Глава 11

Я догнал Луизу и пристроился рядом.

– Слушай, а кто он?

– Кто он? – Луиза недовольно покосилась на меня.

– Ну который эти вот фигуры из камня вырезает. Ведь здорово у него получается!

– Да есть один… скульптор. Надоел уже.

Феола осторожной коснулась плеча Луизы.

– Ты можешь обманывать своих соплеменников, но не пытайся обманывать эмпатов.

Никогда не думал, что гном может так краснеть. Мы с Феолой сделали вид, что ничего не заметили. К огромной радости Луизы мы уже пришли. В этот раз глубоко спускаться не пришлось. Похоже, гномы перенесли резиденцию правительства поближе к поверхности, чтобы новости быстрее доходили. Да и переговоры ведь сейчас они вели, в основном, с людьми. Вот и сделали для их удобства.

Луиза торжественно вошла в приемную, где ее встретила другая гномиха, которую я в прошлый раз не видел. Заметив нас, она тотчас поднялась и скрылась в другой комнате, дверь в которую находилась сразу за ее рабочим местом. Луиза остановилась перед дверью. Интересно, зачем нас ждать заставили? Они что, не знали, что мы идем и не могли заранее распорядиться? Тут до меня дошло, что гномы не обладают псисилой и я даже пожалел их.

– Проходите, – девушка вышла из комнаты и распахнула перед нами дверь.

Первой вошла Луиза.

– Альвандер и Феола Морозовы, – представила она.

В комнате находилось трое. Дорлина мы знали и с нашей последней встречи он сильно изменился: помолодел, стал более энергичным, исчезла усталость из глаз. А вот остальных нет, хотя внешность их оказалась довольно примечательной. Один из них явно старался походить на людей. Чисто выбрит, с зачесанными назад волосами. Даже в одежде он стремился быть человеком, нося стандартную рабочую тунику. Зато второй оказался его полной противоположностью. Я бы вообще назвал его классическим гномом, как их изображали на картинах. Небольшого роста, зато крепкого телосложения. Кучерявая рыжая борода, закрывающая почти все лицо. Только черные глаза смотрели внимательно. Даже не надо обладать эмпатией чтобы почувствовать глубокий ум, который гном старательно пытался спрятать за грубоватыми манерами… если я правильно разобрался в ауре. На всякий случай мысленно спросил сестру которая полностью подтвердила мои выводы.

Дорлин приветливо кивнул нам и приглашающе указал на два приготовленных кресла. Первый гном поспешно поднялся нам на встречу, улыбаясь фальшивой улыбкой. Гораздо симпатичней оказался второй, который демонстративно отвернулся, скрестив руки на груди. Грубовато, зато честно.

– Очень приятно с вами познакомиться, – подскочил к нам первый. – Я так много о вас слышал! Это ведь вы встретили тогда наш разведывательный отряд? Вы проложили нам дорогу к свободе.

– Очень приятно, – растерянно отозвался я, наблюдая как гном трясет мою руку.

– Я ничего не перепутал? – спросил он. – Вроде у вас людей принято так здороваться?

– Ну да…

Но гном меня уже не слушал. Он подскочил к Феоле и затряс ее руку.

– Луар, – представился он. – Возглавляю в правительстве партию сторонников воссоединения гномов с людьми.

Феола растерянно взглянула на меня, на Дорлина.

– Воссоединения! – фыркнул второй гном. – Партию лизоблюдов он возглавляет, мечтающих превратить гномов в подобие людей.

– Веригор, – Дорлин со вздохом представил второго. – Предводитель сторонников изоляции. Присаживайтесь, ребята.

Я чисто машинально мыслью придвинул к нам два кресла – себе и Феоле. Луар, увидев это чудо, раскрыл в удивлении рот, а потом победно глянул на Веригора. Тот пренебрежительно фыркнул и поглубже уселся в кресло.

– Между прочим, господин любитель людей, вам не мешало бы знать, – довольно едко заметил он оппоненту, – что с дамами за руку здороваться не принято.

Луар растерянно глянул на Веригора. Потом на нас с Феолой. Таких подробностей он, похоже не знал. Но, кажется, конфуз Луара ничуть не смущал Веригора. Наоборот, он даже доволен был, что выставил своего оппонента в невыгодном свете.

– Вообще-то, в некоторых случаях здороваются, – пришла на помощь Луару Феола, при этом так глянув на Веригора, что тот намек не понять не мог. Но не понял. Или сделал вид, что не понял.

– Насколько я знаю, так делают только близкие друзья. Я не знал, что вы настолько близки с Луаром. Тогда прошу прощения.

