К шестнадцати часам они попали в парадный зал императорского дворца.

Тут все блестело позолотой – от светильников под потолком до висящих на стенах гобеленов с изображениями сцен из многочисленных битв Древности: от захвата Царьграда ратью киевского князя Игоря до Бухарского противостояния в конце двадцать первого века, когда христиане и мусульмане схватились не на жизнь, а на смерть. Мешанина из воинов, стягов и оружия…

На противоположной стороне зала висели гобелены, отображающие события Нового Времени – от Исхода со Старой Земли до воцарения на императорском троне Владислава Второго.

На последний гобелен Осетра так и подмывало плюнуть.

Впрочем, он был не прав – произведение-то искусства само по себе ни в чем не виновато…

Играла негромкая музыка. Зал постепенно заполнялся гостями.

Некоторых Осетр знал по новостным хроникам.

Вон прогуливается граф Василий Илларионович Толстой, глава министерства имперской безопасности, под ручку с женой, которую, помнится, именуют Зинаидой Петровной. А вот князь Фрол Петрович Мосальский, министр обороны, формальный начальник всех росских военных, обладатель шикарных усов, которые он то и дело подкручивает, будто недоволен работой своего фамильного парикмахера. А вот жены его рядом с супругом почему-то нет…

Найден совершенно расслабился. Он то и дело распахивал глаза на очередную известную или знаменитую общественную фигуру и то и дело намеревался прогуляться по залу, чтобы увидеть этих фигур как можно больше. Однако церемониймейстер строго-настрого предупредил будущих кавалеров государственных наград, чтобы те держались все вместе, по центру зала. Нагуляются еще во время застолья, которое должно последовать за церемонией. Во всяком случае, вентиляция приносила откуда-то столь умопомрачительные запахи, что Осетр, успевший проголодаться за время общения с портными, уже несколько раз сглатывал слюну.

В зале появился ВКВ, великий князь Владимир, командующий РОСОГБАК, также в белом генеральском кителе «росомах». Его сопровождали супруга Александра и дочь Яна, обе в шикарных платьях. Впрочем, не слишком красивую девушку звали не Татьяной, как княжну Чернятинскую, а именно Яной.

При воспоминании о своей Яне настроение у Осетра мгновенно сделалось ниже палубы, как выражаются флотские.

Однако, поскольку среди будущих кавалеров присутствовало всего двое «росомах», ВКВ не мог не подойти к ним и не перекинуться с соратниками парой приветственных слов.

Майор Долгих и капитан Барбышев представились своему верховному командиру, а тот поблагодарил их за достойную службу.

– Вы ведь под началом полковника Засекина-Сонцева работаете? – спросил великий князь.

У него не имелось такой импозантной растительности под носом, как у министра обороны, – только короткие усики, – однако будучи ростом под два метра, он выглядел гораздо внушительнее маршала Мосальского.

– Так точно, господин генерал-полковник! – отрапортовали будущие кавалеры.

– Я еще подойду к вам позже, поздравлю с получением наград, – предупредил ВКВ.

Осетру показалось, что его высочество задержал на нем, Осетре, взгляд умных серых глаз несколько дольше, чем на капитане Барбышеве. Впрочем, это вполне могло именно показаться. Очень вероятно, что великий князь и ведать не ведает о незаконном наследнике нынешнего императора. И даже скорее всего – именно так. Очень маловероятно, чтобы одного из ближайших родственников императора стали привлекать в ряды заговорщиков. Он и сам, в случае гибели императора и при отсутствии императорского наследника, может претендовать на росский трон. С какой стати он будет действовать в пользу конкурента? Дед это наверняка понимает! И наверняка постарался избежать такой ситуации!

Так что не знает ВКВ об Остромире Приданникове ничего, и незачем ему знать. Потом разберемся…

Когда часы, висевшие над небольшой трибуной, украшенной двуглавым орлом, показали без четверти пять, к будущим кавалерам подошли люди из службы церемониймейстера и проверили, все ли награждаемые на месте, не разбрелись ли по залу. Без десяти пять двери, расположенные по обе стороны от трибуны, дематериализовались, и из них потянулись в зал две шеренги роты почетного караула – в персональных тактических приборах на головах и при оружии. По всей видимости, караульные выполняли также и обязанности охранников. Ибо больше вооруженных людей в зале не наблюдалось.

Осетр вдруг снова ощутил легкое волнение и тут же загнал его в самые подвалы души – это чувство не было «росомашьей» тревогой. Видимо, так проявляется предчувствие встречи с отцом…

Без трех минут пять из тех же дверей вышли шестеро музыкантов в той же форме, что и охранники – только без шлемов ПТП и всего лишь при кортиках на позолоченных поясах.

Трижды прозвучали фанфары.

