки тысяч человек на площади единым движением сделали тоже самое. Торжественная музыка, исходившая их стелы, стала громче, и в такт ей еще яростней забушевал яркий красный свет, заставляя еще ярче сверкать хрусталь. Медленно поднимающиеся вверх имена фролов, погибших в борьбе с кроками, исчезли. Вместо них внизу стелы большими черными буквами вспыхнуло: "Андрей Кедров". Надпись несколько мгновений была неподвижна, а затем медленно стала подниматься вверх. На самой вершине стелы она вновь застыла и тут же небо над площадью резко прочертили множество белых полос — десантные боты в форсажном режиме вышли на орбиту Матеи. Сильные раскаты от работающих ракетных двигателей заглушили торжественную музыку. Потом все стихло.
И если могучий материнский инстинкт еще мог противостоять огромным эмоциональным, интеллектуальным и нервным нагрузкам, прессовавшими мозг Эльдиры, то половой инстинкт под таким прессом если не сломался, то согнулся и дал трещины — точно.
Двадцативосьмилетний человский генерал Рахад Виргул стал ее любовником через месяц после смерти Андрея. То, что должно было произойти, произошло. Влечение двух молодых людей оформилось надлежащим образом. И если первые совместные ночи были, может и не упоительны, но, по крайней мере, страстны, то со временем мужчина все чаще и чаще ловил себя на мысли, что он занимается сексом не с любимой женщиной, а с какой-то куклой, послушно и механически выполняющей все его просьбы. А за месяц до родов Эльдира вообще перестала подпускать Рахада к себе, ссылаясь на свое положение.
Чел с каменным лицом выслушивал ее очередные возражения, а потом долго лежал в темноте с открытыми глазами, пытаясь понять, когда и как он умудрился загнать себя в такую ситуацию — любимая женщина не желает иметь с ним близости. Более того, она ждет ребенка от другого мужчины, а он, как преданный пес, не в силах просто встать и хлопнуть дверью. Он, храбрый, образованный, в двадцать восемь лет ставший генералом, не имеющий понятие, что это такое — отказ понравившейся ему женщины.
А ведь все так начиналось хорошо! Бал, данный в честь прилета на Матею группы человских боевых звездолетов, под его командованием. Танцующая с ним Эльдира — девушка, которую просто невозможно не заметить. Природа, скупая для фролов в отношении отпускаемой им плоти, не даром же плоскозадость фролов и фролок вошла в анекдоты, над которыми смеялись в радиусе сотен тысяч световых лет, на Эльдире словно попыталась загладить свою вину. Высокая, статная с большой, красиво очерченной грудью и с другими выпуклостями там, где надо, девушка смотрелась среди других фролок как тяжелый крейсер, среди хлипких эсминцев и корветов. Ну и какой космический волк позарится на маломерные суденышки, когда есть возможность взяться за рычаги управления великолепным крейсером?
Единственным препятствием для форсированного взятия на абордаж этого великолепия был ее муж — молодой человек, который внешне был под стать своей жене — высокий, атлетически сложенный. Но на этом все его достоинства и заканчивались. Как узнал Рахад Виргул, этот мужчина попал на Матею с богом забытого уголка Вселенной, с планеты, по крайней мере, на несколько веков отставшей в своем развитии от человской цивилизации. Да и звание он имел смешное по сравнению с его генеральским значком — курсант.
Рахад сразу привычно для себя отметил, что он неравнодушен Эльдире. Об этом говорили ее блестевшие глаза, ее улыбка, словно приглашающая к безумству. Что ж, он был готов! Их встречи становились все более частыми, а разговоры все более откровенными. Еще чуть и абордажная команда ворвется в вожделенную крепость. Но Рахад Виргул прибыл на Матею, чтобы воевать не только с мужьями чужих жен, но и с кроками. Предстоял рейс на Суриму — кроковской планеты, где разрабатывалась гипербомба. Компьютеры бесстрастно посчитали — должен вернуться каждый десятый. Накануне он пришел к Эльдире с твердым намерением, наконец, стать для нее не только другом, но и ее мужчиной. И где только взялся ее муж, который в это время должен был находиться в учебном центре. И как оказалось, этот муж неплохо дерется. Даже очень неплохо. По крайней мере, Виргулу первый раз в жизни, что называется, накостыляли по шее. И не только по шее. А потом еще и под зад вытолкали с квартиры.
… Компьютеры не ошиблись — с Суримы вернулся только каждый десятый. Погиб отец Эльдиры — Главный Командор Матрул ДарВул, погиб бы и ее муж, но его спас… Рахад Виргул. Спас, рискуя собственной жизнью и жизнями своего экипажа крейсера.
