Глава 2

На следующий день я полетел в университет пораньше, чтобы не было проблем со стоянкой. От идеи поставить охранную систему я отказался: во-первых, это означало бы, что я испугался, во-вторых, пришлось бы приклеивать предупреждения: «Корпус под напряжением!», а проф не слепой и обязательно поинтересовался бы, за каким дьяволом мне это понадобилось. К тому же птицы читать не умеют, так что на стоянках после отлета таких машин нередко остается маленький обугленный трупик, а то и не один. Бр-р! Нет уж, не буду я устраивать ничего подобного.

Пока я летел, мне пришла в голову мысль, что можно поставить на катер несколько датчиков или даже мини-камер, а тогда я всегда буду знать, не сделали ли с моей птичкой чего-нибудь нехорошего. Кажется, есть стандартные варианты такой защиты.

Я прилетел рано и смог выбирать место для стоянки, ну я и выбрал его — чтоб было прямо на глазах у охранника: храбрость — это одно, а глупость — совсем другое. Завтра или поставлю камеры, или возьму с собой Геракла, погуляет тут по травке и покараулит птичку (а чем еще коту заниматься?).

Интересно, синьор Мигель прекратил активные боевые действия для того, чтобы дать мне возможность спокойно поучиться (у меня тут все равно маленькая война), или по каким-то другим соображениям?

Если я его правильно понял во время нашей последней беседы, ему очень понравился наш метод изучения структуры кланов-противников, и он уже создает целый отдел, который будет этим заниматься. Вакансий там… завались. Еще Алекс с Лео успеют университет закончить. Хотя Лео, кажется, собирался в военное училище, но это, может быть, по материальным соображениям. Не важно, уж его-то синьор Мигель проспонсирует лично и будет считать это одним из своих самых выгодных финансовых вложений.

День прошел спокойно, я только мельком увидел своего «черного мстителя» и сделал вид, что не заметил. Кстати. Прочитал я как-то один древний роман (довольно дурацкий), так там главный герой затевает драку потому, что кто-то посмеялся над его старой лошадью.

Я себя сглазил — как всегда. Война, конечно же, не кончилась, и для меня дело, конечно же, нашлось. Правда, проф согласился с моими доводами, что нехорошо прогуливать прямо в первую неделю занятий, поэтому исследовать центральную крепость Каникатти (!), а она не в Палермо даже, мы будем в выходные. Надо только найти подходящую птичку. Что-то такое мы уже делали… Рутина.

На следующий день я взял с собой Геракла: он не возражал, а установка системы слежения отнимает много времени, тем более надо все сделать втайне от профа. Рафаэль согласился мне помочь: когда мы в субботу уедем из Палермо, он все смонтирует.

Геракл остался гулять по газонам в окрестности оставленного на стоянке Феррари, а я пошел учиться.

Вероятно, я уже примелькался и не вызывал у окружающих никакого интереса. Ну и слава богу!..

Опять меня окружили вчетвером, только не в темной аллее, а в довольно светлом, но пустынном коридоре. Владелец Фонди был среди них, и старший братец Андре тоже. Те самые. Я приготовился к драке… Пшик! У них, наверное, фильтры в носу стоят — последнее, что я успел подумать.

Сначала проснулась боль, боль в скованных запястьях, а я еще на них лежу. А пол бетонный и не совсем ровный, воздух слегка затхлый: какое-то маленькое помещение, где-то в подвале или на чердаке, и в нем кроме меня еще четверо: я слышу их дыхание. Ага, скорее на чердаке, и волокли меня по лестнице, иначе с чего бы это четверо крепких восемнадцати-девятнадцатилетних парней так запыхались. Глаза открывать мы пока повременим: у лежания в отключке есть ряд преимуществ. Так, коммуникатора на запястье, разумеется, нет, руки скованы сзади стальными наручниками, а не мягкими путами. Это скорее хорошо, чем плохо, если они, конечно, не добыли где-то «констриктор». Из мягких пут вырваться невозможно, из «констриктора» тоже — он еще и кости переломает любителю свободы, а вот если это просто стальные наручники, то мы еще покувыркаемся. Зря я, выходит, завидовал чьим-то широким лапищам: их из наручников точно не вынуть, а мои — можно попробовать. Дальше, ноги тоже скованы, и это уже безнадежно: я все-таки не ниндзя, увы-увы. Небогатые возможности, прямо скажем. Вариант «сила есть — ума не надо» не проходит.

