ГЛАВА 7

Трактир Дик выбрал по самому простому принципу — первый же появившийся на пути. Кроме того, он был двухэтажный, значит, если не поскупишься, получишь отдельную комнату, а по двору ходили куры, обещая сытный ужин при тех же условиях, то есть при наличии средств. Но зачем Дику было экономить серебро теперь, когда он выбрался из города, где в преддверии праздников все стало в три раза дороже, чем обычно? Молодой воин, сперва думавший истратить свои сбережения на что-нибудь подобающее новоиспеченному рыцарю, решил погодить. Рыцарскую перевязь ему выдали из королевских запасников, шпоры выдавать не стали, но у Дика были простенькие, и он остался вполне доволен. Можно было, конечно, купить чего-нибудь Серпиане. Например, ткани на красивое платье. "Интересно, — подумал молодой Ричард. — Она умеет шить?"

Он проследил за ее грустным взглядом, устремленным в сторону двора, и прыснул.

— Ты, я вижу, предпочитаешь птичек сырьем и живьем. Может, сказать, чтоб зажарили каплуна с кровью?

— А ты будешь есть? С кровью?

— Буду. Если, конечно, с хрустящей корочкой.

— Тогда закажи. Корочку я отдам тебе. Сам ее ешь.

Дик посмотрел на нее так ласково, как только умел. Предыдущая ночь, наверное, что-то особенное сказала ему о девушке, ехавшей с ним рядом. И дело, конечно, было не в ее опытности, это качество как таковое Дик терпеть не мог наравне с излишней самоуверенностью и взглядом на мужчин как на источник приключений. Серпиана была особенной, каждую минуту новой и никогда — пресной, как испеченная без соли лепешка. Пожалуй, только теперь он понял, что даже просто ощущать ее рядом с собой — приятно. Гораздо приятней, чем время от времени встречаться с холеной и бойкой знатной леди.

Спешившись, он протянул к ней руки и осторожно снял спутницу с седла.

— Зачем? — удивилась она. — Я и сама могу.

— Мне приятно.

Серпиана на миг сдвинула тонкие, как два серпика, брови.

— Надеюсь, здесь ты ни с кем не будешь драться?

— А потом пить? Постараюсь.

Выбежавший мальчишка — оборванный, но, кажется, не очень голодный — принял у Дика поводы обоих коней и заверил благородного рыцаря, что с ними все будет хорошо. Молодой воин кинул ему мелкую монетку, за что был удостоен звания "сэр", что впервые в жизни воспринял как вполне заслуженное обращение. Открыв перед спутницей дверь, он тем не менее первым заглянул внутрь. На всякий случай.

Помещение было почти пусто, только двое посетителей, ковыряющихся в мисках, и хозяин, расставляющий на полках красивую керамическую посуду. Видимо, все, кто мог быть в пути и, как следствие, забрести в трактир, сейчас веселились или торговали в Лондоне на королевском турнире. Хозяин обернулся к двери и изобразил радость; он на самом деле был рад, потому как в ближайшие три-четыре дня, пока путешественники, которых заманили в столицу объявленные празднества, не потянутся назад, не рассчитывал на сколько-нибудь приличную прибыль. Потому сошел бы любой платежеспособный путник. Дик же выглядел вполне платежеспособным.

По жесту хозяина из кухни выскочила девушка в нарядном желтом платье, скорее всего, не служанка, а дочь трактирщика, быстренько протерла лучший стол, придвинула скамью поближе. Один из посетителей — бедно, но чисто одетый мужчина неопределенного рода занятий — повернул к двери голову, другой же, горбящийся над кружкой пива, даже не шевельнулся.

— Мои приветствия, хозяин… Анна, садись к столу… Зажарь-ка нам двух каплунов покрупнее, хозяин, только так, чтоб были с кровью и с корочкой.

— Сию минуту, благородный госполин. Угодно ли еще яичницы? Или жареного угря — только сегодня мой сын выловил в пруду.

