68
Проникать внутрь непонятно почему погибшего корабля оказалось не то что бы страшно, но неприятно. Перед глазами так и крутились картинки ранее виденных ужастиков вроде «Чужого», где всякие мерзкие твари вырывались чуть ли не из-под рук. Умирать так Роман не хотел.
Тем не менее, добровольцев набралось предостаточно. Захотели пойти даже те, кто еще недавно лежал при смерти. Но ограничились отрядом из пятнадцати человек – пяти оуткастцев и десяти человек лейтенанта Камышова с ним во главе.
Чтобы хоть как-то прогнать неприятное ощущение слежки или чужого присутствия, Роман завел разговор с капитаном Аль Карами:
– Сколько ему лет?
– Больше семисот.
– Как этот корабль вообще потерялся? Это же невероятно – потерять такую громадину!
– Не так уж и невероятно. Корабли терялись постоянно. Обычное дело. Пропал при переходе из точки «А» в точку «Б», а уж что там и как… Могли взорваться двигатели, это было частой причиной на начальных этапах Великой экспансии. Могли врезаться в метеор-шатун, это и сейчас не редкость. Особенно много потерь случалось среди разведчиков – уходили в неведомые дали – и с концами.
– И много пропадало?
– Не так чтобы очень, но десять-пятнадцать в год точно. Другое дело, что с «Великим Петроффом» особая ситуация – он пропал при самых масштабных учениях в истории.
– Каким образом?
– Дело темное… – загадочно сказал капитан, припоминая историю почти тысячелетней давности. – Тогда между Землей и Чайной возникли трения по поводу их планеты, дескать, она недостаточна благоприятна для проживания, и они требовали себе части других колонизированных планет… Но все знали, эти чайнцы как зараза – стоит им где-то зацепиться, и они вытеснят оттуда всех.
Земляне, зная об этой их вредной особенности не понаслышке, не согласились. Из-за обострения отношений сама собой началась гонка космических вооружений. Земля, выжимая из себя последние соки, отказывая себе практически во всем, сворачивая социальные программы, построила десяток вот таких суперкораблей, которые больше сегодняшних самых крупных раза в три, и затеяла учения, чтобы показать свою силу.
– Так что там с учениями?
– Учения как учения, ничего особенного. Один корабль наносит удар по флоту, после чего уходит на всех парах и прячется. Но, видимо, командир слишком хорошо спрятался.
– Да уж, – согласился Роман. Ему эта история что-то смутно напомнила, но он не мог сообразить, что именно. – Почему этот корабль остался здесь? Такое впечатление, будто весь экипаж вымер. Если бы кто-нибудь спасся, то его нашли бы еще в то время.
– Наверное, так и есть. Что касается причины, то, возможно, все дело в звезде ДТО. Она нестабильна. Мог произойти небольшой взрыв на поверхности звезды с выбросом радиации. Это как-то повлияло на экипаж, и они даже не смогли подать сигнал бедствия. А может, и смогли, но сигнал не вышел за пределы системы, или же его сильно исказило. Вот так.
Все замолчали, подавленные трагической судьбой экипажа. Тем более что открывшийся вид не располагал к разговору.
Корабль действительно поражал своими размерами: высокие потолки, широкие проходы, чувствовалось, что на него не пожалели материалов. Правда, все это было завалено мусором. Стали появляться тела членов экипажа, законсервированные холодом и пропеченные радиацией в течение нескольких столетий, поэтому люди мумифицировались, и казалось, будто умерли неделю назад.
На стенах и арматуре блестели кристаллики застывшего кислорода, внизу туманом клубился охлажденный азот, но атмосферы на корабле практически не осталось, она выветрилась за долгие столетия вынужденной стоянки.
Группа шла в центр управления, но по пути свернула в параллельную галерею и оказалась в отсеках, где стояли самолеты. Казалось, они находились в полной боевой готовности, стоит только посадить пилота за штурвал.
– Авианосец?
