52
Президентский дом выглядел плачевно. Когда-то шикарный особняк почти полностью выгорел и частично обрушился, от его великолепия не осталось и следа. Каин даже подумал, что если Оникс захочет восстановить его, то проще будет снести эти развалины и все отстроить заново, чем ремонтировать то, что осталось.
Но стоило только отряду подойти к резиденции Оникса, как по ним из всех щелей открыли огонь защитники камрад-президента. Бойцы, чертыхаясь, тут же залегли, отскочив обратно, но стрелять в ответ не стали.
– Свои! Придурки!! Не стреляйте!!!
Но охрана, похоже, более не собиралась допускать ни единой ошибки, и еще несколько очередей впились в землю в опасной близости.
– С этим нужно что-то делать, иначе они нас перестреляют, – сказал Маркиз. – Все-таки гражданская война самая бестолковая из всех возможных. Никто никому не доверяет, все друг друга подозревают и готовы пристрелить…
– Это точно. Но идти надо… я все же рассчитываю, что в одного человека они стрелять не будут, – сказал Каин. – Не думаю, что один без оружия им может показаться опасным.
– И кто пойдет?
– Я. По крайней мере меня они должны знать хорошо, как никого другого.
– Ну давай… А мы пока попробуем связаться с ними по рации.
– Свои! – закричал Каин. – Не стреляйте, я один и без оружия!
С этими словами Иннокент, демонстративно отбросив от себя оружие и подняв руки вверх, встал и, убедившись, что, по крайней мере, прямо сейчас его валить не собираются, ровным шагом направился к президентскому дому.
– Стой! Кто такой?! – остановили его в десяти метрах от стены.
– Камрад-полковник Каин Иннокент, позывной Ригель. Я свой.
– Знаем мы «своих»…
– Доложи вашему главному.
Таковой вскоре появился сам.
– В чем дело?
Каин с трудом узнал в закопченном сажей, с потеками крови на лбу человеке Артура, а он соответственно Каина, выглядевшего немногим лучше, потому с некоторым облегчением произнес:
– А, это ты… С чем пожаловал?
– С докладом. Поскольку связь работает так себе, то хочу сказать, что мы, то есть сторонники камрад-президента Виктора Баренцева, победили. А также то, что Кентавр бежал и сейчас, скорее всего, направляется к кораблям Флота.
– Ч-черт… Но вот вопрос… правда ли ты за Оникса, если даже…
– Понимаю, – кивнул Иннокент. – Если уж брат камрад-президента и собственный дядя оказались предателями, то как можно доверять совсем постороннему человеку?
– Ты знаешь?! – удивился Артур.
– Да, твой отец сам мне это сказал. Что касается моей верности, то со стопроцентной вероятностью мою можно выявить сывороткой правды вкупе с полиграфом, но время дорого и оно уходит. Все точки над «i» может расставить только сам Оникс своим словом.
– Он ранен… тяжело.
– Без сознания?
– Да.
– Я все понимаю, камрад-майор, – специально сделал Каин ударение на воинском звании Артура, – но нужно действовать дальше. Нужны приказы, и именно от Оникса. Ничьи более не имеют решающего значения. Нам нужно показать, что он жив и владеет ситуацией, только так мы сможем удержать многих командиров кораблей от ошибочных действий, предательства. Если не сделать этого, мы проиграем, и все рухнет.
– Хорошо, идем за мной… – решился Артур. Доверие отца этому человеку, что он даже рассказал о родственных связях, убедило его. – Но не делай резких движений.
– Хорошо.
Как оказалось, под резиденцией вместо подвала Оникс устроил себе настоящий бункер, где и пережил основной штурм, поэтому до него не смогли добраться мятежники. Тут же имелись огромные запасы вооружения, провизии, средств защиты, и оставшиеся в живых десять человек охраны могли очень долго сдерживать противника, почти неограниченное его количество.
– М-мать… – ругнулся Иннокент, увидев Виктора Баренцева.
Оникс действительно был ранен, тяжело, очень тяжело и валялся без сознания на пропитанном кровью матрасе. Ему выстрелом крупнокалиберной пули из штурмовой винтовки напрочь оторвало правую руку выше локтя. Клочья кровавого мяса свисали с обрубка, вызывая тошнотворное ощущение. Кто-то из охраны оказал ему первую медпомощь, наложив жгут, остановив кровотечение и не дав умереть от кровопотери, хотя она все же была велика, о чем свидетельствовала мертвенная бледность раненого, на его коже даже проступали синие ветви сосудов.