Феола буквально испепелила взглядом гнома. К счастью в переносном смысле. А могла бы и в прямом. Вмешался Дорлин, разрядив обстановку и напомнив, для чего, собственно, все здесь собрались. Заодно отчитал Веригора за неподобающее поведение.

– И вы еще говорите, что выступаете за сохранение традиций гномов! – закончил правитель. – А ведь госпожа Феола ровесница вашей дочери. Интересно, как вам понравятся такие шутки в отношении ее?

Последний аргумент явно произвел впечатление на Веригора. Я отчетливо ощутил его смущение. Феола немного смягчилась – все-таки раскаяние гнома действительно было искренним.

– Я извиняюсь за свои не всегда удачные шутки. Просто один знакомый гном очень часто выводит меня, – прогудел он в бороду, которая прекрасно скрывала его лицо. Правда, не чувства.

Дарлин опасливо покосился в нашу с Феолой сторону, но видя, что мы приняли извинения, вздохнул с облегчением.

– В общем, вам Луиза должна была в общих чертах обрисовать нашу проблему… – начал он.

– О том, что вы никак не сойдетесь во взглядах: выходить вам на поверхность или продолжать скрываться?

– Конечно, выходить! – вылез Луар. – Уже ясно, что в изоляции мы не сможем развиваться! Наша обособленность уже очень дорого стала нашему народу! Посмотрите, как далеко ушли те, кто остался на поверхности. Сможем ли мы их догнать? Сможем ли…

– Господин Луар, – поморщившись, прервал его Дорлин. – Вы ведь сейчас выступаете не перед своими сторонниками на митинге. Давайте воздерживаться от речей. Говорите по существу.

– А он только лозунгами говорить и умеет! – фыркнул Веригор.

– Я и говорю по существу! – разгорячился Луар и даже вскочил с места. – Мы не можем больше оставаться в изоляции под землей!

– В кои-то веки согласен с этим болтуном, – как бы мимоходом заметил Веригор.

Дорлин не выдержал и хлопнул ладонью по столу.

– Да прекратите вы собачиться! Мы попросили прийти сюда людей, а сами устраиваем разборки при них! Вам самим-то не стыдно?! А, между прочим, время у них ограничено!

– Тогда я скажу по существу, – медленно поднялся Веригор. – А то наш болтун сейчас двухчасовую речь закатит, и уже больше никто сказать ничего не успеет. А по существу вот что: прятаться под землей мы больше не можем. Мы достигли предела своего развития. Для дальнейшего роста нам нужен простор. Но эта планета уже занята вами, людьми. Не поймите меня неправильно, я признаю ваши права на всю систему и признаю, что вы имеете право устанавливать в ней свои правила. И по праву владения и по праву сильного. А что делать тем, кто не желает подчиняться вашим правилам? Уходить в недоступные места? Как показала практика – это не самая лучшая идея. Однако пока существует Барьер другой нет. Зато сейчас появилась надежда.

– Вы хотите покинуть Солнечную и обосноваться на какой-нибудь планете? – озвучил я просьбу гнома, а то еще долго ходил бы вокруг да около.

– Верно. А раз вы занимаетесь прорывом Барьера, то вы можете нам помочь.

Мы с Феолой недоуменно переглянулись.

– Мне кажется, вы плохо представляете, что мы делаем, – осторожно начала Феола.

– Точнее совсем не понимаете, – прямо выдал я. – У нас не транспортный колониальный корабль, а небольшой разведчик. Даже если туда набить гномов, как помидоры в банку, то и тогда вряд ли их поместится больше десяти тысяч.

– Это мы понимаем. Но нам бы хотелось уточнить кое-какие детали. Первое, не будет ли людское правительство возражать против подобной эмиграции…

– С чего бы это? – удивилась Феола. – Вашим правом было уйти в подземелья, ваш выбор улететь. Правда, боюсь, вы действительно плохо понимаете, что происходит за Барьером. Он ведь не случайно появился вокруг Солнечной. Если вы заглядывали в учебники истории, то читали о последней войне.

– Тогда ваша обязанность – остановить это безумие! – вскипел Луар. – Вы люди мудрее нас! Ваша цивилизация намного старше! Почему же вы допускаете такую глупость?!

