2

Через пять минут по «громкой» объявили сбор в мобклассе.

Когда я туда зашел, то увидел некоторых наших сотрудников, которые что-то обсуждали. По привычке сел возле окна рядом с майором Канарейчуком (все его называли просто – «Владимирыч»), который у нас был помощником райвоенкома по работе с мобобъектами. Зазвонил телефон на столе «в президиуме». Трубку поднял Гриня. После секундного разговора он повернулся ко мне и сказал: «Володя, зайди к шефу!» и положил трубку на место.

Рывком заскочил в кабинет шефа, спросил разрешения. Он в тот момент что-то писал карандашом в синей папке с надписью: «Решение военного комиссара и т.д.». Военком попросил меня отнести его маленький телевизор в класс. Ну, раз шеф сказал, значит надо отнести. Тем более, что для встряски, бег по ступенькам военкомата с телевизором – самое то. И «дедовщину» в армии никто еще не отменял. Вот только для чего телек в классе – понять не могу. Впрочем, когда я его подключил и на Первом национальном (УТ-1) появился Янукович с немного уставшим лицом все – стало ясно. Ососбенно после того, как появились субтитры. Передавали обращение Президента Украины В.Ф. Януковича, который после принятия Присяги приступил к своим обязанностям. В класс заскакивали опоздавшие сотрудники и быстро рассаживались.

Изображения Яныка убрали и показали здание Администрации Президента Украины, что на Банковской улице в Киеве. Через минуту снова появился на экране Янукович. Он начал свое выступление:

«Шановні громадяни України, брати та сестри…”

Я украинским языком владею в совершенстве, но у нас в военкомате очень много людей, которые очень плохо понимают его. Поэтому мне приходилось синхронно переводить. А по-русски это все звучит так:

«Срочное обращение Президента Украины В.Ф. Януковича к украинским гражданам.

Уважаемые граждане Украины, братья и сестры, я обращаюсь ко всем вам в тяжелую годину, которая настала для нашей страны, для существования Украины как державы. Настало время, когда действуя при помощи грязных политических технологий, со стороны оппозиции создается кризис, который угрожает целостности Украины. Настал час испытания украинской государственности на крепость.

Вчера, в 23.00 были совершены попытки захвата сторонниками Виктора Ющенко зданий Верховной Рады, Кабинета Министров Украины, Администрации Президента Украины, а также других государственных учреждений и заведений. Также они пытались захватить здания, где размещаются Новый канал, Первый национальный канал, канал Интер и других СМИ. И только усилиями спецподразделений МВД были прекращены эти разбойные действия людей с оранжевыми повязками.

В тоже время в Автономной республике Крым, в городах: Симферополь, Феодосия, Джанкой и Бахчисарай начались массовые беспорядки лицами татарской национальности. Которые выставляют противоправные требования, а именно: избрание Президентом Украины – Виктора Ющенко, независимость Крыма от Украины. Подразделения МВД Украины в данный момент проводят мероприятия по ликвидации массовых беспорядков и обеспечению безопасности граждан других национальностей. Я приказал Министру Внутренних дел арестовать всех виновних в разжигании межнациональной розни и сепаратизме, а именно: лидера Меджлиса Мустафу Джемилева и некоторых членов Курултая крымских татар

В связи с вышеуказанными событиями, я, Президент Украины, объявляю чрезвычайное положение в городе Киеве и Киевской области, а также в Автономной республике Крым. Также объявляю в вышеуказанных городах и регионах военное положение. Хочу обратиться ко всему дееспособному населению страны, ко всем мужчинам, которые могут держать оружие в руках, прошу не поддаваться на провокации со стороны людей в оранжевом и сохранять спокойствие. Все действия Правительства Украины будут адекватными и в рамках действующего законодательства.

Скрывать не буду – Украина стоит на пороге гражданской войны и раскола. Но для сохранения территориальной целостности и конституционного порядка, во все крупные города Украины войдут дополнительные части Внутренних войск МВД и Вооруженных сил Украины. А также вводится комендантский час.

Также хочу обратиться к лидерам оппозиции Виктору Ющенко, Юлии Тимошенко и другим. Господа, а не надоело ли вам стоять на Майдане и подстегивать народ к неправомерным действиям? Вы не видите, что народу Украины уже надоели политические баталии и он хочет иметь Правительство и Президента, которого он выбрал при помощи собственного волеизъявления? Почему простые граждане должны быть заложниками ваших политических целей? Почему работники и военнослужащие МВД должны выступать против своих отцов, матерей, братьев, сестер и детей? Разве вы не видите, что ваше стояние на Майдане приносит только вред? Разве вам не стыдно за свои действия перед мировой общественностью? Разве ваши действия отвечают духу демократии? надо работать на благо нашей Страны, а не заниматься политическими играми. Я вам предлагаю сесть за стол переговоров и в политическом диалоге создать совместную программу вывода Украины из политического, а самое главное – из экономического кризиса. Потому что только в объединении всех усилий всех политических сил в одном направлении является гарантией стабильности Украины. Стоит ли отождествляться лебедю, щуке и раку?

Хочу также обратиться к крымским татарам. Уважаемые, я вам не позволю разрушить территориальную целостность Украины. Если вы не прекратите свои неправомерные действия – я вас «успокою» с помощью военной силы. С сепаратистами переговоров не веду. Таким образом, призываю вас вернуться к мирной жизни и обещаю, что в случае мирного исхода – никто вас уголовно преследовать не будет.

Хочу закончить свое обращение такими словами: Наше дело правое – мы победим. Победа будет за нами.»

После этих слов военком выключил телевизор, перенес стул и сел на свое обычное место. В классе с минуту стояла гробовая тишина. Все присутствующие, видимо, преваривали увиденное и услышанное. Тем более, что Бахчисарай всего в пятидесяти километрах от Севастополя. Наконец шеф встал, раскрыл свою синюю папку и начал зачитывать свое решение по мобилизации Нахимовского района. В нем определены обязанности каждой живой души военкомата на особый период, вплоть до уборщицы.

Вроде бы все как на учениях: военком нас собрал в мобклассе для постановки задач, все с сонными мордами лица слушали его и по мере надобности записывали или делали пометки в рабочих блокнотах, или на чистых стандартных листах – кто на что богат, как говориться.

