Красноград, столица княжества Вестлавт, встречал Сергея Одинцова, сотника по прозвищу Волк, сильной метелью. Снег слепил лицо, не давая толком разглядеть дорогу. Пришлось придерживать лошадей, чтобы не заплутать в белесой круговерти. Кавалькада из десяти всадников пробиралась сквозь непогоду на пределе сил. Несколько суток в пути. Последний привал больше двенадцати часов назад. От усталости они валились из седел, но держались. Осталось совсем чуть-чуть, если верить заверениям Леха Шустрика. Он эти места знает, как закрома дядюшки, купца, соседа. Давным-давно он был профессиональным вором и часто бывал «на гастролях» в этих краях. Одинцова он заверил, что даже с закрытыми глазами сможет отыскать дорогу к городу. Но поворот сменяется поворотом, обманывая надежды усталых путников. Только задора Шустрика хватает, чтобы поддерживать боевой настрой друзей.

– Осталось совсем чуть-чуть! За следующим поворотом! – кричит Лех, оборачиваясь к компаньонам. Сильный ветер рассеивает его слова, и они слышат только:

– …ста… всем… уть… щим… ротом…

Но и за следующим поворотом их ждет та же картина бескрайнего снежного пространства, словно они оказались в огромной зале, где стены, пол и потолок созданы изо льда и украшены бледной хрупкой шубой. Только белый цвет, и ничего постороннего. Как ни вглядывайся в горизонт, не видно дымных столбов от сотен чадящих печей, не видно крепостных кирпичных стен. Складывается впечатление, что зима съела все чуждое ей, уничтожила все, что противилось ее воле.

Поворот сменялся поворотом, открывая новую дорогу, а городских стен все не было видно. Одинцов опасался, что они скачут не в ту сторону. Промахнулись мимо верного пути, но где теперь его найти в этой снежной каше? Если его опасения верны, то выхода другого нет. Надо делать привал и ждать, пока метель утихнет. Он уже хотел было отдать соответствующий приказ, только очередной подъем в гору принес им новый пейзаж, на котором они обнаружили виднеющиеся вдалеке крепостные стены.

Все-таки они отклонились от верной дороги. Где-то промахнулись в повороте и забрали чуть вправо. Хорошо, что не сильно заплутали, возвращаться не придется.

Увидев цель, Серега пришпорил коня и пустил галопом. Близость тепла и уюта, возможность выпить кружку-другую забористого пива да принять теплую ванну грели душу. Все, о чем мечталось во время стремительной скачки, сбудется. Весь отряд почувствовал это и увеличил темп. Они летели над снежным полем, приближаясь к городу.

Красноград встречал их недружелюбно: пустыми крепостными стенами и наглухо закрытыми воротами. Одинцов осадил коня перед преградой, хотел было выругаться, да не успел. Послышался треск и скрежет, и в маленькой дверце открылось крохотное окно, забранное решеткой. Из него выглянул бородатый стражник с красными опухшими глазами, окинул хмурым взглядом всю честную компанию и спросил:

– Кто такие? Куда путь держите?

От него одуряюще разило кислой смесью перегара и жареного лука.

– Сотник Волк в столицу после трудов ратных, праведных отдохнуть, – прорычал Одинцов.

– Сейчас каждый второй себя Волком величает. Поди разбери, где настоящий, а где самозванец, – пробурчал стражник.

Серега сунул руку за пазуху и вытащил верительную грамоту, выданную ему воеводой Глухарем.

– Вот. Смотри, – сунул он провощенную бумагу под нос стражнику.

Тот вчитался в текст, вытянулся, побледнел и захлопнул оконце.

– Напугал его ты своим видом, Серега. Лучше бы я с ним поговорил. А вот теперь мерзни тут, от холода подыхай. Того и гляди, засыплет с головой, – проворчал Лех Шустрик.

Но умереть от мороза им было не суждено. Большие красные ворота заскрипели и начали медленно открываться.

Друзья отъехали в сторону, а когда путь был свободен, ворвались в город, словно по пятам их преследовало несметное полчище упаурыков, диких кочевников востока. Не обратив внимания на вытянувшихся по струнке привратных стражников, ребята пролетели по узким пустынным улочкам столицы и остановились только возле постоялого двора «Ячменный колос». Спешившись, они привязали лошадей возле коновязи, и вошли в трактир, располагавшийся на первом этаже.