Сколько я, интересно, тут лежу? Судя по всему, недолго, принесли меня только что. Искать меня начнут не сразу — я не обещал вернуться к какому-нибудь конкретному сроку. Плохо. Тревогу надо поднимать самому.

— Ты не слишком крепко его приложил? — раздался чей-то голос. — Чего это он никак не оклемается?

— Сейчас оклемается.

Меня чувствительно пнули в бок: потерпим, к разговору я еще не готов. Подождете, придурки: я еще не придумал, что мне с вами делать!

Во-первых, связь — ну это отработанный вариант. Диоскуры меня услышали. Проф оказался дома и понял их правильно. «SOS, четверо с праздника, чердак», а больше я пока ничего не знаю.

Во-вторых, где Геракл? И не может ли он как-нибудь меня найти? Котяра у меня умный, инструкции понял: он дождется спасательную команду, а потом поведет их по моему следу. Будем надеяться, что он правильно запомнил, куда я ушел.

Поконтачили — и будет, от второго удара в бок я вздрогнул и сжал зубы: больше мне этот обморок не играть. Открываю глаза: все точно, как в аптеке, братец Андре, с ним владелец Фонди, еще двоих не знаю — не запомнил я их физиономии тогда, не до того было, пусть они будут Третий и Четвертый. Зато они меня знают.

— Оклемался, крыса помойная?!

— Мысль свежая и оригинальная, — с презрением откликнулся я, — скажи что-нибудь поновее.

— За какие это заслуги генерал тебя пригрел, смазливенький?

О, черт! Какие у них намерения! Призрак того маньяка встал передо мной во весь рост, но сейчас рядом нет ни профа, ни даже стаи собак. Не дергайся! Они только этого и ждут. Не превратятся же они в извращенцев только для того, чтобы отомстить мне! Во всяком случае, не будут делать то, чего я «не боюсь».

Я выиграл! Такое разочарование было нарисовано на морде братца, что я даже ухмыльнулся.

— Очень тебе весело? — Еще один пинок в бок, дались всем скотам этого мира мои ребра!

— А знаешь, что мы с тобой сделаем?

Что бы ни сделали, потом постараются убить, если успеют, конечно. Как бы время потянуть? Они же не знают, что меня уже ищут. Хм, кажется, этот тип хочет поболтать, хочет увидеть, как я начну дрожать от страха. Болван! Меня и вообще непросто напугать, а уж словами…

Братец подождал. Выражения ужаса не дождался. Сейчас еще что-нибудь скажет. М-мм, а мне казалось, он еще пару лет будет в школе учиться, что он здесь делает? И почему ему подчиняются парни, явно старше его по-крайней мере на год, а то и на два? Может быть, это важно. А вдруг мне удастся расколоть эту теплую компанию?

— Мы тебя накажем, — вдруг ляпнул владелец Фонди и получил по шее от братца.

Чего-чего-чего? Кто это вы такие? И тут до меня дошло, ну конечно, «то, что заслужили»! Синьор Мигель в детей не стреляет: детей вообще не убивают, только наказывают, а за очень серьезные провинности — ну очень сурово, может быть даже жестоко. Например, на глазах друг у друга и как-нибудь поунизительнее (расчет «чтобы больше никогда не собрались этой стаей», наверное, был, но не оправдался, недооценил синьор Мигель степень их «шакалистости» — они все еще могут смотреть друг другу в глаза). Отомстить синьору Мигелю Кальтаниссетта кишка тонка, тут-то я и подвернулся, беспечно гуляющий по пустынным коридорам университета. Понятно, почему вчера о них не было ни слуху ни духу — они разрабатывали план!

Я расхохотался:

— Что, до сих пор сидеть не на чем?

Один из них подскочил поближе и еще пару раз треснул меня по ребрам:

— Ах ты… (остальное непечатно, вот вам и мальчик из хорошей семьи!)

