Глава 16
Закончился очередной летний день. Со стороны бухты Казачья, тянуло свежестью, разбавляя остатки летней жары, так докучающей жителям города днем. Маршрутка, которую только в Севастополе называют «Топик», остановилась на конечной остановке, и последние пассажиры быстро повыскакивали и каждый торопливо отправился по своим делам. Здесь, на берегу бухты, где еще с советских времен базируется морская пехота, образовался военный городок, и все жители так или иначе связаны с военными. Прошла перестройка и развал Союза, многие уволились, кто перевелся в теперь далекую Россию, кто–то занялся бизнесом, открыв первые торговые ларьки. Кто–то побывал на первой и второй Чеченских кампаниях, кто–то побывал в Грузии. Но, так или иначе, весь этот небольшой поселок из типовых пятиэтажных домов пропитан духом морской пехоты, и как символом этого духа был ПТ–76, установленный на постаменте, на самом въезде в военный городок.
Максим Игоревич Кривошеев, тридцативосьмилетний здоровяк, бывший капитан морской пехоты Черноморского флота Российской Федерации и, с сегодняшнего дня, бывший старший смены охраны одного из крупных дискоклубов развлекательного комплекса в бухте Омега, медленно шел от остановки маршрутки к себе в холостяцкую двушку, единственное, что ему предоставила армия. Квартира его встречала пустым холодильником, немытой посудой и поломанным телевизором, до которого все никак не доходят руки, чтоб выбросить. Такой невысокий чин, когда сверстники уже ходят в подполковниках и полковниках, объяснялся извилистым путем карьерного роста, по которому прошел простой мальчик из небольшой деревеньки под Тулой. Сначала срочная служба в морской пехоте, где он буквально влюбился в море и, после необходимой проверки, остался на сверхсрочную. Благодаря неуемности быстро получил звание прапорщика, заочно законченный институт и аттестация на офицера, разведрота, командировки на Северный Кавказ и десант в Поти. Потом была драка в кафе на набережной с кавказцами, глупое ранение — и бравый капитан оказался комиссован. Жена с ребенком давно его бросила и уехала к родителям, а Максим поменял несколько работ, пытаясь найти себя в гражданской жизни.
Сегодня он вконец разругался с хозяином, который старался не сильно мешать денежным клиентам отдыхать, позволяя им определенные вольности, которые Кривошеев не смог стерпеть. Опять увольнение и новые поиски работы, хотя сейчас самый пик курортного сезона и дома сидеть не придется, но это все не то, а деятельная натура капитана требовала чего–то другого. Он даже порывался записаться в миротворцы или даже в наемники, поехав куда–нибудь в Африку защищать нефтепровод от местных аборигенов, но любовь к Севастополю как–то сдерживала и не давала пуститься в авантюры.
Проходя мимо дежурного магазинчика, который держал бывший старшина роты МТО, он ненадолго задержался, прикупив на вечер пельменей, и уже более торопливой походкой двинулся к заветному подъезду, ощущая почти болезненные позывы желудка, включившего от голода сигнализацию на всю катушку.
Тут он случайно толкнул проходящего мимо крепенького мужика, который показался ему смутно знакомым. В городе, где большинство мужчин так или иначе связаны с армией, многие сталкивались по службе, и сейчас встретить в военном городке знакомого было не так удивительно, но Кривошееву этот толчок показался каким–то наигранным.
Он извинился, мужик тоже, они разговорились и тут же узнали друг друга. Максим встречал этого капитана в военкомате, когда приходил к своему бывшему командиру, который после развала Союза перевелся в Украинскую армию, чтоб получить квартиру, и тогда служил в Севастопольском горвоенкомате. Кажется, Дмитрий его звали, потом, когда военкомат расформировали, тот вроде бы куда–то в разведуправление ВМСУ перевелся, но это так давно было, просто вспомнил, ни к чему не обязывающая информация. Но он насторожился, увидев по глазам, что мужичок уж очень не простой: кровь проливал и своих хоронил, такое знающему человеку всегда видно.
Дмитрий ненавязчиво напросился в гости, прикупил для встречи очень даже неплохую водку и закуску. Максим все гадал, для чего этот спектакль — он бывший и давно, ничего такого особенного рассказать не может, и какой смысл его вербовать украинской военной разведке. Но вот пятая точка радостно кричала, а в ушах играл оркестр — вот оно, вот оно долгожданное изменение в жизни, которое он с таким остервенением выпрашивал у высших сил.
