Глава VII
БТР был хорошей защитой от пуль, но как уберечься от таких «клоунов», которые роются в твоих мозгах, и помешает ли им броня — это был вопрос. В голове до сих пор что-то поскрипывало и потренькивало, но уже стало лучше. По крайней мере, оставшийся обратный путь он проделал самостоятельно, изредка направляя в сторону собаки благодарные посылы. Пёс был невозмутим, и если что-то такое до него доходило, вида не подавал. Неприятные ощущения постепенно отступили, и парень уже на подходах к своему лагерю в полной мере осознал, от какой беды избавил его рыжий спаситель! Мелькание разделочных ножей в шустрых маленьких руках то и дело всплывало перед глазами…
Егор отключился, после того, как попал на пси-крючок подростка-мутанта и был абсолютно не способен к какому-либо сопротивлению. Ника с многозначительным видом кивала головой, слушая его рассказ о гибели трёх штурмовиков, в самых неприятных местах вставляя одну и ту же фразу: «Надеюсь, теперь-то ты понял, что такое боевая телепатия? Ощутил на своей шкуре?»
А он чего?
Он ничего.
Горыныч и в тот момент проникся, когда заметил вместе с девушкой прорезавшуюся Васину способность, а теперь и подавно зауважал этих ребят. Единственно от чего слегка было не по себе, так это, с каким спокойствием окружающая «живодёрня» воспринималась его спутниками. Ну, с Никой было понятно, она каждый день сталкивалась с этим, и деваться ей было просто некуда. Другой вопрос с Васильком — складывалось такое впечатление, что его особо и не волновало всё то, что происходило вокруг. Хотя, если вспомнить где он до сей поры обитал, и что мог видеть в привокзальных трущобах, наверное, паниковать по поводу его истерзанной психики не стоило. Необходимо было заботиться о себе…
Девушка указала ему на шлем, который Гор получил в Городке и так опрометчиво оставил в бронетранспортёре. Хитроумная штуковина должна была защитить его от гипнотических атак, но они сразу же вспомнили про убитую троицу. Бравым парням вся эта экипировка нисколько не помогла. Вася, до сих пор тихо сидевший в своём углу, где устроил берлогу для себя и своего Тузика, названного в честь самых любимых конфет, неожиданно подключился к разговору.
— Филя мине сказал, сто Говолун осень сильный.
— Как, как? — заинтересовался Горыныч, ещё не очень понимая, о чём это он.
— Ну, мальсик етот, котолый тебя по баске оглел! — без лишнего пиетета напрямик рубанул Вася, сжав кулачки. — Ух-х, залаза! Я б ему-у…
— Погоди, погоди, родной, — успокоил его Егор. — То, что ты за меня переживаешь, спасибо тебе, конечно, но ты давай про Говоруна, — он кивнул куда-то за стенку, в ту сторону, где находился пёс. — Расспроси-ка, будь добр.
— А сего спласывать-то?
— Я так понимаю, что про этого «гвардейца» никому и ничего не известно? — получил утвердительный кивок со стороны девушки Горыныч. — Спрашивай всё: кто такой, где обитает, что любит, что не любит и как с ним бороться — это самое главное!
— Ух-х ты, какой любопытный, — возмутился Василёк. — Ладна, сяс.
Взрослые затихли, не мешая странному общению, но долго ждать, не пришлось.
— В обсем, так, — многозначительно заговорил пацанёнок. — Говолун — это мальсик, зывёт он визде, они гуляют тута, — мальчишка закрутил перед собой руками, показывая множество направлений одновременно. — Любит дядьков с пестиками, поиглаться с ними и…и всё!
— Да уж, как он с ними любит играться — это мы видели, — многозначительно пробормотал Егор. — А как его можно победить?
— Филя сказал, — мальчуган захлопал глазами. — Сто с маленькими длаться нехолосо, а нас он больсе не тлонет. Они длузья потому сто, а Говолун не знал, сто мы с Филей.
— Вон чего! — с пониманием закивал головой Горыныч. — Что ж и на том спасибо, похоже, что спать мы можем спокойно?
— Ага! — согласился Вася. — Насы пёсики всех влагей лазгонют…
— Точно! — подтвердила Ника. — Особенно, твой Тузик!
Негромкая возня в «детском» углу постепенно затихла. Довольные и наеденные малыши отрубились очень быстро, не требуя никаких сказочек, чтоб побыстрее заснуть. Лёгкое топотание сверху по броне тоже успокоилось, там обосновался Филимон, заступив в ночной караул, и только Егора никак не цеплял ни Морфей, ни его батяня Гипнос, заведующие сонным царством.
Гор кувыркался на своём месте как навозный жук возле шарика с драгоценным для него провиантом, но удобной позы никак не находил. «Ёлы-палы! Может этот салабон мелкий, по башке мне так шарахнул своим пси-воздействием, что я теперь не усну до конца своих дней?» — загрустил Горыныч, но тут его успокоили.
— Не спится? — прошептала Ника.
— Угу! — отозвался парень обрадовано. На душе полегчало, не только он один мается бессонницей.
— Ты мне, кстати, так и не рассказал про свои прозвища, помнишь?
— И чего?
— Расскажешь? — девушка чем-то зашуршала, устраиваясь поудобней.