— Разве здешний лорд разрешает вам ловить рыбу в своих водоемах?

— Нашему барону очень нравится моя кухня, — с гордостью ответил трактирщик. — Моей семье он разрешил ловить рыбу в ближайшем озере. Кстати, там водятся очень крупные раки.

— Раков ты тоже можешь мне предложить? — Дик едва не облизнулся и мысленно взвесил кошелек. На раков должно было хватить.

— Могу, господин. Правда, не больше трех дюжин.

— Отлично. Раков к пиву. Ты будешь пиво, Анна?

— Да, пожалуй.

— Подай еще свежих лепешек, хозяин, и сыра, если он у тебя есть.

— Овечий, благородный господин. — Трактирщик ликовал. — Очень ароматный и соленый.

— То, что надо. И яблок, — Дик покосился на спутницу, — сваренных в меду.

— Для благородной госпожи у нас есть медовое печенье, — предложил хозяин постоялого двора.

— Давай-давай, скорее.

Дик сложил вещи в уголке, еще не решив, будет ли он заказывать себе отдельную комнату, — раз здесь так мало посетителей, в общем зале должно оказаться вполне терпимо. Запах свежей соломы был очень приятен, похоже, трактир на самом деле содержался в образцовом порядке. Вместо пола, как везде, была плотно убитая ногами земля, но ее хорошо подметали и сбрызгивали водой, чтоб не поднималась пыль, а сверху устилали тростниковыми циновками. Столы выскребались до желтизны, медная посуда, вычищенная до блеска, украшала стены вместе с расставленными по полочкам глиняными горшочками и блюдами с росписью. Даже занавеси были свежевыстираны — словом, одно удовольствие сидеть.

Из кухни снова выглянула наряженная в желтое девушка (поверх платья она успела надеть домотканый передник — для опрятности), принесла стопку горячих, только-только вынутых из печи лепешек, горшочек со сливками, чтоб обмакивать, и блюдо овечьего сыра. Хозяин тем временем лично спустился в подпол, чтоб нацедить две большие кружки лучшего темного пива, отстоявшегося за зиму на славу. Где-то на заднем дворе начался легкий переполох — похоже, там вовсю готовили для жарки подходящих каплунов.

Дик отвел глаза от сдобной фигурки трактирной служанки, которую оценивающе оглядывал не более чем по привычке, и встретился глазами с одним из двух посетителей — тем, что до сего момента задумчиво смотрел в свою кружку. Теперь он поднял голову, и в его взгляде Дик прочитал интерес к своей особе, но не обычный, отстраненный, а вполне конкретный. Это было странно. Глядя в глаза незнакомца, молодой корнуоллец почему-то вспомнил старого друида, чьего имени так и не удосужился спросить. А почему? Может быть, выражение глаз любопытного незнакомца или повадки напомнили ему старинка. Не придя ни к какому выводу, Дик просто отвернулся, потому как пялиться долго все-таки было невежливо. В конце концов, если чужак вздумает еще как-то докучать, разобраться с ним можно будет просто и по-мужски.

Принесли пиво, а потом довольно скоро — каплунов, приятно парящих на больших глиняных блюдах, и поднос с горячими раками, только что вынутыми из котла, — их еще предстояло выковыривать из панцирей.

— Совсем как настоящего рыцаря, — сострила Серпиана и уткнула лицо в ладони. — Получается, я поедаю своего рыбьего собрата? — ухмыльнулся Дик. — Нехорошо как-то. — И разгрыз еще одну клешню.

Пиво было терпким, курятина — жирной, раковое мясо — приятно соленым и — как казалось — слегка пряным, видимо, от души сдобренным укропом и другими травками. Дик с удовольствием наслаждался едой, хоть и умел при необходимости терпеть и голодать или довольствоваться бобами, но уж если появлялась возможность… Серпиана с недоумением пробовала раков, видимо, до сего момента она никогда не ела ничего подобного. Даже яблоки и печенье были ею попробованы, хотя, как признавалась Дику, она предпочитала мясо.