После часа совместного распития водки под неплохую закусь и разговора по душам о политике, о женщинах, Максим, не делая паузы, пошел в атаку и прямо в лоб спросил гостя:
— Дима, а зачем я тебе нужен, может, хватит тянуть кота за хвост? Я зачем–то понадобился украинской военной разведке? Так на хрен я вам?
Он пристально смотрел в такие же трезвые глаза собеседника, который, несмотря на количество выпитого, спокойно и с прищуром наблюдал за хозяином квартиры, ничем не показывая своего удивления.
«Ждал вопроса, гаденыш», — про себя улыбнулся Кривошеев.
— Скажи, старший лейтенант Кривошеев Степан Ильич 1919 года рождения тебе знаком?
— Хм…
Вопрос привел Максима в замешательство. Он всего ожидал, но такого точно нет.
— Это старший брат прадеда. Погиб в первые дни войны, в артиллерии служил.
Дмитрий усмехнулся чему–то своему.
— Да, очень даже неплохо получается.
Он выдержал паузу.
— Скажи, Максим, ты побывал на Кавказе, и я слышал, что там есть у тебя должки…
Кривошеев опустил голову. Он помнил погибших товарищей, но вспоминать с абсолютно левым человеком ему было неприятно.
— Ну, допустим, что дальше?
— Не злись. Я хочу предложить тебе работу. Нам нужен специалист по Кавказу, с опытом, со знанием театра боевых действий.
— Наемником? Я против своих воевать не буду!
— Нет. Ты не понял.
Дмитрий собрался и, четко выговаривая слова, выдал:
— Ты лично будешь курировать, разрабатывать и исполнять все спецоперации в этом регионе. Главная задача — провести чистку перед большой войной.
Максим не верил своим ушам.
— Это что, шутка?
— Ну почему же. Вот смотри, ты же Тулу знаешь, вроде как где–то рядом вырос.
И на стол начали ложиться цветные, отпечатанные на принтере фотографии. Кривошеев стал с интересом рассматривать снимки, где в цвете была изображена старая, дореволюционная Тула.
— Фотошоп?
— Нисколько. Цифровой фотоаппарат Canon и Тула образца 1853 года.
— Это что, шутка?
— А я похож на шутника? Максим, неужели мне нет другого дела, нежели приходить к тебе вечером и ездить по ушам и по пьяни гнать пургу? К тебе часто захаживают с такими байками подполковники Главного разведуправления МО Украины?
— Нет, вот это и настораживает. Я буду на хохлов работать?
— Нисколько. Ты будешь работать на отдел специальных операций III отделения канцелярии Его Императорского Величества Николая Первого, подполковником которого я и являюсь.
Максим не был идиотом, поэтому не то чтобы поверил, но начал в голове крутить полученную информацию.
— Машина времени?
— Почти. Ты слышал, как в Симферополе бывший эсбэушник завалил кучу зверьков, убивших его жену?
— А то! Нормальный мужик, побольше таких бы, может, и спокойней жилось.
— Это был мой друг, Саня Звонарев, ты с ним, кстати, тогда в военкомате встречался. Он потом, после расформирования здесь в Севастополе в военной контрразведке служил. Когда жену убили, мы подписались и помогли ему…
Кривошеев помнил эту историю. В Интернете она наделала много шума, а он с друзьями, участниками боевых действий, тогда активно ее обсуждал. Но вроде как Звонарев погиб, а потом пошел слух, что снова появился.
— И как это объясняет ваши путешествия в прошлое?
— Саньку «беркутня» зажала, он на машине сорвался в пропасть и в результате оказался в прошлом. Там он цапнулся с англичанами, которые его попытались захватить, и в итоге вернулся в наше время, нащупав переход и примерные его характеристики. Ну это так, в общем…
— Фантастика. А чего вы про брата прадеда спрашивали?
На стол упала новая фотография молодого парня, в одежде того времени, и комсомольский билет на имя Кривошеева Степана Ильича. Дмитрий тут же пояснил:
— Там же обнаружились другие попаданцы: ваш родственник и санинструктор, попавшие из сорок первого года, прямо из–под Белостока. Так что, Максим Игоревич, скоро вы познакомитесь со своим якобы погибшим родственником.
— Да я ж не согласился…
Гость поцокал языком.
