На следующее утро Кушелеву-Безбородко доложили, что граф Толстой нынче ночевал под крылышком дражайшей супруги. К обеду стало известно, что на аудиенцию к императору он так и не напрашивается. После этого на нее напросился Михаил Пантелеймонович.

Император пребывал в довольно мрачном настроении.

– Сопли жуете, граф… Зачем в ваше подчинение отдана такая машина, как министерство внутренних дел? Миллионы сотрудников… Что можете доложить?

Граф доложил то, что знал.

– Негусто, – сказал Владислав Второй. – И это все?

– Нет, – ответил министр.

И принялся докладывать дальше, особенно упирая на то, что министерство имперской безопасности владеет той же самой информацией (которую, кстати, получило от министерства внутренних дел), но дальше МВД не продвинулось, а ведь их агентурные возможности на порядок выше…

Император усмехнулся:

– И тем не менее продолжайте работу, Михаил Пантелеймонович! А с графом Толстым я побеседую.

Министр покинул дворец в хорошем состоянии духа.

И фитиль в одно место не вставили, и конкурента под монастырь подвел. Даже если сей монастырь окажется не слишком грозным. Птичка, как известно, по зернышку клюет… Мы еще посмотрим, кто кого!

Но продолжать работу и в самом деле надо.

Вот только в каком направлении? Агентов в штабе РОСОГБАК от императорского указания не появится. Попытаться завербовать кого-либо уже поздно. Надо было думать об этом раньше. Он, собственно, и думал. И даже пробовал. Но «росомахи» – ребята с обостренным чувством чести. Элита вооруженных сил. Гонору у них – хоть отбавляй! И своих не сдают. Особенно эмвэдэшникам…

Так что тут оперативные прорывы не светят.

И тем не менее он что-то должен придумать. Хотя бы для того, чтобы, если вдруг когда-нибудь император прикажет произвести расследование деятельности бывшего министра внутренних дел – чем черт не шутит, тьфу-тьфу-тьфу! – всякий мог убедиться: граф Кушелев-Безбородко не бездействовал. Что мог, он делал. Хоть и не многое мог в сложившихся условиях…

Одна беда – в голову ничего не приходило.

Хоть сам подавай заявление о приеме в «росомахи». Ведь только «росомаха» способен узнать что-то, происходящее внутри РОСОГБАК. Да и не всякий «росомаха», прямо скажем!..

Тут надо быть, по крайней мере, начальником секретного отдела РОСОГБАК. То есть занять место господина Засекина-Сонцева, Железного Полковника, чтоб ему крысы отгрызли звездочки на погонах!

Ну почему я не Засекин-Сонцев? Мигом бы расследование провел! Мигом бы нашел анонима. Мигом бы доложил его императорскому величеству! И мигом бы продвинулся по служебной лестнице! А то и направление работы бы сменил! С повышением… Стал бы, скажем, министром имперской безопасности… Вот только есть мнение, господа, что я, полковник Засекин-Сонцев, сам являюсь одним из заговорщиков! Однако, увы, фактов моей противоправной деятельности у моих врагов не имеется!

Михаил Пантелеймонович, не в силах сдержать возбуждение, выскочил из-за стола и пробежался по кабинету.

Ох, и прав был князь Роман, когда создавал свою РОСОГБАК настолько закрытой организацией! Нет туда доступа никому. Разве что самому государю-императору… Но и того бы я, полковник Засекин-Сонцев, даже близко к реальным делам не подпустил. Это ж не проблема – навешать лапши на уши, особенно человеку со стороны…

Министр снова пробежался по кабинету. Будто измерял его, собираясь приобрести в собственность…

И вдруг замер. Будто на стену налетел.

Стоп! Стоп-паньки!

Я – не начальник секретного отдела РОСОГБАК, что верно, то верно! Но я – министр внутренних дел, и у меня есть определенные права. Любой государственный чиновник по закону должен мне помогать, если я занимаюсь расследованием.

И ты тоже никуда не денешься – будь ты хоть сто раз «росомаха»!

На том и стоит государственная машина.

Министр вернулся за стол, связался с дежурным министерства связи и заказал прямой закрытый хивэканал с начальником секретного отдела РОСОГБАК. С грифом «молния».

Пока устанавливали связь, попросил принести чашку чая и принялся неторопливо прихлебывать его.

Никуда господин Железный Полковник не денется!

Просьба министра внутренних дел – пусть он и не твой прямой начальник – сродни приказу. Ты, конечно, можешь навешать лапши на уши и главе МВД Росской империи… Только надо помнить, что в случае расследования твоей антигосударственной деятельности эта лапша ляжет грузом вины на твою же собственную душу. И потянет тебя на дно, будь ты хоть кадет с последнего курса, хоть начальник секретного отдела…

Он представил себе, как будет развиваться разговор…

«Здравствуй, Всеволод Андреич!» – скажет он.