– Не такая уж это и глупость, – задумчиво отозвался я. – А вот останавливать кого-то силой… это будет глупость. Господин Луар, вы говорите о мудрости. Но мудрость как раз в том, чтобы не мешать другим развиваться самостоятельно. Наша история очень богата разными конфликтами. И кое-чему нас все-таки научила. Невозможно научить кого-то своей мудрости. Только собственный опыт способствует ее приобретению. Полагаю, что если бы мы помешали в свое время вашим предкам укрыться в пещерах, то вы возненавидели бы нас, как угнетателей и рабовладельцев… Вы ведь читали хроники? Нет? А зря. Уж историей собственного народа вы могли бы поинтересоваться, раз уж выступаете за воссоединение с людьми. Мне правда непонятно, как вы видите это воссоединение. Вы ведь не люди. И никогда ими не станете. Так зачем стремиться стать второсортными людьми, когда можно быть первоклассными гномами? Мудрость – не стремиться быть кем-то, а оставаться собой. Вы не верите, что можно быть развитым обществом и оставаться при этом гномами. Стремитесь кому-то подражать. А ваш оппонент не верит, что можно остаться гномом рядом с людьми. На мой взгляд вы оба одинаково неправы.

– Я никогда… – начал было Луар.

– Я не позволю… – вскочил Веригор.

Но оба замолкли глядя на мою ухмылку.

– Об этом я вам и говорил. Вы настолько не верите в другую точку зрения отличную от вашей, что даже не попытались обдумать ее. Даже слушать меня не стали. Господин Луар, вы говорили о мудрости. Мудрость еще и в том, чтобы выслушать оппонента до конца. Но вы видите только свою точку зрения. Ну и какой тогда мудростью с вами делится? Нет уж, набивайте собственные шишки. Мы можем только дать совет и обрисовать последствия ваших действий. А вот принимать предупреждения или нет, должны решить только вы. Так что со стороны людей никаких препятствий чиниться никому не будет.

– Ты очень уверенно говоришь за всех людей, – буркнул Веригор, опускаясь на кресло. Он был очень недоволен своей несдержанностью и теперь корил себя. Внешне это никак не проявлялось, но вот аура постоянно меняла цвет, выдавая полный сумбур в мыслях.

– Вам не мешали в прошлом и у меня нет причины сомневаться, что так же будет и в этот раз. Любой выбор будет только вашим выбором. И мне до сих пор непонятно, чего вы хотели от нас.

– Нам тоже нужна информация о том, что происходит за Барьером, – наконец признался Веригор. – Как бы мне не хотелось увести свой народ на другие планеты, но я понимаю, что без разведки обстановки такой шаг может закончиться трагически. Допустить такое я не могу. Я готов признать, что самоизоляция оказалась ошибкой и не хочу повтора. Мы вовсе не собираемся прерывать контакт с людьми. Но я хочу, чтобы мы могли разговаривать с вами на равных. Не как временные квартиранты в чужом доме, а как владельцы собственного.

– Логично, – признала, подумав Феола. – Наверное, я могу понять такую точку зрения.

– Тогда я обращаюсь к вам с официальной просьбой. – Веригор поднялся, встав чуть ли не по стойке смирно, что при его росте и коренастом сложении смотрелось забавно. – Я прошу включить в состав экспедиции гнома, чтобы он мог оценить обстановку за Барьером и рассказать о том, что творится там. К чему надо быть готовым.

Эта неожиданная просьба поставила нас в тупик. Мы с Феолой быстро обменялись мысленными посланиями.

– Я не совсем понимаю, – начал я. – А что вы хотите, чтобы выяснил ваш разведчик? Результаты разведки и так будут общедоступны. Что еще надо?

– Вы не совсем понимаете нашу внутреннюю ситуацию, – вздохнул Дорлин, жестом давая остальным понять, что теперь говорить будет он. – Когда наш народ уходил в пещеры, то все говорили о недоверии к людям. Почти две тысячи лет все гномы воспитывались в уверенности, что люди поработят нас, заставят выполнять за них все работы. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. И сейчас это недоверие никуда не делось. Многие гномы хоть и согласны выйти на поверхность, но только от понимания, что другого пути у них нет, раз уж нас отыскали. Но о доверии к людям речь при этом не идет. Поймите, я вам полностью доверяю, несмотря на то, что знаю не очень давно. Да и ваш друг Эльдар много рассказывал. Но нам ведь надо убеждать не тех немногих, кто уже успел пообщаться с людьми, а простых жителей.

– Я поняла, – кивнула Феола. – Результаты разведки должен огласить кто-то, кому все гномы безоговорочно поверят. И у вас есть такой?

– Не все, – отозвался Дорлин. – Те, кто согласен выйти и жить с людьми ни в каких убеждениях не нуждаются. Возможно они и не поверят вам, но и каких-то действий против предпринимать не будут. Проблема в непримиримых…

– Мы вовсе не непримиримые! – сразу возразил Веригор. – Просто мы не хотим, чтобы гномы потеряли свою индивидуальность и стали скверной копией людей.

