Книга: Потерянный шпион
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26

Глава 25

Этот трактир в центре Нойнбурга был одновременно прекрасной пивной, биржей, клубом местных и приезжих купцов и центром торгово-деловой активности чуть ли не всего Северо-Запада. Сюда приходили поесть, выпить хорошего пива, поделиться новостями или узнать их, найти продавца или покупателя практически для любого товара, компаньона для любого коммерческого предприятия. Здесь можно было узнать цены на что угодно, курс практически любой валюты, виды на урожай и прогнозы на добычу полезных ископаемых на текущий год и многое другое из того необходимо-повседневного, что и составляет понятие «деловая жизнь». Странник вполне обоснованно надеялся, что здесь он без особых усилий сможет найти себе торгового компаньона для поездки в горы Северо-Запада. Он нашел для себя свободный столик и заказал кельнеру две кружки светлого пива и порцию охотничьих колбасок, жаренных на сосновых шишках. Пиво, принесенное через пять минут, и вправду было изумительным. Он вспомнил свою юность – тогда они со своим школьным другом, Большим Ник-Ником, после школьных занятий бежали в пивную к старому Гюнтеру и брали у него большой кувшин светлого пива; а старый Гюнтер улыбался им и укоризненно качал головой – такие молодые, гимназисты, а уже пьют пиво, но пиво неизменно наливал, и они забирались на крышу дома, где ласково грело майское петерштадтское солнце и откуда была видна ослепительная в своей красоте и лучах весеннего светила излучина большой реки и величественный кафедральный собор на их берегу; они сидели на крыше, пили прохладное пиво и щурились яркому свету, любовались окружающей их красотой и по-детски не понимали, да и не могли тогда понять, что эти мгновения – самые счастливые в их жизни. Как же давно это было…
Странник поднял голову и увидел, что через зал, наполненный посетителями, от стойки бара, держа в руках две запотевшие от холода кружки светлого пива, к его столику приближается человек лет двадцати восьми – тридцати, высокий шатен спортивного телосложения с приятным и открытым лицом и веселыми глазами. Он подошел к Страннику и спросил:
– Извините меня, добрый господин, нельзя ли присесть за ваш столик? Сегодня здесь просто какое-то столпотворение – ни одного свободного места! Можно подумать, что сейчас в городе ярмарка или пивной фестиваль, хотя до них еще не меньше трех месяцев. Получив утвердительный кивок Странника, он присел и поблагодарил: – Спасибо вам, дружище, выручили меня! Я уж было подумал, что пиво придется пить стоя, а это нелепо, особенно учитывая качество здешнего напитка. Вы тоже предпочитаете светлое? Я всегда пью только светлые сорта, если мне предстоит после этого заниматься какими-то делами, – темное пиво делает человека расслабленным и безвольным, что в коммерции, конечно же, недопустимо.
По манере собеседника держаться и говорить Странник безошибочно узнал в незнакомце петерштадтца – выходцев из этого города ни с кем невозможно было спутать. Среди имперских ученых бытовало даже мнение, что петерштадтский говор является наиболее правильным, эталонным. Впрочем, сам он считал, что подобное утверждение более чем спорное – в любой большой империи есть Север и Юг, на севере вынужденно развивается промышленность и наука, а юг естественным образом – сельскохозяйственный, крестьянский. Южный говор практически в любой стране мира воспринимается снобами как признак бескультурья, хотя на самом деле правильнее говорить об относительно низком уровне образованности. В то же время если рассматривать истоки того или иного языка, то они, несомненно, находятся в деревне, а не в городе, ибо город вырастает из деревни, как дерево из земли. Тем не менее здесь, в Нойнбурге, Страннику особенно приятно было встретить земляка.
– Вы из Петерштадта, если я правильно понял? – спросил он незнакомца.
– Да, да, и вы, судя по радостному выражению ваших глаз, оттуда, – ответил собеседник. – Позвольте мне представиться – Большой Майк из Петерштадта, торговец.
– Торговец чем? – деликатно поинтересовался Странник.
– Видите ли, дружище, да практически всем! – нисколько не смутившись от такого вопроса, ответил Большой Майк. Я пробовал торговать зерном, сукном, обувью… Вот какой я сделал вывод – торговать можно чем угодно, лишь бы угадать с местом и сезоном, ну и еще – чтобы конкуренты не мешали. Сейчас я пока ничем не торгую, но хотел бы подыскать себе компаньона и поехать куда-нибудь с товаром. У меня есть двести золотых – сумма недостаточная, чтобы поездка окупилась, если ехать одному, а вдвоем – в самый раз. А вы чем намерены здесь заниматься, вы ведь тоже нездешний?
– Да, – ответил ему Странник, – я коренной петерштадтец, Иоганн Стромберг, торговец плотницким инструментом. И, кстати, тоже подыскиваю себе компаньона.
– Здорово! – обрадовался Большой Майк. – Плотницким инструментом я еще никогда не торговал. Это трудно?
– Не труднее торговли зерном или обувью, хотя, конечно же, своя специфика имеется. Хотите попробовать себя в этом деле?
Через три минуты они обо всем договорились и стали торговыми компаньонами из расчета пятьдесят на пятьдесят. Были заказаны еще четыре кружки пива, чтобы отметить начинание, и через полчаса компаньоны были уже на «ты».