— Если ты думаешь, что эта какая-нибудь удивительная история с прологом и эпилогом, то зря, — забубнил Егор. — Ничего интересного. Просто у нас один чудик в команде увлекался Египтом. Всех доставал своими сказками.
— Ну-у, — раздалось из плотного сумрака. — Это и впрямь интересное время было. Достаточно того, что Египетское царство просуществовало несколько тысяч лет, как никакое другое…
— Во-во, и он нам про то же самое мозги компостировал, — оживился Гор. — Про пирамиды, которые вроде бы как и не усыпальницы вовсе, про фараонов ихних на людей совсем не похожих. В общем, интересно было, а потом кто-то в шутку предложил позывные в группе поменять и имена египетских богов на себя примерить. Кирюха сначала заартачился, сказал, что это не шутка!
— Кирюха — это ваш египтолог?
— Ну, да, — подтвердил Горыныч. — А потом, согласился и даже каждому имя подобрал сообразно нашим умениям и привычкам. Говорил, что мы теперь под защитой у своих покровителей. Начальство сначала игнорировало эти наши дурачества, а потом привыкло и даже утвердило их. Удобно было, коротко и звучно: Гор, Тот, Пта, Мун, только Крокодилу не повезло.
— Почему?
— Длинно было — Себек, но мы укоротили, — хмыкнул Егор. — Сёба стали звать, а он и не обижался. Спокойный был, непробиваемый, точно как его прототип, с толстой шкурой и хитрый, подрывником у нас был…
— А вы ещё и взрывали? — удивилась темнота.
— Мы всё умели делать, — вздохнул в ответ парень.
— Всё, всё?
— Ну, почти…
— А Горыныч — это ведь не из египетского пантеона, а скорее наш персонаж, только сказочный.
— Эт точно, — улыбнулся Гор. — Меня так пацаны прозвали, когда я в раж входил.
— Что, трёхголовым становился, что ли? — прыснула в ладошку Ника и покраснела, отгоняя от себя глупые нелепицы, которые полезли в голову.
Ответить Егор не успел. Где-то неподалёку что-то проскрежетало, а затем, разминая свои голосовые связки, взвыло дурным голосом и окончило короткое выступление непонятными булькающими звуками. Парень сел, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, но последовавшая за этим гробовая тишина ничем больше не нарушалась. Да и Фил вёл себя абсолютно спокойно, не по-собачьи. Любая другая шавка на его месте уже изоралась бы, подняв на уши всех и вся, а этот был спокоен, как удав.
— Удивлён, что пёс не лает? — девушка как будто прочитала его мысли.
— В общем, да, — Горыныч кивнул в темноте головой в направлении крыши, словно его мог кто-то видеть. — Необычно как-то, знаешь! Так, в наше время, его собратья не сторожили!
Сверху донеслось недовольное ворчание, напоминая всем окружающим, в том числе и «сомневающимся», что всё под контролем. Могучие лапы многозначительно поскребли по металлу и успокоились.
— Это он мне так ответил что ли?
— Ну, да, — Ника, похоже, опять веселилась. — Наш лохматый друг деликатно пояснил, что ему можно доверять. А я хочу от себя добавить, что в здешних местах не принято оповещать о своём нападении. Только лев-дуралей предупреждает всех зверей в округе, что выходит на охоту, а тут совсем не так, совсем по-другому.
— Что ж получается — чем больше шуму, тем спокойнее, так что ли? — удивился Горыныч.
— Да нет, конечно! Шум тоже разный бывает, — негромкий женский голос замялся, подыскивая правильные слова. — Просто нужно чувствовать, понимать, что происходит и соответствующим образом действовать.
— Ага, как же, дадут тут понять! — возмутился Егор. — Пока въедешь в ситуацию, уже двести раз тобою пообедают!
— Вообще-то могут! — усмехнулась девушка. — У нас за последние дни в бункере несколько ребят пропало, — она задумалась над позабытыми на какое-то время хлопотами, а потом неуверенно продолжила. — И что интересно: как, куда, а самое главное, каким образом в охраняемый периметр кто-то пробирается, причём, такой, способный совладать с вооружённым человеком. Мы уже и камер везде понатыкали и по двое заставляем ходить, а люди всё равно исчезают. Может, ты нам чем-нибудь поможешь, а? Егор?
Ника помолчала, ожидая ответа, и чуть приподнялась на своём месте, всматриваясь в сторону ночного собеседника,…оттуда всхрапнуло, пока несильно, но потенциал чувствовался нешуточный. Она улыбнулась каким-то своим мыслям и затихла, чтобы не спугнуть первый сон. Девушка по себе знала, что если её растормошить в этот момент — всё! бессонная ночь обеспечена, а проверять, как с этим делом у старшего из её нежданных попутчиков не хотелось.
Пусть отдыхает.
Завтра будет непростой день, она ЭТО чувствовала.
Нет!!!
Она ЭТО знала…
…заслуженный отпуск им свернули оперативно и без лишних разговоров, Егор с Тохой только и успели пару дней погреть свои задницы в тёплом черноморском песке, у родителей Крокодила, как их срочным порядком вызвали на базу. Со сборами, на подмосковной Кубинке они оказались ровно через три часа, доставка на «сверхзвуке» вместо вторых пилотов была обычным делом. Кирюха, Воха и Камиль их уже ждали: пока раскачивались, пока выбирали цели, куда бросить кости, чтоб малёха откиснуть от тяжёлой службы их и оприходовали, чтоб не расслаблялись. Выдернули прямо с шашлыков, которые они собирались употребить, а потом побезумствовать вместе с хозяйкой дачи и несколькими её подружками. Все были хмурые и злые, но особо не возникали, понимая, что просто так бы их не собирали. «Старый» как мог берёг команду и хорошо знал, что отпуск им необходим, как воздух. На последнем задании они чудом уцелели, но служба есть служба!