– Сейчас на Земле живет несколько разумных рас, но никто не стал чьей-то копией.

– Обычных гномов так просто не убедить, – ответил Феоле Дорлин. – Не забывайте про две тысячи лет недоверия. Так просто это не откинуть.

– Как сложно с вами, – вздохнула Феола. – Почему вы не умеете общаться мысленно?

– Чтобы это нам дало? – фыркнул Веригор. – Сейчас мы занимаемся болтологией на словах, а так ещё в голове друг у друга трепаться начнём. Да ещё чужие мысли читать…

– Феол, объясни им, – вздохнул я. – Я уже пас.

– Мы не читаем чужие мысли, – Феола была само терпение. – Это невозможно уже хотя бы потому, что человек мыслит не конкретно, а весьма образно. Причем каждый человек… любое разумное существо, своими образами. Если я попытаюсь, например, прочитать мысли кого-нибудь в этой комнате, то восприму их как мешанину непонятных цветных картинок. Задавшись целью, я недели через две смогу в них разобраться и извлечь какие-то эпизоды. Очень-очень короткие и совершенно не связанные. А оно мне надо такое счастье? Две недели усиленных трудов ради пары картинок из ваших голов?

Потом все пойдет легче, мысленно усмехнулся я. Глядишь через месяц сможешь угадывать о чем мыслит конкретный гном.

Сестра мысленно же отправила меня в пешее и весьма дальнее путешествие с такими высказываниями.

– Если охота зарабатывать себе головную боль, изменяя собственную личность, сам занимайся, – добавила она.

– Тогда смысл всего этого?

Феола повернулась к Веригору.

– В том же, что и при общении на словах. Я не могу читать чужие мысли, но могу воспринимать те, которые другой посылает мне сознательно. Понимаете? Я формирую мыслеобраз того, о чем хочу сообщить и посылаю его, допустим, Альвандеру. Или же ненаправленно во все стороны. Тогда мой образ уловят все жители Солнечной. Кто способен, понятно. Но придётся дополнительно напрячься.

– Всё равно не понимаю! – Веригор оказался упрям как дуб. – И чем это отличается от простого разговора тогда?

– Во-первых, тем, что в коротком мыслеобразе ты сможешь передать намного больше информации, чем словами, а во-вторых, при мысленном общении врать невозможно. Ведь в мыслеобразе ты невольно передаешь и свои чувства и отношение к информации. Тот, кто этот образ принимает, принимает и эти эмоции. Ложь станет видна моментально.

– А кто мешает не передавать чувства?

– Ваше незнание того, каким образом формируется мыслеобраз. Если бы вы, Веригор, хотя бы в теории знали, как это делается, тогда не задавали бы таких вопросов. Невозможно не вложить в сформированный образ чувства. Их можно постараться подменить, но не вложить невозможно.

– Ну пусть подменить.

– Так делают некоторые артисты, когда играют в театре. Они в этом профессионалы. Но подмена всё равно заметна. К тому же при достаточно продолжительном разговоре невозможно постоянно себя контролировать и настоящие чувства рано или поздно прорвутся. Тем более, что эмоции в мыслеобразе не единственный критерий. Есть еще аура, которая тоже немного изменяется при лжи. Ну и другие мелочи. Поверьте, при личном мысленном общении соврать НЕВОЗМОЖНО!

– Ну хорошо-хорошо! А при не личном? Сами говорили, что мысленно можно общаться на расстоянии.

– Тут, конечно, сложнее. Но ради пары фраз никто не связывается, а при длительном разговоре всё станет ясно.

– Насколько длительном?

– Ну… – Феола задумалась. – Если наш разговор продлится хотя бы несколько секунду…

– Се… кунд… – Гном недоверчиво уставился на Феолу, словно пытался взглядом понять врет она или нет.

– Вам же сказали, что при мысленном общении передается намного больше информации, – усмехнулся я. – Секунда – это очень много. Вот для примера. Весь наш теперешний разговор при мысленном общении занял бы не более тридцати секунд. У нас, кстати, всего минут десять осталось.

– И если мы поняли, – подхватила Феола, – то вы просите включить в состав экспедиции кого-то из гномов, чтобы он мог рассказать о том, что происходит за Барьером? Ну и заодно подобрать подходящую планетку для гномов? Заявочка, конечно…

– Мы понимаем, что подходящая для жизни планета весьма ценна и для людей, а это ваша экспедиция, – с достоинством отозвался Веригор. – Мы не требуем для себя ничего бесплатно. Мы согласны отработать. Но только на ясных и четких условиях.

