ГЛАВА 3

Загадка, конечно, не настолько увлекла Олега, чтобы он забыл о вполне ре-альной беде — пропаже Юрки. Это уже не игра, это не шуточки, тут надо минимум предупредить людей, которым положено такими пропажами заниматься. Поэтому, выскочив на набережную, Олег первым делом поискал глазами милиционера. Не-льзя сказать, чтобы мальчишка обожал милицию (его родители вообще считали всех современных "ментов" бездельниками) — как все решительные и сильные люди независимо от возраста, Олег считал, что вполне может справиться с любы-ми своими проблемами сам. Но Юрка не был "его" проблемой, и Олег решительно

7.

направился к молодому сержанту, лениво поглядывавшему на воду Цны с крутого откоса. Видно было, что стражу правопорядка скучно и жарко. На подошедшего Олега сержант даже не покосился.

— Послушайте, — Олег решил сразу брать быка за рога, — тут рядом мальчишка пропал.

— Ищи лучше, — заметил сержант, не поворачивая головы.

— Что значит… — начал Олег и, сообразив, возмутился: — Да что мы, первоклашки — в прятки играть?! Я вам говорю — пацан пропал, вот сумка его! — он потряс "кен-гуровкой". — Мы говорили, вместе до аллеи… — Олег повернулся, чтобы показать аллею — и, вновь посмотрев на сержанта, обнаружил, что тот неспешно, спокойно уходит по набережной. На несколько мгновений Олег растерялся так, что просто изумлённо созерцал удаляющуюся прямую спину, обтянутую серой униформой. Потом в нём вспыхнула злость, мальчишка уже хотел крикнуть что-то обидное, но удержался, просто сплюнул и начал карабкаться вверх по откосу, где была прото-птана тропинка.

В паспорте Юрки была прописка, конечно. Адрес своего знакомого Олег мог бы узнать, не сходя с места. Но что это даст? Придти к нему домой, дождаться ро-дителей и сообщить, что их сына украли? Бр-р-р… Однако, поразмыслив, Олег ре-шил, что сделать это всё-таки придётся, как бы неприятно это не было. В конце концов, тут может и не быть никакой чертовщины — мало ли что в жизни случает-ся?! — а родители, наверное, сумеют добиться от милиции каких-то действий по розыску.

И всё-таки, свернув На улицу, начинавшуюся за аллеей, Олег поймал себя на мысли, что едва-едва плетётся. Ему было страшновато. Может, всё-таки пойти прямо в местное отделение, к какому-нибудь начальнику? Но предыдущий разго-вор с представителем власти заставил Олега засомневаться в разумности этого шага. Чего доброго, ещё решат, что он и пристукнул Юрку, потом и не отмажешься… То с расследованием возиться, а то — вот он подозреваемый, под рукой!

Подойдя к Юркиному дому — девятиэтажке, обсаженной тополями — Олег уже решил, что просто расскажет, что свернул в переулок по своим делам, увидел сумочку на земле, поднял, открыл, ну и решил вернуть по адресу. Таким образом он и совесть успокоит, и не влезет в эту историю официально, так сказать. А уж как дальше действовать, он решит на досуге сегодня вечером… да и посоветоваться кое с кем не помешает.

Но около самого подъезда Олег остановился и задумчиво похлопал по ладони "кенгуровкой". Нет, он не испугался объяснения. Но внезапно понял, что и без того одной ногой влип. Если Юрка пропал (а, похоже, так оно и есть!), то его рано или поздно всё-таки начнут искать. Милиционер вспомнит о подходившем к нему на улице мальчишке. А если потом ещё и выяснится, что тот же мальчишка приходил домой к Гридневым — то начнут искать и его, Олега. Могут и найти, и начнут трясти, и ничего им не докажешь. Точно решат, что он и есть убийца. Посадить не посадят, но крови попортят немеряно, а главное — уткнутся в ложный след. И точно ничего не найдут.

А так — найдут?

Олег очень сомневался. И дело было не в том, что он не верил в розыскные способности милиции (а он в них не верил), а просто в том, что…

Он достал из кармана визитку.

— Антикварный магазин "Дукат", — прочёл он вслух. — Металлургов двадцать два…

В кармашке джинсов мобильник зазудел электронный вариант "полёта Валькирии". Продолжая рассматривать визитку, Олег достал аппарат.

8.

— Да, ало… На набережной… Да нет, ма, мы немного поссорились… Да ерунда, житейское дело… Что, сорвались?!. А, наоборот, это хорошо… Нет, ма, знаешь… — Олег перевёл дух, ещё раз всё оценивая. И — решился. — Ты не против, если я останусь?.. Да, тут останусь. Вечером приеду, с поездом и на автобусе… Нет, правда надо… Ну да. Вальке привет.

Он закончил разговор — и телефон тут же разразился мелодией нового вызова. Олег с нехорошим предчувствием поднёс "нокию" к уху:

— Валь, ты?