— Существа вроде меня, сам понимаешь, не едят ни фруктов, ни выпечки.

Путешественник неопределенного рода занятий, тот, что сидел у двери и не проявил к Дику и его спутнице интереса больше, чем этого можно было ожидать, доел из своей миски то, что там еще оставалось, и торопливо вышел. Выбравшемуся из кухни трактирщику осталось только размахивать кулаками и ругаться над его пустой миской, но сделать он ничего не мог — другие гости явно не имели никакого отношения к мошеннику. Израсходовав весь запас своего негодования, хозяин постоялого двора покачал головой и вернулся на кухню.

И тогда-то второй посетитель оставил свою кружку и подсел к столу Дика и Серпианы.

— Приветствую, воин, — сказал он. — Как насчет поговорить?

— Сперва назовись, — неторопливо ответил Дик, радуясь, что все оказалось возможным разъяснить. Незнакомец пожал плечами:

— Пожалуйста. И лучше я назовусь своим настоящим именем. Кстати, привет тебе от Гвальхира.

— Это кто еще такой?

— Как так? — изумился незнакомец. — Ты уже забыл того старика-друида, с которым несколько раз общался? А он заверил меня, что обо всем договорился с тобой и мне ничего не придется объяснять…

Прежде чем Дик успел убрать руку, говорящий дотянулся до его запястья и прикоснулся к браслету. Словно в ответ на нем вспыхнуло алым изображение свернувшейся в клубок змеи, серпа, пучка веток и россыпь рун огама, но почти тут же померкло.

— Он мне не назвался. Его зовут Гвальхир? Запомню.

— Меня зовут Трагерн, хотя, общаясь с христианами, я, понятно, называюсь иначе.

— Как же? — полюбопытствовала девушка.

— Просто Джон. — Трагерн улыбнулся ей, хотя его улыбка выглядела натянутой. — Да и тебя же не Анной зовут, Серпиана.

Дик с беспокойством оглянулся на проем кухни, но собеседник немедленно успокоил его:

— Все в порядке, он не появится, пока мы его не позовем.

— Ага, так ты тоже что-то такое умеешь.

— Умею то, чему ты, кажется, очень хотел научиться, — отпарировал Трагерн. — На Авалоне. Меня учитель отправил помочь тебе до него добраться.

— Я не могу сейчас сидеть на Авалоне, — мрачно ответил поскучневший Дик. — Меня король обязал участвовать в походе на Восток. Я никак не могу.

— Ты раньше времени не падай духом. Доберемся до места, объяснишь все Гвальхиру — он придумает выход. А по пути я тебя обучу кое-чему — для экономии времени… И давай-ка выпьем немного знакомство. Все-таки повод.

Как по заказу прибежал трактирщик, притащил еще две кружки — девушка отказалась от третьей, — словно угадал (хотя очевидно было, что дело здесь в самой обычной магии), добавил сыра на блюдо, наполовину опустевшее, предложил зарезать еще одного каплуна. Молодой Ричард с сомнением ощупал кошелек — следовало и на дорогу что-то оставить. Но Трагерн успокоил его:

— У меня есть деньги, не тревожься.

Заказали курицу и свиной окорок. Девушка бегом принесла еще лепешек. На этот раз Дик не обратил на нее ровно никакого внимания — Трагерн и пиво заинтересовали его больше. Они выпили по кружке, потом еще по кружке. Серпиана попробовала окорок и признала, что ветчина — это замечательное изобретение человечества. Двое мужчин всецело разделили ее восторг и с удовольствием принялись лакомиться окороком. Молодой воин смаковал пиво и разглядывал нового знакомца. Судя по лицу, он был приблизительно тех же лет, что и сам Дик, но куда более веселого нрава, а потому выглядел моложе, чем корнуоллец. Его быстрые темные глаза метались от предмета к предмету, как две юркие рыбки, выискивая то, на что приятно или интересно посмотреть, и норовили вспыхнуть смехом. Он шутил и сам ненавязчиво смеялся своим шуткам, но это не мешало с удовольствием слушать его. Допив очередную порцию, он вопросительно показал глазами на кухню.

