Очнулся Джерри оттого, что кто-то выплеснул на него ведро воды, и он тут же обнаружил, что подвешен к потолку на цепи за руки, а связанные ноги едва достают до каменного пола. Комната, в которой он находился, тонула в темноте, и только слабенький фонарик направленным светом освещал его самого, ослепляя глаза, не давая разглядеть обстановку узилища и своих тюремщиков.

Жутко болела голова, виски пульсировали, а лоб и затылок словно стянули обручем. Такую адскую боль Джерри испытывал только раз, когда пропьянствовал три дня после расставания с, как ему тогда казалось, любимой девушкой. Да еще после сотрясения мозга, что ближе к истине, ведь он получил ботинком по голове, но тогда тошнило, а сейчас во рту просто стояла противная горечь…

– Что вам надо? – слабо спросил Дональдан у едва различимой тени.

Он стал нервно дергаться, извиваясь всем телом, но веревки на руках оказались связаны на совесть, и вместо освобождения он причинял только еще большую боль самому себе.

– Что происходит?!

Но ответом оставалась лишь тишина. Джерри стало страшно как никогда. Даже когда шел бой с людьми, напавшими на «Скайнкгрупп», боевиками Дерикензи и непонятная разборка в ночном парке, страх так не сжимал ему горло. Тогда он имел хоть какую-то свободу действия, мог защищаться, а здесь он беспомощен, как новорожденный. Висит, точно кукла на веревочках.

Тишина нервировала, мешала думать, поскольку он чувствовал, что вместе с ним в комнате есть кто-то еще. Он буквально чувствовал, что на него пристально смотрят.

Дональдан не выдержал и, заплакав, закричал:

– Да кто вы такие, сволочи?! Что вам нужно от меня?!!

– Может, вы нам все расскажете? – спросил вкрадчивый голос откуда-то из темноты.

– Но что я могу рассказать, если даже не знаю, что вас интересует?!

– Я вижу, вы не хотите помочь нам, равно как и себе. Помогите себе, облегчите душу, и все закончится очень быстро.

– Что закончится? – не понял Джерри.

Он как-то слабо представлял, что после того, что с ним сотворили и сотворил он, его могут отпустить, но надежда оставалась, ее не могло не быть. Она, как известно, умирает последней.

– Все закончится, – просто ответил голос. – Вы прекрасно знаете, что нас интересует, для вас это так же очевидно, как и для меня. Итак, я вас слушаю.

«Что за бред?!» – вспыхнула первая здравая мысль.

– Но мне нечего сказать…

– Что ж, я вижу, мы не нашли общего языка, придется привести его к единому знаменателю. Для этого у нас есть отличные переводчики… Давайте, ребята.

Откуда-то из темноты вышли двое в фартуках, какие обычно носят медбратья в моргах. Рукава рубашек засучены по локоть, а на руках красовались боксерские перчатки, но не здоровые мячики, а плотно облегающие профессиональные перчатки, которые уберегают руку боксера от травм, но нисколько не смягчают удар по жертве.

Джерри много раз наблюдал боксерские поединки по телевизору и сразу же определил, что перед ним настоящие боксеры, правда, скорее всего уже вышедшие в тираж.

Они не скалились погаными злодейскими улыбками, как это происходило в многочисленных фильмах, что пугало еще сильнее. Они просто распределили между собой очередность и начали свою привычную работу.

Поначалу Джерри Дональдан охал и ахал, когда один из боксеров стал охаживать его по бокам, пытался вырваться и что-то кричал. Но этим он только навредил себе, последовал резкий удар под дых, и Джерри обмяк. Потом все продолжилось в обычном режиме молотильной машины.

Удары наносились не сильные, но чувствительные. Не было того ожесточенного избиения, что произошло в парке, когда он после десятка ударов уже перестал что-либо чувствовать. Здесь в подвале все происходило с расстановкой и по науке ведения допросов с применением силовых методов дознания. В этом Джерри немного разбирался…

Сколько так продолжалось, Джерри не знал. Пять минут, полчаса, час? Но казалось, что длится это уже целую вечность и нет этому конца. Знал только, что били его очень долго, он и не представлял, что можно выдержать такое истязание.

Рабочие, их никак по-другому и назвать-то нельзя, сменяли друг друга через определенные промежутки времени. Пока работал один, другой выпивал глоток воды или выкуривал сигаретку, бесстрастно наблюдая за действиями своего коллеги, и лениво пускал струйку дыма в потолок. Эта их бесстрастность угнетала сильнее всего.

Били в основном в корпус, не трогая голову и мошонку. Впрочем, по лицу тоже доставалось, но лишь в том случае, если требовалось оживить клиента, не дать тому впасть в ступор.

Иногда избиения прекращались, когда рабочие профессиональным взглядом определяли, что клиент на грани глубокого обморока, и тогда на передний план снова выходил человек с тросточкой, который в один из таких моментов представился мистером Эйроном, ему-то и принадлежал вкрадчивый голос. Вот и в этот раз он подошел и сказал:

– Я вас слушаю…

Джерри посмотрел этому «джентльмену» в глаза и не увидел в них ничего, ни интереса, ни сочувствия, даже злорадства и того не было, лишь смешинки в уголках глаз, будто он наперед знал, чем все закончится, и за это Дональдан ненавидел его больше всего. Поскольку уже сам чувствовал этот приближающийся конец. Еще немного, и он расколется, как гнилой орех.

Его уже и без того не раз подмывало запросить пощады и выложить все, что он знал о «Кольце», хотя они никак не проявили к нему интерес, но Дональдан хотел рассказать все, что угодно, лишь бы это избиение закончилось. Но в последнюю секунду его всегда что-то удерживало от этого слабодушного поступка.

«Это не „Финанспромгрупп“, – подумал Дональдан, пытаясь проанализировать сложившуюся ситуацию, понять, в чьи руки он попал, и уже из этого строить свою линию поведения. – Они бы играли в открытую… и не Дерикензи. Он бы мучил меня лично… выпытывая, где спрятаны диски с участием его жены… И не загадочные нападавшие на „Скайнкгрупп“, эти бы спрашивали прямо про „Кольцо“. Ввели бы сыворотку правды или усадили на полиграф и все вызнали бы. Но если это ни одна из заинтересованных сторон, тогда, черт подери, что за маньяки меня держат?!!»

– Что… вы хотите узнать, скажите же наконец?.. – спросил Джерри, так и не сумев ничего понять и выстроить линию обороны.

Но человек с тросточкой не уточнял, что он хочет узнать, и это бесило сильнее всего. Не получив ответа, мистер Эйрон удалялся, и за работу снова принимались боксеры.

Тело превратилось уже в один большой синяк, пока еще без кровоподтеков, но Джерри чувствовал, что до этого осталось совсем немного. Болели все внутренности; казалось, что они увеличились в размерах раза в три, не помещаясь в брюшную полость. Кто знает, может, так оно и было?

После очередного удара по ноге что-то потекло, и вскоре запахло мочой, но это не остановило избиение, оно продолжилось как ни в чем не бывало, их спасали предусмотрительно надетые фартуки.

Наконец мозг не выдержал нагрузки, и Джерри провалился в небытие. Привести в чувство обычными методами клиента не получалось, но особо и не старались этого сделать.

– Ну что, Крайс, как дела? – спросил мистер Эйрон, настоящего имени которого не знали ни «боксеры», ни пресловутый Крайс.

– Да пока не ясно, – ответил Крайс, пожав плечами, сидя за ноутбуком, к которому откуда-то из темноты тянулись проводки, – нужно будет продолжить.

– Нужно – продолжим, – т вердо сказал человек с тросточкой.