Потому молча сидели и молча ждали объяснений, зачем и куда на этот раз…
Вводная была короткой, снаряжение уже ожидало и милая сердцу Африка, эта колыбель всевозможной заразы как биологической, так и идеологической, распахнула в очередной раз свои шоколадные объятия. Егору так и чудилась во сне, во время долгого перелёта, её плотоядная ухмылка с неестественно вывернутыми варениками-губами. Громко шлёпая ими, она игриво поводила плечиками, сладострастно закатывала глазки и басила на чисто русском, только почему-то с грузинским акцентом: «Ну, шыто, галубчики, уж тыпэрь-то вам от мыня нэ уйти! Тыперь я вас отымэю, во всэ дыхатэльно-пыхатэльныэ…»
Очнувшись от такого кошмара Горыныч по привычке, чтоб не сбылось, рассказал сидевшему рядом Сёбе-Крокодилу свои галюники, а тот ржал долго, до слёз, удивляясь, откуда эта монстрилка так хорошо знает наш язык и, тем более, нашу ненормативную лексику!
На взлётке, по прибытии, их быстро погрузили в крытый фургон с работающим, на удивление, кондеем и какой-то хмурый мужик, во всём гражданском, уже до конца раскрыл все карты. Лужоная глотка рычала, брызгая слюной, генеральские звёздочки проступали сквозь защитную ткань, как их не маскировали, а дело было… швах!
«Братская» нам страна, принимая визит «доброй» или «принудительной» для неё воли поставила нас в «интересную позу» в самый неподходящий момент. Именно, когда в порту ошвартовался советский подводный атомоход с полным набором всяческих хитростей, о которых совсем не нужно было знать нашим недоброжелателям, в это самое время с нами и разорвали все дипломатические отношения. Заперев выход из бухты противолодочными заграждениями, правительство объявило русским, чтобы в течение двадцатичетырёх часов они исчезли с территории нейтрального государства «до выяснения обстоятельств». Всё бы ничего, но совсем неподалёку нарисовалась на горизонте «дружественная эскадра» в полном составе и предложила «посильную помощь» угнетённому народу. Соответствующие финансовые вливания и оказание содействия в строительстве демократического общества, прилагались, как положено.
В общем, на всё про всё у нас были максимум сутки. После этого ситуация могла выйти из под контроля. И самый лучший вариант — это потеря ракетоносца, а значит, и всех преимуществ, которые давали нам эти корабли, сохраняя баланс сил на воде.
Задание было однозначным: дойти до места и обеспечить выход в открытое море попавшему в ловушку атомному крейсеру с последующим самостоятельным отходом на нейтральную территорию…
Вот так вот — ни больше и не меньше!
Истерзанная нога заныла во сне, в очередной раз, переживая вместе с Егором былое. Глухая тянущая боль растекалась по всему телу волнами, реагируя на каждый толчок крови и будоража воспоминаниями…
…фирменный взрыв от Сёбы сделал своё дело: оконечность мола, далеко вдававшаяся в океан, исчезла, словно её и не было. Мощная конструкция, удерживавшая стальную сеть, рухнула в воду, освобождая проход, и лодка, предупреждённая по спецсвязи, рванулась в темноту. Наших помощников вместе с передатчиком накрыли практически сразу же. Стоявший на просторной площадке возле пирса Sea Hawk был не простым вертолётом. Группа поддержки из «братской страны» уже начала действовать, и её специалисты оперативно разобрались с бедолагами-матросиками гордо именуемыми «диверсионным подразделением». Среди разномастной толпы выделялось несколько рослых подтянутых ребят в униформе, без знаков отличия, которые руководили многочисленным сбродом — орущим и стреляющим во все стороны одновременно.
— Коты, наверное, мать бы их так! — процедил сквозь зубы Камиль, рассматривая через свою оптику снующих по пирсу людей.
— Тока морские, — уточнил Кир.
Мы ждали, Тот, а в простонародии Воха, вместе с Крокодилом должны были появиться с минуты на минуту. Суета вокруг была им на руку, да и ребятки, которых повязали в другой стороне, сделали доброе дело — отвлекли эту ораву на себя. Тем не менее, отсиживаясь в какой-то полуразрушенной лачуге, иллюзий никто не питал, затишье было не долгим. Выходы к морю перекрыли сразу же, да мы туда б и не сунулись — слишком явно читалась морская диверсия. А вот шанс уйти через припортовые трущобы в джунгли у нас был, но без пацанов — ни за какие тугрики!
Вот мы и подпрыгивали от нетерпения, так как ещё до начала определились, что всей толпой лезть на открытое место не стоит. Впрочем, Сёба, приверженец английской методики, по которой МИ-6 готовили своих агентов, хотел вообще один идти, но с прикрытием всё же согласился. И Воха, мастер-мухобой, как его окрестили за умение кидаться буквально всем и что самое интересное при этом даже попадать, в том числе и в назойливых насекомых тоже, пошёл вторым номером.