— Давай, — согласился Дик. — Давай еще по кружечке за знакомство, и все. И объясни мне, что за переполох у вас такой?

— У нас такой же переполох, как и у вас. Лучший способ освежить всю свою энергию и — грубо говоря — получить больше возможностей, чем раньше, — это перебраться в какой-нибудь магически активный мир и побыть там. Ты нам — спасибо — слегка приоткрыл дверь.

— Ага, и все рванули в другие миры.

— Образно говоря. Это, кстати, пополняет общий магический фон этого мира.

— Так дела же, получается, обстоят хорошо.

— Скажем так, не совсем и не во всем. Церковники ведь умеют чувствовать то же самое.

Дик замер с поднесенной ко рту кружкой.

— Вот так-так, отлично, — пробормотал он. — Значит, в придачу к троице черных и графу Йоркскому за мной еще будет охотиться и Церковь?

— Хм, — Трагерн с сомнением прокашлялся. — Вообще-то они о тебе не знают. Ровно ничего. И если узнают, то случайно.

— А может быть, и не совсем случайно. Например, от короля.

— А он-то откуда знает? Знает? И пригрозил, что скажет?

— Он пообещал, что спустит на меня всех шавок, если я не отправлюсь с ним в поход.

— А… Тогда тебе надо отправляться с ним. Сказать по правде, я бы сам поехал, предприятие-то завлекательное. — Молодой друид задумался. — Но и на Авалоне надо побывать. Хотя бы просто побывать.

— А пока пошли-ка отсыпаться, — решил Дик. — Только как бы на нас, таких упившихся, не наскочили эти черные.

— Да не должны… Мое почтение, леди. — Трагерн, шатаясь, побрел в угол на солому. — Только давай, леди будет спать не посередине, а? Я змей боюсь, — просипел он таким страшным и громогласным шепотом, что, должно быть, даже на кухне было слышно.

Молодой корнуоллец с беспокойством оглянулся на спутницу — даже в состоянии опьянения он владел собой прекрасно, — но та, вместо того чтобы побагроветь от ярости, начала давиться от смеха.

— Не бойся, — отсмеявшись, сказала она. — Я не глотаю пьяных и грязных друидов.

— Что это ты боишься змей? — преувеличенно удивился Дик. — Тебе же по должности не положено. Змея же… это… священное животное друидов.

— Я не животное! — возмутилась девушка.

— Извини… священное пресмыкающееся друидов.

— Я тебе потом расскажу эту печальную историю. — Друид хлопнул себя по животу, сложился… как оказалось, в поклоне, а не по необходимости. — Мои приветствия милой даме! — и рухнул на солому. Молодой воин оглядел друида с сожалением.

— Я вижу, друиды совсем не умеют пить. Был бы он рыцарем, — Дик ударил себя в грудь кулаком, — остался бы как стеклышко.

Серпиана молча потянула его на солому, на расстеленный поверх нее плащ.

Они просто лежали рядом, едва касаясь друг друга руками. В Дике гулял приятный хмель, одновременно и будораживший его, и слегка клонивший в сон — где-то там, в глубине сознания. Ему было хорошо и очень спокойно, и впервые за долгое время он просто отдыхал. А для полноценного мужского отдыха нужно несколько непременных условий: полный желудок (каплун и раки неторопливо переваривались), умеренный хмель в крови (тоже порядок), приятный собеседник, лучше друг (Трагерн похрапывал слева), и чтоб рука лежала на бедре красивой женщины, непременно молчащей. Все это было, и хоть ненадолго, но молодой Ричард мог считать себя совершенно счастливым.