Феола глянула на меня. Мол ты командуешь экспедицией, ты и принимай решение. Я знал, сестрёнка, что на тебя можно положиться.

Сестра мысленно мне улыбнулась.

– По поводу условий вопрос не к нам. Мы не можем выступать от имени всей Солнечной. А вот по экспедиции решения действительно принимаем мы. – Я задумался, пытаясь оценить плюсы и минусы такого решения. – Проблема только в том, что наш корабль не очень велик и много народа мы взять не сможем…

– Мы согласны, если в экспедицию отправится один гном, – отозвался Веригор.

Луар поморщился.

– То есть кто-то от вас. Ага, а потом насочиняете о молочных реках с кисельными берегами.

– В отличие от вас, нам нет необходимости что-либо сочинять! А в экспедицию готов отправиться я лично! В отличие от некоторых, – Веригор уничижительно глянул на Луара, – я готов лично рискнуть. Мне мои люди поверят. А вы? Надеюсь вы не скажете потом, что я что-то сочиняю?! – При этом Веригор весьма угрожающе навис над сидящим Луаром. Тот испуганно дернулся, но в результате только опрокинул стул. Он бы упал, если бы Феола не подхватила мысленно гнома и не поставила его на ноги.

– Благодарю, – поспешно отозвался тот, отбегая подальше от оппонента.

– Нечего было спасать этого болтуна, – фыркнул Веригор.

– У нас еще пять минут, – глядя в потолок, отозвался я. – Дорлин, вы поддерживаете эту просьбу?

– Ну, в общем… – замялся он. – Да. Господин Альвандер, поверьте, это единственный способ избежать кровопролития. Если вы откажетесь… – Дорлин только руками развел.

– В конце концов, моя доброта меня погубит, – пробормотал я. – Ладно, господин Веригор, я согласен. Только, как я уже говорил, места на корабле мало, а проблем, возможно, будет много. Сам же корабль механизм весьма сложный, как я уже успел убедиться. Но если все, что касается псионической части, можем легко исправить я или моя сестра, то вот в отношении технологической… Стэнфорд сказал, что все будет максимально роботизировано и автоматизировано. Тем не менее, я предпочел бы иметь на борту человека, способного разобраться во всей технологической части, если возникнет какая-то неожиданность.

Веригор сначала озадаченно, а потом даже с некоторым испугом уставился на меня.

– Я, конечно, инженер. Даже, можно сказать, лучший инженер на заводе. Но ваши технологии опережают наши на тысячелетия! Как я смогу с ними разобраться?

– Во-первых, как я сказал, там будет все автоматизировано по максимуму. Во-вторых, у вас найдутся советчики. Биокомпы хранят в памяти много информации. И в-третьих, отлет вовсе не завтра. Сейчас еще даже проект не закончен. У вас есть примерно два-три месяца, чтобы получить обо всем представление. Взять я согласен только главного инженера корабля. Это мое условие.

Веригор весьма внимательно изучил меня с ног до головы. Подергал себя за бороду.

– Это вызов, человек? Думаешь, за три месяца, я не смогу разобраться в ваших технологиях, и ты со спокойной совестью откажешься взять меня в экспедицию?

Я быстро сделал подсчеты и кивнул.

– Да. Вызов. Но сделаем его более честным. Я прикинул примерно… Короче, у вас есть четыре месяца. Месяца три понадобится только на то, чтобы построить корабль. Еще месяц я накинул на знакомство с ним и разные неожиданности. А так же на проверку всех систем. Экспедиция важная, и помощь в галактике не запросишь так легко, как в Солнечной. Потому, если не случится чего-то экстранеожиданного, то отлет назначается через четыре месяца. Итак?

Веригор выпрямился во весь свой небольшой рост.

– Я принимаю вызов, человек! Тогда вы поймете, что гномы – лучшие инженеры!

– Отлично. – Я достал чистый инфокристалл, запас которых теперь постоянно таскал с собой, и быстро набросал сообщение. Потом отдал его гному. Веригор с недоумением изучил его. – С этим кристаллом подойдешь к Координатору Солнечной. Я попросил его помочь. Полагаю, он не откажется. Он тоже заинтересован в успехе экспедиции.

– Надо же. – Гном еще раз изучил кристалл. – Я не думал, что ты будешь помогать…

– Господин Веригор, – с достоинством отозвался я. – Я никогда и никому не ставлю невыполнимых задач. К тому же мне нужен на корабле инженер.

– Вот и замечательно!

– Вы еще пожалеете, что согласились взять его, – отозвался Лиар. Правда у нас времени выслушивать его замечания уже не было и мы стали собираться.