– А где ты жил в Петерштадте? – спросил Странник Большого Майка, отпивая очередной глоток пива.
– На правом берегу, напротив кафедрального собора, у излучины реки, – ответил тот, жуя жареную колбаску.
– А я на левом, за собором, – удовлетворенно улыбнулся Странник. – Но если ты жил напротив собора, значит ты должен был ходить в Хэмпфордскую гимназию! Повезло же тебе, приятель, это одна из лучших гимназий города, я всегда завидовал ребятам, которые там учились.
– Да, я там учился, – ответил Большой Майк, эта гимназия дала мне очень много, и я до сих пор благодарен своим учителям.
– Еще бы, я тебя хорошо понимаю, – отозвался Странник, в очередной раз с наслаждением погружаясь в воспоминания детства – какая у вас там была сильная команда по игре в кегли! Во дворе вашей гимназии мы три раза играли – сборная правого берега против сборной левого – и всегда проигрывали! Ваш центровой, его, кажется, звали Клаус – ему не было равных! Он швырял шар через весь двор с максимальной дистанции, и нам казалось, что это ядро, выпущенное из пушки, – бабах! И все кегли разлетелись – тотус, и так – четыре раза подряд! Состязаться с вашими парнями было практически невозможно! Ты тоже играл в кегли?
– Нет, – скромно ответил Большой Майк, – я в большей степени увлекался алхимией и словесностью.
– Да, судя по манере говорить, словесностью ты овладел в совершенстве. Еще бы – в вашей гимназии словесность преподавал Стивен Крогг, лучший учитель города! Я ходил к нему в литературный кружок, в юности я даже пытался сочинять стихи – для любимой девушки, и все такое…
– Да, помню старика Крогга, он был строгим, но очень нас любил, – мечтательно заметил Большой Майк; очевидно было, что и ему приятно совершить увлекательную экскурсию в раннюю юность. Они вышли из трактира около десяти вечера, причем от выпитого пива и приятных воспоминаний были в великолепном веселом расположении духа.
– Ты где остановился, Иоганн? – спросил Странника его новый приятель.
– На постоялом дворе, а где же еще, не в ратуше же, – ответил ему тот, кого он знал как Стромберга. Это замечание очень развеселило обоих компаньонов, и они долго и заразительно хохотали, обращая на себя внимание запоздалых прохожих, впрочем – внимание не особенно пристальное: для купеческого Нойнбурга такого рода сцены были в порядке вещей.
– Знаешь что, Иоганн, пойдем ночевать ко мне?
– Пойдем, – радостно согласился торговец плотницким инструментом, и они двинулись в темноте к северо-восточной окраине города…
На следующий день, с утра, друзья принялись готовиться к задуманному ими коммерческому предприятию. Для начала они выбрали себе и приобрели не слишком новую, но в хорошем состоянии телегу, запрягаемую парой лошадей и двух лошадей местной породы, прекрасно подходивших для условий Северо-Запада – выносливых, трудолюбивых и способных по двое суток идти без фуража. Затем настала очередь товара. Для торговли в лесных краях, на западных склонах гор Северо-Запада, за перевалом Шварценберг, издревле славившимся своими лесорубами и плотниками, они приобрели небольшие партии петерштадтских топоров, считавшихся в Империи лучшими, тесла, пилы, рубанки. Все это было надежно упаковано в деревянные ящики и погружено на телегу. Странник объяснил Майку, что наилучшим временем для торговли будет сентябрьская ярмарка в местечке Штофплатц, что на западном склоне.
Далее в местном муниципалитете без особых проволочек (пять золотых клерку) была оформлена подорожная грамота, в которой говорилось, что торговцы Иоганн Стромберг и Майк Шумахер едут с коммерческими целями на Северо-Запад, что документы у них проверены и что соответствующие налоги и справедливые подати ими уплачены. В последнюю очередь компаньоны решили обзавестись едой на тот случай, если в дороге они не найдут подходящего места для ужина и ночлега. Для себя они взяли также два кортика с длиной клинка около фута, двадцать ярдов крепкой пеньки, походную лампу с запасом свечей и две большие кожаные фляги, каждая емкостью по галлону. Странник объяснил Большому Майку, что в тех местах можно купить в это время года великолепное красное вино местного производства – зачем же возвращаться совсем уж порожняком?
На свои вложенные в предприятие на паях четыреста золотых они рассчитывали получить не менее семисот золотых назад, иначе говоря, за месяц, потраченный на дорогу и торговлю, каждый из них планировал заработать примерно по сто пятьдесят золотых. Для мелких торговцев это было бы очень неплохим результатом, и Большой Майк, воодушевленный их начинанием, пребывал в прекрасном расположении духа.
– Ну что же, Иоганн, нам пора в дорогу, – бодро сказал Майк на следующее утро.
Странник задумчиво посмотрел на него и через несколько мгновений ответил:
– Да, дружище, ты прав. Нам обоим пора двигаться вперед.
Странник подумал, что человеку, в сущности, всегда нужно двигаться вперед, и счастлив тот, кто четко определил себе конечную цель этого движения. Но даже если ты абсолютно не понимаешь, куда тебе следует идти, то все равно – идти надо. Идущий в неправильном направлении все равно лучше того, кто стоит. Он еще раз взглядом, в котором оттенок печали был растворен в мудрости понимания, посмотрел на своего компаньона, и они тронулись в путь…
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26