Церемониймейстер объявил:

– Их императорские высочества принцессы росские!

Из правой двери появились дочки Владислава – Ольга, Лада и Лариса.

Осетр их уже видел прежде – на том же самом балу в школе «росомах». С тех пор их высочества только похорошели.

«А ведь они – мои сестры!» – понял вдруг Осетр и прислушался к себе.

Вроде бы в душе ничего при этой мысли не отозвалось…

– Ее императорское величество Елена!

Из левой двери появилась супруга императора, прозванная в народе Прекрасной за красоту и изящество. Четверо рожденных детей совершенно не испортили ладный стан императрицы, и она по-прежнему выглядела Еленой Прекрасной, лишь взгляд голубых глаз слегка притух от горя, вызванного не столь давней потерей сына.

А Осетр попытался представить себе, как бы смотрелась на ее месте мама.

Да хорошо бы смотрелась, не хуже этой. Тем более что ее тоже звали Еленой.

Волнение в его душе нарастало.

А ведь в этом совпадении имен тоже есть какой-то знак судьбы! Куда ни кинь – везде сплошные знаки! И потому задуманное непременно должно получиться!

– Его величество император росский Владислав Второй!

Из той же левой двери твердой поступью вышел Сам. В полковничьем мундире давно не существующего рода войск, звавшихся когда-то гусарскими, которые давно сгинули в истории многочисленных войн, но оставили после себя парадную форму для нынешних росских правителей. Красного цвета мундир с синим стоячим воротником, расшитый золотыми шнурами и галунами, синие рейтузы, сапоги, высокая цилиндрическая шапка с козырьком и меховая накидка. На левом боку у Владислава висела сабля. Каждый из предметов парадной императорской одежды носил особое название, но Осетр их не помнил. Зато хорошо помнил, что звание у императора было «полковник лейб-гвардии гусарского полка».

Он смотрел на отца и с большим трудом сдерживал ненависть, мгновенно родившуюся в сердце и тут же принявшуюся глодать его, будто дождливый день снежные сугробы.

Император прошествовал к трибуне.

Вот уж клоун так клоун! Полковник лейб-гвардии, ржавый болт тебе в котловину! Ишь вырядился, тысячу ржавых болтов тебе!

Впрочем, Осетр быстро справился с собой.

В конце концов, императорская форма на самом деле очень красива. К тому же ему самому рано или поздно придется носить ее. И наконец, он здесь вовсе не для того, чтобы ненавидеть этого клоуна! У него совсем другая цель.

Церемониймейстер произнес хвалу ангелу-хранителю, сопровождающему росского императора по жизни. Присутствующие тут же встретили его слова восторженными криками.

Осетр почувствовал, что и сам воодушевляется вместе со всеми – все-таки толпа есть толпа! Под ее влияние попадают иногда и «росомахи». Главное – не поддаться этому влиянию настолько, чтобы начать испытывать любовь к этому клоуну.

Чтоб тебя черти миллион лет жарили на адских сковородках!

Потом Владислав Второй произнес небольшую приветственную речь в честь тех, кому сегодня будут вручены высокие государственные награды.

Искусством оратора он владел прекрасно – Осетр не мог не отметить сей факт. Как и умением нравиться людям. В общем, ничего удивительного, что по этому типу сохли женщины. Особенно прежде, когда он был помоложе и в бородке его отсутствовала седина.

А моя мама была всего лишь женщиной, пусть и высокородной!.. И если раньше я не понимал, чего ради она связалась с этой сволочью, то теперь прекрасно понимаю. И не осуждаю ее ни в коей мере!

Потом началась собственно церемония награждения.

Музыканты снова разразились фанфарами. Засуетились корреспонденты многочисленных сетевых каналов, зарабатывающих на жизнь торговлей свежими новостями.

Сперва император одаривал орденами и медалями господ штатских. Были среди кавалеров и врачи, и ученые, и даже один писатель – Осетр понятия не имел, что он написал.

Что-нибудь во славу солнца нашего, императора росского, да будут благословенны и бесконечны дни его…

Тьфу, прости меня, господи!..

Потом перешли к военным.

И сразу же назвали имя Найдена. Видимо, решили начать с цвета армии – смелых и мужественных гвардейцев-росогбаковцев. Пролить бальзам гордости на «росомашьи» души…

Тьфу, прости меня, господи!..

Огласили, за что награждается капитан Барбышев – «за смелость и решительность, проявленные при выполнении особого задания».

Владислав Второй повесил Найдену на левую сторону парадного кителя орден Святого Романа третьей степени и с удовольствием выслушал, как тот молодцевато гаркнул: «Служу государю-императору!»

Даже позволил себе фразу:

– О наши мужественные «росомахи»!

Тьфу, прости меня, господи!..