Лех Шустрик тотчас пошел договариваться с хозяином о постое, вкусном ужине, да чтобы за конями присмотрели, а ребята выбрали себе тихое место в дальнем темном углу и заняли стол…

Война между княжествами Вестлавт и Боркич закончилась безоговорочным поражением последнего. К　чему Серега и его сотня приложили достаточно усилий. Именно он в честном поединке убил князя Болеслава Боркича, тем самым поставив жирную точку в войне. Неудивительно, что князь Георг III Вестлавт пожелал лично встретиться с сотником Волком и передал ему приглашение: срочно отправляться в столицу княжества для личной аудиенции.

Эту новость Сереге передал воевода Глухарь на третий день после того, как вестлавтские войска вошли в город. Хотя Одинцов был уже к этому готов. Лех Шустрик, оказавшийся главой внешней и внутренней разведки княжества Вестлавт, признался во всем другу и сделал предложение играть на их поле против магиков и Железных земель. Он и предупредил Волка, что князь Вестлавт хочет встретиться с прославленным сотником. Они должны были выехать в Красноград без промедления, но обстоятельства задержали…

Вышеград, столица Боркича, гудел, словно встревоженный улей. И днем и ночью по улицам гуляли большие компании изрядно захмелевших людей. Бывшие еще недавно врагами горожане и завоеватели праздновали окончание войны так, словно это последние дни на белом свете, а завтра наступит великое ничто. То и дело над городом взмывали вверх ослепительные ракеты, взрывавшиеся фонтанами разноцветных огней. В черном небе время от времени расцветали огненные одуванчики, которые потом осыпались к земле парашютами сверкающих звездочек. Было шумно и весело.

Только Сергей Одинцов всему этому веселью предпочел уютный крохотный гостиничный номер, в котором его никто не беспокоил. За этим следили полусотник Черноус и Лех Шустрик, верный помощник Сереги. Несколько раз, правда, ему приходилось покидать комнату, чтобы принять участие в буйных попойках с соратниками, но на душе у Одинцова было тягостно, так что, накатив пару-тройку кружек пива, он каждый раз спешил ретироваться к себе, прихватив кувшин с хмельным. Ребята его состояние понимали. Слишком много приключений выпало на его долю за последнее время, к тому же много друзей потерял он на этой войне. Сереге надо было прийти в себя, чтобы продолжить путь по этой новой, но уже ставшей для него родной земле.

Сейчас ему сложно было представить, что еще каких-то полгода назад он протирал штаны в сером офисе крупной конторы по продаже продуктов питания. Работал с федеральными сетями, с утра до вечера не вылезал из-за компьютера. Хорошо если в выходные удавалось вырваться на дачу, да выключить телефон, чтобы не слышать настойчивых звонков с работы. Все это, казалось, растворилось далеко за горизонтом. Он очутился в новом и причудливом мире. В мире, где средневековые рыцари соседствовали с огнестрельным оружием. Где по дорогам колесили торговые караваны таинственных магиков, торговавших ненами, высокотехнологичными изобретениями, плохо сочетавшимися с миром меча и арбалета. Правда, Сергей сразу назвал эти нены отрыжками цивилизации. Магики продавали по высокой цене то, что им самим было не нужно, в то время как самые ценные знания они бережно хранили в закрытых для всех посторонних Железных землях. Сам того не желая, Сергей оказался вовлечен в истребительную войну между двумя княжествами, Вестлавтом и Боркичем, прошел путь от раба-гладиатора до знаменитого сотника Волка, сыгравшего одну из первых скрипок в прошедшей войне. Стремительная карьера за столь краткий отрезок времени. Неудивительно, что Одинцов чувствовал себя, словно выжатый лимон. Даже спиртное не помогало справиться с нервным напряжением.

Сереге отдохнуть не дали. Появления воеводы Глухаря он никак не ожидал.