Он, кстати, и прорезался, вынырнув из плотного влажного сумрака шипя и матюкаясь от боли, только первым. Левая рука висела у него плетью, а правой Тот вдруг сноровисто метнул самодельное стальное жало куда-то в темноту. Воха их совсем не экономил, так как перед каждым «выходом» делал целую уйму, любовно распихивая по многочисленным карманчикам и чехольчикам. В той стороне что-то крякнуло, а затем показался ковыляющий Сёба, хромая ногой, которая не давала ему возможности двигаться быстро.
— Т-ты ч-чего? — недоумённо уставился Крокодил на напарника.
— Да задрали эти поросячьи мстители…
— Эт вы об чём? — Камиль метнулся на хрипы через какое-то короткое мгновение затихшие, и вернулся назад, отдавая хозяину уже чистое железное перо.
— Может, поясните, — Кир не теряя времени начал обрабатывать раны. — У вас минуты три…
— Да ну их в пень трухлявый, этих аборигенов! — зарычал Сёба. — Ни жить, ни строить, ничего толком не умеют!
— В смысле? — раскосые татарские глаза в недоумении уставились на говорившего, не упуская из виду узкий переулок. — Горыныч, как там крыша?
— Вертушки гуляют, тока пока над морем, похоже, что-то там нашли…
— Может подводники додумались противолодочный манёвр заделать, балласт сбросили, чтобы нам помочь? — Сёба смотрел наверх так, как будто ждал от Егора подробного отчёта со всеми выкладками.
— Э-э, ребятки, вы отвлеклись, — Мун, по совместительству медбрат Кирюха, вернул всех к первоначальной теме. — Если морячки сотворили такое дело — честь им и хвала, но у нас своя помойка и нам её разгребать. Итак, чего произошло, колитесь?
— Не буду! — Крокодил помрачнел, но Воха молчать не стал. Он вдруг зашёлся тихим почти беззвучным смехом и, махая здоровой рукой, пропыхтел. — Щ-щас, блин! Погодите! Как вспомню эту войну не на жизнь, а на смерть…
— Ы-ы-ы, а ещё друг называется! — Сёба сложил руки на груди и, не обращая внимания на экзекуцию с ногой, затих, никак не реагируя на рассказ, во время которого кто-нибудь из парней, то и дело хмыкал не в силах сдержать эмоции.
— В общем, мы, как отважные герои пошли в обход, — вытирая навернувшуюся от смеха слезу начал бодро Воха. — Полезли по крышам, чтоб не мелькать у народа перед глазами, халупы у них тут одна к другой лепятся. Я аккуратненько скакал, просто парил, а вот Сёба…, — он хрюкнул, давя в себе веселье. — …Сёбе не повезло, провалился, блин, в какую-то сараюху, к местному предпринимателю. Видели б вы его физиомордию…
— Э-ээ, а ты видел, ты видел, в темноте-то? — пробурчал Тоха обиженно.
— Я конечно же не успел за тобой отследить, слишком быстрый манёвр был, но могу себе представить, — многозначительно закивал головой Тот. — Прикиньте, мужики, нашего Крокодила, который бесшумно крадётся, прячась от врагов и вдруг — бац! уже всё вокруг совсем даже не тихо!
— Ну, да, — подтвердил Сёба спокойно. — Там этих поросят штук триста было, когда я на них свалился…
— А щас сколько осталось? — проявил интерес Камиль, пряча улыбку.
— Не считал, но меньше, — так же невозмутимо ответил Тоха.
— Вот молодец! Вот красавец! От всего мусульманского мира тебе большое спасибо!
— Эт за что это? — подозрительно уставился на татарина Крокодил.
— Свиньи животные грязные, а значит, туда им и дорога…
— Слышь, пацаны, хорош балдеть! — Кир закончил перевязку. — Охраны было много?
— Да, чёртова прорва, — успокоил Воха. — Похоже, что у каждого поросёнка был свой персональный защитник. Мы сначала хотели по-хорошему там всё обтяпать, ну, никого не обижать в смысле, но потом, когда Сёба в капкан залез, а меня из самострела садануло в руку на выходе, охотники! твою мать! понаставили ловушек, мы и обиделись…
— Да уж, действительно не повезло, — подвёл черту Горыныч.
— Кому, аборигенам? — продолжал прикидываться Тоха, понимая свой промах.
— Да, лан тебе, братишка, — похлопал его по плечу Камиль. — Не бери в голову, никто тебя не винит…
— Пацаны, верите, — посерьёзнел наконец-то Сёба. — Мой промах, зараза! ну не просчитал я, что балки у этой халупы такими трухлявыми окажутся…
— Всё, Тоха, проехали, успокойся, — Егор, как старший группы включился в разговор. — Мун, ну чего у них?
— Чего, чего? — проворчал Кирюха. — Рука в отключке и рана мне не нравится, как бы какой-нибудь гадостью наконечник не смазали, нога тоже не лучше. Хорошо хоть капкан небольшой был, раздробил только пальцы, но быстро двигаться Крокодил не сможет…
— Ладно, — Горыныч нахмурился что-то прикидывая. — Как чувствовали, да, Кир.
— Ты про комендатуру?