Наконец прозвучала моя фамилия, как всегда досталось самое интересное: развернуть до Ч+4.00 группу управления и связаться с группой контроля горвоенкомата, наладить связь с комплектуемыми частями. Время «Ч» – это время когда «тела наших солдат зависли над окопами врага». А если по нормальному – это время, когда «большезвездному дядечке» пришла мысль поиграть в войнушки и он об этом рассказал окружающим. До окончания срока развертывания ГУ у меня еще было около двух с половиной часов. Вполне достаточно.

Канарейчук и Гриненко поехали на своих машинах оповещать, а точнее разыскивать личный состав аппарата усиления и экипажа радиостанции. У шефа всегда в загашнике было три канистры с бензином на этот случай.

У меня еще было времени около пяти минут, зашел в свой кабинет. Свет не включал. Из окна кабинета был виден выход из Севастопольской бухты и часть открытого моря, но из-за темноты ничего не увидел. Вдали запустили фейерверк – очередная свадьба, либо какой-нибудь «крутько» «пальцы гнет». Доносились звуки громкой музыки с одной из дискотек на Арт-бухте. Город жил своей обычной ночной курортной жизнью.

Через забор от нашего военкомата была флотская учебка, и арсенал – там тоже была суматоха: крики, «командный» язык (то бишь – матюги), люди с оружием бегали по территории. Перемещалась техника и ее строили в одну шеренгу на главном плацу… невольно вспомнилась поговорка: мол, моряки нам не враги, но моряки – есть моряки. Мы их называли «медузами», а они нас, сухопутчиков, соответственно – «сапогами». Бардака у «медуз» всегда было больше, чем в сухопутных частях – это аксиома.

С этими мыслями я поднялся в секретку получать документы группы управления. Расписавшись в ведомости получения и взяв нужную увесистую папку, пошел в кабинет военкома, где обычно группа развертывалась. Там наткнулся на заместителя военкома подполковника Петрова – его на совещании не было, хотя, что делать он и сам знал. О таких старых офицерах хорошо подметил А. Покровский в своей трилогии «Расстрелять», сказав, что он старый как дерьмо мамонта и, взглянув в его глаза, вы увидите бесконечность пережитых лет и комиссий, а также начинаете ценить вечность. Он был старым служакой, воевал в Афганистане командиром мотострелкового взвода. Правда, у нас с ним всегда были небольшие конфликты, но это, на мой взгляд, извечный конфликт отцов и детей. Да и я не признаю никаких других начальников кроме военкома. Сколько раз Петров грозил лишить меня премии, но он знал, что у него не получится меня запугать этим: во-первых, не ему решать – последнее слово все равно за военкомом, а во-вторых, Петров знает, что я зарабатываю чуть больше своей зарплаты на шабашках. Я о том, что в свободное от «защиты Родины» время делаю студентам-заочникам контрольные работы по высшей математике, основам программирования, английскому языку. А также пишу вэб-сайты, базы данных, ремонтирую и настраиваю компьютеры и т.д. Так что ему не раз, и не два еще ко мне обращаться по этим вопросам. Потому что он недавно купил своему сыну компьютер и совсем недавно я понял, по задаваемым мне вопросам Петровым, что у сынка «кривые руки». Меня в основном не устраивало то, что всегда стою во всех нарядах по праздникам. Я понимаю, что самый молодой по возрасту, но справедливость тоже должна быть периодически или хотя бы эпизодически.

В состав ГУ входил, помимо военкома и его зама, ну а также и меня, еще и оператор связи – Барановский Владимир Алексеевич. Майор запаса, местный «мастер на все руки». Меня всегда звал – величал по имени и отчеству, за время совместной работы у нас сложились теплые деловые отношения. У военкома стоял свой пульт «Кристалл» – очень удобно – можно держать связь с любым кабинетом, или даже с несколькими кабинетами сразу, не дожидаясь пока тебя соединят на таком же пульте в дежурке. Я сел за него и вызвал дежурного. Нужно было узнать, послал ли он первоочередной доклад. Доклад ушел вовремя – отлично. Мы с Владимиром Алексеевичем (он же Алексеич) начали развешивать карты и пояснительные записки и тому подобное. А Петров тем временем уточнял перечни команд и партий, и доставал боевые документы ГУ из папки.

Кабинет был у военкома довольно-таки просторный. С противоположной стороны от входа на меня смотрел Янукович с портрета, который по еще совковской традиции висел на стене за спиной шефа. Я подмигнул ему и начал доставать документы из папки.