– Что, совсем ничего нельзя поделать? – упавшим голосом спросил Каин.
Артур пожал плечами.
– Тут вообще доктор есть?
Такового не нашлось.
– Нужно срочно найти доктора.
– Сейчас все сделаем…
Артур скорым шагом удалился в соседнюю комнату, где пробыл с минуту, после чего вновь появился в зале и сказал:
– Я отключил глушилку и по общей связи вызвал врачей. Скоро будут.
Через полчаса в бункере стало уже не протолкнуться. Даже вентиляция стала барахлить, в бункере становилось душно, хотя количество людей увеличилось всего на три человека.
– Тяжелый случай… – сказал самый представительный из врачей с вполне естественным прозвищем Хирург.
– Поставьте его на ноги хотя бы на минуту, – сказал Иннокент, обрывая докторский скулеж. – О тяжести случая и так всем ясно.
– Это может привести к осложнениям. Я бы рекомендовал…
– Это жизненно важно. Камрад-президент пошел бы на это.
Доктора посмотрели друг на друга.
– Но предупреждаю, – добавил Каин с угрозой в голосе, – если Оникс в результате ваших действий умрет, вы пожалеете, что вообще появились на свет. За работу.
Доктора пожали плечами и взялись за дело, раскрыв свои чемоданчики и воспользовавшись аптечками, что хранились в бункере. Пока они возились с Ониксом, что-то вкалывая ему из пневмошприцов в мышцы и вены, ставя капельницы, а также давая подышать через кислородную маску, Каин нашел видеокамеру и подготовил ее к работе.
Через пять минут после того, как доктора закончили свои манипуляции, сказав, что теперь нужно только ждать результата, веки Оникса задрожали, участилось дыхание, и, с хрипом вздохнув, он открыл глаза.
– Отец… – раскрылся Артур, подскочив к Виктору Баренцеву.
– Мы победили?..
– Да! Но Кентавр бежал…
– Плохо…
– Камрад-президент, – вмешался Каин Иннокент, – у нас… у вас мало времени. Нам нужен приказ и ваше сообщение.
– Понимаю…
С минуту помолчав, собираясь с силами и мыслями, Оникс сделал сообщение, в котором прощал всех оступившихся, вольно или невольно вставших на сторону мятежника, а также призвал всех сохранять выдержку и не поддаваться на провокации. Но с другой стороны сказал, что не будет щадить никого, кто останется верен Кентавру даже после обещанной амнистии.
– Не думаю, что это остановит многих, – сказал он, когда запись прекратилась.
– Но хоть кого-то.
– Ригель…
– Слушаю.
– Я назначаю тебя своим заместителем… Немедленно отправляйся во Флот как мое доверенное лицо…
– Э-э…
– Хочешь спросить, кому можно доверять? – слабо усмехнулся Оникс.
– Да.
– Да… это проблема… Но думаю, на камрад-адмирала Наушника можно положиться. Так что на Второй Флот Ассалта мы можем рассчитывать точно. Первый останется за Кентавром… Вопрос в том, к кому присоединится Третий… Сизый, что им командует, скорее политическая фигура, отвечающая ожиданиям значительной части нашего сообщества… и тут ничего с уверенностью сказать нельзя.
– Чем скорее поставим запись, тем больше вероятность, что он присоединится к нам, – сказал Артур. – Давайте диск, Ригель, я запущу ролик. Передатчик, как ни странно, не пострадал. Хотя чего тут странного, на крыше бани стоит…
Артур, получив запись, снова скрылся в комнатке, чтобы сообщить всем сторонникам, врагам и сомневающимся, что камрад-президент жив и жить будет.
Между тем силы стали быстро покидать Оникса, и вскоре он снова погрузился в беспамятство.
Каин поспешил на посадочную площадку, надеясь, что хотя бы один шаттл еще на месте, цел и не заминирован, а на орбите его ждет личный корабль камрад-президента, при этом экипаж все еще верен Ониксу, а не перешел на сторону мятежников. Что уж говорить о сомнениях на счет камрад-адмирала Наушника.