— Ага! — Егор коротко распорядился, особо не разжёвывая, каждый и без слов знал, что и как делать. — Идём уступом, я и Пта впереди, Мун замыкает, Тот с Сёбой посерёдке. По переулку до конца и направо, выйдем на площадь, там у них что-то вроде районного штаба. Если повезёт, и джип не укатил по делам, одолжим аппарат у бывших братьев по оружию и ходу! Кстати, огневой мощи добавим, там, на раме «Миниган» у них присобачен…
— Шесть стволов — это гуд! — осклабился Тоха.
— Маньяк! — не преминул подковырнуть друга Воха.
— Всё, браточки, шутки в сторону, — подытожил Горыныч, вытягивая из набедренных ножен тесак и «глушилку». — Идём тихо, без фейерверков! Очень хочется домой попасть!
…чем Егора всегда удивляли южные поселения, так это своей непредсказуемостью. В самом захолустном и задрипанном закомарке, можно было запросто наткнуться на какого-нибудь «папуаса», а то и на целый выводок. И что самое интересное, народ в этих трущобах, ходивший практически с голыми задницами, как правило, был при оружии. Недоедали, недосыпали, блин, но Калашникова имели даже подростки. И стреляли эти разговняи без промедления, в том случае, если им что-то не нравилось, особо не вдаваясь в детали. А чужак на их территории это был о-го-го какой повод понажимать на курок?
Но им пока везло…
От друзей несчастных хрюшек они, похоже, избавились, хотя, наверное, не полностью и вопрос «о хвостах» был делом недалёкого времени. Всех остальных, желающих поохотиться, «Воспитатели» убирали без всякого сожаления — никакой лояльности, никаких сомнений. Если далёкая Родина хотела увидеть их в целости и сохранности, они обязаны были так поступать. Вот и били по всему, что шевелилось из «глушаков», при непосредственном контакте пускали в ход тесаки, дырявя в первую очередь лёгкие, чтоб не кричали.
До места добрались минут за десять, чуя за спиной близкую погоню. В той стороне, откуда пришли, уже голосило и шумело, но пока негромко и безнаправленно, не зная ещё, где они.
Джип стоял на месте, словно ждал, с полным баком и ключами в замке зажигания. Водитель булькнул насаженный на длинное стальное жало и вылетел на булыжную мостовую, словно поломанная игрушка, неестественно вывернув конечности. Камиль и Кир зачистили нижнюю часть небольшого административного здания, чтобы укатить спокойно, не столкнувшись ненароком с дремлющей в этой части города охраной и всё!
Началось…
Совсем близко заверещал пронзительный женский голос не то, оповещая преследователей, не то, оплакивая погибших. Ему ответили, сначала громкими воплями, а затем автоматными очередями. Запрыгивая в рванувший с места потрепанный Landrover, каждый выискивал себе цель, контролируя свой сектор, и только Гор был занят управлением, ни на что не отвлекаясь. Зазвенели где-то неподалёку стёкла, разлетаясь в мелкую пыль под пулевым напором.
В маскировке больше не было нужды, к ним мчались со всех сторон жаждущие расправы аборигены…
И Крокодил им ответил!
Широко расставив ноги, не обращая внимания на боль, он засвистел стволами «Минигана», словно Соловей-разбойник, оставляя после себя точно такие же, а может ещё и похуже разрушения. Стальной вихрь прошёлся от края и до края, добротно замешивая в кашу всё, до чего дотягивался.
Машина неслась вперёд рыча мотором, подскакивая на кочках и отгоняя от себя любопытных горячим свинцом, которым плевалась во все стороны очень метко. Она не останавливалась на поворотах, перескакивая через многочисленные колдобины, словно летела на какую-то очень важную встречу. По всей видимости, там, в конце пути ей пообещали что-то такое, от чего она не смогла отказаться и теперь, выворачивая себя наизнанку, торопилась к намеченной точке, боясь опоздать.
— А-аа, Гор, давай скорее! — белея лицом, проорал ему на ухо Кирюха и швырнул очередную гранату в очередной переулок, на всякий случай. Сверху матерился Сёба, которого успокаивал Воха, объясняя, что глупо требовать от несчастного пулемёта отдачи, если закончились патроны. После этого он плавно перешёл к словам благодарности какому-то Игорю Ивановичу, перемежая их не менее крепкими выражениями.
— Чё эт с ним? — Егор пихнул в бок сидевшего рядом Муна.
— Сикорского благодарит, за его чудо-вертушки!
И точно, приближающийся шум винтов оповестил о новых, более серьёзных преследователях. Два Sea Hawk'a заходили на цель неспешно с обеих сторон, понимая, что от них никуда не деться. На узкой улице ни сманеврировать, ни уйти в сторону. Горыныч зарычал от ярости и бессильной злобы, но соображать не перестал. До окраины всего каких-то пару кварталов, а дальше джунгли и, может быть, спасение!
Пилоты видимо решили поиграть с ними, и не торопились, а Гор тоже не спешил и лишь в последний момент, когда вертолёты пошли в атаку, вспарывая с большим упреждением крупнокалиберными очередями пыльную улицу, резко рванул в боковой проулок уходя с линии огня.