По все законам войны он не должен был его спасать. Никогда и нигде не был написано, чтобы ради спасения жизни даже не офицера, курсанта, рисковать жизнями десятков людей, да еще и крейсером в придачу. Никто бы Рахада Виргула не упрекнул, стартуй он с Суримы без Андрея. Но, это было бы не по-мужски. А Рахад был мужчиной. Конечно, без мужа, Эльдира наверняка бы стала его. Она и с мужем уже почти была его! Но… но Рахад понимал, что где-то в глубине души, непостижимой женской души остался бы темный осадок — он не захотел спасти моего мужа, а теперь спит со мной. Любой осадок портит вино. А Рахад Виргул привык пить только изысканные вина. И любовник, спасший ее мужа, для женщины любовник вдвойне — это закон.
Шахматная партия складывалась просто замечательно. Черной королеве деваться уже было некуда, а черный король был надежно нейтрализован — Рахад всегда привык играть белыми, он привык делать первым ход. Кто же знал, что черный король способен на такой ход. Он пожертвовал собой, но, похоже, таки выиграл партию…
Эльдира очень скоро поняла то, что давно знали опытные женщины — в принципе, физиологически, все мужчины одинаково, несколько сантиметров анатомической разницы большой роли не играют. Главное, как ты воспринимаешь этого мужчину. Поначалу, в глазах Эльдиры Рахад Виргулом был героем — красивый, умный, храбрый, блестящий офицер. Чего только стоит бой, в котором он сумел захватить в плен нескольких кроков или рейд на Суриму, в котором он спас Андрея. А Андрей хоть тоже был красивым и храбрым, но он был обычным курсантом Военно-Космической академии. Она же была обычной девушкой, пусть и дочерью Главного Командора. Сейчас же все кардинально изменилось. Нет, Рахад Виргул остался тем, кем он и был, молодым человским генералом звена. А Андрей же стал национальным героем, спасшим всю фроловскую цивилизации. Такие остаются в истории навсегда. А она стала Главой Совета национального спасения. По рангу это было значительно выше, чем генерал звена.
"Андрей и Рахад…Один мертвый, другой живой. И с тем и с другим мне было хорошо. Было? С Андреем, безусловно, было. С мертвыми всегда все только в прошлом. А с Рахадом тоже было? Или есть"? — Эльдира с ужасом поняла, что ей приятны воспоминания ощущения крепких мужских рук у себя на ягодицах, с силой тянущих ее вперед и вверх, заставляя опрокидываться на спину.
Молодая женщина непроизвольно вцепилась руками в находящийся перед ней поручень, словно боясь, что она сейчас на глазах десятков тысяч людей упадет на спину. И тут же это воспоминание резко сменилось другим, словно в ее мозгу прокручивался фильм, где кадры, относящиеся к разным сюжетам, были смонтированы встык. Мнущие, рвущие ее тело мужские руки. Руки Андрея. И он сам, такой сильный, тяжелый на ней сверху. И сладостная боль внизу живота. А потом ванная комната и бьющий прямо в нее из форсунок мощный обжигающий напор и горячая вода вокруг. И словно в горячечном мареве в ее голове крутятся два лица — Андрея и Рахада.
"Так кого же я люблю? Андрея? Да! Но он мертв и любить можно только память о нем. А Рахада, живого, сильного, люблю?"
— А теперь я с огромным удовольствием предоставляю слово вдове Андрея Кедрова, Главе Совета национального спасения Эльдире ДарВул!
Эльдира в этот миг готова была растерзать своего коллегу по высшей власти, представившей ее таким образом.
Раздался гром аплодисментов, послышались выкрики:
— Эльдира ДарВул!
— Друзья, — первое слово упало в толпу, тут же отсекая все выкрики, — мне трудно сейчас говорить. Ведь Андрей… Андрей Кедров был моим мужем и самым любимым человеком…
Эльдира, как и десятки стоящих на площади Героев людей не знала, что в этот самый миг, совсем недалеко, в каких-то двадцати световых минутах отсюда произошла трагедия. Фроловский эсминец «Безжалостный» при выходе из гиперпространства в районе Матеи отклонился на десять световых минут и оказался в астероидном поясе Арбзира. И через секунду несущаяся со скоростью тридцать километров в секунду ста тысячетонная каменная глыба с маху врезалась в него, размазав корабль по своей поверхности. Операторы, расположенной на этом астероиде боевой лазерной станции, с ужасом смотрели на огненный шар, выросший в нескольких километрах от них. С пространством явно что-то было не то.