Наконец мы закончили развешивать документацию. Алексеич начал было с военкомовского телефона обзванивать воинские части согласно списка оповещения, но во всех частях телефоны либо не отвечали, либо были заняты, а потом еще и наш телефон перестал работать. А я включил компьютер и модем. Запустил программу электронной почты и начал набирать доклад, который сообщал, что модемная связь в рабочем состоянии. Поставил модем на режим автодозвона и начал заполнять рабочую тетрадь. Наша модемная связь не зависела от телефонной линии – это была специальная циркулярная линия между всеми военкоматами города. Этот программный комплекс является разработкой вычислительного центра горвоенкомата. Тем временем Петров принес телевизор и включил его на канал «ICTV» – шли нон стоп новости или «горячая линия». Показывали толпы митингующих людей в Киеве. Которые осыпали бранью, камнями и вообще чем попало бойцов спецназа, которые были похожи больше на пришельцев из космоса в своих касках и бронежилетах. Или на звездных рыцарей, потому что они были вооружены щитами и дубинками. Вот местами уже завязались потасовки. И тут началось: поднялся ужасный крик, из толпы в спецназовцев полетели бутылки, кирпичи, камни, пустые пивные банки. Спецназ пока не реагировал, бойцы только прикрывались щитами. Но «оранжевые» начали хватать за щиты и вытаскивать бойцов в толпу. В ответ милиция и внутренние войска начала сначала вызволять своих парней, но пошла цепная реакция – толпа начала теснить и напирать на хлипкие заборчики, наспех сваренные из арматуры. За спиной у первого кордона выстроились «стеной» – то есть щиты стоят в притык друг другу, резервная группа. Потом прозвучала для этой группы команда «Монолит», то есть щиты разместили стеной, но внахлест правого края на щит соседа. И вот спецназовцы готовились принять на себя удар толпы озверелых сторонников оппозиции. Через минуту «монолит», стуча дубинками по внутренней стороне щитов, пошел на толпу. В «монолите» резервной группы образовались проемы, в которые забежали бойцы из первой шеренги, а точнее группы окружения. Вообще, спецназ выстроили в форме своеобразного совка. Группа окружения, которая стояла лицом к направлению движения толпы, принимала на себя основной удар. По расходящимся линиям на левом и правом флангах строились бойцы группы оцепления. Которые должны были своими действиями направить толпу на группу окружения и не дать ей растечься, потому что толпа подобна бурной горной реке. За спинами бойцов групп окружения и оцепления перпендикулярно стояли в колонну по одному, вооруженные только дубинками и баллончиками со слезоточивым газом, бойцы группы изъятия. В их задачу входило наблюдение за толпой, вычисление главных зачинщиков беспорядков и нарушителей, а также их изъятие из толпы. Обычно, вперед ставят самого здорового военнослужащего, который своими энергичными действиями пробивался сквозь толпу в проем между щитами, а остальные держали друг друга за ремень. Когда передний добирается до смутьяна, хватает его в охапку, а остальные его выдергивают за кордон щитов. Там его сразу передают группе захвата, которая «упаковывают» человека – надевают наручники и передают группе конвоирования. Группа конвоирования, в свою очередь, заломив за спиной руки и обездвижив, тащат задержанного на фильтрационный пункт, то есть в глубокий тыл. А там уже с ним разбираются по полной программе, а именно: выясняют личность и степень вины. Вообще тактика Внутренних войск для борьбы с массовыми беспорядками позаимствована во многом из новаторских решений древних римских легионов и действий тевтонских рыцарей. Когда толпа смяла группу окружения и начала бросать камни и бутылки в спецназ, их уже ждала еще одна резервная группа прибывшего только что подкрепления, построенная в «черепаху» – это строй защищенный щитами по бокам и сверху. В середине «черепахи», стояла группа применения спецсредств. Наконец убрались спереди два щита в черепахе, о «панцирь» которой непрерывно стукались камни и разбивались бутылки. Из образовавшихся окон послышались хлопки – бойцы группы применения спецсредств начали стрельбу в толпу гранатами со слезоточивым газом. Группы оцепления еле справлялись с напором толпы, но еще кое-как держались. В толпе происходило непрерывное движение людей, и давка была очень сильная. Со стороны сторонников оппозиции в ход пошли палки и арматура из раздерганных заборов, а также бутылки с зажигательной смесью. Одна бутылка с зажигательной смесью, каким-то чудом попала в образовавшееся окно «черепахи». Оттуда послышались крики и «панцирь» распался. По земле каталось несколько человек, пытающихся затушить загоревшуюся одежду. К ним подбежали «оранжевые» и начали их избивать и затаптывать. Сзади распавшейся черепахи уже строился в «монолит» основной резерв. Поперек направления движения толпы поставили два БТРа, а по флангам поставили «монолиты», в который встали все, кто мог, из оставшихся спецназовцев. От БТРов до толпы было около пятидесяти метров. Наконец, подогнали два «Тайфуна» и два «Урагана» – водометные установки для разгона демонстрантов. Мороз стоял градусов пятнадцать – двадцать. Толпа нахлынула на последний кордон, в руках у людей палки, куски арматуры, резиновые дубинки, отобранные у спецназовцев. И тут заработали водометы. Народ сметало с ног пачками. В толпу опять полетели гранаты со слезоточивым газом. Тем временем бойцы из смятых групп окружения и первичного резерва собрались в тылу водометных машин. Им оказывалась первая помощь. Обозлившиеся спецназовцы отказывались от первой помощи и рвались посчитаться. Толпа ответила градом камней и бутылок, но попятилась. Задние ряды еще двигались в направлении на последний кордон, а передние уже пятились. Образовалась давка, в которой начали гибнуть от образовавшейся тесноты люди. Толпа деморализована и в животном ужасе пятилась. В рядах спецназа прозвучала команда «Клин». Бойцы всех кордонов, сохраняя «монолит», перестраивались в клинообразный строй. И двинулись вперед острым концом по сходящимся направлениям, рассекая толпу на отдельные очаги. Минут через пятнадцать образовался своего рода конверт, когда клинья встретились. Бойцы групп изъятия начали выдергивать по одному людей из образовавшихся очагов. За спинами бойцов, которые со щитами сдерживали натиск толпы, начали действовать группы захвата и конвоирования. Переполненные автозаки вывозили задержанных к Лукьяновскому СИЗО. Где с ними окончательно разбирались. На дальних подступах к Майдану было выставлено оцепление из солдат – срочников. Там отлавливались все лица, которые участвовали в беспорядках, но смогли уйти. Это проверялось очень легко. В воду водометов добавлялся специальный тонкодисперсный люминесцентный порошок, который при ультрафиолете начинал светиться. В общем, на Майдане толпу разогнали. Потери были большими. Что со стороны спецназа, что со стороны толпы. К госпиталю МВД на улице Мануильского стояла вереница машин скорой помощи и с синими номерами. Сотни людей были задавлены и затоптаны насмерть. Около сотни раненых среди бойцов спецназа и пятнадцать человек убиты. Я сидел в шоке и наблюдал за этим всем. Не мог до конца поверить, что это действительно происходит у нас в стране, а не репортаж об очередных учениях спецназа Внутренних войск или какой-нибудь художественный фильм хорошего режиссера.

Переключил на другой канал, там передавали тоже новости, и тоже критические, но уже из Крыма. После выступления Януковича с обращением – пошла реакция. В Симферополе участились нападения на патрули милиции и внутренних войск. Совершен ряд нападений на склады частей Министерства обороны. Появились сообщения о хищениях оружия и боеприпасов. Некоторые сотрудники милиции татарской национальности вместе с оружием переходили на сторону восставших. По Симферополю ездили на машинах группы вооруженных людей. В поселке Ак- Мечеть образовалась временная штаб-квартира Меджлиса во главе с Мустафой Джемилевым. Ее охраняли мужчины неславянской внешности, вооруженные автоматами. Штаб Крымского Территориального командования Внутренних войск на улице Субхи, возле Центрального рынка – был в осаде. Главк МВД на проспекте Кирова тоже. Осаждающие не предпринимали активных действий в отношении блокированных объектов. Видимо что-то выжидали. Но и не выпускали никого. В зданиях Управления ГАИ, что на улице Куйбышева – был учинен погром и разграблена комната хранения оружия. Есть жертвы с обеих сторон. Кричащая толпа захватила здания Совета Министров Автономии и Крымской телерадиокомпании. Гражданские лица нетатарской национальности стремились либо покинуть город, либо отсиживаться по домам. В районе поселка Перевальное произошло столкновение между татарами и группой Русского Казачьего войска из расположенной неподалеку станицы «Русь». Что привело к блокированию этой станицы. Потом показали колонны двигающихся к Симферополю частей Внутренних войск.