— Я, — ответила Валька на том конце спутникового канала (Олег представил себе, как это "я" летит к ретранслятору, и от яда, содержащегося в нём, плавятся все предохранители). — Приятно повести время. Не звони, я отключаю телефон.

И отключила.

Так, подумал Олег. На миг захотелось броситься в гостиницу и через полчаса ехать в Марфинку — на заднем сиденье вместе с Валькой, несомненно с ней помирившись. А вот если он сейчас не явится, то мириться будет куда сложнее.

Олег вздохнул и тихонько выругался. Ну почему он не может быть обычным парнем образца 200… года, у которого нет проблем важнее ссор с подружкой?! Зачем ему это всё нужно? Он кто — милиция, сыскное агентство? Чип и Дэйл в одном лице? Тимур без команды?

Последнее было точнее. Временами он именно так себя и ощущал. Хотя — почему без команды? Команду-то можно и набрать, хоть в той же Марфинке.

Проблема в том, что ни одна команда в это дело не поверит. А у Олега не было сомнений, что Юрка попал в неприятности — и в неприятности именно такого плана, с которыми не справится никакая власть. Именно потому, что тоже не поверит в возможность их существования…

…Это очень трудно — быть подростком. Не ребёнком, не маленьким, а именно подростком. Ребёнок может заплакать, если его обижают. А ты знаешь уже, что плакать стыдно. И как быть, если всё же хочется? Ребёнок может пожаловаться, если его обижают взрослые — пожаловаться другим взрослым. А ты уже знаешь, что жаловаться стыдно… да и будут ли помогать, ведь это детьми умиляются, а на подростков всегда смотрят косо. Скажут: сам виноват. И терпишь обиду. А оби-жать взрослые умеют. Некоторым, кажется, это просто удовольствие доставляет — обижать именно подростков, которые уже способны почувствовать обиду, но ещё не могут за себя постоять. Ребёнок властью взрослых не тяготится и чаще всего даже не задумывается о ней. А ты уже хочешь поступать по-своему. Ну ладно, ну пусть взрослые правы и ты ещё ничего не соображаешь. Но почему ты должен, например, уважать того, кто на работе твердит одно, а делает другое? Как его мо-жно уважать?! А тебе одновременно твердят: надо быть честным — не смей некра-сиво говорить о взрослых. Они всегда правы. Даже когда продают твоего ровесни-ка за тридцать тысяч рублей, как это было в Екатеринбурге, ты не имеешь права их осуждать — не дорос. Нет, не все взрослые такие. Наверное, даже не большин-ство. Но главными чаще всего становятся именно такие. И когда ты, окончательно сбитый с толку подлостями, глупостями и противоречиями окружающего мира, сам совершаешь глупость или подлость… или даже преступление — все хором возму-щаются, какой ты плохой. И никто не хочет выслушать. Хотя бы просто выслушать, что уж — поверить и понять, что твоя-то вина тут только в том, что ты запутался. А точнее — тебя запутали. Газетами, журналами, теликом — а потом возмущаются и ужасаются, какой ты жестокий, как плохо воспитали тебя семья и школа. А семье и школе не до тебя — они деньги зарабатывают. Чего проще: прекратить травить тебя, подростка, пивной рекламой, дурацкой музыкой — и всё будет нормально. Но

9.

на чём тогда деньги зарабатывать? Вот и оказываешься ты крайним, без вины ви-

новатым за то, что от тебя и не зависело.

Поэтому если хочешь справедливости — будь добр делать её своими рука-

ми. Это Олег усвоил в прошлом году окончательно. И помогать, если можешь, тем, кому так же не повезло с возрастом. А когда вырастешь — не забывать, как легко сделать больно младшему. Не физически даже больно. Физическую боль можно перетерпеть. А обиду, равнодушие, насмешку зачастую — нет.

Хочешь справедливости — делай её сам. И не надейся, что помогут. Помогут — спасибо. Нет — не рассчитывал. И учись думать сам. Головой.

Олег осознавал, что ему повезло с семьёй — любящие и строгие родители, старший брат, на которого всегда можно положиться. И повезло с окружением — Марфинка была одним из островков экономического, правового и культурного благополучия (это он не сам выдумал, а просто слышал) благополучия. Конечно, не будь его на свете — и всё было бы не так, потому что… ну да ладно. О той, дру-гой прежней жизни вспоминать не очень хотелось. Не было её — и всё. Но раз во-круг у кого-то проблемы, а он может помочь — надо помогать. Не в Америке живём, как говорит отец. Помогать — и за просто так, ничего не ожидая. Ведь и ему помогали тогда незнакомые в общем-то люди. И что до того, что их разделяло сорок лет…

Рассудив так в яростном споре с самим собой, Олег начал подниматься по крутой лестнице, чтобы выйти к остановке маршрутки…

…"Дукат" нашёлся не сразу. Магазинчик прятался под арочным низким проходом в один из дворов — прямо в стене прохода оказалась закрытая металлическая дверь с лаконичной строгой вывеской:

Д У К А Т

Олегу даже показалось, что дверь закрыта, но, когда он, не найдя ручки, толкнул её, она открылась

Магазинчик находился в полуподвале без окон и внешне ничуть не напоминал заведение, владельцы которого могут заказывать себе такие шикарные визиточки. Хотя, может быть, это просто избранный имидж (ведь накрывают же в некоторых недешёвых кафе на расстеленной газете!)? А так — небольшое и не очень хорошо освещённое помещение, в одной стене дверь, в другой — стойка (за ней вторая дверь), вдоль двух других стен — непритязательные стеклянные горки с этим самым антиквариатом. На стенах над горками висели картины, часы, оружие, ещё что-то — тоже, конечно, антикварное. Лесенка из пяти каменных ступенек, выбитых посередине до корытообразных углублений.