Джип влетел в какую-то канаву и не развалился от удара только по одной причине — хорошо был сделан. Содрогаясь всем корпусом, он выполз на ровное место и припустил дальше, громыхая чем-то снизу. «В рот, компот! Только бы не развалилась колымага!» — промелькнуло в голове у Горыныча. Что творилось с друзьями и как они не повыпадали до сих пор из машины оставалось только гадать. Но братишки тоже не сдавались, здесь были, рядом и Кирюха, лязгая зубами, прорычал:
— Держись, водила, ща подмогнём…
Внедорожник наконец-то вырвался за город и покатил к спасительной зелени, вихляя задом и тяжело переваливаясь через какие-то неровности. В нём что-то шипело и брякало, из под капота вырывался лёгкий сизоватый дымок, но он продолжал катить, не смотря ни на что. Впрочем, так просто отпускать его не собирались. «Морские Ястребы» развернулись для новой атаки, и тут заговорила крупнокалиберка Камиля. Он уложил винтовку на раму и, не глядя в оптику, принялся садить по вертушкам, целясь в движки. Получалось не очень, машина тряслась, подпрыгивала без остановки и попасть туда, куда хотелось ну никак не получалось! И всё-таки время выцарапывалось, хоть по крохам, но всё же отыгрывалось, да и пилоты были уже не столь настырными, маневрировали, пытаясь приблизиться, а тут опять сюрпризец — Кир с Вохой жахнули в два дула из Крокодиловых запасников. Тоха в обязательном порядке таскал с собой пару-тройку «Мух», которые и в этот раз пригодились, отгоняя порскнувших в разные стороны «ястребков».
— Ха-га, Егорка, кажись, уходим! — восторженно орал Сёба колотя от избытка чувств по чему ни попадя. «Воспитатели» засвистели, заулюлюкали помогая своим громким ором запыхавшемуся от жестокой езды старенькому Landrover'y вкатиться в заросли.
И всё!!!
Получилось…
Вертолёты зависли на приличном расстоянии, не решаясь подобраться поближе, а вдруг в них опять чем-нибудь шарахнут. Повисев в воздухе совсем немного, они выпустили по деревьям длинные злобные очереди, так, на удачу и улетели…
— Козлы! Ублюдки!! Погань зажравшаяся!!! — орал им в след Крокодил, бездумно нажимая на бесполезный курок, в автомате не было патронов. Лицо у него было бледным и перепуганным. А Камиль с Вохой помогали Киру вытаскивать из развороченной машины Горыныча, который безжизненно навалился на бесполезную теперь уже «баранку»…
…Егор открыл глаза от лёгкого прикосновения почти сразу, будто и не спал. В голове ещё крутились обрывки боя, шум винтов и боль, которая перехлестнула через край, тогда, в далёком прошлом, но испуганное Никино лицо быстренько вернуло его к настоящему.
— Что-то случилось? — парень потянулся рукой к автомату.
— Нет, но ты так кричал во сне…
— Громко?
— Думала, что Ваську разбудишь.
— Что ж, у меня бывает, привыкай, — Гор покивал головой, неловко улыбаясь. — Тени прошлого не дают спокойно покемарить.
— Ничего себе тени, — прошептала девушка. — Ты с ними пол ночи буцькался…
— Чего-чего я делал? — удивился Горыныч.
— Ну, это, разбирался, в общем — засмущалась Ника. — Это мы так дома говорили.
— А-аа, понятно, — протирая глаза и встряхиваясь, пробормотал парень. — Народный фольклор, значит? — и, не ожидая ответа, полез наружу. — Утро уже, вы тут поваляйтесь ещё, а я гляну чего там снаружи…
— Скажи мне, Зуб, за что тебе обещаны такие огромные деньги, а? — стройный темноволосый юноша небрежно развалился в большом кресле. Белая рубаха со свободными рукавами расстёгнутая на груди, узкие бледно-голубые штаны, заправленные в высокие светлые сапоги, томный взгляд, чуть смуглая кожа лица, на котором застыло скучающее выражение. «Как иногда глаза могут обманывать!» — уже, в который раз ловил себя на этой мысли стоявший перед Темирканом мужчина. Он молчал, не отвечая на ничего не значащий вопрос. Наученный близким окружением вожака Серых, Зуб просто слушал и ждал, когда спектакль закончится, и тигр начнёт действовать, карая и милуя всех по своему усмотрению. Из секретных данных Городка он знал, что кажущееся сумасбродство у этого человека заканчивалось там, где начиналась работа, и вся вальяжность в один момент улетучивалась, оставляя на месте изнеженного юнца беспощадного прагматика. Непредсказуемый и жестокий, тот вдобавок ко всему был ещё и умным, а значит, опасным вдвойне. Начиная вместе со своими подельниками шерстить в центре полуразрушенной Москвы, бандит и беспредельщик постепенно от всех избавился. А потом, заставил недоброжелателей считаться с ним, расчищая себе поле для деятельности не только оружием, но и умением договариваться. Даже всемогущая Коалиция была вынуждена «принимать во внимание» этого человека, контролировавшего центральную часть города и выуживавшего из многочисленных тайников всяческие секреты, которые впоследствии продавал с немалой выгодой. Его подчинённым жилось вольготно и сытно, а за рисковые дела выплачивались приличные бонусы, так что недостатка в «контингенте», как он называл своих соратников, Темиркан никогда не испытывал.