– Скорее авианесущий крейсер, – поправил капитан Аль Карами. – А самолеты эти могут управляться как пилотами вручную, так и операторами дистанционно, но они не автоматические, как нынешние корабли землян – без элементов искусственного интеллекта, хотя уже тогда подобная технология была хорошо развита. Видимо, неверные тогда предпочитали обходиться своими силами.
– А откуда ты все это знаешь?
– Этот корабль многие мечтали найти. Нашедший стал бы его капитаном. Его немного модернизировали бы, навесили новейшие пушки, двигатели, и против такой силищи ничего не устояло бы.
– Понятно. А какое еще здесь есть вооружение сейчас? – поинтересовался Роман.
– В основном, ракетно-торпедное. Лазерные пушки тогда особо не ставили из-за своей маломощности. Хотя пушки здесь тоже имеются, хоть и обычные – снарядные…
Чем ближе пробирались к капитанскому мостику, тем больше становилось трупов. Это говорило о том, что люди умерли практически мгновенно. Роман был рад, что не видит лиц этих людей, закрытых коркой льда, он подозревал, что после облучения выглядят они ужасно.
Невольно подумалось о том, что экипаж состоял не меньше чем из пяти-семи тысяч человек, и все они погибли так нелепо.
Дверь на капитанский мостик оказалась открыта. Капитан Аль Карами осветил панели управления кораблем, подошел к главному пульту и поднял пластиковую крышку, с которой посыпался толстый слой пыли, снизу эта пыль была хорошо спрессована, и она так и осталась на крышке, смахивать ее никто не стал.
– Ты что делаешь?! – остановил его Роман Камышов, схватив за руку.
– Хочу протестировать системы корабля.
– Думаешь, я совсем идиот? Ты же нас засветишь перед линкором.
– Не засвечу, это всего лишь тестирование, а не запуск.
– С чего ты взял, будто корабль вообще откликнется после семисот лет смерти?
– Вот это я и хочу проверить.
– Ну, ладно… – неуверенно разрешил лейтенант, опасаясь, что не будучи специалистом, он чего-то все-таки не предусмотрел и к внутренностям корабля вообще не следует прикасаться.
Капитан перебрал несколько клавиш – и о, чудо! Корабль ожил. Что-то в утробе судна заскрежетало, засвистело и панели управления несмело засветились огоньками. Кое-где, проморгавшись, словно после долгого сна, ожили экраны компьютеров, показывая надпись о перезагрузке систем и о проведении тестирования на предмет боевой готовности систем корабля.
– Невероятно!
Роман не верил, что после стольких веков естественной консервации еще что-то может работать. Недоверяя оуткастам, Камышов приказал привести пилота с «Астры», чтобы тот контролировал все действия, поскольку сам он ничего в корабельном оборудовании не смыслил, да и надписи несколько отличались от тех, которые он знал.
Пока ходили за пилотом, Роман поинтересовался:
– Почему оборудование живо, если, как ты утверждаешь, случилось, радиационное облучение? По идее все должно сгореть.
– Наверное, системы лучше экранированы, чем корпус, а потому пострадали меньше…
– Но почему еще живы генераторы?
– Это не генераторы, а лишь батареи, – возразил капитан и, посмотрев на показатели заряда, добавил: – И хватит их дней на пять, если использовать по минимуму.
Предвещая следующий вопрос неверного, капитан ответил:
– Радиация астероида и регулярные вспышки звезды поддерживала заряд батарей, поскольку они на изотопах.
– Понятно… Что с реактором? Ведь он в этом случае может тоже остаться в рабочем состоянии.
– Может… может быть даже так, что этот корабль до сих пор на ходу, но запускать его я бы ни за что не рискнул.
– Почему?
Роман вдруг подумал, как хорошо было бы вернуться на Землю на «Великом Петроффе». «Охотник» его бы немного почистил из своих пушек от наслоений, и крейсер одним только своим видом сказал бы свое веское слово в войне с оуткастами.
Ахмед посмотрел на лейтенанта, словно перед ним стоял ребенок, но ответил:
– Один неисправный механизм в управлении стержней реактора – и мы все исчезаем в ядерной вспышке, расщепившись на атомы…
– Значит, не судьба, – думая о своем, прокомментировал Камышов.