Это случилось под вечер. Дверь распахнулась, словно ее никто не охранял снаружи, и в комнату заглянул порученец воеводы с причудливым именем Ключ. Он увидел Одинцова, лежащего на кровати, хмыкнул удовлетворенно и скрылся из виду. В следующую минуту появился Глухарь, в тяжелой соболиной шубе и шапке, надвинутой на глаза. Решительным шагом он вошел в комнату, захлопнул за собой дверь, осмотрелся по сторонам и, найдя свободный табурет, приземлился на него.

Одинцов поднялся с постели, но был остановлен властным взмахом руки.

– Сиди. Куда рыпаешься? Я к тебе с поручением пришел.

Удивлению Сереги не было предела, но он постарался скрыть его. Нехорошо перед начальством с открытым ртом сидеть. Глупо выглядит.

– Что сказать хочу, Волк. Не ошибся я в тебе. Ой не ошибся. Сразу в тебе разглядел эту волчью хватку и оказался прав.

Это предисловие Сереге не понравилось. Начальство просто так хвалить не будет. Может после такой вступительной речи и гадость какую-нибудь подсунуть. Например, отправить не знаю куда, с поручением привезти не знаю что. Помнится, в сказках об этом часто сказывают.

– Война закончена. А ты умудрился прославиться, Волк. Вести о твоих подвигах давно ходят по городам и весям. И как ты могехаров в одиночку валил, и как князю Боркичу потроха выпустил. Ты теперь личность известная. Но большая слава это еще и большая ответственность. Да и врагов у тебя теперь прибавится. Твой бывший командир сотник Джеро очень к тебе неровно дышит, после того как ты отличился при осаде замка Дерри. Спит и видит, как бы тебя на кожаные ремни пустить. Так что будь осторожен.

Серега недоумевал. Зачем воевода все это ему говорит. Неужели ради прочувствованной речи он потащился на ночь глядя к одному из своих сотников, пускай и набравшему во время войны популярности. Бред какой-то. Что-то тут не так.

Меж тем воевода нахмурился и замолчал. Он стянул с себя шапку, скомкал в руках, шмыгнул громко носом и произнес:

– Но я к тебе не с этим пришел. Дело у меня такое. Только что срочная депеша поступила из Краснограда. Наш князь Георг Третий хочет видеть тебя. Он уже наслышан о подвигах сотника Волка. Решил вот познакомиться лично.

Глухарь пристально посмотрел на Серегу, словно пытался проверить – достоин ли тот встречи с князем, не подведет ли, не опозорится.

– Так что завтра с утра берешь свою сотню и в спешном порядке выступаешь к столице. Нельзя заставлять князя ждать.

С этими словами воевода поднялся, развернулся и вышел из комнаты, нахлобучивая на голову шапку.

Одинцов новостью был настолько ошарашен, что еще долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Наконец, плюнул на это бесполезное дело. Поднялся, наспех оделся, прицепил меч к поясу и направился в кабак…

Лех Шустрик вернулся довольный, словно выторговал луну и солнце по сходной цене и теперь намерен обложить всех жителей земли непомерным налогом. Свободных комнат на постоялом дворе не было, заверил хозяин, но после неоспоримых аргументов, которые привел Шустрик, комнаты все же нашлись, причем лучшие во всей гостинице.

– Волшебство, да и только, – сказал пройдоха, потирая кулаки.

Одинцов усмехнулся в усы, но промолчал.

– Что пить будешь, маг и волшебник? Клянусь мошной Соррена, я сегодня точно напьюсь. Мне кажется, что даже сердце у меня льдом покрылось. Никак согреться не могу, – громко заявил Клод.

– Я бы сейчас не отказался от жареного поросенка. Жрать очень хочется, – плотоядно облизнулся Бобер, растирая замерзшие руки.

Серега оглядел друзей. Все, кто выжил из Волчьего отряда, сидели за столом: Жар и Лодий, Клод и Вихрь, Хорст и Бобер, Черноус и Крушила. Костяк его маленькой армии. Остальные воины Волчей сотни прибудут в Красноград через пару дней. Одинцов решил оставить армию и маленьким отрядом скакать вперед, не щадя коней. Нельзя заставлять государя ждать. За старшего он оставил Берта Рукера, по прозвищу Старик. В битве на Красных полях он показал себя во всей красе, за что был произведен в десятники. Черноус очень благоволил к бойцу, оказавшемуся его земляком, и во всем старался ему помочь, всему научить. Берту Рукеру было немногим за тридцать, а Стариком его прозвали из-за того, что даже усы у него были седыми, словно у прошедшего через горнила сотни битв ветерана, да глаза тусклые, точно у живого мертвеца. И поворчать он любил по поводу и без повода, так что спасу от него не было.