Вот и сейчас, кареглазый красавец, откровенно валял дурака, наблюдая за своим недавним «приобретением». Ему докладывали, что этот коренастый, с разукрашенной кем-то рожей мужик, очень хорош — «Значит не очень, если смогли дотянуться!» Сам хозяин подземного бункера находившегося неподалёку от памятника Гоголю, в контактных делах знал толк и проводил каждый день подолгу в спортзале, изматывая себя тяжёлыми тренировками. Выход «в поле», именно так назывался многочасовой променад по точкам, где велись работы и изыскания, был непременным в его расписании, порой занимая всё свободное время. И лишь самый распоследний баклан на улицах не знал, что гибкая совсем не рельефная фигура главаря Серых — это только красивая обманчивая картинка, за которой скрывался Зверь…
— Ну, так что же? Будешь молчать, мой сладенький?
Зуб набычился, но виду не подал. И об этой хитрости Темиркана ему было известно. Будучи восточным человеком, юноша всей душой ненавидел «голубое братство» и боролся с ним весьма оригинальным способом. Используя свою женоподобную красоту, он выставлял себя в качестве приманки, испытывая, таким образом, новичков. В случае положительного результата несчастного ждал неприятный, вернее смертельный сюрприз — ему устраивали «ночь любви», насаживая на кол. Причём, у вожака Серых имелся умелец, который проводил это «мероприятие» мастерски: смазанный антисептическим составом, который чем-то смахивал на вазелин, металлический штырь неспешно загонялся через задний проход таким образом, чтобы нанести минимум повреждений внутренним органам. Экзекуция длилась несколько часов, и остриё выходило с правой стороны, у головы несчастного любовника. Сам кол имел специальную подножку и перекладину, чтобы жертва могла сидеть. После окончания процедуры «всю эту красоту», как называл её Темиркан, выставляли на общее обозрение, вместе с охраной от многочисленных любителей свежего мяса, которых развелось вокруг в невероятных количествах. В том случае, если на улице стояла зима, неудачника заботливо укутывали во что-нибудь тёплое, чтоб не простыл.
Так человек мог промучиться несколько суток…
Вспомнив об этом, Зуб покрылся испариной, кто его знает, что там, в башке у этого упыря, но, похоже, что проверка на этом закончилась. Глаза с поволокой вдруг приобрели иное выражение, словно перед ним возникла абсолютно другая личность, которая гибким каким-то непонятным движением перетекла в рабочую зону, за компьютерный терминал.
— Итак, давай по делу, — проговорил красавчик, посерьёзнев в одно мгновение.
— По какому? — еле слышно прохрипел фиксатым ртом Зуб.
— У тебя, их много или ты ещё кому-нибудь продал свои умения? — сделал удивлённое лицо хозяин кабинета.
— Я и сюда-то согласился с трудом…
— А что заставило?
— Жизнь!
— Хочешь жить? — ироничная улыбка искривила красиво очерченный рот.
— Не я.
— Понятно, — безучастно протянул Темиркан. — Но это меня не касается, у тебя своя песочница, у меня своя, верно?
— Угу, — нахмурился Зуб, только теперь понимая какую ошибку совершил. Бизона с Тагиром, похоже, что уже не будет, отбегались ребятки, а одному ему на чужой территории не выдюжить. Это в Городке он был король, а здесь, навсегда останется «крысой», за которой, как бы он не старался, будут пристально следить и при малейшей оплошности отправят в расход. Внутри всё заныло от нехорошего предчувствия.
— И всё же, — вновь заданный вопрос вернул его к действительности. — У тебя и у твоих компаньонов, было, скажем так, поручение, где они, кстати?
— Их уже не будет…
— Да-а, что ж, — спокойный голос равнодушно вычеркнул подельников из жизни. — Продолжай…
— Микрофильм с интересующим Вас объектом находится в Вашей канцелярии, координаты базы там же, на машину лично мной установлен маяк, вот принимающее устройство.
— Коротко, по-военному, — одобрил сказанное Темиркан и покрутил в руках мини-дисплей в виде наручных часов. — Что ещё?
— Жду указаний?
— Что ж, будут тебе указания, — как уже о чём-то давно решённом проговорил юноша. — Мне тут докладывали, что ты успел познакомиться с девчонкой и её провожатым, не так ли? И тебя, умельца и военспеца, даже обидели?
Зуб молча кивнул, что сказать, никто за язык не тянул, сам растрепал на радостях при просмотре материала о том, о чём не следовало. Не зря сердце ёкало, ой, не зря!
— В общем, пойдёшь за ними и доставишь ко мне, обоих, целыми и невредимыми, понятно? — и, предваряя какие-либо вопросы, продолжил. — Группа готова, вертушка тоже. Вперёд!
«Так тебе и надо, Николай Иваныч! Кому ты здесь нужен, какая там еда, кого интересует, отдыхал или нет! Получи и распишись…» — вертолётная площадка, находившаяся сверху над бункером, встретила утренней прохладой. Взлетая в серое предрассветное небо многоцелевой Bell Combat аккуратно выбирался из многоэтажного бетонного кружева, и Зуб ещё успел заметить как внизу, набирая скорость, куда-то на север покатили два грузовика впереди и сзади сопровождаемые грязно-зелёными штурмовыми Hammer'ами.
Звук низко летящего вертолёта, Егор, ни с каким другим, ни за что бы, ни перепутал. В своё время наупражнялся с этими игрушками, аж блевать тянуло и потому, прервал гимнастические упражнения, прячась в густой чаще. Рыжий пёс, до этого с равнодушным видом взиравший на нелепые человеческие трепыхания, тоже оказался неподалёку, опасливо выглядывая из-под деревьев. Знал, видать, зверюга, с чем едят таких гостей. Тем временем, машина прошла где-то неподалёку, неспешно, явно не собираясь никуда улетать.