— Максим, ты согласился уже тогда, когда наливал по второй и все думал, чего мне нужно. А с того момента когда на стол легли эти фотографии, ты уже наш с потрохами. Иначе, сам понимаешь, после выдачи такой информации…
Дальше продолжать и не нужно было, не мальчик, сам понимал. Кривошеев задумался. После таких новостей хмель быстро выветрился, и мозг работал, как часы. Он быстро вспоминал все, что ему известно по Кавказу, читанное еще до первой командировки. Потом поднял глаза на змея–искусителя.
— Шамиль?
— Это будет твой приз. Плюс денежное содержание, не сравнимое ни с тамошним офицерским, ни с нынешним. Наследственное дворянство, ну и куча других фантиков. Главное, что из Москвы никто не позвонит и не даст глупую команду прекратить преследование.
— Ну это не совсем так…
— Смысл ты понял. Главное — результат.
— Понял. А ты не боишься мне тут такое рассказывать, вдруг…
И Максим оглядел комнату в поисках возможной прослушки.
— Максим, уже давно проверили и перепроверили. Я что, на мальчика похож?
— Хорошо. Что я должен делать дальше?
— Тебе пять дней, чтоб собрать максимальное количество информации, карты, спутниковые фотографии, перелопатить Интернет, воспоминания и мемуары. Прикинуть, сколько и какие силы нужны, какое вооружение и так далее. Сразу говорю, «вертушек» и «градов» у тебя не будет.
— А помощники? Может, кого–то из своих привлечь?
— Подавай списки, будем проверять. Без санкции раскрываться запрещаю. Вербовка и проработка кандидатов это наша работа.
— Понял.
— Ну вот и хорошо, давай еще накатим, а то забегался, а с нормальным человеком не так часто удается посидеть, все с какой–то мразью водку жрать приходится.
Утром, проснувшись, Максим нашел на столе новый мобильный телефон, ноутбук и записку, где указывались коды доступа к зашифрованному жесткому диску и настройки беспроводного безлимитного Интернета. Голова побаливала, но скорее от недосыпа, нежели от выпитого спиртного. После всего услышанного Кривошеев долго не мог уснуть и ходил кругами по квартире, обдумывая столь странное предложение.
Окинув взглядом комнату, он поразился тому, как за ночь изменилось его мировосприятие. Родная и привычная квартира, в которой он прожил несколько лет, теперь воспринималась серым временным жилищем. Максим чувствовал, что тут ему осталось пробыть всего несколько дней, а затем начнется новая жизнь, так отличная от нынешнего серого существования, наполненная яркими красками, новыми знакомствами и встречами с великими людьми, оставившими свой след в истории России.
Убрав со стола следы вчерашних посиделок, он деловито открыл ноутбук, подключил Интернет и в поисковике набрал «Крымская война».
Через пять дней новый мобильный телефон разразился музыкальной трелью звонка, извещающей о том, что время подготовки скоро заканчивается.
— Да, слушаю.
В ответ он услышал знакомый голос подполковника Березина:
— Привет. Ну как ты там?
— Да нормально. Готовлюсь, как договаривались.
— Что–то можешь предоставить на рассмотрение?
— Наметки есть. Вопрос — авиационная поддержка будет? Ну хотя бы в качестве высотного разведчика.
— Этот вопрос прорабатывается. Давай зашифруй свои предложения и запросы, скинь по электронке. Вечером я с тобой свяжусь.
— Хорошо. В течение пяти минут файлик будет у тебя на почте.
Дмитрий, дослушав, коротко ответил «Жду» и отключился.
Еще через четыре дня в Севастополе, в условленном месте на проспекте Генерала Острякова его подхватил неприметный «жигуль». В сидевшем за рулем небритом субъекте в потрепанном камуфляже он с трудом узнал Березина. Тот доброжелательно усмехнулся, увидев такую реакцию на свой внешний вид, и, коротко хохотнув, пояснил: «Конспирация».
Пока не выехали за город, Дмитрий молчал, несколько раз менял направление движения, заезжал в тупиковые дворы и стоял по десять–пятнадцать минут в ожидании чего–то. Через некоторое время даже неискушенному в шпионских делах Максиму стало понятно, что Березин пытается выявить возможную слежку и убедившись, что все нормально в одном из таких дворов они пересели в черную «Тойоту» с тонированными стеклами и уже целенаправленно двинулись по проспекту Острякова в сторону пятого километра на выезд из города. Кривошеев не удержался и спросил:
— Что, так все серьезно?