Возле столика появились две пышные женщины с подносами, уставленными едой. Расставляя тарелки перед солдатами, они столь низко наклонялись к столу, выставляя напоказ полные груди, выглядывавшие из выреза платья, что мужики волей-неволей не могли отвести глаз от соблазнительного зрелища.

Одинцов ухмыльнулся, наполнил себе кружку пивом и жадно отхлебнул. Оголодали мужики. Вроде бы дорога вымотала всех, высосала последние силы, ан нет… вон как на девчонок смотрят с азартным огоньком в глазах.

Расставив тарелки, женщины удалились под долгими провожающими взглядами воинов.

– Хороши бабенки, – оценил Вихрь, припадая к кружке.

– Это точно, – согласился Жар. – Железно.

Некоторое время они ели и пили молча. Каждый думал о своем.

Серега размышлял о словах воеводы Глухаря. Они все никак не шли у него из головы. Он сражался за страх и за совесть, не думая о том, что каждый новый подвиг только плодит его врагов. Сколько их теперь, готовых при удобном случае пырнуть его ножом или насадить на копье? Хорошо, что с самым главным врагом покончено. Князь Болеслав Боркич мертв. Интересно, Тихое Братство, гильдия наемных убийц, отменила заказ на его голову, или после вылазки в их Логово количество убийц, посланных по его следу, только увеличилось? В последнее время что-то о Тихих ни слуху ни духу. Что не могло не радовать.

– Жаль, что Армира с собой не взяли. Сейчас бы он нас песней потешил, – с сожалением произнес Жар.

Бард-сказитель Армир прибился к их сотне в Вышеграде. Его песни пришлись по душе Одинцову и его ребятам, так что Волк предложил ему следовать вместе с ними. Всегда сыт, в тепле, да и в безопасности. После войны по дорогам княжеств путешествовать в одиночку было небезопасно, слишком много разбойников из числа бывших, а ныне разоренных крестьян развелось. Повыползали на большую дорогу вершить справедливость по своему разумению. Но на большее чем грабить одиноких путников силенок у них не хватало. Правда, людская молва рассказывала о Лесном братстве, возглавляемом Твердиславом Праведником. Атаман вместе со своими людьми грабил зажиточных купцов и землевладельцев, а все добро раздаривал беднякам. Это робингудство очень напоминало сладкую сказку, в которую хотели верить обездоленные. Она вселяла в них веру в справедливость, но мало походила на правду.

Армир с радостью согласился с предложением сотника Волка. Он и сам хотел набиться в попутчики, да только храбрости не набрался попросить. Теперь ехал вместе с остальным отрядом, предпочтя спокойное размеренное передвижение бешеной скачке по лесам и полям.

– Через пару дней встретитесь. Вот он тебе и даст концерт, потерпи, – хлопнул Жара по плечу Хорст. – А пока не судьба…

Лех Шустрик придвинулся поближе к Одинцову и зашептал:

– Я сейчас в город уйду. Надо понять, чем люди дышат, о чем думают. Да загляну в замок, договорюсь об аудиенции с князем. А ты пока отдыхай, силы копи.

– Я бы тоже прогулялся. Не хочу штаны просиживать, – сделав глубокий глоток, сказал Серега.

– Ишь ты какой Одинец-молодец, на месте ему не сидится. Завтра князь захочет увидеть тебя, а ты будешь глазами хлопать да зевать во всю глотку. Это не дело. Выспаться в любом разе надо. Так что ешь-пей. На меня не оглядывайся. Завтра нагуляешься.

Лех Шустрик допил пиво, отставил кружку в сторону, поднялся со скамьи, кивнул друзьям и направился к выходу. Ребята проводили его долгим взглядом и вернулись к неспешной беседе под хорошую закуску и выпивку.

Серега сперва злился на Шустрика, но потом застольный разговор затянул его, и он забыл про несостоявшуюся прогулку на сон грядущий.