«Была бы шерсть, на загривке точно б встала дыбом» — подумал Гор, а так, за неимением данного рудимента только почувствовал медленно растекающийся холодок внутри. Его знаменитое чутьё пока ещё не сильно, но достаточно настойчиво давало знать — опасность! Да, Горыныч и сам понимал, что ранним утром, просто так, вертушки по небу не носятся, а значит, achtung! спасайся, кто может!!! Он погрозил кулаком, было высунувшейся из броневика Нике, приложил указательный палец к губам и прилип к стволу, изготавливаясь к стрельбе. Окинув быстрым взглядом позицию, заскрипел зубами, БТР хорошо был виден и если «воздухоплаватели» прискакали именно за ними — пару минут максимум и жди гостей. Одно было хорошо, неизвестные не знали, есть ли кто-то в бронетранспортёре, а значит, эффект неожиданности был на его стороне.
Прикидывая действия противника и свои возможные ответы, Егору вспомнился сегодняшний сон: «В рот компот! Это что ж получается, подкорочка меня предупреждала, что ли? Да ну, не может быть…» Он постучал по дереву, вспоминая через какое плечо нужно плеваться и поворачивая голову всё-таки налево, присел от неожиданности.
Из кустов, неподалёку, выехал вчерашний возок…
— Мама дорогая! Ну, только тебя мне сейчас для полного счастья не хватает, — растерянно пробормотал Горыныч, глядя на счастливое лицо мальчишки-полководца. — Блин! И чего вам не спится-то?
А тот не скрывал радостной улыбки, и что-то неразборчиво чирикал через плечо, своей бесплатной рабочей силе. Женщина, как и накануне, тупо толкала тележку перед собой и выехала на середину поляны, по всей видимости, подчиняясь неслышным приказам. Что хотел сотворить юный кукловод Гору было понятно, насмотрелся вчера, но нынешняя ситуация была посложнее, тем более, что вертолёт наверняка имел пулемёты, как минимум, а значит, опасность представлял нешуточную. Парень хотел крикнуть, предупредить об этом, но услышал еле различимое в приближающемся шуме собачье ворчание и, встретившись с глазами пса, словно почувствовал немой приказ: «Не вмешивайся!»
Пожав плечами, Горыныч отодвинулся чуть дальше за дерево: «Да делайте вы тут, что хотите!»
И тут канадский Bell, Егор хорошо знал эти аппараты, выполз из-за крон деревьев прямо на них, разгоняя со страшной силой вокруг себя винтами воздух. Парнишка в центре поляны аж заверещал от восторга и потянулся в сторону стальной гигантской птицы всем телом, пытаясь встать на непослушные ноги. Машина до этого следовавшая уверенным курсом, словно натолкнулась на какую-то преграду, и остановила своё движение, затрепетав низко над землёй, как пойманная в силки птица. А подросток-мутант, сверкая глазами приподымался всё выше и выше и в какой-то момент отпустил руки убрав их с поручней, будто хотел дотянуться до необычной игрушки, которой у него никогда до этого не было. Вертолёт, дёргаясь и мотая из стороны в сторону хвостовым оперением подбирался как кролик к удаву нехотя, но неотвратимо и тут случилось непоправимое: искалеченные ноги мальчишки не выдержали непривычной для них нагрузки и он рухнул в возок, от неожиданности утратив концентрацию, тяжёлый многотонный канадец, получив свободу тоже растерялся. Пилот, пришедший в себя, резко дёрнул штурвал и, потеряв баланс на низкой высоте клюнул мордой вниз, заваливаясь на незадачливого маленького командира. Машина грохнулась на землю, подминая его вместе с женщиной под себя и двигаясь по инерции, пропахала по земле, ломая винты. Скрежеща и воя работающей турбиной, она ещё раз уже перед самыми зарослями подскочила на десяток метров вверх и вломилась в густую зелень, разваливаясь на части.
Егор, наблюдая за всем этим со стороны, чего-то такого приблизительно и ожидал. В голове крутилось дурацко-спичечное «Не играй с огнём!» непонятно каким боком, вязавшееся со случившимся. Но он уже привык к тому, что в его жизни, в последнее время, случайностей практически не бывает! А значит, и этот, придуманный кем-то рекламно-предупредительный слоган, наверняка, что-то значил, только вот что? Странные мысли отвлекли от трагедии, но Гор и не торопился глянуть на её последствия, успеется. Один из пассажиров в последний момент сумел-таки выметнуться из кабины, но силу инерции ещё никто не отменял, и его бросило на деревья, словно тряпичную куклу. Вряд ли он остался цел и невредим, а про пацанёнка и вспоминать не стоило — железная махина размазала его просто в шмяк. Но Горыныч по этому поводу особо не грустил, хорошо, что именно так всё закончилось: Говорун, вмешавшись, избавил их от разборок (хотя стоило бы понять в чём, собственно, дело?), а вертолёт разворотил пол поляны (хорошо хоть не взорвался!) в другом направлении, не задев их лагерь.
Вот такие вот дела, жизнь в очередной раз обозначила свои незатейливые принципы — кому-то дальше кувыркаться под солнышком, а кому-то отправляться на тот свет…