Как ни странно, наутро друид выглядел почти совершенно свежим, не демонстрируя ни малейших следов похмелья. Он с удовольствием управился с яичницей, заел свежим хлебом и остатками вчерашнего каплуна. При этом, надо отметить, от кружки пива наотрез отказался. Дик же выцедил одну — для тонуса. Конь у друида оказался хорош — здоровенный черный, как смоль, с белым пятном на лбу, неровным, как след шлепка.

— Ну что! — Трагерн забрался в седло. — Предлагаю ехать лесами, чтоб не ввязываться в неприятности.

— Но надо непременно заглянуть в какой-нибудь собор. Или храм, — потребовал Дик. Друид опешил:

— Зачем?

— Как зачем? Я больше месяца не был на мессе. Не причащался больше двух!

— Но… Ты же маг. Разве ты можешь принимать причастие?

— Почему это не могу? Ну и что, что маг? Разве я не человек? Разве я не верую в Бога?

Трагерн только рукой махнул.

Июль был в самом разгаре, солнце на чистом, едва-едва оттененном мазками полупрозрачных облачков небе полыхало во всю мощь, хорошенько прожаривая и утоптанную землю на дороге, и жестковатую траву, и усталую листву, припорошенную слоем тонкой-тонкой пыли. Все это должно было измениться после дождя — размягчится плотный, почти керамический покров земли, смоется пыль, трава покажется такой же нежной, как та, которую на полях скашивали в начале июня, а листва воспрянет. Крестьяне молились о дожде — напоит посевы и станет предвестником хорошего урожая, если, конечно, не случится ничего катастрофического.

Дик большую часть жизни прожил в деревне, он прекрасно знал все, что необходимо помнить деревенскому жителю, и, глядя в небо, задумался — а если молитва добралась до Божьих ушей и в ближайшее время воспоследует ответ в виде проливного дождя со всем, что еще полагается грозе? Неопытному и недалекому могло показаться, что ничего в природе не предвещает непогоды, но раз уж такая мысль вообще пришла Дику в голову, следовательно, тому были причины.

— Эй,друид!

—А?

— Просыпайся, а то с седла свалишься.

— Не свалюсь.

— Тогда просыпайся и посмотри на небо. Что говорит твоя друидская наука — будет гроза?

Трагерн сдвинул брови и поднял голову. Несколько мгновений молчал.

— Пожалуй, будет.

— Что станем делать?

— Зачем что-то делать сейчас? Гроза будет только завтра, во второй половине дня.

— Значит, сворачивать в лес преждевременно. Надо искать укрытие.

— Лес — самое лучшее укрытие.

— Конечно, лучшее. Только учти, если на мне заржавеет кольчуга, я двигаться не смогу. Молодой друид поднял бровь:

— Ты в кольчуге? А зачем?

— Воин я или нет?

— Что ж ты тогда без шлема?

— В нем плохо видно.

— Вы закончили? — задорно прервала перепалку Серпиана. — Тогда, может, решите, куда именно мы направимся?

— Если ты помнишь, тебя преследуют черные, — напомнил Трагерн. — В лесу за тобой им будет не угнаться.

— Ага, а мне — не убежать.

— Со мной — убежать. Я ж друид. — Для убедительности он почему-то помахал в воздухе правой рукой, в которой на миг материализовался посох со свернувшейся в клубок змеей, вырезанной на навершии.

Дик опасливо посмотрел на посох, а потом — на дорогу впереди себя и позади.

— Уверен, что гонятся?

— Уверен. Если уж они начали…

— Кто они вообще такие?

Серпиана поежилась.

— Я тебе потом расскажу, — пообещал Трагерн. — Решай.

Молодой корнуоллец еще раз с сомнением посмотрел на небо, на спутницу… Решил, что даже сильно промокшей змее крайне сложно будет простудиться, и повернул в лес.

Ну в самом деле, раз уж среди них есть друид, зачем опасаться леса?