На другом канале показывали международные новости. Пресс-секретарь Совбеза ООН обнародовал обращение Конгресса США, относительно политической обстановки в Украине, о попрании демократии, а также дестабилизации обстановки и все такое. Призывают отправить в Украину наблюдателей от ОБСЕ, политическим силам сесть за стол переговоров и начать конструктивный диалог. Они резко осуждают применение военной силы. В общем, обычная демагогия. Виктор Ющенко, после разгона его сторонников в Киеве – вылетел во Львов. Он призвал всех своих избирателей собраться там и отстоять свое право на выбор. Лидеров оппозиции Ющенко призвал создать «оранжевую» коалицию. Дмитрий Корчинский, лидер УНА – УНСО, объявил о входе в «оранжевый блок». В районе Львова начали собираться отряды самообороны. В Донецке прокатился ряд стихийных митингов сторонников «Партии регионов». На которых было решено создать «Боевую дружину» и направиться в Киев. Примерно через минут десять передали, что Виктор Янукович категорически против создания каких-либо незаконных вооруженных формирований. Призвал лидеров оппозиции прекратить мутить народ. Предложил сесть за стол переговоров и решать все мирным, демократическим путем. На что оппозиция ответила молчанием. Со всей Западной Украины подо Львов потянулись колонны автобусов и грузовиков. На Скныливском поле появился лагерь сторонников «оранжевых». Но он мало чем напоминал стихийный лагерь. В нем четко прослеживалась военизированность и дисциплина.

Кстати, недавно зашел в Интернет – кафе, просто хотелось отдохнуть, посидеть в чате, пообщаться с народом. На сайте знакомств на Mail.ru была размещена следующая заявка: Молодая, незамужняя девушка с умопомрачительными косами предоставляет интимные услуги бесплатно – любые варианты: Геи, лесби, животные, садомазо и т.д. И помещена фотография Юлии Тимошенко.

Два дня мы провели в ожидании. Домой отпускали только гражданских и то, только поздно вечером, а точнее развозили на машине. Потому что в городе действовал комендантский час. А мы, военные, ночевали в военкомате. На второй день ожидания, я сидел в комнате отдыха дежурного и смотрел телевизор, так как был дежурным по военкомату. Посмотрел на электронные часы, что стояли на пульте – 22.32. ближайший доклад в горвоенкомат в 5 утра, можно теперь и расслабиться. По телеку показывали фильм «Храброе сердце» с Мелом Гибсоном. Классный фильм! Хоть и американский. О борьбе шотландского народа за свободу и независимость. Но тут фильм прервали выпуском новостей. Передали, что в Администрации Президента Украины прошло экстренное совещание Совета безопасности Украины. На котором было решено перевести все силовые структуры в самую высокую степень готовности в связи с кризисной ситуацией в стране. И тут зашумел в дежурке телетайп, я опять взглянул на часы – 23.00. Странно! Проверка работоспособности телетайпа проводится два раза в сутки – в 08.00 и в 20.00. И тут он застучал высекая на ленте сначала адресную часть, а потом еще какую-то хрень.Интуитивно я понял, что это очень важное. И тут меня осенило! Это же мобтелеграмма! Мобтелеграмма – это один из способов оповещения частей и военкоматов о «Большом дурдоме», то есть повышение степени боеготовности. Короче говоря, в Государственном комитете связи есть два законсервированных телеграфных узла, которые при расконсервации циркуляром передают одновременно всем абонентам телетайпной и телеграфной связи в стране одну и ту же телеграмму. А в случае нарушения связи мы получили бы эту телеграмму нарочным Укрпочты.

Позвонили с центрального телеграфа и запросили подтверждение о получении. Я подтвердил. Дрожащей рукой поднял трубку на пульте «Кристалла» и нажал кнопки кабинетов военкома и зама. Пульт около минуты пикал, но никто не отвечал. Включил громкую и объявил: «Полковнику Мешкову и подполковнику Петрову выйтии на связь с дежурным!». Пока те выходили на меня, включил на панели пульта тумблер с пометкой БГ – Полная. Да, вводилась боеготовность Полная! Наконец наши военкоматовские «вожди» вышли на меня и доложил им о полученной телеграмме. Через минуту оба были в дежурке. По циркулярке шеф позвонил в горвоенкомат, чтобы уточнить не разводняк ли это. Оперативный дежурный как раз собирался передать нам сигнал полученый из Штаба Южного оперативного командования. Видимо, решили продублировать, послали и мобтелеграмму, и сигнал на приведение в самую высшую степень боеготовности. Мешков умчался в кабинет. Теперь за дело принялся я – начал обзванивать наших сотрудников. Остальные офицеры уехали доводить мобтелеграмму до закрепленных частей и военных представительств.

Когда начало светать – уже весь личный состав был на месте. Меня сменил наш сторож Василий Василич.

И тут на экране телевизора опять появилась надпись: «Термінове звернення Президента України В.Ф. Януковича до українського народу»

Все присутствующие в кабинете военкома: я, военком, Петров и Алексеич, замерли. Наконец появился перед камерой сам Янык и обратился правда уже на русском языке:

«Дорогие друзья! Я решил обратиться к вам в связи с нависшей угрозой над нашей страной! Я предложил лидерам оппозиции сесть за стол переговоров – ноль эмоций. В Крыму бесчинствуют сепаратисты и под угрозой жизни законопослушных граждан. В связи с тем, что оппозиция на Скныливском поле собирает своих сторонников и призывает к вооруженному захвату власти. А также из-за того, что Министерство Внутренних дел Украины уже не справляется с ситуацией в стране. Совет безопасности и обороны Украины решил привести Вооруженные силы Украины и все остальные силовые ведомства в самую высокую степень боеготовности. Для того, чтобы дать отпор всем кто посягнет на суверенитет и территориальную целостность Украины, на законность выбора власти. Оппозиция хочет навязать нам то, что выгодно им и превратить Украину в зависимую от США «банановую республику» и свалку радиоактивных отходов. Они хотят поссорить нас нашими братьями – россиянами и белорусами. Я, как Главнокомандующий Вооруженных сил Украины принял решение о вооруженной борьбе с узурпаторами и сепаратистами. Уже отдано распоряжение о проведении всеобщей мобилизации населения. Поэтому прошу всех мужчин как один встать на защиту нашей Родины.

Поэтому, хочу объявить, что с данного момента Украина находится на военном положении по усиленномй варианту.».