Впрочем, выполненный в серебристых и голубых тонах орден смотрелся на белом кителе великолепно.

– Поздравляю! – шепнул Осетр, когда Найден вернулся на место.

А потом пришла очередь и майора Долгих.

Услышав это имя, Осетр парадным шагом двинулся к трибуне, возле которой стоял император.

Прослушал – за что и чем его награждают.

Естественно, тоже «за смелость и решительность, проявленную при выполнении особого задания». Естественно, орденом Святого Романа третьей степени. Один в один, как Найдена…

Прикалывая орден к кителю, Владислав коснулся его груди, и Осетр с трудом сдержал дрожь.

Ощущение было, словно в него выстрелили из станнера. Разве что не парализовало…

Пора!

«Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики», – мысленно скомандовал он себе.

Если на церемонии и присутствовали менталы, никакого их влияния не ощущалось. На месте императора появилась туманная фигура. Черной полоски блока на месте головы не было.

Ишь, без блока клоун живет! Конечно, зачем же правителю ходить под угрозой смерти? Его охраняют – будь здоров! Под допрос не угодит! Разве что в случае войны заблокируют. Или когда узнают о заговоре…

Осетр смотрел на императора, император смотрел на Осетра.

Вот и пришло время, папочка! Сколько веревочке ни виться, а кончик будет! И не нужно никаких боевых действий… Не требуется приносить в жертву невинных… Такими и должны быть перевороты, неожиданными, но бескровными…

Возникшая пауза, похоже, встревожила охранников. Они явно подобрались и насторожились.

Осетр протянул «руку» к туманной фигуре императора, сжал ее в кулак.

– Пусть к нам никто не приближается.

Император тут же сделал знак охранникам, и они успокоились.

Ну что ж, осталось произвести внушение. Как с Железным Полковником. Нет проблем! Император-то у нас совсем не железный! Вершитель Бедросо, небось, не пользуется «Магеллановыми Облаками», а все у него получается.

Дать приказ императору. Тихо и равнодушно! «Отрекись от короны…» И отречется! А дальше уже – дело Железного Полковника и его соратников! Они знают, как официально оформить передачу власти наследнику… И все закончится! То есть, наоборот, все только начнется. Но будет уже другое все. А это закончится…

Итак, отрекись от короны, папочка!

И тут он понял, что вот так, по принципу «сила солому ломит», он не может. Нельзя так сейчас!

Исчезла туманная фигура, прекратили работать «Магеллановы Облака».

– Я ваш сын, Владислав!

Пришла мысль: «Не то я делаю!»

Но как можно командовать родным отцом, будто бойцом на плацу?!

Император смотрел на него спокойно и равнодушно. Как уже много раз смотрел Дед. И как должен смотреть всякий, поддающийся «Магеллановым Облакам» человек. Потом он встрепенулся:

– И чего бы ты хотел, мой внезапно появившийся сын?

Действие «облаков» закончилось.

– Видите ли, отец… Думаю, вам не надо объяснять, что многие подданные не одобряют вашей дружбы с Вершителем Бедросо. Думаю, вам не надо объяснять, что многие подданные считают, что политика, которую вы проводите, полезна Великому Мерканскому Ордену, а интересам Росской империи, наоборот, не соответствует. Думаю, вам не требуется объяснять, что многие подданные желают, чтобы на росском троне сидел совсем иной император? Очень многие…

– В самом деле?… Впрочем, ты прав, сын. Мне известны эти желания некоторых моих подданных. Но ты-то, лично ты, чего хочешь?

Осетр собрался с духом:

– Я хочу, чтобы вы отказались от власти и назначили меня регентом.

Это был момент истины.

Это был момент торжества совести. Это был момент утоления ненависти.

Это был момент победы желаний, которыми жили в последнее время очень многие в Империи.

– А почему ты решил, что я пойду тебе навстречу, сын мой? Почему ты решил, что достоин исполнять обязанности императора? Почему ты вообще решил, что я признаю тебя как сына? Еще не факт, что Ленка Шувалова забрюхатилась тобой от меня! Это еще надо разобраться, кто тебе дал жизнь, выродок!

«Зря ты так!» – подумал Осетр.

– Полагаю, самое место тебе – в моих застенках, – продолжал Владислав. – И верные мне люди выбьют из тебя имена твоих людей. Понял?

– Хорошо, отец, – сказал Осетр. – Я понял вас. Вы сами выбрали свою судьбу!

«Магеллановы Облака – достойные спутники нашей Галактики», – снова скомандовал он себе.

На месте отца опять возникла туманная фигура. На сей раз в голове императора присутствовала знакомая угольно-черная полоска.