Кони довольно бодро ступали по дерну меж разлапистых корней, легко находя пути в зарослях папоротников по грудь и елочек по макушку взрослому мужчине, словно в чаще и намека на пни, ямы и муравейники не имелось. Обычно лошадь очень недоверчиво относится к густому лесу, ее стихия — степь, а не заросли с буреломами, где легко ноги переломать и неизвестно кто водится. Молодой друид пристально смотрел вперед, время от времени поглядывал по сторонам, его лицо стало серьезным, он посуровел и даже будто повзрослел. Посох в его руке то появлялся, то исчезал, и заросли незаметно расступались — и глупый бы догадался, что здесь не обошлось без магии. Кони помахивали гривами, фыркали, но копытами перебирали довольно бойко.

Дик вспомнил, как старик Гвальхир переводил его и спутницу из мира в мир по лесной дороге, и решил, что юноша-друид просто слишком неопытен, чтоб сотворить удобную тропинку на пустом месте.

— Скажи, создавать тропинки в лесу умеет только Гвальхир? Это сложное дело?

— Ты имеешь в виду сокращать дорогу лесным путем? Я это и пытаюсь делать, — Трагерн процедил слова сквозь зубы, и стало заметно, что он старательно делает тяжелую по своим меркам работу. — До Уэльса доберемся за пару дней. Если, конечно, не промахнусь.

Молодой друид украдкой отирал капельки пота и сам не до конца понимал, что рвется доказать всем и каждому, а в первую очередь себе, что он освоил большую часть того, чему его учили, и головоломные заклинания ему вполне по плечу. И, конечно, переоценил себя. Солнце едва склонилось к горизонту, еще даже не налилось багрянцем, тем, который, пусть с напряжением, но уже может воспринимать глаз. Трагерн уронил руку с невидимым посохом, и перед мордами коней мгновенно, как из ничего, вырос бурелом. Испуганные животные остановились, заржали, сделали попытку развернуться в обратную сторону — все-таки они не любили магию. Молодой друид звонко хлопнул себя по щеке, на которую по-хозяйски уселся комар, другой рукой потрепал коня по холке. Смоляной булонец с белым пятном во лбу мгновенно успокоился, вслед за ним утихомирились остальные.

— Привал, — объявил Трагерн Дику и Серпиане. Сосредоточился и ткнул пальцем влево. — Вот там есть более-менее приличная пещерка.

— Комар подсказал? — участливо спросил корнуоллец.

Друид хлопнул себя по другой щеке и ответил спутнику молча — свирепым взглядом.

— Я думала, друидов комары не кусают, — примирительно проговорила Серпиана.

— Должно быть, местные комары не разбираются в друидической символике, — мрачно ответил Трагерн.

Пещерка, обещанная им спутникам, оказалась выемкой в холме с крутыми склонами, похожей на каверну вроде той, что образуются в песчаных насыпях, из которых с одной стороны долгое время брали песок. Каверна местами поросла травой, на обрыве, над головами путников, в опасном положении стояла, накренившись, кривоватая сосна и несколько кустиков. Если судить строго, три "стены" здесь, конечно, имелись, если забраться в самую глубь каверны, а вот "крыша"…

— Мне кажется, это не очень похоже на пещеру, — посмотрев в сияющее над головой небо, сказал Дик. На алеющее от неловкости и смущения лицо молодого друида он не обращал никакого внимания, — Дождь не переждать.

— Ничего, заберемся под кустик, — Серпиана искренне жалела Трагерна и уже прикидывала, как в змеином облике обовьется вокруг какого-нибудь ствола потолще. — Только вот это дерево меня беспокоит…

— Будем надеяться, не свалится.

Дик снял с седла свернутый плащ и кинул его на траву. Прижал сумками, в одной их которых был аккуратно уложен нагрудник и наручи, в другой — наплечники и поножи. Кожу, из которых сумки сшили пару лет назад, в свое время обработали наилучшим образом, даже варили в масле, так что она была не промокаемой и — как следствие — доспехи заржаветь не могли. Равно и дождь его не пугал, просто мерзнуть не хотелось.

— А как насчет поесть? — спросил он. — В сумке с собой только несколько лепешек.