Мы еще около минуты просидели молча. А потом военком приказал мне доставать из сейфа листовки о начале проведения мобилизации.

Петров, наконец, закончил уточнять перечни с нарядами и дал мне контрольную цифру. Тут к нам в кабинет зашел молодой лейтенант – вэвэшник, который как, оказалось, был прислан со своим взводом из 17 человек для обеспечения мобилизации, причем на машине – на газоне. Он представился военкому – тот поручкался с ним и предложил присесть. Серега (так звали лейтеху) поздоровался с каждым и, наконец, уселся.

Зашли Гриня и Кенар (Гриненко и Канарейчук) и сели за стол.

– – Ну, что с аппаратом усиления?, – спросил военком, – нашли хоть кого – нибудь?

– – Найти-то удалось, но не всех, некоторых мы привезли, – сказала Кенар, – а остальные просто не вместились, некоторые отказались. Надо ментов за ними посылать.

– – А вы, Владислав Владимирович, – обратился шеф к прапорщику Перевозчикову, который был у нас ответственным по учету техники, и до сих пор был незаметен, – звонили в АТП*?

– – Оповестить АТП и 3-ю горбольницу пока не удалось, но я по прямой связи разговаривал с троллейбусным депо – обещали прислать транспорт, – ответил тот.

– – У вас, Владимир Анатольевич, все готово? – спросил шеф меня.

– – Так точно, товарищ полковник, модемная связь пока работает, и то благодаря тому, что не зависит от городской линии. Городские линии почему-то не работают, – ответил я.

– – Вы, товарищ лейтенант, – обратился он лейтенанту-вэвшнику, – оставьте мне двоих человек с оружием, а с остальными езжайте по мобобъектам, поступаете в распоряжение майора Канарейчука. Связь поддерживать по рации, пойдете с прапорщиком Свешниковым и проверите работоспособность и совместимость радиостанций.

– – Вы, Оксана Александровна, идите в свое отделение и подготовьте личные дела офицеров запаса к передаче на мобобъекты. Владимир Анатольевич, с солдатами поможете с погрузкой личных дел, – обратился он к Ямпринцевой и ко мне.

Тут запикал пульт, звонили из дежурки, передали, что звонили из горвоенкомата, а именно начальник АХО и сказал, что через два часа нужно будет приехать за оружием и шмотками для пополнения, которое шло непосредственно в военкомат. Вот гады! Как оперативно сработали! Ну кто ж поедет за этим в ГВК? Конечно же, я! Но у меня уже есть два солдата. Подразделение все – таки. И все же мне достался один только солдат с автоматом. Второй поехал с Малышевой и Гриней в банк получать кредит на проведение мобилизации. В последствии оказалось, что они зря поехали – все равно там никого и ничего не было, и нет. Кстати, приехал наконец-то наш водитель. У которого была своя полугрузовая «газель». Вот на ней мы и должны поехать в городской военкомат.

Перевозчиков поехал на АТП организовывать работу ППСТ и заодно прислать технику для обеспечения мобилизации. Я тем временем отдал свой мобильный телефон Барановскому и тот дозванивался до частей. Дурдом был, конечно, кромешный. Как-то не заметил за заполнением донесений, как пролетели эти два часа. Быстренько сбегав в делопроизводство, опечатал чемодан с донесениями и спустился вниз. Где меня уже поджидал водитель.

Мы выехали из ворот военкомата и возле железнодорожного вокзала попали в пробку. Встретились две автоколонны – вэвэшников, которые ехали в центр города, и каких-то моряков. Мат стоял кромешный, особенно со стороны моряков. Вдруг послышалась очередь из автомата, и крики. Наш водитель Курдогло Анатолий Спиридонович, был мужик не из тех, кто растеряются, так как уже последние пять лет работал помимо военкомата в радиотакси «060». Он выехал на тротуар и проехал по нему, а точнее протиснулся на Котовский спуск, по которому я несколько часов назад, бежал, как ошпаренный. Перефразируя известную поговорку: «Прапорщики не бегают, потому что бегущий прапорщик в мирное время вызывает смех, а в военное – панику». Через пять минут мы уже были в горвоенкомате. Сане (так звали солдата-вэвэшника) приказал идти за мной. Мы взбежали по лестнице, и зашли в «аквариум» оперативного дежурного. Суматоха там стояла, конечно, мама рОдная! У нас все как-то спокойнее. Я зашел в секретку и сдал донесения. Минут десять стоял в очереди, ожидая пока сдаст бумаги представитель какой-то части. Расписавшись в книгах за сдачу донесений – пошел в нашу Светлицу. Так сейчас называют Ленинские комнаты, чуть раньше – это были Шевченковскими светлицами. Обстановка там соответствующая – в комнате, где раньше висел портрет вождя Пролетариата, сейчас в обрамлении украинского рушника висит портрет Т.Г. Шевченко – самого крутого Кобзаря всех времен и народов. А по стенам висят стенды с гимном Украины и национальной символикой, а также с выдержками из произведений вышеуказанного Далай-ламы украинского народа – Т.Г. Шевченко – так сказать Верховного Гуру украинского писательства. Вечно у нас всякие перегибы и шарахает из одной крайности в другую.

В светлице офицеры и прапорщики горвоенкомата получали оружие. Я наконец, смог обратить на себя минуту внимания оперативного дежурного, которым стоял начальник связи горвоенкомата майор Мамонов Александр Евгеньевич. Спросил у него насчет получения шмоток и оружия, тот направил меня в другой корпус здания, где у них располагался АХО. Окликнув своего бойца – мы направились туда.

Там уже получал Гагаринский военкомат. Их представителем был капитан Лямзин Вова, которого «сослали» из горвоенкомата в Гагаринский райвоенкомат за то, что он один раз, будучи оперативным дежурным, дал команду бойцу на коммутаторе соединить какую-то бабульку с квартирой горвоенкома (у него есть прямая связь с военкоматом) в воскресенье, а та еще начала наезжать на военкома. Ну, вы можете представить себе, что потом было. Он старше меня на пять лет, но это не мешает мне называть его на «ты» и по имени. Он как был мальчиком в погонах, так им и остался. Из разряда «старший куда пошлют».