– Родители уже должны приехать, – заметила Феола, когда мы неслись к выходу из пещеры. – Вот красота, они дома, а нас нет. Придется пользоваться гиперпорталом через спутник. Искать стационарный уже некогда.

– Мой лимит на этот месяц уже исчерпан, – проворчал я. – Я покупал абонемент всего на двадцать прыжков.

– И куда ты его потратил?

– А то не знаешь! А у тебя?

Феола вздохнула.

– Я тоже все истратила. Но иначе мы не успеем.

– Лишние траты, – проворчал я.

– Не скули. Возьмем пополам. Мы действительно уже опаздываем.

В общем-то, мы не опаздывали. Мы опоздали. Когда мы с сестрой ввалились в дом, родители уже распаковывали вещи. Мы с сестрой переглянулись и виновато затоптались у входа.

– Ма, – первой начала сестра. – Мы немного задержались. Мы очень-очень торопились. Но, понимаешь…

Мама выпрямилась, оглядела наши виноватые физиономии и усмехнулась.

– Понимаю. И мы к этому уже привыкли. Конечно, спасибо, что все нам приготовили, но могли бы еще и для гостьи что-нибудь сообразить. Чтобы не так скучно ждать вас было.

– Гостьи? – удивилась Феола.

– Диана! – первым сообразил я. – Но она обещала приехать только к двенадцати…

– Мы закончили расчеты раньше, – Диана неожиданно вышла из гостиной. – Прихожу, а здесь никого. Дерри, мы же договаривались…

– Я понимаю, но к нам приехала делегация от гномов. Помните, тех, что мы нашли? Затерянные. Ну и вот… они пригласили. Ладно, мы уже свободны. Так что там у вас? Построили модель?

– Да? Все оказалось не так уж и сложно. Больше времени заняла перепроверки данных. На самом деле от нашей Вселенной тот слой отличается всего лишь несколькими параметрами. Хотя… Звездные системы в нашем понимании там существовать не могут. Звезды не смогут удерживать орбиты планет. Похоже они там равномерно раскиданы по всему слою. Но вряд ли вам будет это интересно.

– Ну почему же? – возразил я. – Но если планеты и звезды там так перемешаны, значит разумной жизни в том слое быть не может?

– Почему? Запросто. – Мы с Дианой направились в гостиную, не замечая как Феола переглядывается с родителями. – Просто жизнь там должна соответствовать тем условиям. Но это все чисто теоретические выкладки, которые, увы, так и останутся, скорее всего, теоретическими. Наверное мы не только не сможем вступить в контакт с кем-либо там, но даже коснуться чего-либо материального. На самом деле для нас в том слое вообще нет ничего материального. Нас, кстати, местные, если они там есть, тоже не увидят. Возможно, это и к лучшему. Если бы материальные объекты обоих Вселенных могли бы соприкоснуться, кто знает, чем бы все закончилось.

В гостиную тихо проскользнула Феола, поставила на стол поднос с заварником и тремя чашками чая и устроилась на ручке моего кресла. Я мельком глянул на нее и продолжил расспросы. Диана охотно отвечала, демонстрируя некоторые моменты графиками и трехмерными моделями.

– В общем, – подвела она итог, – это очень сильно продвинет нашу науку вперед. Кстати, есть еще один момент. Расстояния в том слое меньше в соотношении с нашим, чем в гиперпространстве. А это значит, что если мы будем лететь в нем, то опередим тех, кто летит в гипере. Правда, навигация будет сложнее.

– Зачем нам это, если мы собираемся пользоваться кристаллами пространства? – поинтересовался я.

Диана пожала плечами и приняла одну из чашек.

– Кто знает. Знания лишними не бывают. Альвандер, а это тебе. В нём все необходимые для тебя данные. Сможешь создать защитный кристалл?

Я принял инфокристалл.

– Буду смотреть.

– Смотри. Следующие испытания завтра в двенадцать. Вне зависимости от того, создашь ты защитный кристалл или нет. Просто суть будет другая. Если создашь, попробуем проникнуть на следующий слой. Нет – будем изучать тот, в который уже проникли. А сейчас мне бежать надо. Мы собирались еще пару опытов поставить. Вечером обязательно сообщи о результатах. Все, ушла. Итак времени уже много потеряла.

Диана отставила в сторону пустую чашку и поднялась. Мама с сестрой отправились ее проводить, я же погрузился в изучение принесенного кристалла.

– Мог бы проводить гостью тоже, – заметил вошедший отец.

– Гостье нужен результат моей работы, а не провожания, – отозвался я, не отрываясь от изучения кристалла.