— Я могу поохотиться, — предложила девушка.

— Ни в коем случае. Ты — такая изящная, красивая, молодая девушка — будешь заботиться о пропитании двух мужиков? Не собираюсь терпеть такое. С нами есть друид, пусть идет добывать пищу. А я пока приготовлю костер. У меня и топор есть.

Трагерн расседлал копя и без споров скрылся в лесу. Порывшись в вещах, Дик вынул топорик — боевой, метательный, трофейный, — взвесил его на ладони. Конечно, легковат, да и ни в коем случае не рассчитан на рубку дров, но, владея им как оружием, молодой воин рискнул бы попытаться добыть с помощью него дровишек.

— Сейчас найду чего-нибудь, — весело сказал он Серпиане. — Подожди меня здесь.

— Не уходи, — еле слышно сказала девушка. Она была бледна, глаза полузакрыты, а под ними мгновенно легли тени. Выпрямившаяся, напряженная, как корни сосны над ее головой, она казалась то ли уснувшей, то ли теряющей сознание. Дик поспешил к ней,забывая о топоре в руках.

— Что с тобой? Ты больна?

Вопрос повис в воздухе. Прикрытые глаза вдруг широко распахнулись, и теперь в них был откровенный страх. Молодой воин повернул голову, чтоб проследить за ее взглядом.

Из-за дерева как раз показался волк. Да что там волк — здоровенный волчара, настороженно и недоверчиво вытягивающий шею. По-своему он был очень красив — с крепким гибким телом, укрытый пушистой — серой с белым на грудке — шкурой, совершенно не похожий на собаку, что бы ни говорили о волках, с чуткими треугольниками ушей, трепещущих над внимательными и какими-то не очень звериными глазами… Волчару Дик рассмотрел в один миг, одновременно перехватывая топор и удивляясь, что девушку перепугал такой заурядный зверь, как волк. Да, для ребенка или девушки появление серой одинокой зверюги… кстати, действительно странно, что он один, или в чаще притаились еще, вот была бы незадача… да, этот зверь мог бы быть опасен слабому. Но для мужчины, не калеки, кроме того, опытного в обращении с собаками (а принцип и. здесь и там один), волк — повод размяться.

Что ж, если такая мелочь пугает спутницу, мужчина должен успокоить ее. Дик шагнул в сторону леса.

— Осторожней, — едва слышно прошелестела Серпиана. — Это оборотень.

От неожиданности взгляд корнуолльца машинально скользнул в сторону девушки, но торопливо вернулся назад, к напружинившемуся волку.

— Ты уверена? — медленно спросил Дик.

— Глупый вопрос. Я же чувствую.

Корнуоллец уронил топор и схватился за меч. После столкновения с черными на конюшне он больше с ним не расставался. Волк утробно зарычал.

— Видно, я их притягиваю, — отметил молодой воин.

— Кого? — переспросила Серпиана.

— Неприятности.

Девушка вздохнула:

— На этот раз виновата я, Это я его притянула.

— ?

— Два оборотня разных… скажем так, видов на одну территорию — это многовато.

Ричард извлек меч, мягко шагнул навстречу волоку, и его спутница в тот же миг упала на траву черной, матово поблескивающей лентой. "Так оно и к лучшему", — подумал он, продолжая подкрадываться к зверюге. Волчара приоткрыл пасть, показав розоватый бледный язык, словно засмеялся, и почти сразу, без какого-либо перехода оказался в прыжке. У собак и волков перед прыжком обычно останавливался взгляд, нацеленный на жертву, здесь же не было и следов этого безошибочного предупреждающего знака. Дик отреагировал в самый последний миг, подался назад и полоснул мечом в воздухе навстречу зверю.