А теперь можно еще разок потерять сознание: я такой нежный, такой нежный! Тем более что наручники все же обыкновенные, «констриктора» вы не достали, а может, и вовсе не знаете о его существовании, вы же все такие важные, с охранниками запросто не болтаете. Тем не менее еще разок по ребрам… Опять что-нибудь там сломается!

Рука не вынимается из наручников: я или выну ее, или мне придется умереть, потому что если кто-нибудь из них хотя бы раз сумеет ударить меня по заднице, я просто не смогу жить после этого.

Рука вынулась, теперь левая у меня свободна, хотя и болит зверски, а в правой даже импровизированный кастет зажат. Ну и что? Встать-то я все равно не смогу.

Хороший пинок в бок, как средство лечения обмороков, эффективное, признаю.

— А что это ты такой хлипкий? — с подозрением спросил владелец старой лошади. — Придуриваешься?

Ага, так я тебе и сказал! Кстати, а почему это я почти все время молчу? Хватит, заболтать их до смерти, и все.

— А что это вы все такие глупые? — ехидно поинтересовался я.

— Чего? — спросил Четвертый, доселе молчавший, но в новых ботинках. Какого ястреба он не носит кроссовки, как все нормальные люди.

— Ну не все, трое из вас: один раз дураков подставили, второй раз подставляют, и хоть бы один задумался! (Почему они его слушаются? Это важно! Это самое главное!)

— Это ты нас подставил. — Опять этот болван ляпает, не подумав, прямо как я, только хуже.

— Сильнее всего убийцу подставляет труп: пахнет, негодяй! — серьезно заметил я.

— Не надейся, — с мерзкой улыбочкой отреагировал братец.

Да, он тут самый умный, и не только. Почему, черт побери? Как он собрал себе эту стаю? В высших слоях общества издавна культивируется индивидуализм: «Я сам решаю свои проблемы, и ты тоже поступай так же». Гвидо был так удивлен, что его не бросили! А я как собрал? Бр-р, мы не стая, мы никогда не нападем вчетвером на одного, этого просто не может быть! И попробовал бы я кем-нибудь так покомандовать: узнал бы о себе много нового и интересного.

— Ни на что не надейся, — добавил братец, — ты останешься жив, а с нами ничего не будет: это не ты племянник синьора Мигеля, а я, понял?

Проговорился, дебил!

— Это ты не надейся. Синьор Мигель будет просто счастлив, если я избавлю его от лишних родственников. А уж приятелей твоих смахну — он и не заметит.

— Ты никогда никому об этом не расскажешь!

— Конечно, — согласился я, — сам справлюсь, это тебе потребовалась помощь и сейчас, и полгода назад. Ну не можете же вы друг к другу прилипнуть!

На морде Третьего появилось не совсем естественное для нее задумчивое выражение. Тепло!

— Э-ээ, — произнес Третий, — надо его прикончить.

— Идиот! — заверил его братец. — Тогда нас будут искать. И найдут. Хочешь иметь дело с генералом? Хватит болтать, переворачивайся! — Это уже мне.

— А не пошел бы ты…

— Хуже будет! — угрожающе проговорил братец и двинулся в мою сторону.

Я ударил его скованными ногами в солнечное сплетение, он улетел назад, сбив с ног фондивладельца, и сполз вниз по дальней стене. Моя драгоценная птичья скорость! Я вспомнил старый анекдот: «Хорошо, что пополам». Что-то у него там треснуло, дай бог, чтобы ребра.

Бросившийся на меня сбоку Третий получил кастетом в голень: выше было не дотянуться. Ему все равно хватило: он упал на пол, держась за ногу и неостроумно ругаясь. Зато я еще раз получил ботинком в бок, Четвертый, кажется, всерьез намерен меня перевернуть. Придется рискнуть: этого тоже ногами, хотел в живот, немного не достал. Такого дикого воя не слышал ни один чердак на свете, не исключая чердак Кентервильского замка.

Владелец Фонди, единственный противник, еще сохранявший боеспособность, поднялся с пола, однако приблизиться ко мне не рискнул: медленно, но учатся.

В этот момент дверь с грохотом упала, и в проеме нарисовался Марио, ему даже бластера не нужно, чтобы напугать кого-нибудь до заикания.

— Синьор Галларате, — сообщил Марио по комм-связи, — Энрик уже справился.