«Что за черт! – подумал Осетр. – Теперь у него стоит блок! Впрочем, иное было бы странным. Кто как не император обладает наиболее важными знаниями. Не в смысле глубокой осведомленности, а в смысле некоторых сведений по максимальному количеству интересующих врага проблем… Да уж, вот чью ментальность надо охранять как зеницу ока! Но почему блока не было в первый раз?»

Впрочем, ни о чем расспрашивать Владислава он не собирался. Не за тем он сюда пришел. Да и вряд ли император знает что-то важное, что неведомо его министрам, а министры донесут это знание и до того, кто займет место Владислава.

Нет, сейчас главная задача – другая.

И он протянул к туманной голове императора «руку». Ощущение было прежним – вытягиваясь, рука росла, набухала, увеличивалась. И вот уже исполинская лапа обтекла туманную фигурку и зажала ее в гигантский кулак.

И Владислав Второй лишился своей воли.

– Слушай меня, отец! – сказал Осетр. – Ты очень сильно, смертельно болен. Пора думать о судьбе Империи. Сегодня же ты выпустишь высочайший указ, в котором назначишь меня своим регентом. Дальнейшие политические решения будут приниматься уже без твоего участия. Ты отправишься на покой. Я вовсе не собираюсь лишать тебя жизни. Хотя стоило бы. – Все это совершенно не требовалось говорить, ибо Осетр разговаривал сейчас не с человеком, а со столбом. Но иначе он не мог. – Нет, ты можешь спокойно жить где-нибудь в одном из твоих дворцов и заниматься выращиванием цветочков или чем-нибудь подобным, что пристало отказавшемуся от власти императору. Хоть мемуары сочиняй. А судьбой Империи займусь я и мои люди! Ясно?

«И попробуй только не прислушаться к этому предложению! – подумал он. – Пеняй тогда на себя. Ты полностью развяжешь мне руки. Я тебя раздавлю. Столбы не давят, а ломают. Но я раздавлю!»

– А моя семья? – Столб стоял неподвижно, как и положено столбу. И только губы его шевелились. – Что будет с императрицей и принцессами?

– Ничего с ними не будет. Никто не пострадает. Они будут жить вместе с тобой… А сейчас пусть церемония продолжается, и ты забудешь, о чем мы говорили во время моего награждения. Ясно?

Сейчас с той стороны, где находилась туманная фигура, донесется равнодушный шепот: «Ясно»… И все и в самом деле станет ясно.

Осетр попытался вызвать в себе жалость к этому человеку, который был его отцом, но жалость не вытанцовывалась: душа снова наполнилась презрением и ненавистью.

– А вот х… тебе, щенок!!!

Это был не равнодушный шепот, это был яростный рык.

Осетр посмотрел обычным зрением.

Перед ним стояла вовсе не безвольная кукла. Император пылал яростью, по лицу его бегали тени, и стало понятно, что он решает: то ли убить сопляка на месте, то ли отложить казнь на потом.

– Охрана!

И зал тут же наполнился шумом и топотом. Из дверей за трибуной вбежали какие-то люди.

Осетр растерянно оглянулся. Автоматически принял боевую стойку.

Наверное, при наличии белого парадного кителя эта поза выглядела до невозможности глупой, но «росомашьи» инстинкты сработали сами собой.

От стен к нему приближались караульные.

Правда, не все, лишь четверо.

– Арестовать этого типа! – прорычал Владислав Второй. – Вы отвечаете за него головой! Вам ясно, подполковник Евстафьев?

Осетр не знал, кто такой этот подполковник.

Наверное, начальник дворцовой охраны. Но сейчас проблема заключалась в другом. В том, что план не удался. Похоже, необычные способности ему вновь отказали. Оставалось положиться на обычные.

Вот только есть ли смысл? Ну убьет он человек пять-десять, если прежде не подстрелят. Потом все равно применят станнер и в любом случае скрутят. Да еще и Найден, чего доброго, вмешается, решив собственной грудью защитить друга. С него станется…

И Осетру не оставалось ничего, кроме как вывести тело из боевой стойки и опустить сжатые кулаки.

– Я не стану сопротивляться, – сказал он громко, чтобы услышал Найден.

К нему приблизился подполковник Евстафьев:

– Сдайте личный браслет и документы, майор!

Пришлось ему сдать затребованное. И позволить четверке охранников, вооруженных малыми лучевиками «игла», вывести себя из тронного зала.

Только что полученный орден с него не сорвали. Как ни странно…

Возле дверей он оглянулся.

Найден смотрел на него. Лицо капитана Барбышева ничего не выражало. Отец тоже смотрел сыну вслед. Но на его лице сияло ничем не сдерживаемое торжество.

Клоун бородатый, ржавый болт тебе в котловину!

И только тут до Осетра по-настоящему дошло, что он попал в плен.