Гагаринцы уже получили форму и ждали старшего прапорщика Зиброва Валеру, начальника АХО, чтобы получить оружие. Он уже закончил раздавать оружие личному составу горвоенкомата совместно с майором Черненко. И прибежал выдавать оружие нам. А тем временем мы уже получили форму, которую сложили в будке нашего микроавтобуса. Маслюкову (он же Саня, т.е. боец-вэвэшник) я сказал сидеть в машине и никого не подпускать. Вышел из топика и увидел стоявших ленинцев и балаклавцев. От Ленинского РВК приехал мичман Макс Киреев, со 2-го отделения, а от Балаклавского РВК приехала прапорщик Тарасова Анька. Я подкурил сигарету и присоединился к общей болтовне.

– – Привет, Аня, как делы? – спросил я у Тарасовой, – Балтивец (Балаклавский райвоенком) вас уже там построил в три шеренги, всех двоих человек?

И так далее…

И тут меня окликнул Маслюков: «Товарищ прапорщик, разрешите перекурить».

Я подошел к машине и подменил его.

Тут вышел Зибров и сказал, что оружие и боеприпасы получит сначала Балаклавский – так как у них меньше всего личного состава, потом мы, а уж потом Гагаринский и Ленинский.

Бойцы с узла связи загрузили ящики в газон, на котором приехали балаклавцы, и Анька, махнув напоследок рукой, уехала.

Потом пришла наша очередь получать оружие. Зашел в АХО, водитель остался в машине, а Саню забрал с собой. Мы с ним сверяли номера на оружии с теми, что были в ведомостях. Посчитали цинки с патронами и с помощью бойцов с узла связи начали загружать в нашу машину ящики с оружием и боеприпасами. Я подскочил к Зиброву, чтобы расписаться в ведомостях, и заодно «закинул удочку» насчет гранат:

– – Георгич, а как насчет гранат, может, поможете – у нас район неспокойный, – сказал я, расписываясь в ведомостях, – или еще чего – нибудь? Хотя бы по одной на каждого военного.

– – А нахрен они тебе нужны, ты что, воевать собрался? – хмуро ответил тот, – ладно, идем. Возьми сумку. И не трепись.

И он меня завел в соседнюю комнату, где у него в нише стояло три небольших ящика, такие же я видел в Десне, когда мы бросали боевую гранату. И Георгич отсчитал мне десяток гранат, а из другого ящика, десять запалов к ним. Маслюкова отправил за сумкой к водиле. А сам, тем временем расписывался в ведомости. Через минуту прибежал боец с сумкой. Я попрощался с Зиборовым и, через минуту, мы уже ехали в машине.

Добрались мы без приключений. И втроем начали выгружать ящики и шмотки. Чуть позже к нам присоединились какие-то два мужика из аппарата усиления. Все мы занесли в комнату хранения оружия. И Канарейчук начал распределять оружие согласно штатного расписания. С Кенаром я был в хороших отношениях и поэтому мне попался новенький, еще в масле, ПМ с кобурой и шестнадцатью патронами к нему. Сразу побежал в машину и взял сумку с гранатами. Тихонько прошел в кабинет военкома и доложил ему насчет того, что раздобыл гранаты. За что получил нагоняй от шефа, дескать, они нам по штату не положены. Что самое интересное – он меня заставил их привести в боевую готовность и положить к нему в сейф. Но после, сам шеф признал мою предусмотрительность.

Я забежал в свой кабинет и захватил из под стола тряпочку, которая всегда у меня там лежала. Надо же было удалить смазку с поверхности пистолета. Да и положено при получении оружия произвести полную разборку. На кобуре у меня была протирка – это стальная спица с кольцом на конце и небольшой петелькой на другом. Ее используют как шопол для пистолета, там же есть и отвертка. Но работа ГУ не должна из-за этого страдать. И сидя у шефа в кабинете, занимался приведением оружия в нормальное состояния, кроме, конечно проверки и доводки боя. А что? ГУ к работе готова, ГК горвоенкомата еще не развернулась, до начала работы участков оповещения еще часа три. Шеф с Петровым пошли вниз получать оружие. Перед этим, дав мне команду поставить его буржуйский электрочайник. Военком у нас молодец, как отец родной. К нему с любым вопросом можно подойти. Я, конечно, всего пока сменил три места службы, но ни в одном у меня не было такого начальника. Представьте себе, вас отправляют с каким-нибудь поручением и дают еще деньги на проезд, либо отвозят на машине. Частенько бывало, что работал у него в кабинете за компьютером, и он угощал меня кофе. Так и в этот раз.

Повесив кобуру с пистолетом на ремень камуфляжа, сделал кофе на четырех персон.

Наконец зашел Петров и дал мне контрольную цифру нагрузки по оповещению и поставке ресурсов, которую я сразу провел по ведомостям. И тут началась веселуха: позвонили из 3-й горбольницы и сказали, что не могут прислать все машины, так как некоторые на вызовах или поломаны. Не знаю, как им удалось дозвониться в этой суматохе. Наши вызовы частенько снимали из-за того, что не было свободных каналов. Хорошо еще, что из троллейбусного депо прислали два троллейбуса и автобус-пазик. Шеф вызвал всех военных, и тех, кто ими только что стал, в мобкласс:

– – Значит так, товарищи офицеры и прапорщики, – сказал военком, а нас стало уже вместо шести военных – уже человек десять, – с транспортом у нас проблемы, топлива нет для обеспечения мобилизации, и еще не весь личный состав собрался. Связи с мобобъектами пока нет. Через два часа мы должны уже как-то наладить связь, поэтому экипаж радиостанции должен через час мне доложить о готовности к работе. Вы, Владимир Анатольевич, сейчас езжайте с нашим водителем по сельсоветам и постарайтесь наладить там работу, то есть соберите личный состав участка, делайте это, как хотите. Александр Алексеич, езжайте на пазике на ППСВ и проследите, чтобы там было все в порядке, когда наладите – возвращайтесь. Вы, Владимир Анатольевич, тоже.

– – Товарищ полковник, разрешите вопрос? – сказал я, – разрешите мне бойца с автоматом взять на всякий случай.

И, получив добро, спустился вниз, подошел к водиле, который о чем-то разговаривал с Маслюковым. Дав команду Сане залезать в машину, подошел к водителю и передал ему содержание той части совещания, на которой присутствовал. Он без лишних разговоров сел в свою газель. И тут у меня мелькнула мысль – его рация в машине (он ведь таксист) должна работать в одном диапазоне с нашим «Корсом». Сказал об этом дяде Толе (водителю). Тот тоже смекнул, к чему я клоню. Маслюкова послал найти Барановского, который помогал разворачивать радиостанцию. Мы быстро настроились на одну частоту, и оказалась моя мысль хорошим подспорьем.