Дмитрий невесело ухмыльнулся:
— Не то слово. Мы ж все не за красивые глазки получаем, приходится у предков получать золото, тут его реализовывать и закупать оборудование, станки, металл, химию, горючее, ну много другого. Естественно, такие вбросы неучтенного золота на рынок не остались незамеченными ни налоговой, ни тем более криминальными структурами, которые у нас давно рулят в государстве. Пока удавалось соскакивать, но из Киева прислали следственную группу по нашу душу. Пока они нас не нащупали, но кто его знает. Там профессионалы не хуже нашего работают.
Еще два дня бывший капитан российской морской пехоты прожил на конспиративной квартире, где он с особенным остервенением копался в Интернете, выкачивая всю возможную информацию, которая смогла бы помочь в прошлом. Березин по мере сил притаскивал закупленные камуфляжи, альпинистское снаряжение, радиостанции, батареи к ним, зарядные устройства, портативные бензиновые генераторы, бинокли, оптические прицелы и многое другое, что указывал в своих списках необходимого оборудования Кривошеев.
Весь день, перед переходом в прошлое, Максим не находил себе места. Несколько раз разбирал и собирал выданный Березиным ПМ, снаряжал магазины и примерял бронежилет, но время шло так медленно. Он так не волновался с тех пор, когда призывался на срочную службу в морскую пехоту еще во времена Советского Союза.
Он сидел все в той же «Тойоте», припаркованной на обочине и ждал, когда ему дадут команду на выдвижение к проходу в прошлое, но время шло, Березин с товарищем начали волноваться. К его удивлению, когда они поднимались наверх по горной дороге, во многих карманах, как пирожки, были натыканы грузовики, микроавтобусы, тягачи с платформами, на которых стояли бульдозеры и экскаваторы. Уже позже он догадался, что это техника, предназначенная для отправки в прошлое.
Через два часа такого ожидания на водительское сиденье плюхнулся Березин и мрачно пояснил:
— Санька не открыл с той стороны проход. Похоже, что–то случилось.
— Что будем делать?
— А что нам остается — ждать и надеяться.
— А если…
— Нет. Саньку мы уже раз похоронили, но он умудрился выбраться, поэтому «если» не будет. Скорее всего, там что–то не срослось. Попробуем еще раз через две недели.
* * *
Жизнь шла своим чередом. Благодаря присланным с той стороны трем микрогидроэлектростанциям и неделе труда местного стройбата, мы были обеспечены электроэнергией в первом приближении: работали компьютеры, установили и запустили парочку серверов с базами данных, постоянно функционировала система безопасности и видеонаблюдения. Офицеры Отдельного корпуса жандармов, прикомандированные к нашему отделу специальных операций, просто млели от восторга, и после несложного инструктажа по техническим новинкам, по Тульской губернии буквально прокатилась волна арестов чиновников, замешанных на кражах и саботаже на предприятиях российского военно–промышленного комплекса, если эти мануфактуры можно было так назвать. Даже губернатор не избежал нашего пристального внимания. Он умудрился по пьяни прямо перед скрытой видеокамерой у себя в кабинете высказаться по поводу неправильности некоторых шагов государя императора. Естественно, до Санкт–Петербурга это пока не дошло, но вот мы со Стебловым продемонстрировали эту запись губернатору, с предложением лично отправиться в столицу и прокомментировать ее Николаю I. Пользуясь своими полномочиями, подержали его пару дней под домашним арестом, а потом заставили заниматься именно тем, для чего он собственно был назначен на эту должность — работать в интересах России.
Натасканные офицеры мастерски научились подкладывать подслушивающие устройства любым индивидуумам, которые создавали трудности в продвижении наших планов, и в особых случаях мне лично приходилось проникать в помещения и монтировать скрытые видеокамеры в элементы интерьера. Одним из таких и был наш губернатор.
Такие ошеломляющие успехи в применении секретной техники скрытого наблюдения позволили с помощью генерала Дубельта пропихнуть секретный указ императора о применении в судопроизводстве в качестве доказательств аудио– и видеозаписей — хотя эти слова мало кто понимал, но звучало вполне грозно. Демонстрируя результаты нашей деятельности на поприще борьбы со взяточниками цесаревичу Александру Николаевичу и генералу Дубельту, используя технику из будущего, я благоразумно промолчал про наличие таких вещей, как фотошоп, звуковой редактор и большое количество программ для видеомонтажа.