И хозяин за стойкой. Точнее, хозяйка — молодая, очень красивая женщина в простом (дорогущем) платье, без украшений, с тугой длинной косой, сложенной на голове, как у какой-то украинской деятельницы, которую Олег видел по телику. Женщина улыбалась:

— Чем могу служить? — дружелюбно кивнула она мальчишке. Олег сделал лицо "село N11" и слегка растерянно пробормотал, переминаясь с ноги на ногу:

— Я это. Просто зашёл. Посмотреть. Ан-ти-квар-ный.

Он хотел для придания пущего колорита вытереть рукой под носом, но решил, что это будет перебор.

— А откуда ты знаешь, что магазин антикварный? — вдруг спросила женщина.

10.

Олег мысленно поставил ей высший балл — на дверях не написано — и доверчиво достал из кармана визитку:

— Во. Я нашёл, думал — монета, а потом гляжу — не… — он вздохнул, снова переступил с ноги на ногу и "решился": — Это. Не купите? Она же золотая.

Женщина рассмеялась. Но в какую-то долю секунду Олег увидел в её глазах тёмное крылышко — словно за глазами, как за окнами, очень быстро прошёл кто-то даже не в чёрном — в сером. Серое куда страшнее чёрного. Сумерки намного опасней ночи…

— Да пожалуй куплю, — кивнула женщина. — Я печатаю визитки на заказ и, хотя они не золотые (Олег сделал разочарованное лицо), но стоят дорого. Наверное, кто-то из наших клиентов оказался растеряшей… А где ты её нашёл?

— Там, — Олег махнул рукой. — Я не знаю, как улица называется, около телевышки, — он назвал предмет, около которого никогда не был, но который виднелся над тамбовскими крышами, подошёл к стойке, однако визитку выпускать не спешил.

— Нездешний, что ли? — уточнила женщина. Олег замялся — чуточку, но так, чтобы она увидела это. Сейчас он был не вполне собой — он играл, и, хотя ещё толком не знал, что к чему, но перестраивался на ходу. Если честно, мальчишка даже подзабыл о Юрке — просто чуял нюхом, что набрёл на какую-то вещь из тех, что похожи на досочку над пропастью — идёшь, раскинув руки, жутко и весело… И поздно сворачивать. Да и не хочется. Потому что в жизни нет ничего приятней, чем ходить вот по таким досочкам. Это Олег понял прошлым летом.

Наверное, это адреналиновая наркомания, весело подумал Олег и ответил:

— Ну… нездешний, да.

— Из дома сбежал? — понизила голос женщина. Олег сердито повёл щекой:

— Вы это. Покупать будете?

— Не торопись, — она улыбнулась. — Может, я хочу тебе предложить подработать на обратную дорогу? Домой-то хочется?

— Хочется, — буркнул Олег. — Мы с пацанами в Москву рванули… ну, так получилось, думали, посмотрим, и назад… А меня ссадили. Ну вот я и это. Тут.

— А ты откуда?

— Да… Тут, под Рязанью, из села одного… — неохотно ответил Олег.

— Так в милицию шёл бы… — предложила хозяйка "Дуката".

— Вы чего? — Олег подался назад, опасливо глядя на телефон на стойке. — Какая милиция? Я пойду…

— Ладно-ладно, это твоё дело, но вот мой тебе совет, — женщина вздохнула. — Позвони прямо сейчас от меня домой…

— Не. Не буду, — мрачно буркнул Олег. — Скажут — вот, заскулил… У меня батька такой… Он меня и так выпорет, а тут ещё ржать будет: сопляк, трусло… Я давайте лучше у вас правда подработаю, если что, а потом поеду сам.

— Как хочешь, — и Олег опять поймал эту тень в глазах. — Но сегодня работы нет. Я у тебя выкуплю визитку и… тебе есть, где ночевать?

— Да есть…

— Ну ладно. Сегодня и завтра прокантуйся где-нибудь, а послезавтра к вечеру подходи сюда. Работа тяжёлая, но недолгая — съездить за город и там грузиться, да ты парень крепкий… Деньгами не обижу, хватит на плацкарту до твоих мест, ещё и останется. Ну и покормлю тебя. Придёшь?

— Приду… — вздохнул Олег. — Только это… мне сегодня до вечера, завтра, потом ещё почти день жить надо… Вы за эту вашу штуку сколько дадите?

11.