ГЛАВА 47

Наконец настала моя очередь говорить.

— Братья, сестры, кузены и кузины, — сказал я, — ваша нация превратилась в пустой звук. Как вы сами видите, ваш Президент тоже стал тенью собственной прежней тени. Перед вами всего лишь ваш старенький, немощный кузен Уилбур.

— Ты был Президент что надо, братец Билли, — крикнул кто-то из задних рядов.

— Я был бы счастлив подарить своей стране мир, как подарил вам всем братьев и сестер, — продолжал я. — Но мира нет, к моему глубокому прискорбию. Мы его обретаем. Потом мы его теряем. Опыт обретаем. И снова теряем. По крайней мере, надо благодарить Бога за то, что машины решили больше не воевать. Теперь воюют одни люди.

— И благодарение Богу, что теперь уже невозможно такое дело, как битвы между чужаками. Мне безразлично, кто с кем сражается, — у каждого будут родственники в войсках противника.

Присутствующие на собрании были не только Нарциссами — в подавляющем большинстве это были искатели Похищенного Иисуса. Довольно неблагодарная аудитория, как я убедился. Что бы я им ни говорил, они беспрерывно вертели головами то туда, то сюда, надеясь увидеть Иисуса хоть мельком.

Но все же моя речь, кажется, до них доходила — они аплодировали или разражались одобрительными криками в подходящих местах. Так что я продолжал.

— Из-за того, что мы — просто разные семьи, а не целый народ, — сказал я, — нам стало гораздо легче в условиях войны быть милосердными или быть объектом милосердия.

Я только что наблюдал битву далеко на севере от ваших мест, в районе озера Максинкукки. Там были и лошади, и пики, и винтовки и ножи, и пистолеты, даже пушка, а может, две. Я видел, как погибли несколько человек. Но я видел, как множество людей обнимаются, и, судя по всему, очень многие дезертировали или сдавались на милость победителя.

Вот какие новости я могу принести вам с поля битвы у озера Максинкукки:

— Никакая это не бойня.