«Здравия желаю, Михаил Пантелеймонович! – ответит Железный Полковник. – Чем могу быть полезен главе МВД?»

Непременно произнесет эту фразу – он подчеркнуто корректен, этот Дед, как его называют меж собой подчиненные.

«Да вот, Всеволод Андреич… Помощь твоя требуется в государственном деле. Намедни его императорское величество получил анонимное послание, в котором говорится, что у него, государя-императора, имеется незаконнорожденный наследник… Ты же понимаешь, друг мой, что вопросы наследования трона… в особенности после безвременной кончины цесаревича Константина… имеют чрезвычайно важное государственное значение?»

«Понимаю, Михаил Пантелеймонович. На моей должности этого нельзя не понимать!»

Пускай покрасуется сам перед собой. А мы посмотрим, как долго ты, друг мой, останешься на своей должности… Ведь после обращения к тебе министра внутренних дел надо реагировать. И ты будешь вынужден прореагировать, никуда не денешься!

А мы посмотрим на твою реакцию!

Либо тебе придется найти анонима и сдать его, либо расписаться в том, что ты не контролируешь своих подчиненных. Любой вариант – нам на пользу!

«Мои спецы установили, – скажет глава МВД, – что анонимное послание отправил императору кто-то из твоих людей… Ты уж будь любезен, Всеволод Андреич… Я тебя нижайше прошу…» – Можно в таком деле и сделать вид, будто прогибаешься, он все равно поймет, что это никакой не прогиб: Железного Полковника на кривой кобыле не объедешь. «Разберись, пожалуйста, кто мог сообщить Владиславу… – Тут можно позволить себе толику неуважения к государю нашему императору: он простит ради результата. – …кто мог сообщить Владиславу эту чушь. Такие шутники должны быть непременно наказаны».

«А если это не шутки?»

Такой реплики себе Железный Полковник, разумеется, не позволит. А если все-таки позволит, то я ему скажу:

– А если не шутки, то возьми под стражу этого нешутника и доставь на Новый Санкт-Петербург. А уж мы тут с ним разберемся!

Вот такой у нас с тобой получится разговор. А потом я посмотрю, что ты предпримешь. И уж, исходя из этого, выберу дальнейшие свои шаги.

Он допил чай, все более и более заводясь от нетерпения.

Наконец связь установили. На видеопласте появилась заставка – Галактика с мерцающей звездочкой, изображающей Чудотворную, солнце Нового Санкт-Петербурга. У столичной планеты и звезда должна быть столичной…

Потом появилась заставка, изображающая планету, с которой устанавливается хивэсвязь.

Оказалось, что полковник Засекин-Сонцев, как и все последние дни, пребывает на планете Дивноморье, в курортном раю. Поджаривает свои телеса в лучах местного светила… как его?… Милена, что ли?

Загорали и мы под этой Миленой. И не один раз. Так что настроения, которые царят там, нам известны. Бесконечные развлечения да купания. Тамошний мир расслабляет человека. И значит, Железный Полковник хоть на время и хоть отчасти потерял свой металлический характер и блеск. А сейчас мы его заставим потускнеть еще больше! Сдерем, так сказать, позолоту и создадим условия для появления ржавчины, процесса неотвратимого и постоянного. До полного превращения железа в бурый порошок…

Заставка на видеопласте сменилась изображением человека.

Однако это был вовсе не полковник Засекин-Сонцев.

С видеопласта смотрел на графа Кушелева-Безбородко совершенно незнакомый тип в повседневном мундире «росомахи» с погонами капитана на плечах.

– Здравия желаю, господин министр!

– Здравствуйте, капитан!.. А где полковник Засекин-Сонцев?

– Простите, господин министр! Полковник болен. У него инфаркт. И пока врачи не позволяют его беспокоить.

Граф Кушелев-Безбородко умел держать удар.

– Что ж, капитан… Передайте полковнику мои пожелания здоровья. И пусть он, как только будет в состоянии, непременно свяжется со мной. Очень срочное дело!

Связь прервалась.

Министр сжал кулаки и скрипнул зубами, с трудом сдерживая рвущееся из души бешенство.

Хоть он и умел держать удар, но новость была слишком неожиданной, чтобы не взбеситься.

А потом ему сообщили, что министр имперской безопасности граф Толстой отправился в Петергоф, на аудиенцию к императору.

И настроение у Михаила Пантелеймоновича стало еще хуже.