Наконец мы выехали из военкомата, возле арки, что на Генерала Мельника нас остановили гаишники и начали проверять документы. Начал им было объяснять, в чем дело, пришлось показать удостоверение, что я военнослужащий военкомата. Наконец отпустили. И мы быстро, через Сапуны поехали в Качу. На повороте на Фруктовое нас остановили опять, но только ВБР. Получилось тоже самое. Попробовал связаться с военкоматом, но никто меня не слышал. А уж когда мы прибыли на место, то есть в Качинский поселковый совет, рация заработала. Уже было около пяти утра, то есть в совете еще никого не было.

– – Пятьсот одиннадцатый ответьте пятьсот четвертому, – сказал я в рацию.

– – Здесь пятьсот одиннадцатый – на приеме, – ответил мне голос Барановского, – как обстановка, сообщите, где находитесь.

– – Нахожусь на месте, нужны домашние адреса шишек, так как никого еще нет. Здесь пока все спокойно. Доложите ноль пятому.

Он мне продиктовал адреса, хоть это и небольшое нарушение, но другого выхода не было. Мы поехали по указанным адресам за председателем поселкового совета Онищуком и его замом Вакаровым. Уже светало, и на улице еще никого не было, даже отдыхающих, которые обычно могут возвращаться в это время из баров и дискотек. Дискотеки, которые расположены возле пляжа уже были закрыты, и спросить было не у кого. Наконец нашли мы дом председателя. Вместе с Маслюковым выскочил из машины, поправил кобуру на ремне. И нажал на звонок возле калитки. Домина, конечно, огромная, да и, судя по лаю, собака там тоже была не маленькая. В доме было темно, я начал звонить настойчивее, и приказал Сане прикладом автомата стучать в калитку. На веранде загорелся свет и из дома вышел мужчина лет под пятьдесят, среднего роста с залысинами, на уже седеющей голове. Представился и доложил обстановку. Валерий Иванович сначала было, не поверил, но вид Маслюкова в бронежилете, в каске и с автоматом на груди, окончательно его и убедил, и разбудил. Цыкнув на лающую собаку, после чего она, обиженно поджав хвост, залезла в будку, он провел нас в дом. Из спальни видимо, вышла женщина таких же лет, – его жена.

– – Тамара, сообрази чего-нибудь покушать ребятам, – сказал Онищук жене, – с двенадцати уже на ногах. И, наверное, ни фига не жрамши. И кофе поставь. Сейчас, ребятки, я оденусь. Света, иди сюда, – крикнул он на второй этаж.

– – А что случилось? – спросила жена председателя

– – Что-что, мобилизация началась! Нужно собираться.

Мы начали отнекиваться от предложенного нам ужина или, точнее, завтрака. Но Тамара Васильевна – жена председателя, и слышать не хотела. Импортная микроволновка за две минуты вскипятила воду. На столе появилось кофе, бутерброды с колбасой и сыром. И мы с видимым смущением начали их поглощать. Саня налегал в основном на бутерброды с колбасой. Я, хоть и не страдал «нехваткой», но тоже с удовольствием ел. Так как с вечера, как у нас говорят: «маковой коноплинки во рту не было».

Через несколько минут со второго этажа спустилась Света – младшая дочка, довольно таки симпатичная девчонка лет девятнадцати. Старшая вышла замуж и жила в Севастополе. Маслюков даже жевать прекратил, глядя на нее – оно понятно-то – срочка есть срочка. Сам таким был.

Наконец спустился Валерий Иванович:

– – Света соберешь мне две смены чистого белья и харчей на два дня, принесешь в совет – я буду там. Тамара, ребятам с собой пару бутербродов заверни.

– – Володя, Вакарову я уже позвонил, он сейчас уже придет в совет, – сказал он мне. – поехали! Дожуй сначала.

Маслюков взял пакет с бутербродами и автомат. Вместе с председателем мы вышли во двор. Сразу поехали в совет. Там уже горел свет. Зашли в кабинет председателя, который находился на втором этаже. Он знаком показал на кресла, и мы сели. Валерий Иванович сел в свое кресло и, взяв трубку телефонного аппарата, начал набирать номер – срывалось. Наконец получилось и попросил военкома, когда военком ответил, я передал микрофон председателю.

– – Николай Иванович? Онищук беспокоит… да у меня… в общем, сейчас уже люди оповещены и прибудут. Где-то к 06.00 начнем оповещение… постараюсь, как можно раньше… даю…, – и он протянул мне телефонную трубку.

– – Слушаю, прапорщик Свешников, – привычно сказал я.

– – Ну, как у вас там обстановка? – спросил военком у меня, голос его был уставшим.

– – Пока в норме, товарищ полковник, люди потихоньку приходят, но не все знают, что нужно делать.

– – Вы им постарайтесь объяснить, высылайте человека за повестками. Езжайте вместе с ним. Потому что на дорогах творится черт-те что. Солдат парень надежный? Оставьте для охраны и поддержания порядка. Ну, все я жду вас.

– – Есть, товарищ полковник, но я не вижу смысла оставлять бойца, – у них есть целый участковый, который уже на месте, – ответил я и положил трубку. – Валерий Иванович, я поехал в военкомат за повестками.

Через минуту мы ехали с дядей Толей, а сзади, за нами, ехал пятьдесят третий газон в военкомат.

На дороге нас несколько раз останавливали и проверяли документы. Но все обходилось без эксцессов. Наконец мы добрались на место. Уже было около 07.00 утра. У шефа в кабинете сидело уже человек пять офицеров – представители комплектуемых воинских частей. У каждого была радиостанция для связи со своей частью. Тут из группы контроля городского военкомата передали такую информацию, что в Симферополе начались уличные бои с татарами. Из Бахчисарая в сторону Севастополя двинулась колонна машин с вооруженными людьми татарской внешности. Нам рекомендовалось усилить охрану военкомата и мобобъектов. Мы даже еще не успели развесить афиши об объявлении мобилизации, но уже ближе к полудню первых суток уже начали приходить люди непосредственно в военкомат. Народ приходил самый разнообразный: были и почти пацаны, которые этой весной дембельнулись, были и уже сорокалетние мужики, были и совсем молодые девчонки – романтики захотевшие. Они все рассаживались по лавочкам во дворе военкомата или толпились в середине двора или за воротами.