Так что после издания этого закона я, немного поколдовав на мощной персоналке, заготовил большой задел компромата на большинство видных государственных чиновников губернии. Отправленные в столицу несколько офицеров уже везли множество аудио– и видеозаписей, связанные с ключевыми лицами империи, с которыми мне придется в будущем много работать и, скорее всего, конфликтовать. Необходимость в наличии крючков на некоторых политических оппонентов, которые в будущем могут оказать противодействие нашим нововведениям, была очевидна, и не только мне. Стеблов, видя такой ошеломляющий успех, уже просто пожимал плечами и давал санкцию на установку очередной прослушки. Правда, была очень серьезная проблема — слушать–то легко, а вот разбираться в этом объеме информации и выделять интересное, было весьма трудно. Не хватало допущенных и подготовленных людей, и приходилось только во сне мечтать о суперкомпьютерах, анализаторах речи.
Степан с генералом Осташевым не вылезали из цехов, где пытались совершить прорыв в области артиллерии, и добились определенных успехов, но о выпуске хотя бы четырех серийных надежных пушек пока говорить было рано — техническое отставание, технологический барьер и культура производства сильно тормозили их начинание. Это проявлялось во всем: и в качестве оружейной стали, и в изготовлении откатного механизма и, особенно, в проковке орудийных стволов. Везде требовались новаторские изменения и нововведения. Такие же проблемы были и с боеприпасами. Мы, конечно, облегчили им жизнь, пересажав и отправив по этапу всяких умников, пытающихся либо из глупости, либо из злого умысла затормозить работы, но практически всем допущенным и так было понятно: к началу кампании — осени 1853 года русская армия вряд ли получит хотя бы парочку более или менее надежных артиллерийских орудий нового поколения.
Были, конечно, очень даже неплохие заделы, которые являлись революционными для этого времени, но нас, знающих, какое оно должно быть в реале по надежности и эффективности, пока абсолютно не устраивали результаты. Ну как можно планировать какие–то боевые операции, если вероятность разрыва орудия весьма велика, несмотря на хорошо сбалансированный пороховой заряд снарядов и многочисленные испытания. Да, в Германии у товарища Круппа велись интересные разработки в области поиска высокопрочных оружейных сталей, и для нас через подставные фигуры уже были закуплены немаленькие объемы продукции немецких предприятий, но это было всего лишь частное решение, не устраивающее нас в корне. Отдельно велись разработки по минометам, которые оказались на порядок проще артиллерии и не требовали такого особого качества стали и соответственно были дешевле в производстве, что не предъявляло таких уж особых требований к технологическому уровню производства. В итоге, по первичным прогнозам, первую партию минометов мы ожидали уже к октябрю, когда ожидались первые столкновения с турецкой армией в Молдавии. Но подготовить расчеты, натаскать, организовать охрану и отряды диверсантов–корректировщиков, которые должны будут готовить огневые налеты на живую силу противника, мы не успевали, поэтому было принято решение продолжать двигаться по известной нам исторической линии.
Вся размеренная и запланированная жизнь изменилась в мгновение ока за день до открытия прохода в будущее, где меня ждали Мишка и Димыч с очередной партией оборудования и техники. Мы как раз запустили одну из установок для получения дизтоплива, перерабатывая нефть, которую по личному приказу императора нам привозили в достаточно ощутимых размерах, как всегда небольшими партиями, чтоб не привлечь особого внимания. Телеграфная связь с Тулой уже была установлена, и в районе обеда мы получили сообщение, которое заставило меня бросить все дела и рвануть в столицу.
Телеграмма от императора была сумбурной и говорила только о том, что наследник престола захвачен и террористы требуют мою голову. Чуть позже по линии III отделения лично от генерала Дубельта пришли пояснения: группа поляков после скоротечного и кровопролитного боя прорвалась в Зубовский флигель Екатерининского дворца и захватила наследника со всей его семьей. Александр Николаевич с супругой и детьми пока живы, удерживаются силой, но времени мало, поэтому мне предписано срочно явиться в столицу. Захватчики выдвинули требование лично государю императору о выдаче моей головы в прямом смысле слова в обмен на жизни наследника и членов его семьи. Вот такие пироги.
