2.
Под "Черный Мяч" были заняты все подходящие по размерам стадионы столицы — иначе только отборочные игры затянулись бы на год. Да и так все равно места всем не хватило. Но команда станицы — она должна была играть с командой какого-то поселка Магнитный — играла именно в первый вечер, на стадионе космопорта.
До начала игры оставалось сорок минут, но уже полностью стемнело — в серпень, в его середину, девять вечера — это уже не «светло». Игорь так и не «устроился» — колесил по городу весь день, а опомнился только на границе Озерного, где начинались новостройки. Он чувствовал, куда надо идти, чтобы оказаться на стадионе в кратчайшее время, но на этом пути лежал овраг, за которым редко горели огоньки.
Игорь примерился и прыгнул. Удачно, хотя и не стоило этого делать в темноте — на ногах съехал до дна и буквально наткнулся на лестницу — кто-то поработал лопатой и выложил подъем досками, связанными "в лапу", даже перила поставил сбоку. На перилах была нарисована стрелка вверх и написано:
ВЫХОД НА ТРАНШЕЙНУЮ УЛ.
Мальчишка начал подниматься вверх.
Он дошел до половины лестницы, когда услышал сверху мелодичные щелчки струн — протяжные и набегающие друг на друга. Кто-то вроде бы и просто так, но очень умело перебирал их. А потом Игорь — он остановился, держась рукой за перила и подняв голову — услышал негромкий, но ясный девчоночий голос…
— Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру."
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру."
— Кто там поет? — спросил Игорь с интересом. Гитара не умолкла, и невидимая девчонка полюбопытствовала в ответ;
— А кто там сидит?
— Я, — хмыкнул Игорь.
— Ага, — глубокомысленно уточнила девчонка. — А ты что, заблудился?
— Почти, — согласился Игорь.
— На футбол, — определила девчонка. Все это время она продолжала играть на гитаре. — Тогда поднимайся и проходи тут, напрямую. Если хочешь, заходи к нам, все сели стерео смотреть, прямой репортаж.
— А ты что же? — удивился Игорь.
— А я не люблю футбол, — отозвалась девчонка. — Ну что, пойдешь к нам смотреть?
— Слушай, — неожиданно для самого себя попросил Игорь, — а сыграй мне еще.
— Тебе? — насмешливо поинтересовалась девчонка.
— Ну… не мне. Просто сыграй. Сыграешь?
— Слушай, — и мальчишка опустился на лестницу. — Что тебе?
— Что сама захочешь, — он прислонился спиной и затылком к одной из лестничных балясин.
И гитара зазвучала над его головой. Девчонка не пела, она просто играла — Игорь сразу узнал классическую и очень красивую композицию жившего на рубеже XX и XXI веков Алхунова, который потом был командиром одного из сибирских отрядов «РА» и пропал без вести во время Серых Войн. Когда мелодия закончилась, он попросил;
— Еще, если можно.
Она сыграла еще, а потом спела по-французски старую балладу. И еще сыграла и спела…
…Похолодало — свежесть ощутимо разлилась в воздухе, звезды проступили четче, уже не размытыми пятнами, а острыми, угловатыми кристаллами, шевелившими острыми гранями. Прикрыв глаза, Игорь слушал гитару и голос девчонки, когда на комбрасе образовался Женька.
— Ты где?! — возмущенно завопил хавбек команды Черноречья. — Ты почему не пришел?! — Женька размазывал пот по лицу подолом футболки. — У нас один-ноль в нашу, ты где сидишь, стерео смотришь, что ли?!
— Извини, я не заметил… э… — Игорь растерялся, сам не зная, чего он не заметил.
— Да ну тебя, — расстроено сказал Женька и отключился.
Странно. Игорь не рассердился и не сконфузился. Девчонка наверху спросила, и в голосе ее было огорчение:
— Ты уходишь?
— Нет, — отозвался Игорь. — Спой еще, а?..
…- На Сумерле, в бурной, дикой, удивительной стране,
Я и ты, обнявшись крепко, рады бешеной весне.
Здесь весна приходит сразу, не томя озябших душ, —
В два-три дня установляя благодать, тепло и сушь.
Здесь в реках и водопадах, словно взрывом, сносит лед,
Синим пламенем разлива в скалы дышащие бьет.
Здесь ручьи несутся шумно, ошалев от пестроты;
Почки лопаются звонко, загораются цветы.
Если крикнешь — эхо скачет, словно лошади в бою;
Если слушаешь и смотришь — видишь ты, что ты в раю.
Здесь людей ты встретишь новых, с сердцем честным и прямым,
С дружбой верною и вечной, с взглядом твердым и простым.
Если хочешь быть убийцей — полюби и измени;
Если ищешь себе друга — просто руку протяни.
Если хочешь сердце бросить в увлекающую высь —
Ты глазам лучисто-серым покорись и улыбнись…
— Что ты молчишь? Внизу-у!..
