Свое новое тысячелетие он встретил в одиночестве на Трубе Джонса. Окна ресторана «Гнездовище», прилепившегося к западной стене, выходили на Поднебесные Сектора. Под прозрачным полом клубились облака. Здесь преобладала атлантическая кухня, что не могло не радовать гурмана со стажем.

Шану был одет в шелковую рубашку с неплохим набором цветовых гамм и обыкновенные бриджи. На ногах сланцы.

Как у большинства.

– Лангусты.

Шану кивнул.

Официант небрежно поставил блюдо на стол и замер, ожидая указаний.

– Еще вина, – сказал Шану.

Слуга исчез.

Общество Трубы имело жесткую кастовую структуру. Рожденный Слугой мог стать официантом, но никогда – торговцем или пилотом. К социальным барьерам со временем добавились генетические. Из поколения в поколение местные жители специализировались, прибегая к помощи биотехнологий.

Шану проводил взглядом фигуру совершенного слуги. Никто лучше него не справился бы с обслуживанием клиентов «Гнездовища». За исключением такого же раба. Впрочем, насколько мог судить Шану, в этом мире отсутствовали понятия «безработица» и «биржа труда». Безукоризненный контроль над рождаемостью.

За окном промелькнул силуэт птицы.

Шану отставил пустой бокал и занялся лангустами под сейдрским соусом. Старинный рецепт, чудом сохранившийся в этом закапсулированном анахронизме…

Баклажанный салат. Твоя очередь.

Подумать только: этот мир практически его ровесник. Как летят годы… Он давно пережил период резиновых дней, когда окружающее хоронило мысли в унылом, тупом однообразии. Такие периоды наступают словно ледники – сковывают медленным холодом и погружают в анабиоз безразличия. Затем наступает весна.

А сегодня…

Просто праздник.

Скучный праздник чужого.

Шану усмехнулся.

– Ваше вино, господин.

Официант вклинился в поток сознания. Вместе с бутылкой «зеленого мускуса».

– Да. Можете идти.

Прикоснувшись к поверхности стола, Шану высветил циферблат. Часы показывали стандартные деления.

Полдень.

Обе стрелки на двенадцати.

Телефон-клипса мягко завибрировал. Тотчас вокруг столика соткалась акустическая завеса – шумы ресторана отсекло невидимой рукой. Полимерная улитка, всосавшаяся в ухо Шану, произнесла: «Триста семьдесят девять, сорок четыре…»

– Принять, – сказал Шану. – Громкая связь. Изображение.

Над столом оформились контуры. Мультипликационная картинка, какой-то забавный зверек, содранный с Мегасети.

– Посредник Данхен?

– Здравствуйте, Шану.

Посредники – самая малочисленная и обособленная из каст Трубы. Они редко раскрывают себя, дела ведут дистанционно. Люди-тени. Однако их репутация серьезна, Посредников уважают во всех частях изведанного космоса. Шану доверял Данхену. Пока.

– Хочу сообщить, – вновь заговорил зверек, – обнадеживающее известие. Предмет торга, столь интересующий вас, завтра прибудет на Джонс. Возникло непредвиденное обстоятельство: мой клиент желает лично встретиться с вами.

– Это не планировалось, – Шану нахмурился. – И, насколько мне известно, личные контакты не в традициях вашей касты.

– Мои услуги оплачены сполна.

Шану колебался.

– Что я должен знать о вашем клиенте?

– Он из венерианских торговцев. Это все, что мне позволено сказать.

Шану задумчиво покрутил вилку.

– Данхен, надеюсь, вы понимаете, что я иду на некоторый риск. Что он знает обо мне?

– Ничего.

– Вы гарантируете?

– Вопрос некорректен. Я ценю протекцию касты.

Шану кивнул.

– Хорошо. Его условия?

– Завтра утром станет известно место встречи. Корабль будет там.

Шану улыбнулся.

– Нет. Я пришлю оценщика. Он осмотрит корабль. И только затем – личная встреча.

Зверек поморщился.

– Вы создаете лишние проблемы.

– Мне решать, – отрезал Шану.

– Договорились. Перезвоню вечером.

Данхен отключился. Специфическое поле, создаваемое работающим телефоном, перестало существовать, и автоматика сняла завесу.

Волной нахлынули звуки.

Приглушенные голоса, звяканье столовых приборов, ничего не выражающая музыка. Птица, задев крылом невидимое силовое поле, прочертила синий вектор.

День рождения – на краю галактики.

«Труба Джонса» представляла собой замкнутый веретенообразный хабитат, странствующий в космической бездне. Царство Кориолиса, здешняя жалкая гравитация обеспечивалась вращением. Однако в привилегированных районах и заведениях наподобие «Гнездовища» были установлены дорогие генераторы, позволяющие варьировать силу притяжения в довольно широком диапазоне. Ресторан, кстати, был жестко зафиксирован на 1 «g». В гостиничных кварталах для иномирян повсюду торчали предупредительные знаки, сообщающие о завышенных гравистандартах. Обозначать невесомостные зоны на Трубе не принято… Точных размеров веретена Шану не знал. Около тысячи километров по оси и примерно сорок в поперечнике (центральная часть). Хабитат сопровождала флотилия из летающих крепостей, боевых кораблей эскорта и коммуникационных спутников, обеспечивающих, помимо прочего, постоянную связь с Мегасетью. Сейчас весь этот архипелаг дрейфовал на периферии, между Млечным Путем и Магеллановыми Облаками. Суверенный, неподвластный Федерации клочок человечества, эдакая староземная Швейцария. Место, где заключаются сделки, проворачиваются теневые финансовые операции и, разумеется, отмываются деньги. Веретено обладало всем необходимым для жизни – собственной экосистемой, промышленностью, рядом запатентованных научных разработок, валютой, флотом, дееспособной экономикой. Что избавляло от необходимости пресмыкаться перед Рэнгтором. Труба охотно вступала в контакты с регионами Федерации, малоизученными чужими расами и крупными корпорациями, но весьма редко и неохотно – с официальным правительством Ла-Харта. Координаты Джонса были изменчивы, архипелаг часто совершал непредсказуемые прыжки. Вероятно, лишь внешняя разведка Федерации владела ограниченным знанием того, где в данный момент пребывает веретено. Тем не менее политика Трубы была неагрессивна, и поводов к оккупации не давала. Впрочем, Ла-Харт и не стремился к оккупации – его базовые интересы лежали в несколько иных плоскостях.

А вот Шану считал необходимым посещение хабитата.

Расплатившись, он покинул ресторан.