И промахнулся. Инерция замаха развернула его и швырнула на землю. Не дожидаясь, пока оборотень прыгнет ему на спину, корнуоллец откатился в сторону, стараясь не обращать внимания на камешки, врезавшиеся в руку сквозь куртку. Чутье его было безошибочно, и он повернул голову влево как раз вовремя, чтоб заметить белые влажные зубы и язык меж ними, нацелившиеся на его горло. Размахнуться он не успел, а потому просто ткнул в эту морду навершием меча. Этого удара, пожалуй, хватило бы обычному волку, только не оборотню, и, увидев, как зверюга лишь отшатнулась, но не повалилась на бок, Дик поверил, что Серпиана не ошиблась. Волк на самом деле был оборотнем.

— Поговорим? — гаркнул он в оскаленную пасть. Оборотень отпрыгнул на полшага, и это дало Дику возможность вскочить на ноги. Впрочем, ответа не последовало ни словом, ни жестом. Вместо ответа волк прыгнул. Причем не так, как прыгнул бы обычный, не на горло, а целясь в правое плечо. Для его когтей и зубов, пожалуй, человеческая кость и в самом деле не была серьезным препятствием, и от плеча он мог добраться до главной артерии. Но Дик не собирался умирать.

Он был легок и гибок, как любой молодой человек его возраста и образа жизни, и увернулся от оборотня, хоть и с большим трудом. Ударил мечом вслед серой подвижной тени, но снова не попал. Волчара приземлился на лапы мягко, — как кошка, и завертелся на месте — казалось, его не очень-то и интересовал пытающийся убить его мужчина. Корнуоллец сообразил, что раз Серпиана, которая в оборотнях понимает больше него, говорила о территории, значит, теперь зверюга именно ее и ищет. И набросился на волка сам.

Оборотень, конечно, легко ушел от удара меча, ощерился и, видимо, решил сперва разобраться с назойливым человеком. Дик вертелся, отмахиваясь клинком и понимая, что довольно просто задеть оборотня колдовским оружием, и, возможно, этого будет достаточно, но для того требовалось сперва попасть. Змея, прятавшаяся в траве на краю каверны, поднялась по склону и там превратилась в девушку.

— Магией его, магией! — отчаянно закричала она.

Волчара повернул чуткую морду в ее сторону, и, вскрикнув, девушка снова исчезла. Черная, матово поблескивающая лента заскользила по склону к сосне, нависающей над каверной.

Совет, возможно, был неплох, но, вертясь настолько быстро, насколько мог, Дик понял, что просто не в состоянии сосредоточиться, а это, как оказалось, было необходимо. Лишь в какой-то момент он сумел выставить перед собой защиту, которая отшвырнула кинувшегося оборотня, как кожаный мячик, но и защита лопнула, как стекло под напором слишком сильного ветра. Клинок полыхал алым, и оборотень, похоже, сообразил, что встречаться с ним не стоит, но уворачиваться от оружия и атаковать Дика мог, все-таки он был не только очень силен, но и очень быстр — так, как и не снилось человеку, даже воину.

Молодой корнуоллец размахивал мечом, и, естественно, не обращал никакого внимания ни на что, кроме мечущегося размытого серого силуэта с белыми, как облака, зубами. Ямы и деревья он буквально чувствовал — настолько, что не натыкался даже на кустики. Но когда оборотня вдруг охватили зеленоватые, мерцающие на солнце нити и заставили его замереть в воздухе, Дик не стал думать, почему именно это произошло, — некогда было, — он завершил уже начатый замах магическим клинком лорда Мейдаля и рассек волка напополам. И только потом удивленно обернулся.

Трагерн стоял, подняв правую руку с посохом, а левой придерживая перекинутого через плечо безжизненного олененка. Зеленоватые нити, несомненно, были его работой, они брали начало от деревянной фигурки змеи на посохе. Заметив, что удар Дика достиг цели, он с облегчением убрал нити, и половинки оборотня упали на траву. Утер пот со лба.

— Я думал, друиды не убивают животных, — тяжело дыша, сказал корнуоллец и принялся вытирать клинок о траву.

— Много ты знаешь о друидах, — огрызнулся Трагерн.