Отец покачал головой и вышел. Я же снова погрузился в изучение материала. Ничего особо сложного там не было, но вот как подступиться к проблеме никак не мог представить.

– Через час нам на лекцию, – обрадовала меня вошедшая сестра.

Я вздохнул, забрал кристалл и отправился к себе в комнату.

– Вот и не беспокой меня этот час.

Феола хмыкнула, но возражать не стала. Правда и я до начала лекции решить проблему так и не смог. Ну а дальше мне уже стало не до размышлений над ней. Лекция, потом тренировочные бои с Эннером и снова бои на тренажерах истребителей. Я заметил, что в программе произошли изменения. Похоже, её модернизировали сразу, если в проект истребителя вносили какие-либо дополнения.

На этот раз бои длились не очень долго, к нашему удивлению. Когда колпаки тренажеров откинулись, рядом оказался Стив Дональсон.

– Альвандер, ты помнишь наш разговор?

– А? – озадаченно зачесал я затылок. – Который?

– Про торпедное вооружение старого имперского флота. Я тебя спрашивал насколько их можно улучшить с помощью кристаллов. Наши специалисты уже внесли кое-какие изменения, но вопрос боевой части так и остался подвешен в воздухе. А без этого мы не можем закладывать параметры торпеды.

Ммммм… интересно, что будет если я признаюсь, что забыл? Неожиданно мне на помощь пришел сам Стив.

– Полагаю, тебе трудно что-либо сделать, не зная принципа. Собственно, поэтому я и закончил сегодняшнее учение чуть пораньше. Прошу со мной. Надолго я не задержу. Феола, можешь с нами пойти, если хочешь. А то отдыхай.

– Нет-нет. Я с вами. Мне тоже интересно.

Стив пожал плечами.

– Как хочешь.

Идти пришлось недолго. Собственно, только мы вышли на улицу, как нас сразу подхватил гиперпространственный перенос. Мы оказались на борту корабля. Стив уверенно повел нас, но вовсе не в сторону рубки управления, а куда-то вниз. В одном из помещений оказалась весьма представительная делегация, состоящая из пары советников и пятерых военных. Все в немалых чинах. Стив быстро представил всех и подошел к одной из, как я понял, торпед. Несколько таких двухметровых штук располагались на подставке.

– Это главный инженер проекта Серт. Он переделывал старые имперские системы. Итак, слово ему.

– Спасибо. – Серт откашлялся. – На самом деле от старой имперской торпеды остался только внешний вид, правда, уменьшенный. Гипердвигатель мы заменили на кристалл пространства, автор которого в данный момент присутствует здесь, – Серт вежливо поклонился мне. Источником энергии служит энергокристалл. Поскольку в торпеды не посадишь растений, внешнюю подпитку обеспечить невозможно. Так что энергии хватит ненадолго. По моим расчетам торпеда сможет сделать не больше трёх-четырёх прыжков на максимальную дистанцию.

– Один прыжок – один-два световых года, в зависимости от качества кристалла. В эту штуку слишком большой не запихнешь, но и масса ее не очень велика.

– Верно, магистр, – кивнул Серт. – Опыты, сами понимаете, мы провести не можем, но модели показывают, что Альвандер прав. Замечу, что старые имперские торпеды обладали запасом хода всего лишь ноль-восемь светолет. Системы наведения мы тоже переделали, добавив еще и эмолокатор. Торпеда наводится на цель, у которой наибольший эмофон. Или определенный, если наводим на конкретную цель. То есть локатор корабля считывает эмофоны всех кораблей противника, записывает один в память торпеды и… Ну понятно.

– Это если экипаж корабля не маскирует свой эмофон, – заметила Феола.

– Мы проводили опыты, – возразил Серт. – Мы собрали команду лучших эмпатов в одном корабле и предложили им замаскироваться от наших локаторов. Так вот, в эмофоне они действительно исчезли, но локаторы их все равно находили. Чувствительность их такова, что даже работающая на полную мощность глушилка не оказалась помехой. Если же господин Альвандер попробует модернизировать локатор…

– Уже есть новые модели, – отозвался Стив.

Серт наградил Дональсона не очень благодарным взглядом.

– Могли бы предоставить мне для опытов эти новые модели.

– Не расстраивайтесь, Серт. Если со старыми образцами получились такие результаты, то с новыми и подавно получится.

– Я могу создать и более качественные эмощиты, – как бы мимоходом заметил я.