Я же бегал по группам контроля собирал данные о ходе оповещения или вызывал их начальников в кабинет военкома. Наконец – то появилась минута и я выскочил на крыльцо покурить. Спустился по лестнице к урне, достал из нагрудного кармана камуфляжа, не вынимая из кармана пачки (солдатская привычка – не показывать, сколько у тебя есть сигарет), сигарету и подкурил ее. И только тут почувствовал, что уже почти сутки на ногах. Тут ко мне подошли три каких – то мужика лет под пятьдесят.

– – Слышь, прапорщик, вот ты мне скажи, что случилось? Говорят, войну объявили?- спросил один из них, и к нам начал подтягиваться народ.

– – А вы что телек не смотрите? Мобилизацию объявили, а не войну. Татарва голову подняла. В Симферополе уличные бои идут. Подо Львовом оранжевые толпу собирают. Так что никуда не уходите, всем дела хватит, – закончил я передачу новостей.

– – Объявили! А почему нас не хотят брать в армию? Я слышал, что по хохлятскому закону солдат берут до 40 лет, – сказал другой, – а мне уже сорок семь. Так что теперь я не нужен? Какие – то писюны газированные будут с татарами и оранжевыми воевать, а я буду дома отсиживаться? Да я еще любого двадцатилетнего в бараний рог сверну.

– – Вы не волнуйтесь, я поговорю с военкомом, чтобы вас приобщить к делу. – успокаивающе сказал я.

Тут ко мне подошли три девчонки – добровольцыцы. Одна была симпатичной крашеной брюнеткой среднего роста с карими глазами, на вид ей было не больше шестнадцати. Вторая была прыщавая девчонка с непонятного цвета с баклажанным отливом волосом лет шестнадцати. Ну, а третья была симпатичная девушка с натуральными русыми волосами и стального цвета глазами. Первую я знал, она ко мне приходила как-то около года назад на прием – хотела попасть на контрактную службу. Но ей тогда было то ли 17, то ли 16 лет. А по закону, девушек берут на службу с 19 лет. Я ее отправил тогда, с умным видом процитировав закон. Посоветовал не забивать себе дурным голову и не брать тяжелого в руки. А где-то через месяц, когда искал себе квартиру в частном секторе, я с ней еще раз столкнулся – она мне помогала в поисках. Но тогда с квартирой пролетел, как фанера над Москвой.

– – Молодой человек, а вы не подскажете, к кому мы можем обратиться, чтобы попасть в армию? – спросила та, которую уже знал, видать, она в этой тройке верховодила.

– – А сколько вам лет? – они ответили, что им по восемнадцать, – Так, девочки, ваши родители знают, что вы здесь? – спросил им, зная о том, что они врут, и, показывая на ту, которую знал, – а вас девушка я помню, вы ко мне приходили на прием и вам явно не девятнадцать лет. Что романтики захотелось?! А ну, быстро домой и не высовывайтесь. И без вас разберемся.

Я увидел, как у них на глазах навернулись слезы, и тут мне стало немного их жалко. Да и не совсем прав – они хоть и малолетки, но все-таки женщины. И чуть помягче добавил, чтобы они приходили через неделю. Они явно повеселели и обещали точно прийти. Тем временем затушил сигарету и побежал на свой пост. И опять завертелись цифры, доклады, вводные… А вводных хватало: особенно с техникой, что поставлялась для обеспечения проведения мобилизации. У нас была расхожа пословица: «Автомобиль – это не роскошь, а единица учета». На бумаге выглядело все вроде бы нормально. Но жизнь всегда вносит свои коррективы. Да еще с Дергачей не прибыл представитель воинской части, который убыл уже с одной командой людей в пешем порядке. А время уже подходило для отправки еще одной команды, но уже на машинах. Я зашел в кабинет к военкому. Он сидел и пил очередную чашку кофе.

– – Владимир Анатольевич, вы сейчас берите Курдогло (наш водитель-прим.) с его машиной и езжайте на ППСТ берите там партию грузовиков и потом на ППСВ за людьми. После этого езжайте на ПВП Дергачей. А потом назад.

– – Товарищ полковник, тут пришел народ, которому уже больше сорока лет. И волнуются, что их не хотят брать в армию. Я им пообещал поговорить с вами, насчет того, чтобы их приобщить к делу. Что с ними делать. Я предлагаю их приобщить к тому, чтобы они насыпали в мешки песок и землю чтобы обложить им окна военкомата. Потому что пришла информация из городского военкомата о том, что возможны нападения со стороны татар. А также оборудовать окопы возле военкомата.

– – А оплачивать им все это кто будет? И где вы найдете мешки? Задумка хорошая, конечно. Но…

– – Я сам разберусь.

– – Я не против.

Вышел потом на крыльцо военкомата. Люди повставали со своих мест.

– – Так! Все, кому уже за сорок лет и он имеет воинское звание от самого главного, то бишь «рядовой» до старшины включительно собраться на спортгородке. – громко сказал я всем. И показал на правый угол двора, где у нас был спортгородок. Хотя это было громкое название: там был всего лишь турник и брусья. Но народ начал собираться. Минут через пять их набралось человек десять.

– – Мужики, нужна помощь непосредственно военкомату. Нужно оборудовать блиндаж или щель на случай бомбежки. Набрать мешков, а в мешки песок, землю, щебень ну, в общем, для защиты окон. Единственная проблема: эта работа не будет оплачена государством. Но если мы управимся за день, то с меня магарыч и поляна. И каждому из своего кармана заплачу по двадцатнику. – обратился я к ним. – Деньги у меня были – позавчера зарплату получили, а спиртное у меня всегда в загашнике имеется. – Идет?

– – Ты это, парень, не мельтеши. – сказал тот, что обещал свернуть в бараний рог любого двадцатилетнего. – Та сами понимаем, что важно. Ты мне лучше скажи, откуда ты двести гривнов возьмешь? Из своего кармана? Да что мы не знаем, сколько вы там получаете? Я лично с тебя ничего не возьму. А вы мужики как? Запомни, сынок, ни копейки на оборону! – обратился он к остальным. Те ответили одобрительным гулом.

– – Ну, раз такое дело, идемте получать инструменты, – сказал я и направился в военкомат.

К концу следующего дня у нас уже были готовы и щели, и огневые позиции. А вечером сидели и обмывали наши фортификационные сооружения. Было весело. И песни, и политические споры, и маты. С разрешения шефа, даже костер во дворе разожгли в старой ненужной урне. В общем, все тридцать три удовольствия.

В городе началась неразбериха. Никто не мог понять, что случилось и куда бежать. В городе начались массовые грабежи магазинов, повысилось число изнасилований. Под шумок народ решил обогатиться.