— Нет, ничего, — Игорь улыбнулся. — Ты здорово поешь и играешь. Наверху засмеялись.
— У тебя, наверное, железные пальцы, — Игорь всмотрелся, вдруг с удивлением поняв, что уже светает, но не увидел никого, а подниматься наверх почему-то не хоте лось. Может быть — чтобы не рухнуло странное очарование? — Ты не устала играть? Ночь-то кончилась…
— В самом деле? Дома, наверное, решили, что я заночевала у подружки… Да, светает, я тебя вижу!
— А я тебя нет, — признался Игорь, всматриваясь в ровные заросли подстриженных кустов. — Как тебя зовут? — он поднялся на ноги.
— Я же не спрашиваю, как зовут тебя, — весело ответила девчонка. — Пусть так и будет. Без имен и даже без моего лица… Мне пора домой.
— Подожди! — Игорь в несколько прыжков взлетел вверх по лестнице, но услышал только смех. За кустами стоял самый обыкновенный дом. Большая овчарка, лежа на крыльце, лениво поглядывала на появившегося из-под обрыва мальчишку в дорогих лайковой куртке, джинсах и спортивных туфлях, который со смешным изумлением озирался вокруг.
Вот черт! Игорь внезапно рассмеялся, потряс головой. Он даже не может точно сказать, из этого ли дома девчонка пела ему всю ночь напролет! Все еще смеясь, мальчишка выбрался в узкий проулок и вышел по нему на Траншейную — пустынную, тихую и прохладную. Было около шести утра.
"Надо найти ребят и извиниться перед ними, — решил он. — Но черт возьми, какая странная и интересная ночь! Если бы не обычность обстановки — я бы решил, что попал в прокол, и мне поет рейнджерская девчонка, какая-нибудь принцесса…" Он повторил запомнившиеся строчки из последней песни и вздохнул со странным ощущением вдруг охватившего его счастья — беспричинного и полного. Словно ему твердо было обещано что-то большое и прекрасное…
Вот в этот момент Игорь и ощутил взгляд. Не враждебный, нет — оценивающий, хорошо знакомый. Так смотрят друг на друга мальчишки, когда еще не ясно, кто перед тобой: враг, свой или просто посторонний.
Он оглянулся. Его догонял серебристый «насад» с прозрачным верхом — Игорь узнал порученца или адъютанта штабс-капитана Дергачева, которого видел во время памятного визита с генерал-губернатором. Тимка его звали, а фамилия не фигурировала.
Игорь поднял руку, и «насад» плавно остановился, чуть опустившись к дороге. Правая дверь откинулась. Тимка смотрел из машины спокойно и нелюбопытно, но Игорь мог поклясться — секунду назад его разглядывали с любопытством, да еще каким!
— Послушай, — сказал он, наклоняясь, — привет… — Тимка кивнул. — Довези до ближайшей — не знаю, гостиницы, пансиона… я не знаю, где поспать можно и связь есть.
Тимка на миг бросил взгляд вперед по улице — Игорь знал, куда он смотрит. На кабинку информатория рядом с остановкой струнника, до которых оставалось шагов сто, не больше. Потом кивнул:
— Да, конечно… Тут рядом есть постоялый двор "Катящееся колесо", но там постоянный шум. А подальше — пансионат «Дом», там дороже, но тихо и семейная кухня. Ну и наконец, — он оставался совершенно серьезным, — можно отправиться в центр, в «Асторию». Я все равно еду мимо.
— "Астория" для меня слишком чопорно, — ответил Игорь. — Мне бы в «Дом», если можно. Люблю домашнюю кухню.
Тимка сделал приглашающий жест и стронул машину с места, одновременно левой рукой придержав установленный на заднем сиденье мощнейший полевой лазектор.Потом закинул его курткой, почти такой же, как у Игоря. И очень небрежно, словно специально показал его.
— Футбол смотрел? — неожиданно спросил Тимка.
— Нет, — покачал головой Игорь. «Насад» свернул на широкую магистраль и резко набрал скорость.
— Ты ведь в Черноречье живешь? Ваши выиграли.
— Ты был на игре?
— Таблицу смотрел минут двадцать назад. В газете.
— "3емля и воля"? — поинтересовался Игорь со смешком.
— Нет, — тоже улыбнулся Тимка. — «Крепость», "официоз", как его "3емля и воля" как раз и называет… Ты, кстати, знаешь, что на Сумерле выходит двести шестьдесят одна газета и шесть журналов?
— Не знаю, — покачал головой Игорь. И боковым зрением заметил, что Тимка массирует рубец у правого крыла носа.
Псевдокилоидную ткань, остающуюся после сложной и болезненной операции калькирования личности в течение двух-шести часов. В зависимости от индивидуальной реакции организма.