– Это соревнование бесконечно, – ответил Серт. – Но эмофон всего лишь один из параметров наводки. Там и гравитационный локатор стоит, и гравигенный. Много еще чего. Принцип же работы вот какой. Торпеда выбрасывается кораблем через гиперпортал в сторону цели и уходит в прыжок с помощью кристалла пространства. Все расчеты уже заранее сделаны компьютером корабля и вычислитель самой торпеды времени не тратит. Торпеда совершает прыжок и…

– …промахивается. Мне так и не удалось добиться необходимой точности. А Диана… прошу прощения, госпожа Гордон из института пространства считает, что и не удастся в связи с какими-то там объективными причинами. Точность прыжка на три световых года составляет примерно плюс-минус пара сотен тысяч километров. Для корабля это не проблема, но торпеда-то должна в цель попасть.

– Мы учли это. При небольших прыжках точность возрастает вполне достаточно. Поэтому сразу после завершения прыжка вычислитель торпеды производит новый расчет цели и прыгает снова. При расстоянии в миллион километров точность повышается до плюс-минус сотни метров. А при сотне тысяч – до десяти. Вполне нормально. Сама же торпеда уязвима для заградительного огня только в момент завершения прыжка и до окончания расчёта нового. А это чуть больше секунды.

– Ладно, господин Серт, давайте переходить от слов к делу. Показывайте.

– Конечно. Вот. В качестве цели мы выбрали два корабля. Один – старой имперский линкор, недавно расконсервированный. Второй – современный пассажирский с дополнительными маскирующими системами. Мы ввели в головки наведения их эмофон…

– Так в тех кораблях люди? – удивился кто-то.

– Нет. Имитаторы эмофона. Хотя торпеда без заряда. Так что вреда она никакого не причинит. Итак…

По жесту Серта в центр зала опустился визор, который тотчас показал два корабля.

– Они находятся как раз на другой стороне Солнечной. А теперь… первая торпеда пошла… Вторая…

Визор показал, как где-то далеко раскрылся гиперпортал и в той точке появились две торпеды. Правда, сами торпеды мы рассмотреть не смогли – они сразу исчезли.

– Наши камеры расположены вокруг кораблей и мы сможем наблюдать за всем в режиме реального времени, – пояснил Серт.

Две торпеды вынырнули в обычном пространстве и сразу же принялись совершать какие-то странные маневры. Серт пояснил:

– Как ни мало время нахождения торпед в обычном космосе, но мы позаботились, чтобы в них было как можно более трудно попасть.

Тем временем вычислитель произвёл необходимые расчёты и торпеды снова исчезли. Тут же в визоре появилось изображение человека.

– Торпеда в корабле, – доложил он. – Датчики зафиксировали ее появление в грузовом отсеке.

– Отлично! – Серт потёр руки от удовольствия. – Это с имперского линкора. В то время корабли совершенно не защищали от эмолокаторов. А вот вторая торпеда снова промахнулась… на… пять километров.

– Можно считать, что ее уже уничтожили защитные системы корабля, – заметил Стив. – Не блестяще.

– Торпеда появилась в корабле, – прервал Стива доклад еще одного человека.

– Наверное, придется внести изменения в программу, – вздохнул Серт. – Вы правы, командующий. На таком расстоянии защитные системы сработают моментально. Надо будет сделать дополнительный прыжок. Конечно, лишняя опасность для торпеды, но не такая. Пусть предпоследний прыжок будет заканчиваться где-нибудь за десять тысяч километров. На таком расстоянии разброс пара метров. Практически стопроцентное попадание.

– Серт, вы отвечаете за это направление. Делайте что хотите, но такого как сегодня быть не должно.

– Господин командующий, это первое серьёзное испытание…

– Серьёзное? Вы это называете серьёзным испытанием? Серт, серьезное испытание я устрою когда вы заявите о полной готовности вашего изделия. Тогда попадать вам придется не в неподвижные цели, а в маневрирующие и активно ставящие помехи. И величина их будет отнюдь не с хороший астероид.

Серт печально выслушал эту отповедь. Сам виноват, в общем-то. Представил сырой продукт. Комиссия тем временем уже потихоньку расходилась. Каждый из них на прощание перебрасывался парой слов со Стивом. Я уловил только, что они планировали провести какое-то совещание в самое ближайшее время. Вскоре мы остались втроем.

– Вот так вот, – вздохнул Стив. – А ведь уверял, что все работает как надо. Ладно, посмотрим, что будет дальше. А ты что скажешь, Альвандер?

– Появилась кое-какая идея. Надо только проверить ее. Но быстро не обещаю с таким графиком. Мне еще защитный кристалл делать.

– Да я не тороплю. Сам видишь, что ещё торпеда не готова. Ладно, идите отдыхать. Не буду больше вас задерживать. Спокойной ночи.