Стратегическое соотношение сил между Росской империей и Великим Мерканским Орденом окончательно изменилось в пользу Нового Санкт-Петербурга. И дело было не только в заключенном недавно договоре о дружбе и взаимной помощи с новобагдадцами. Помимо внешнеполитических, имелись и сугубо внутренние причины происходящих изменений.

Давала себя знать повседневная кропотливая работа, проводимая правительством.

Переоснащение вооруженных сил продолжалось полным ходом, и в этом процессе уже намечался промежуточный результат. Адмиралы Шейдяков, командующий Имперским звездным флотом, и Друцкий-Соколинский, глава Адмиралтейства, выжимали из премьер-министра, князя Сергея Ника-норовича Шуморовского, все мыслимые и немыслимые соки и добились своего.

Бардака и нервотрепки, разумеется, хватало — как при любой новостройке, — однако всем посвященным было видно, что Четвертый уже сейчас по огневой мощи сделался первым в империи. А через полгода догонит Первый и по численности боевых кораблей. Да и о вспомогательных судах не забывали…

В общем, возможного конфликта с недавними друзьями уже не пугались ни Генеральный штаб, ни Адмиралтейство.

Конечно, никакую вражескую планету с помощью одних только кораблей не захватишь — она становится твоей только после того, как на ней обосновалась сухопутная армия, — но теперь, когда империя заключила военный союз с Новобагдадским халифатом, вполне выполнимыми становились и подобные задачи. Пушечного мяса в халифате, с его многоженством и высоченной рождаемостью, хватало…

Впрочем, император Остромир Первый не давал никому почивать на административных лаврах — по-прежнему самолично проводил совещания военной и политической верхушки; устраивал беспощадные разносы нерадивым начальникам, если требовалось; периодически посещал верфи Нового Кронштадта, благо в небе главной имперской судостроительной планеты светила та же самая Чудотворная, и расстояние от столичного мира было — рукой подать… И тряс, тряс, тряс начальников самых разных рангов, неизменно докапываясь до глубинных причин выявленных задержек. Причины эти ликвидировались в самые кратчайшие сроки.

Не забывал он и о стратегических задачах.

По заданию правителя Генеральный штаб и Адмиралтейство внимательно изучили перспективы возможной войны с сайентологами. Результаты получились не слишком утешительные: да, теперь победа на горизонте просматривалась, но потери при этом ожидались ужасающие — и среди россов, и среди новобагдадцев. И весьма вероятным в таких условиях становилось нападение на обескровленных противников со стороны других галактических держав. Со всеми вытекающими последствиями…

Когда генералы-адмиралы доложили императору о произведенных расчетах, он задумался.

В средствах массовой информации в последнее время стали появляться многочисленные статьи, доказывающие, что теперь, когда заключен военный союз с Новобагдадским халифатом, самое время вступить в прямую схватку с Орденом и перегрызть противнику глотку. Было известно императору и о том, что точно такое же мнение бытует теперь и среди некоторых военных руководителей.

В частности, сторонником скорого начала победоносной войны был адмирал Антон Васильевич Бестужев, бывший командир базы «Орион», после скоропостижной смерти Барятинского сменивший того на посту командующего Третьим флотом.

В принципе, Бестужева можно было понять — в условиях дружбы с халифатом его флот неизбежно отходил на вторые роли, и такое развитие событий вряд ли радовало адмирала. Ему хотелось воинской славы, а не тылового прозябания.

Присутствовали среди высших офицеров и другие «торопыги».

С этими настроениями нужно было решительно кончать.

И потому главнокомандующий решил снова обсудить сложившуюся ситуацию на ближайшем Совете безопасности. И попытаться избавить «торопыг» от излишней эйфории!